Нэйма Саймон
Пик тайной страсти
Naima Simone
Secrets of a One Night Stand
* * *
Все права на издание защищены, включая право воспроизведения полностью или частично в любой форме.
Это издание опубликовано с разрешения Harlequin Books S. A.
Товарные знаки Harlequin и Diamond принадлежат Harlequin Enterprises limited или его корпоративным аффилированным членам и могут быть использованы только на основании сублицензионного соглашения.
Эта книга является художественным произведением.
Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.
Охраняется законодательством РФ о защите интеллектуальных прав.
Воспроизведение всей книги или любой ее части воспрещается без письменного разрешения издателя.
Любые попытки нарушения закона будут преследоваться в судебном порядке.
Глава 1
Ахилла Фаррелла как только не называли за его тридцать лет.
Тупой подонок.
Уголовник.
Ублюдок.
Последнее – только за его спиной, потому что большинство людей опасались сказать это в лицо здоровенному мужчине ростом шесть футов и четыре дюйма и весом двести четырнадцать фунтов.
Но еще никогда никто не называл его наследником и братом.
И он внезапно, в одну минуту, стал и тем и другим.
После такого шока ему нужен был алкоголь. Море алкоголя.
Прошло уже несколько часов, но он все еще ощущал на себе изучающие взгляды представителей высшего общества Бостона. И от этого его жажда только усиливалась. Он залпом проглотил виски и запил его «Гиннессом». Ему очень хотелось немедленно повторить заказ, хотя он еще не успел расправиться с первым.
– Что вам налить? – спросила покрытая татуировками барменша, наклонившись к нему.
– Порцию виски и еще один «Гиннесс».
Она кивнула:
– Одну минуту.
Когда она отвернулась, он с шумом выдохнул. Напряжение стало оставлять его. Может быть, когда виски обожжет ему горло, холод, сковавший его после этих похорон, похожих на пародию, постепенно отпустит его.
Подумать только – всего три дня назад он сидел в своей лачуге, один, в окружении своих компьютеров. Ему нравилась такая жизнь. И тут он получает официальное извещение о смерти человека, которого его мать отказывалась даже упоминать, хотя и дала Ахиллу его фамилию. Ахилл плевать хотел на завещание и наследство, но ему было любопытно взглянуть на человека, сделавшего ребенка его матери, так что он взял оплаченный билет на самолет, присланный ему, и отправился через всю страну к месту назначения.
Но, спустившись по трапу самолета, увидел ледяное выражение лица ожидавшего его шофера и пожалел о своем опрометчивом решении. Он думал, что, побывав в тюрьме, научился контролировать свое импульсивное поведение, но, видно, это было не так. И теперь расплачивался за свое спонтанное решение посетить похороны и оглашение завещания его так называемого отца.
Целый год.
Он должен отдать целый год своей жизни, переехать на это время в Бостон, поселиться со своими единокровными братьями, с которыми до сего момента не был знаком, и начать управлять компанией, не имея понятия, как это делать. Компанией, которая была ему совсем не нужна.
Это была цена, которую назначил его отец.
Даже в могиле Бэррон Фаррелл оставался эгоистичным сукиным сыном.
В детстве Ахилл часто умолял мать рассказать ему, кто его отец, познакомить его с ним. Но она всегда отвечала отказом. И он злился на нее за это. Если бы она была жива, сейчас он поблагодарил бы ее.
Ахилл потер глаза. Чего бы он ни дал, чтобы сейчас оказаться в своей лачуге, в городке Тахома штата Вашингтон. Подальше от Массачусетса.
Конечно, в Тахоме тоже были богатеи, но, будучи сыном простой официантки, он никогда не пересекался с ними.
Но когда он стоял в огромной библиотеке, с ее паркетным полом, кожаной мебелью, каминами, настолько огромными, что мог не сгибаясь уместиться в них, с винтовой лестницей и книжными полками, тянувшимися от пола до потолка, только черная теплая рубашка, выцветшие джинсы и поношенные коричневые сапоги отличали его от других мужчин в комнате.
Каин Фаррелл – его старший брат, наследник, сын Бэррона Фаррелла, которого тот признавал. Кенан Родс – младший сын, наполовину чернокожий и тоже ублюдок, как и Ахилл. Оба этих мужчины принадлежали к одному миру. Бостонской элите. Это можно было понять по покрою их элегантных костюмов. По их аристократическому выговору. По их высокомерному поведению.
