Нурия Нафикова
Моя Родина

Глава 4. Семейный ужин

– Кызым, и это захвати, пожалуйста, – мама передала мне большое блюдо с горячими вак-беляшами.

– Мам, ну, это уже слишком, – покосилась на целую гору выпечки, – Сколько можно готовить? Вы с няняй пытаетесь кого-то убить с помощью чревоугодия?!

– Если бы… Боюсь, что я раньше от усталости помру, чем накормлю до отвала всех твоих братьев. Про отца я уж молчу, – асяй весело мне подмигнула, убирая выбившуюся прядку со лба тыльной стороной ладони, – Ещё и Салман должен к нам присоединиться.

– Да-а-а, у этого мальчика чудесный аппетит, я бы даже сказала волчий, – рассмеялась Шаура няняй, вытаскивая медовый торт из холодильника, – К тому же у нас небольшой праздник. Ринат сдал сессию… наконец-то.

– Сколько волка не корми… – задумчиво пробормотала себе под нос и пошла в столовую.

Женщины на кухне, молча, переглянулись, подозревая, что этот нежданный гость мне не особо приятен.

– Ну, вы скоро там, нет? – громыхнул атай на весь дом, – Давайте садиться уже!

– Сейчас, дорогой! – донёсся с кухни голос асяй, – Торт только домажу.

– Какой?! – сразу оживился мой старший брат Ильдар.

– Медовый, твой любимый. Мама, как обычно, всё делает, чтобы тебя порадовать, – я вошла в столовую и села рядом с ним.

– Шикарно, – пробормотал Ильдар себе под нос, – Всё‑таки, хорошо, что мы все приехали.

– Ты, улым, к нам только поесть и приезжаешь, – рассмеялся атай, сверкнув глазами на своего старшего, – Скоро буду тебе список продуктов выдавать перед тем, как на порог пустить, а то тебя уже не прокормишь. Вон, как вымахал! Батыр! А ну‑ка прекратить возню, молодые люди!

Он с любовью покосился на тихо шпыняющих друг друга под столом Рината и Дамира, моих младших братьев. Сидящий рядом с ними Ильдар дал шутливую затрещину зачинщику беспорядка.

– А что, Салмана ждать не будем? – румяная асяй, наконец-то, выплыла из своего кухонного царства с очередным кулинарным шедевром в руках.

– Семеро одного не ждут, – проворчали хором отец и Ильдар, не любившие, когда кто‑то опаздывает.

– Надеюсь, он, вообще, не приедет, – вздохнула, рассеяно теребя край скатерти.

Атай кинул на меня пронзительный взгляд.

– Эта растерянность на твоём лице мне уже порядком надоела. Ничего с тобой не случится. Расстались, и ладно. Салман – друг твоего старшего брата, желанный гость в нашем доме. Не нервничай и наслаждайся тишиной и покоем, пока у нас.

Отец так и не смог понять моё смущение от предстоящей встречи с бывшим женихом, считая его несусветной глупостью, и не забывал показать своё отношение при каждом удобном и не очень случае. Только глянула на него исподлобья, поджала губы, но ничего не сказала. Спорить с отцом при всей семье у нас не принято.

– Ну что, Ринат, дорогой, за тебя! Мы все очень рады, что ты успешно окончил первый курс и, наконец-то, тут, с нами. Ты молодец! – асяй встала, поднимая бокал, желая прекратить эту молчаливую дуэль между своими родными, от которой за последние пять часов она уже сильно подустала.

«Наверное, её бы воля, выставила бы нас обоих из дома».

– Спасибо, мама, я тоже рад, что терпите меня, – Ринат расплылся в широкой искренней улыбке, поднимаясь со своего места, салютуя ей.

Вдруг хлопнула входная дверь, и воздух в столовой слегка колыхнулся, я резко повернулась, выплеснув шампанское на белоснежную скатерть, и уставилась на знакомую фигуру в дверном проёме.