Ахилл уже сталкивался с такими людьми. И кончил тем, что стал презирать их.
– Что-нибудь еще? – спросила барменша.
Она склонила голову набок, оценивающе глядя на него. Он достиг шести футов, когда учился на втором курсе университета, и продолжал расти и после этого. И он привык к призывным взглядам женщин. Его это не смущало. Если и было что-то лучше алкоголя, чтобы забыть обо всех проблемах, так это грязный, анонимный секс.
– Дайте знать, если захотите заказать еду. Ну, знаете, чтобы нейтрализовать весь этот алкоголь, – сказала барменша. – Мы же не можем допустить, чтобы вы слишком опьянели, на случай если у вас… есть другие планы.
Она улыбнулась ему и отошла от него.
– Хм. Это был… тонкий намек.
Ахилл замер.
Этот голос.
Как огонь, прогоняющий зимнюю стужу.
Как скрип ногтей, когда ими проводят по доске.
Шелковый и сексуальный, как соприкосновение горячих обнаженных тел.
И резкий, как удар тарелок в оркестре.
Ему хотелось, чтобы этот голос окутал его.
Ему хотелось спрятаться от него.
Его сердце рвалось из груди. А инстинкт самосохранения подсказывал, что ему лучше пойти и найти барменшу с ее призывным взглядом, расплатиться и убраться отсюда.
Но импульсивная натура, которая привела его в Массачусетс, взяла верх. Он медленно повернулся.
Господи Иисусе!
Его инстинкт самосохранения был прав.
Эта женщина была воплощением всего, чего он старался избегать.
Роскошная. Ухоженная. Богатая. Ему не нужно было смотреть на ценник бордового брючного костюма, который облегал ее пышные формы, чтобы знать, что он стоил больше, чем все, что он упаковал в чемодан, лежавший в его номере в гостинице.
Троянский конь.
Вот чем она была.
Она выглядела вполне невинной, но внутри ее был опасный вирус, готовый заражать… уничтожать.
Ему приходилось сталкиваться с таким вирусом. Он уже однажды пострадал, связавшись с женщиной, похожей на нее.
Она окинула его взглядом темных глаз, и, несмотря на то, что он отлично знал, что она собой представляет, кровь вскипела в его жилах. И его член затвердел.
Незнакомка подняла руку, подзывая барменшу. И та тут же поспешила к ней.
– Что вы будете?
– Я буду… – Незнакомка прищурилась и задумчиво постучала пальчиком по полной нижней губе. – Я буду чизбургер с жареным луком. Лука положите побольше. И «Будвайзер».
Надо же!
И, словно услышав его удивленное мысленное восклицание, она приподняла темную бровь.
– У них здесь замечательные бургеры и лучший лук в Бостоне. – Она кивком указала на барменшу, которая направилась к двери, ведущей на кухню. – Знаете, она была права. Вам следует что-нибудь съесть. Я рекомендую вам гамбургер или жареную рыбу с картошкой. Вам нужно быть трезвым для… – на ее губах мелькнула улыбка, – для продолжения.
Она что, флиртовала с ним? Его член начал пульсировать.
Испытывая отвращение к самому себе, он поднял кружку с «Гиннессом» и залпом выпил половину. Но алкоголь не потушил разгоравшейся похоти. Особенно учитывая, что до него донесся ее запах – смесь мускуса, лаванды, кедра и еще чего-то почти неуловимого. Этот запах дразнил его, а его взгляд упал на ее округлое бедро и изящную щиколотку. Первое ему захотелось куснуть, а вторую нежно обхватить пальцами.
Но он не должен был поддаваться искушению.
Женщины вроде нее… Они хотели от мужчины только одного. И хотя он не возражал против ночи горячего, ни к чему не обязывающего секса, ему не нравилось, когда утром на него смотрели как на мусор. Ему не улыбалось быть чьим-то грязным секретом.
Незнакомка вздохнула:
– Простите. Я не хотела показаться грубой.
В этот момент барменша поставила перед ней бутылку пива и открыла ее.
Женщина с благодарностью улыбнулась ей, и похоть снова пронзила его. Ямочки на щеках.
Словно недостаточно было высоких скул, глаз цвета растопленного шоколада и пухлых соблазнительных губок. И крутых кудряшек цвета согретого солнцем меда. У нее еще были и ямочки на щеках.
– Я обычно не такая бестактная. Наверное, виной всему недавний перелет.
Она покачала головой, потом взяла бутылку пива и приложила горлышко к губам.
Господи, ему следовало отвернуться. Не пялиться так откровенно на то, как ее прекрасные губки обхватили горлышко. Или как мышцы ее нежного горла сократились, когда она сделала глоток. Он крепко обхватил пальцами кружку, с трудом удерживаясь от того, чтобы сделать что-то такое, за что его вышвырнули бы из бара и, возможно, арестовали. Например, наклониться к ней и обхватить ее за горло, чтобы ладонью ощущать каждый глоток, который она делала. Чувствовать вибрации этого хрипловатого контральто, когда она говорила.
Он уставился на остатки пива в своей кружке.
– И откуда вы прилетели?
Она, казалось, была удивлена и в то же время обрадована.
– Из Лондона. Я летала туда по делу, и можно было бы ожидать, что после недельного отсутствия первое, что мне захочется сделать, – это лечь в свою кровать. Но я не… – Она споткнулась, и Ахилл внимательно посмотрел на нее. И она тут же улыбнулась ему. – Как бы там ни было, я обнаружила, что мне не терпится отведать бургера и пива в моем любимом баре.
Он с детства умел распознавать, когда люди лгали ему.
– Вы сели рядом со мной, – сказал он.
Она кивнула:
– Да.
– И вы заговорили со мной.
Уголки ее губ дрогнули.
– Верно.
– И после сегодняшнего вечера вы больше никогда не увидите меня.
– И это верно.
– Так что не стоит трудиться и скармливать мне всякое дерьмо. Либо говорите правду, либо скажите, что не хотите связываться со мной. Только не лгите.
Она уставилась на него, слегка приоткрыв рот. И удивлена была не одна она. Он жил и работал в одиночестве, потому что не любил людей. Терпеть не мог разговаривать с ними. Он разрабатывал программное обеспечение, и его работа была вызовом для него, но это были лишь цифры, лишь чистая наука.
Никаких эмоций. Никакой истории отношений. Люди создавали одни лишь проблемы.
И это совсем не объясняло, почему он заговорил с этой женщиной.
И тут снова появились эти ямочки. Ее губы сложились в улыбку, от которой у него сжалось сердце, а член затвердел еще сильнее.
– Вы правы. Есть что-то в том, чтобы жить здесь и сейчас, правда? То, что это только временно, добавляет всему особую остроту. – Она протянула ему руку: – Мика.
После секундного колебания он взял протянутую руку в свою.
– Ахилл.
– Ахилл, – повторила она, и он стиснул зубы, когда она издала тихий звук, словно пробуя его имя на вкус и находя его удовлетворительным. – Мне нравится это имя. Итак, Ахилл, – она взяла свою бутылку и отсалютовала ею, – за незнакомцев, повстречавшихся в ночи.
Он поднял свою кружку и чокнулся с ней. И его взгляд упал на ее изящную шейку, а потом опустился ниже, на хрупкие плечи и прекраснейшие груди, которые не смогли бы уместиться в его ладонях. Ее жакет был расстегнут, обнажая округлый животик, который он нашел чертовски сексуальным. Женщина, которая заказала такую еду, которая не морила себя голодом…
Он перевел взгляд на ее лицо и прищурился, заново изучая ее. Ее одежда, туфли на красной подошве, которые узнал даже такой идиот по части моды, как он, ее безукоризненный макияж и гладкая, ухоженная кожа цвета миндаля – все это кричало о богатстве.
Но еда, которую она заказала, ее круглый животик, роскошные формы, идущие вразрез с существующей модой, и даже выбор напитка и бара… Все указывало на женщину, которая любила побаловать себя. Женщину, которая умела сдерживать себя, но в то же время понимала, что дать себе волю не всегда означает утратить контроль.
И каково это было бы, если бы она утратила контроль из-за него?
– За незнакомцев и за одну ночь.
Они сделали по глотку, и он не мог прогнать мысль, что его слова были пророческими.
Хорошо, что он не верил во все это дерьмо.
Глава 2
– Итак, вы за Дина или за Сэма?[1]
Ахилл поднес кружку к губам, и по какой-то причине Мика изучающе посмотрела на его пальцы. Она всегда считала главным в мужчине плечи и руки. И, видит бог, Ахилл и этим не был обделен. Его черная теплая рубашка подчеркивала ширину его плеч.