– Хм-м-м… Добрый вечер.

Перед глазами поплыли тёмные круги от того, как бешено затрепыхалось сердце в груди. Через силу сделала вдох‑выдох. Все родные застыли, одни улыбаясь, другие хмурясь. Надо, просто, поднять глаза. Просто, поднять. Сглотнула и посмотрела прямо перед собой, чувствуя, как комната расплывается, словно, перестаёт существовать, и весь фокус смещается на Дара, застывшего на пороге.

«Что сказать?! Все слова вылетели из головы. Неожиданно. Радостно. Наверное, от смущения тоже можно умереть».

Родин тоже молчал, пожирая меня лихорадочно блестящими изумрудными глазами.

– Дар, какая неожиданность! Рада тебя видеть, – прощебетала асяй, как ни в чём не бывало, – Присоединишься к нам? Я испекла пирог с лососем и рисом, ты же любишь рыбу?

Родин посмотрел на неё с таким видом, как будто только сейчас осознал, что в комнате ещё кто-то есть, кроме нас. Впилась глазами в его лицо. Возбуждён, взгляд лихорадочно сверкает, мазнул по всем и повернулся к отцу. Внутри всё оборвалось.

– Присоединюсь, с удовольствием! – Дар криво усмехнулся, подходя в первую очередь к отцу, крепко обнимая его, потом уже по кругу ко всем остальным, – У меня, между прочим, даже уважительная причина есть.

Вручил, целуя в щёку, асяй роскошный букет кроваво-красных роз, атай – коробку с коньяком и встал рядом со мной, положив ладони на спинку моего стула, смотря на отца, говоря больше ему.

– Дорогие мои Анвар и Алина, не буду ходить вокруг да около. Прошу у вас руки вашей дочери.

Я до крови прикусила губу.

«Почему, чёрт возьми, он даже не спросил меня? Знает же, что я против!»

– Наши отношения зашли так далеко, – Дар, наконец-то, повернулся ко мне и слабо улыбнулся, – Что, как честный человек, я, просто, обязан на Лиле жениться.

– Только не вздумай возражать, – быстро шикнул, видя, как полыхнули мои глаза, потом отвернулся, вперив напряжённый взгляд в отца, торжественно и тихо добавил, – Обещаю любить и беречь вашу дочь! Сделаю всё, чтобы она была со мной счастлива!

Атай кивнул, наверное, хорошо представляя, что Дар имеет ввиду. Скользнул быстрым взглядом по мне, изучая моё бледное растерянное лицо.

– Хороший у тебя будет муж, дочка, любящий и заботливый.

– Когда свадьба? – спросила асяй севшим голосом, – Кызым, ты же ещё не…

– Дар, прекрати этот спектакль, – я сильно дёрнула его за рукав.

Родин только пренебрежительно фыркнул.

– Думаю, через месяц будет в самый раз, – буркнул себе под нос атай.

– Да, – Дар победно сверкнул глазами, – В сентябре.

Мне хотелось вскочить с места и выбежать из столовой, чувствуя, что сейчас расплачусь при всех. Столько всего сразу. Волшебство, проснувшееся во мне. Радость, что приехал Дар, а не Салман, раздражающие уколы отца, страх перед будущим. Всё перемешалось внутри, требуя выхода, хотя бы, в крике. Распознав моё настроение, Дар погладил меня по плечу и наклонился к самому уху:

– Лиля, можно тебя… на пару слов?

И, не дожидаясь ответа, вышел на веранду.

Несколько секунд зачарованно смотрела на закрывшуюся за ним входную дверь. Глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. Асяй, проводив будущего кияу взглядом, в сердцах кинула салфетку на стол. Атай хмуро посмотрел на жену.

«Ладно, наверное, действительно, это правильно. Всё равно, уже не изменить ничего» – подумала я и, стараясь не встречаться глазами ни с кем из родственников, быстро встала, резко дёрнула ручку на себя, сделала шаг и оказалась наедине с женихом.