Но его пальцы…
Она никогда еще не была так заворожена пропорциями, длиной и элегантностью мужских пальцев. До сегодняшней ночи.
– За Дина. – Его ответ оторвал ее от созерцания его аккуратно постриженных ногтей. – Он прирожденный лидер и абсолютно бескорыстен. Дайте угадаю. – Он приподнял темную густую бровь. – Вы за Сэма.
Она фыркнула:
– Ну и что? Он жизнерадостный, и на его долю выпало немало испытаний. И он научился держать себя в руках, научился прощать себя. К тому же он способен на самопожертвование.
– Вам просто нравится его брюшной пресс.
– Это просто дар Бога!
Он улыбнулся ей, и у нее замерло сердце. Но это нелепо, учитывая, что они только что повстречались, и после того, как они покинут бар, она больше никогда его не увидит. И все же…
Он был настоящим подарком для женщин.
Потребовались жирная еда, пара бутылок пива и несколько раундов в обсуждении, кто лучше – Дин или Сэм, чтобы растопить лед между ними, но она получала огромное удовольствие от происходящего. И даже звонок ее мобильника – шестой по счету – не испортил ее настроения.
Подчиниться требованию родителей, отправиться к ним и вести себя как ученый цирковой пони? Или продолжать сидеть здесь и наслаждаться обществом этого задумчивого, бородатого, сексуального таинственного незнакомца с длинными темными волосами и пронизывающими насквозь глазами?
И ей не нужен был ее диплом Гарварда, чтобы принять решение.
Когда ей было нужно принять столько решений, касавшихся ее карьеры и ее отношений с людьми, то, что она отбросила свою обычную сдержанность и заговорила с этим суровым и возмутительно красивым незнакомцем, было ее лучшим решением.
Хотя поначалу все, от его массивных напряженных плеч до крепко сжатых губ, буквально кричало ей: «Отвали». Но кто-то должен сказать ему, что такие полные, сексуальные губы могут…
– Вы пялитесь на меня.
Мика замерла. Если бы не третья бутылка, она бы покраснела, глядя в его прищуренные серо-голубые глаза. Но алкоголь придал ей смелости.
К тому же Ахилл произнес эти слова не так, как обычно произносили их мужчины, – кокетливо, с желанием услышать, какими сексуальными она находит их.
Нет, он произнес это как констатацию факта. Почти как вызов или обвинение. И почему это так возбудило ее?
– Да. – Вызов принят. Она сделала глоток пива. – Почему это вас беспокоит? Потому что я вижу, что беспокоит.
Он еще сильнее сощурил глаза.
– Потому что я не животное в зоопарке.
Она пошатнулась и ухватилась за край стола, чтобы не упасть. И уставилась на него. Шокированная. Задетая. Сердитая.
Медленно повернувшись, она жестом подозвала барменшу. Когда та приблизилась, Мика провела пальцем по его пустому стакану из-под виски и по почти пустой кружке пива.
– Повторите, пожалуйста. Я плачу. – Он нахмурился, но Мика подняла руку, не давая ему возразить. – О нет, это ради меня, а не ради вас. – Взглянув на женщину за стойкой, Мика сдержанно улыбнулась ей. – Пожалуйста, принесите напитки.
– Какого черта все это значит? – прорычал Ахилл, и от его голоса у нее затвердели соски и заныло внизу живота.
Этот голос заводил ее, несмотря на то, что он только что разозлил ее несправедливым обвинением, что она обращается с ним как с животным.
– Постойте. – Она отхлебнула пива, ожидая, пока принесут его выпивку. И только тогда она подалась вперед и встретилась с ним глазами. – Она была черной? – Когда он уставился на нее непонимающим взглядом, она пояснила: – Та женщина, из-за которой вы так относитесь ко мне? Она была черной?
Он нахмурился еще сильнее.
– Какого черта? Вы что, на самом деле обвиняете меня в расизме?
Она скрестила ноги и склонила голову набок.
– Если сапог по ноге…
– Женщина, я знаю, что здесь слишком темно, чтобы увидеть это, но у меня не белая кожа. Моя мать была с Гавайев.