Дар стоял напротив, вальяжно облокотившись на перила и скрестив руки на груди. От одного взгляда на него я недовольно поёжилась, но ничего не сказала. Присела на качели‑скамью, поглядывая на него из-под опущенных ресниц.

«Интересно, откуда он узнал наш адрес?»

Родин всё так же молчал, придавив меня тяжёлым взглядом. Ощупывал меня глазами, словно, хотел сверить свои воспоминания и реальность. Я с интересом стала изучать свои домашние тапочки, ожидая неминуемое начало разговора, но ничего не происходило. Только гнетущая тишина. Такая пронзительная, что казалось, я слышу, как звенят мои собственные нервы.

– Дар, – вскинула на него чёрные влажные глаза.

«Даже не знала, что хочу сказать, просто, начать. Ну, невозможно вот так!»

Родин выглядел странно. Не щурился, не улыбался. Никакой мимики, так свойственной ему. Словно, в ледяную статую превратился в своём идеальном костюме и белоснежной рубашке. Ещё раз посмотрел внимательно, сделал пару шагов и сел рядом на качели. Протянул руку, и я оглянуться не успела, как уже была у него на коленях, сжимаемая в стальных объятиях, укутанная жаром мужского тела. Хотела было отодвинуться, но Дар забормотал что-то недовольно в висок, не отпуская, и зарылся носом в волосы. Руки жадно блуждали по моему телу, пытаясь проникнуть под платье. Хрипло рассмеялась, чуть отстраняясь, оттянула его голову, заставляя поднять на меня уже затуманенные страстью глаза.

– Мы же вчера договаривались, что никто ничего не узнает! То, что ты сейчас при всей моей семье устроил, вообще, ни в какие ворота. И как додумался только?!

– Я так боялся, что с утра моя Золушка превратится в тыкву…

– То есть, что я пожалею? – выгибаю бровь.

– Да, – кивает и быстро продолжает, – А ты, вообще, исчезла с первыми лучами солнца! Проснулся, тебя рядом нет. Что было не так? Тебе было больно? Не понравилось? Ты жалеешь, что пришла ко мне?

– Нет, я ни о чём не жалею. Всё было хорошо!

Дар в ответ расцвёл счастливой улыбкой, от чего во внешних уголках зелёных глаз собрались лучики морщинок.

– Это радует! Прости! Понимаю, как это глупо всё звучало сейчас. Решил пойти ва-банк, так боялся потерять тебя, – Родин опять зарылся лицом в мои волосы, глубоко вдыхая, – Больше никакой самодеятельности не будет. Ничего. Только мы.

– Обещаешь? – я улыбнулась ласково, гладя его по голове.

Дар посмотрел серьёзно, уже не улыбаясь.

– Клянусь. Только не убегай никогда больше, хорошо?

– Хорошо, никогда!

Прижалась ухом к его груди, слушая, как тревожно бьётся сильное сердце. Руки лениво шарили по плечам, бокам, набрели на ювелирную коробочку в кармане пиджака с приготовленным обручальным кольцом.

– Оденешь?! – выудила находку и протянула ему на ладони.

– Ты специально что ли? – прохрипел, хмурясь, – Чтобы я окончательно себя идиотом почувствовал?

– Может быть, Родин, – растопырила пальцы и хитро улыбнулась, – Ну, давай, пока не передумала.

– Я люблю тебя, змея, – схватил мой тонкий пальчик, быстро нанизав символ нашего союза, и обнимая меня до хруста костей.

– Я тебя тоже, Дар, – мне было так весело, легко и хорошо сейчас.

Нагнулась к нему, целуя в твёрдые губы, сильнее притягивая к себе. Скользнула языком внутрь, сплетаясь с его. Почувствовала, как крепче прижимает к себе. Радость беспечная, всепоглощающая разлилась по телу.

– Поехали домой! Там мой эскалейд стоит за воротами. Домчу с ветерком.

– Родители не поймут… Давай, поужинаем, переночуем и утром поедем. Был тяжёлый день…

– Хорошо… Пошли!

Глава 5. Чужой монастырь

– Я уж думала, этот идиотский семейный ужин никогда не кончится… И Рината ещё понесло с его студенческими байками… Как ты?

– Хорошо, теперь хорошо, – ответил Дар, улыбаясь.

– Потому что я согласилась?

– Змея, – прошептал куда‑то за ушко, не желая признаваться, как рад, – Потому что мы одни, наконец-то…

Я и так знаю, вижу, как он не может не улыбаться мне, как дрожат его пальцы от нетерпения, стягивающие платье. Всего день меня не было рядом.

– Дар… Я не могу тут… Давай, не будем, а-а-а? – прошу, заглядывая ему в глаза снизу вверх.

– И что тогда будем делать? – Родин убирает руки с моих плеч, садится на край кровати, упирает локти в колени, переплетая пальцы, и гипнотизирует меня.

– М-м-м… – и тут я заливаюсь румянцем, потому что знаю, как дико будет звучать моё предложение, внезапно пришедшее в голову. Уши заранее горят огнём, но я, всё-таки, выдавливаю из себя, – Уже поздно, завтра долго ехать. Дар…

Делаю вдох на паузе.

– … Ты можешь со мной, просто, поспать?

Тёмные брови Родина взмывают вверх, собирая лоб гармошкой. Он садится ровнее, упирая ладони в бёдра.

– Просто… поспать?! – переспрашивает с таким видом, как будто просьба о бракосочетании, прямо, завтра на рассвете, его удивила бы меньше.

– Да, – хриплю, ощущая себя грешницей, которую довели на гриле до средней прожарки, – Пожалуйста… Родители рядом… Мне неудобно тут…

– Да без проблем, – перебивает, продолжая смотреть, как на инопланетянку.

– Отлично, – выдыхаю.

– Отлично, – повторяет.

Подвисаем, разглядывая друг друга. Оживаю первая и прячусь в ванной, чтобы подготовиться ко сну. Дар так и сидит на краю двуспальной кровати, когда выхожу в ночной сорочке.

– Ну, вставай тогда, постель расстелю.

– Ага, – оглушён, словно, в нокауте, медленно встаёт и идёт к выключателю у двери.

Смотрит, как я сворачиваю покрывало и взбиваю подушки, а у меня руки дрожат. И вся я дрожу, и совершенно не в состоянии логически оценить свои действия. Просто, чувствую, что, именно, так правильно. Мне хочется близости с ним, но не секса. Возможно, это глупо, да. И я взбалмошная, и с причудами … Но он ведь стоит здесь, рядом, ловит каждое моё движение и терпеливо ждёт, когда я закончу с кроватью, и можно будет выключить свет.

Как только я забираюсь под одеяло, щёлкает выключатель. Комната тут же погружается в полумрак. Глаза не сразу привыкают, и поначалу я слышу лишь своё сбивчивое дыхание и его тихие приближающиеся шаги. Матрас прогибается с другой стороны под его весом. Я дёрнуться не успеваю, как мужская рука обнимает меня за талию и требовательно притягивает к себе.

– Ну что? Спим? – голос Дара кажется ниже, чем обычно, совсем бархатный.

Устраиваюсь к нему спиной. Его бёдра прижимаются к моей заднице, голову приходится положить на вытянутую по подушке мужскую руку. Вторая же его рука так и остаётся на моей талии, только смещается на живот. Горячая широкая ладонь прижигает чуть пониже пупка даже через шёлк сорочки, волнами распространяя по телу трепетное волнение.