Ну разумеется, она сразу заподозрила в нем полинезийскую кровь. Об этом кричали его высокий лоб, выдающиеся скулы, красивейшие полные губы, густые темные волосы и кожа, поцелованная солнцем и ветром.
Но в настоящий момент она сосредоточилась на слове «была».
Это слово было наполнено горечью, и у нее сжалось сердце от сочувствия его горю, его потере.
– А ваш отец?
– Мой отец был подонком.
Его лицо потемнело, и это тоже эхом отозвалось в ней.
Она кивнула.
– Вы не женоненавистник. Точнее, вы не испытываете ненависти ко всем женщинам. Потому что когда я только пришла сюда, вы с татуированной барменшей практически пожирали друг друга глазами. Значит, дело во мне. Что-то во мне выводит вас из себя с того момента, как я села рядом и открыла свой рот.
Он ничего не сказал, но опрокинул свой стакан с виски.
– Может, дело в татуировках? – Мика постучала пальцами по стойке бара. – Но вы же не знаете, может быть, под этим брючным костюмом я вся покрыта рисунками? – И тут до нее дошло, и она выпрямилась. – Вот оно что? Брючный костюм. Вы решили, что я намерена пуститься во все тяжкие?
Он по-прежнему молчал. Не стал подтверждать ее догадку.
Но и не опровергал.
И это причинило ей боль. Хотя он был совершенным незнакомцем, и она даже не знала его фамилии.
– Вы совсем меня не знаете, – прошептала она.
– Тогда расскажите мне, зачем вы пришли сюда. – Он оперся локтем о стойку бара и наклонился к ней. Она уловила исходивший от него запах хвойного леса. – И на этот раз не лгите, – добавил он мягко, что менее наблюдательный человек счел бы за доброту. И этот человек был бы идиотом.
Ей хотелось сказать ему, чтобы он катился к черту. Она не обязана отчитываться перед ним, он этого не стоит.
Но в глубине души ей хотелось… нет, ей было необходимо доказать ему, что он заблуждается на ее счет. Ей хотелось поделиться с этим мужчиной, которого она больше никогда не увидит, тем, чем она не могла бы поделиться ни с кем другим. Может быть, именно потому, что она его больше не увидит. Он не сможет использовать ее откровения против нее. Не сможет назвать ее неблагодарной или неверной.
Ей необходимо было быть честной. Хотя бы раз в жизни быть честной с кем-то и с самой собой.
– Моя семья, – выпалила она прежде, чем успела подумать. – Я прячусь от моей семьи.
Мика могла рассказать ему гораздо больше. О том, как с той минуты, когда приземлилась в аэропорту, родители непрерывно звонили ей с требованием срочно ехать к ним, чтобы присутствовать на званом ужине. И их не волновало, что она устала после восьмичасового перелета и недели деловых переговоров. Никто не сказал ей «рады видеть тебя», или «мы по тебе скучали». Просто потребовали, чтобы она срочно приехала к ним, потому что у них нечетное количество гостей за столом, а Дженет Холловей привела с собой сына, который занимается инвестициями. «И пожалуйста, приведи себя в порядок и, ради бога, не смущай гостей рассказами о своей скучной работе» – вот все, что ей сказали.
Она могла рассказать ему, что ее родители не остановятся перед тем, чтобы отправить за ней своего дворецкого, так что она решила спрятаться в баре.
Но Мика ничего этого не стала говорить ему. И уже пожалела о своих опрометчивых словах.
Выражение лица Ахилла не изменилось, но в его глазах вспыхнул огонь. И эмоции в его глазах превосходили простое сочувствие.
– Я тоже.
Мика уставилась на него в шоке. Два простых слова. Но они сказали ей о многом.
В его глазах было чувство единения, чувство сострадания и поддержки.
– Кто бы мог предсказать, что мы встретимся здесь?
Она поддалась искушению, которое мучило ее с первой минуты, когда увидела его. Протянув руку, она взяла прядь его длинных шелковых волос и потерла их между указательным и большим пальцами. Ее ладонь чесалась от желания пощупать его густую бороду. Она услышала, как Ахилл втянул воздух в легкие, но не отстранился. Вместо этого он пристально смотрел ей в глаза. Она отпустила его волосы и отодвинулась. Взяв свое пиво, она промочила пересохшее горло.
– На нейтральной территории, – добавила она дрогнувшим голосом, но пытаясь придать ему непринужденность.