Уставилась в темноту спальни, старательно пытаясь дышать ровно. В такт с ним. Подстраиваюсь. Сердце частит в груди, и мне страшно, что это слишком заметно. Его пульс я ведь слышу. Ощущаю каждой клеточкой, и меня от него ведёт. Дар влажно дышит мне в затылок, от чего мурашки рассыпаются от шеи по плечам, а потом более тягучими ощущениями сползают к низу живота, оседая там тяжёлым зудящим желанием. Прикрываю глаза, потому что я плаваю в этих ощущениях, как в расплавленном воске.

Вокруг такая тишина. Только наши вдохи и выдохи в унисон. Чуть помедлив, Дар сильнее вжимается в меня сзади. Спину опаляет, в копчик упирается его эрекция, пальцы на животе непроизвольно собирают ткань в кулак. Родин дышит глубже, всё тело, как будто раскаляется с каждой секундой. Меня качает в его беззвучном, тягучем возбуждении. Не выдержав, через несколько минут поворачиваю голову к нему, думая, что, наверно, стоит прекратить эту пытку для нас обоих и… Ловим взгляды друг друга в темноте. Почти ничего не видно – только радужки неясно мерцают. Секунда-две, и Дар, тихо выдохнув, успокаивающе целует меня в висок.

– Спи, Лиль, – шепчет в самое ухо.

Я отворачиваюсь. Устраиваюсь удобнее в его надёжных руках и обмякаю. Пик возбуждения проходит, когда понимаю, что этой ночью точно ничего уже не будет. И вдруг от этого так хорошо. От того, что можно, просто, лежать вот так вот рядышком, близко-близко, дышать друг другом и не думать ни о чём. От того, что тебя так крепко обнимают, что носом зарываются в волосы и не требуют большего. Ощущение, что это и есть большее, пропитывает насквозь. Оставляет привкус чего- то трепетного и хрупкого на языке. Ленивая эйфория убаюкивает, укутывая в тёплый чувственный кокон. Веки постепенно тяжелеют, дыхание замедляется, уже в полусне ловлю его ладонь, переплетаю наши пальцы и вырубаюсь до самого утра.

Ощущение тяжёлой мужской руки на животе и прижатого к моей спине и ягодицам жаркого тела накрывают раньше, чем я полностью просыпаюсь. В голове роятся то ли обрывки растворяющегося сна, то ли вчерашних воспоминаний. И внутри одновременно тревожно и легко. Мы столько наговорили друг другу, что с одной стороны я чувствую невероятное облегчение, а с другой – посмотреть Дару в глаза при дневном свете после всего мне немного страшно.

Приоткрываю веки, морщась от пробивающегося сквозь плохо задвинутые шторы солнечного света, прислушиваюсь к его глубокому дыханию, оседающему влажным щекочущим облаком на моей шее. Аккуратно пытаюсь выпутаться из его объятий и встать, но он не даёт, крепче перехватывая рукой мой живот и целуя за ушком.

– М-м-м… – ласково мычу.

Дар шумно выдыхает и, смяв меня в объятиях, как плюшевую игрушку, притягивает к себе поближе, а затем и вовсе закидывает одну ногу мне на бедро. Он чертовски тяжёлый и такой горячий. Ощущение, что на меня уронили пудовый утюг и сейчас будут принудительно гладить. Я застываю в попытке быстро прокрутить весь вчерашний вечер в голове и попытаться оценить происходящее.

Дар, тем временем, не собирается заморачиваться. Он уютно зарывается носом мне между шеей и затылком, царапая колкой щетиной нежную кожу. Вдохнув мужской запах, я прикрываю глаза, чтобы отчётливей всё это ощущать. Мне так хорошо. Я не хочу вставать. Поворачиваю к нему лицо. Мои губы мажут по его колючей щеке, носу. Приоткрываю глаза и встречаюсь с его сонным, затуманенным взглядом. Он очень близко. Всё двоится, вижу только, какие невероятно сине-зелёные у него глаза. Как чистейшие изумруды. И сейчас эти самоцветы, словно, мутнеют, затягиваясь дымкой. Его дыхание оседает на моей коже, смешивается с моим. И я думаю, что он чувствует, примерно, то же самое. Что делает вдох и ощущает мой вкус во рту. И мне так хочется спросить, какая я для него?!

Дар подтягивает меня чуть пониже, и наши губы встречаются. Легко и так естественно, что у меня и в мыслях нет попытаться увернуться. Это кажется продолжением сна. Я снова закрываю глаза, чувствуя, как он мягко давит, углубляя поцелуй. Обнимаю его за шею, когда проникает в мой рот языком. Дыхание сбивается. Мне так хорошо, что хочется плакать. Все мысли разом вылетают из головы, оставляя лишь инстинкты и ощущения. И я обмякаю, не возражая, когда Дар задирает свободной рукой мою сорочку до самой талии. Мы, просто, сонные, разомлевшие, и это всё так естественно…

С моих губ слетает тихий довольный стон, поясницу непроизвольно выгибает, и я трусь ягодицами о стоящий член. От этого ощущения между ног моментально закипает. Дёргает пульсацией приливающей крови. Мужская ладонь ласкающим движением сползает с моего живота вниз, накрывает лобок, убирая кружево моих трусиков в сторону. Пальцы раздвигают половые губы, трут ноющую вершинку и толкаются внутрь. Немного больно, саднит. Сжимаюсь вокруг фаланг, и сама ощущаю, как у меня мокро всё. Я бы покраснела сейчас, но лицо и так горит.

Родин чаще дышит мне в губы, углубляя поцелуй и продолжая пальцами растягивать под себя. Смыкаю веки, расслабляюсь. Запрокидываю руку назад и зарываюсь пальцами в его растрёпанные тёмные волосы, от нас ещё пахнет сном и происходящее кажется почти нереальным. Плаваю в этом ощущении, отгоняя все остальные мысли прочь. Состояние ленивой полудрёмы и утренней неги настолько расслабляет тело, что кажется, что секс сейчас – базовая потребность, не требующая от тебя ни осознания, ни усилий.

Устраиваюсь на его вытянутой руке, прикрываю глаза, чувствуя, как он, чуть отстранившись, направляет в меня член. Выдыхаем в унисон, когда плавно входит сразу полностью и вжимается бёдрами в мои ягодицы, быстро целует в мои приоткрытые губы и удобнее ложится сзади, притягивая к себе поближе за живот. Безмятежно улыбаюсь своим мыслям, что Дар тоже ещё сонный и ему неохота сильно напрягаться. Медленно трахает, то сжимая бедро, то сминая колышущуюся грудь, и это такой сладкий тягучий кайф.

Меня уносит куда‑то, то ли обратно в сон, то ли в ещё более оторванное от реальности место. Из ритмично растягиваемого лона по всему телу растекаются тёплые волны, тихими стонами обрываются на губах. Подаюсь бёдрами к нему, сама насаживаясь на член, прикусываю кожу на его руке. Дар постепенно ускоряется, но, всё равно, это невероятно томительно пока, от чего меня выгибает и хочется просить ещё.

– Да-а-ар-р-р…

– С добрым утром, Лиль, – бормочет мне в губы, прикусывая и оттягивая нижнюю, – Не нравится?

– Га-а-ад, – ругаюсь, кусаясь в ответ, знает же, что нравится…

– Тихо лежи, – целует в плечо, раздвигает ладонью мои бёдра, поглаживает пальцами влажные складочки и нежно кружит у пульсирующей вершинки.

– Ох-х-х, так… Да‑а‑а…– хнычу, умоляя.

Становится нестерпимо жарко, дёргаю одеяло с нас, но каким‑то чудом не успеваю стащить, и в этот момент распахивается входная дверь, и на пороге материализуется бодрый Дамир. Застываем с Даром, как по команде. Сердце улетает куда‑то в самый низ живота, а испарина, покрывающая тело, мигом превращается в холодный пот.

– Апай… – младший брат осекается, уставившись на нас с открытым ртом.