Ахилл тоже поднял кружку и отхлебнул пива. Повисло напряженное молчание, а потом он поднял одну бровь и сказал:
– Да, это удивительно, особенно учитывая, что вы считаете Дэниела Крейга лучшим Джеймсом Бондом, чем Шон О’Коннери.
Она фыркнула:
– Я не откажусь от своих слов.
Ахилл покачал головой:
– Это просто святотатство.
Мика рассмеялась и, когда его красивые губы изогнулись в улыбке, мысленно записала очко в свою пользу. Она была деловой женщиной и весьма успешной, пусть даже ее родители отказывались признать это.
Но в эту минуту все ее успехи померкли по сравнению с одной слабой, неохотной улыбкой.
О да, она явно запала на него.
И ей хотелось большего.
Она не смогла отбросить эту мысль, которая уже пустила корни в ее душе. Ее сердце бешено колотилось. А возбуждение, охватившее ее, не шло ни в какое сравнение с тем, что она испытывала когда-либо ранее.
Впервые за двадцать девять лет ей захотелось броситься в огонь и сгореть в нем.
– Вы снова пялитесь на меня.
– Верно. – Она скрестила ноги и по его взгляду поняла, что это не ускользнуло от его внимания. Вероятно, он знал также, почему она сделала это. Но это движение не утихомирило сладкую боль, которая скрутила ее внутренности. – Это все еще беспокоит вас?
– Это зависит…
– От чего?
– От того, почему вы делаете это.
Мика облизнула губы и почувствовала, как ожили все ее нервные окончания, даже те, о существовании которых она не подозревала. И снова в его глазах мелькнуло понимание, и его взгляд остановился на ее губах. В ней вспыхнул огонь, который буквально приварил ее к стулу. То, чего он мог достичь одним взглядом… Господи Иисусе, это было просто нечестно.
– Потому что на вас приятно пялиться. Не делайте этого, – потребовала она, чувствуя, как он напрягся, а глаза его потемнели. Она чуть не застонала от чувства неудовлетворенности, которое охватило ее, и вместо этого заставила себя рассмеяться. – Это просто смешно. Вы должны быть снисходительны, ведь вы совсем не знаете меня, а я не знаю вас. А вы… вы весь… – Она махнула рукой. – Вы слишком…
– Слишком что?
Его тело не расслабилось, лицо было по-прежнему непроницаемым, но его голос…
Дрожь пробежала по ее телу. Ее дыхание остановилось. Грудь заныла. Она сжала бедра. Можно ли было достичь оргазма только при звуке голоса? Она, наверное, была первой, кому это почти удалось.
– Слишком… – Мика развела руки на ширину его плеч. – Слишком большой. – Она выдохнула и опустила руки. – Слишком красивый, – пробормотала она с дрожью в голосе, которую не смогла побороть. – Слишком гордый. В вас есть…
Огонь. Опасность. Страсть.
Столько страсти! И секс. Обещание горячего секса, который мог сжечь ее и оставить только пепел после себя.
Она впилась ногтями в ладонь.
– Вы слишком напряжены.
Ахилл молча смотрел на нее. И она изо всех сил старалась не ерзать под его пристальным взглядом. Старалась оставаться неподвижной, когда он наклонился к ней. А потом его дразнящий древесный запах окутал ее.
– Мика, идите сюда!
Ей следовало бы возмутиться, ей следовало бы почувствовать себя оскорбленной его приказным тоном. Следовало бы. Но нет. Вместо этого груз, о котором она не подозревала, упал с ее плеч. И ее дыхание стало свободным. Потому что, когда Ахилл схватил ее за лацканы пиджака, сминая тонкий шелк, и притянул к себе, она перестала быть Микой Хилл, деловой женщиной, руководящей несколькими департаментами, Микой Хилл, старшей дочерью Лоренса и Чериз Хилл, которые отличались финансовой безответственностью и нереалистичными ожиданиями.
Она стала просто Микой, ранимой женщиной, которая хотела забыть обо всем. Которая могла забыть обо всем и расслабиться. Только один лишь раз.
Так что когда Ахилл притянул ее к себе, она охотно позволила ему сделать это, пока их лица не оказались на расстоянии дюйма друг от друга. Огонь, горевший в его глазах, буквально обжигал ее кожу.
В такой близи она могла рассмотреть веснушки, покрывавшие его щеки. Эти маленькие коричневые пятнышки должны были бы смягчить его суровое лицо. Но нет, странным образом они лишь подчеркивали его брутальность.
И ей страстно захотелось коснуться этих пятнышек кончиком языка.
– Что? – прошептала Мика.
– Скажи это снова. – Ахилл отпустил ее пиджак и провел на удивление нежными пальцами по ее горлу. – Я хочу узнать вкус лжи на твоих губах.
Ее пронзило жгучее желание.
Боже, как ей нравилось это!
Если она не будет осторожной, это желание далеко заведет ее.
– Думаешь, я притворяюсь? – прошептала она.
Ахилл мрачно посмотрел на нее:
– Мне все равно.
Мика моргнула, не зная, как отнестись к его словам.
– Почему?
– Потому. – Он поднял руку и провел большим пальцем по ее полной нижней губе. – Я хочу оказаться внутри тебя. Хочу забыться в твоих объятиях. – Его взгляд упал на ее бедра. – Я хочу этого больше, чем я ненавижу твой… костюм.
Ни один мужчина еще никогда не разговаривал с ней так. И его слова только раздули пламя, охватившее ее. Она не сторонилась мужчин. Даже получала удовольствие от общения с ними. Но никогда еще не чувствовала себя такой желанной. Такой живой. Словно она была необходима ему, как еда, как вода, как кислород…
Она знала, как выглядит. Знала, что ее связи, ее имя, ее происхождение были такими же соблазнительными, как ее лицо и ее тело. Иногда даже более соблазнительными.
И тем не менее этот мужчина хотел ее, ничего не зная о ней. И это усиливало ее желание.
Она не анализировала свое влечение к нему. Просто приняла его.
Более того. Ей страстно хотелось отдаться этому влечению.
– Итак… Вы готовы оплатить ваши счета?
Мика выпрямилась и повернула голову. Барменша, прищурившись, смотрела на нее. Ахилл медленно отстранился с таким видом, будто ничего не произошло.
– Да, – сказал он. – Я оплачу оба.
Затем полез в карман джинсов за бумажником.
– Но нет необходимости…
Он бросил на нее мрачный взгляд.
– О нет, есть. – Снова повернувшись к барменше, достал несколько банкнот и положил их на стойку. – Это за нас обоих. Сдачу оставьте себе.
Поднявшись со стула, Ахилл протянул Мике руку ладонью вверх. Несколько долгих мгновений она смотрела на эту большую руку с длинными пальцами и аккуратно постриженными ногтями. Она собиралась вручить ему не только свою руку. Но и свое тело. Свое удовольствие. Свою безопасность.
И все это вручала мужчине, с которым была знакома менее трех часов.
Это было сумасшествие. Нелепость. Это было так не похоже на нее…
Но она положила руку на его ладонь и переплела его пальцы со своими.
А когда он поднял ее со стула, ее груди оказалась прижатыми к его груди, их бедра соприкоснулись, и она почувствовала, как его твердый член уперся ей в живот.
Мика закрыла глаза, чувствуя, как под напором сумасшедшего желания отступают все сомнения.
– Дай мне услышать это. – Его свободная рука обхватила ее за талию и крепко сжала. – Позволь этому хорошенькому ротику сказать, что это то, чего ты хочешь.
– Если ты ожидаешь, что я расплачусь от раскаяния утром, можешь быть спокоен. Никаких сожалений, Ахилл. – Она сделала глубокий вдох и склонила голову набок, разглядывая его. – А сейчас, если ты отпустишь меня, мы сможем убраться отсюда. Я могу снять номер в твоем отеле на сегодняшний… вечер.
– Вечер? – недоверчиво спросил он. – С какими импотентами ты делила кровать, если тебя устраивал только вечер? – В его голосе прозвучало бесконечное презрение.
Может быть, ей следовало смутиться при виде его удивления. Но то, что он казался обиженным за нее и сердитым на мужчин, которые так мало давали ей, смягчило ее реакцию на его слова.
– Думаю… лучше закончить этот разговор, чтобы мы могли выбраться отсюда наконец и пойти искать такси.
Он издал звук, который был не то смехом, не то ворчаньем.
И от этого звука у нее сдавило грудь.
Этот звук был похож на предупреждающий знак на неосвещенной дороге.
Но, позволив ему увести себя из бара, она проигнорировала это предупреждение.