Молчим.

– Ты что‑то хотел? – пищу не своим голосом, слишком остро чувствуя, как Дар вынимает из меня член.

– Асяй на завтрак звала… – отмирает Дамир, начиная моргать, его губы медленно разъезжаются в хитрой улыбке, – Но не торопитесь…

Подмигивает и с видом человека, который узнал всё, что ему необходимо, захлопывает за собой дверь.

– Вот, чё‑о‑орт! – резко сажусь на кровати, отодвигаясь от угорающего Дара, и прикладываю ладони к пылающим щекам. Мысли лихорадочно скачут в голове.

«Я же не успела откинуть одеяло, да?! Вроде бы, только приподняла… Что он видел? Да ничего… Ну, кроме лапищи Дара, сжимающей мою голую грудь. Чёрт!»

Вместо тысячи слов с силой пихаю Родина кулаком в бок, потому что двери надо закрывать, а он заходил последний!

– Э‑э-эй! – возмущённо шипит Дар, откатываясь и потирая место удара, – Лиль, и без тебя яйца звенят!

– Пусть успокоятся, я уже не в настроении, – ворчу, поднимаясь с кровати.

– И не надо, у меня теперь сутки не встанет, – страдальческим тоном жалуется Дар, вороша волосы на затылке и тоже усаживаясь.

Он так искренне расстроен и смущён, что мне становится смешно. Или это беспечная лёгкость, внезапно поселившаяся внутри, так на меня действует.

– Сутки? – театрально вздыхаю, – Какое же унылое воскресенье меня ждёт…

Родин вскидывает на меня озорной взгляд, присматривается внимательней, словно, проверяя, шучу я или нет, и ухмыляется.

– Ты всегда можешь провести реанимационные мероприятия, – выразительно косится себе на пах, скрытый одеялом.

– Как обычно… Хочешь праздник – устрой себе сама! – закатываю глаза.

И с хохотом падаю обратно на кровать, потому что Дар подсекает рукой меня под колени и валит на себя. Возимся, но потом, всё‑таки, находим губы друг друга. Затихаю. Обнимаю его за шею, перебираю волосы. Ощущение лёгкой нереальности происходящего так и не уходит. Я прекрасно помню всё, что со мной произошло, но в эту секунду оно не трогает. Это, словно, короткий отпуск в далёкой стране с выключенным телефоном. Жизнь, всё равно, не отпустит, возьмёт реванш за эти минуты счастливого забытья, но так хочется поплавать в нём подольше.

– С добрым утром?! – бормочет Дар, потираясь лбом о мой лоб.

– Утро добрым не бывает! – фыркаю, за что получаю звонкий шлепок по попе.

– Ай!

– Пошли уже на завтрак, – сообщает Дар, – А то сейчас твои нафантазируют, что мы прямо отсюда в ЗАГС поедем.

Игривую лёгкость мгновенно смывает беспокойство за родителей. Последнее, что мне хочется, это их разочаровывать.

– Не переживай, все взрослые уже, – Дар чешет затылок и потягивается.

– По мне так в этом и проблема, – вздыхаю, одеваясь, – Слишком уж они взрослые. Рассказами про «просто, дружим» уже не отделаешься. Они ведь смотрят на нас и запоминают модель поведения.

Вид его голого тела раздражает, так как отвлекает, направляя мысли в совсем другую, фривольную сторону. А Дар как будто специально подходит со спины, пока я застёгиваю лифчик, и обнимает меня за талию, влажно целуя в шею.

– Не парься ты, – урчит ласково, – Во‑первых, интернет и фильмы давно ему эту информацию и без нас донесли, а во‑вторых, в его понимании нет ничего крамольного в том, что мы с тобой в одной постели, мы же жених и невеста, ты забыла?

– Как у тебя всё просто, – с укором вздыхаю, но поддаюсь на уговоры.

– Всё, и правда, просто, так что не усложняй.