Ноэль Ламар
Хозяйка пролива Боншон
Глава 1
Я очнулась от боли, глаза залило чем-то липким, кожу неприятно стянуло…
Где я и что происходит?
Так… встать? Нет, пока даже пытаться не буду, попробую вспомнить, а что же произошло?
Как обычно, после работы, я пешком возвращалась домой. Загорелся зелёный, шагнула на пешеходку. Неожиданно возникший ослепительный свет, а за ним оглушающий визг тормозов буквально ошеломили, пригвоздив меня к месту.
Страшный удар. Боль по всему телу и благословенная темнота…
И вот я где-то, непонятно где. В мою память, словно кадры кинофильма, вклинились какие-то воспоминания. И они вроде как были чужими.
Странный замок. Нападение. Горящие дома, плачущие женщины и дети. И опять темнота.
Я открыла глаза и попыталась осторожно приподняться на локтях, но ничего не вышло – затылок прошило болью, и я тихо протяжно застонала, крепко зажмурившись. Из уголков глаз невольно потекли горячие слёзы.
Лишь со второй попытки удалось разлепить веки. Помещение было погружено в сумрак, пришлось ждать несколько секунд, пока зрение перестроится. Спёртый воздух не добавлял настроения.
Звук шагов где-то над головой немного отвлёк от суетных мыслей. Не прошло и минуты, как шаги замерли прямо надо мной, а потом в лицо ударил мощный столп света. Я даже охнула от неожиданности, вскинула руку и прижала её к глазам.
Послышались грузные шаги по лестнице, а затем насмешливым басовитым голосом произнесли:
– Всё-таки очухалась, красотка? Думал, померла, хотел на вечерней заре скинуть тебя за борт, на корм морским чудищам.
Снова разлепив веки, уставилась на грязного, грузного мужика, замершего рядом со мной и глядящего на меня сверху вниз. В руках он держал что-то непонятное и смердело от него так, что меня затошнило: отвратительная смесь застарелой мочи и… крови…
– Вы кто? – с трудом удержав пустой желудок в себе, сипло спросила я.
– Знамо, кто, лекарь, – он усмехнулся, демонстрируя отвратительные гнилые зубы.
Наклонившись ещё ниже, приказал:
– Покажи-ка рану.
Я оценила грязь под его ногтями, смрад из его полубеззубого рта и отчаянно захотела отодвинуться куда подальше, а лучше вообще на другую планету.
– Чего дрожишь? – заметил он моё состояние, – я знатный лекарь, всё сделаю в лучшем виде. Ну-ка не дёргайся, тебя надо подлечить, чтобы выгодно продать, – бубнил он, садясь передо мной на корточки. Сил сопротивляться этой горе мяса и жира не было никаких. Потому вонючка легко повернул меня, как куклу набок, взял страшные ржавые ножницы и стал состригать мне волосы, тупой инструмент дёргал локоны, причиняя немыслимую боль. Прикусив до крови губу, терпела.
Закончив экзекуцию, этот горе-лекарь снова встал и тяжело поднялся по лестнице к распахнутому люку. А я внимательнее осмотрелась: я и ещё какие-то люди сидели в большом тёмном помещении.
Вскорости толстяк вернулся с бутылкой и иглой, чтобы, по всей видимости, продолжить надо мной издеваться.
– Глотни, – протянул мне пойло.
Я с отвращением отвернулась.
– Ну, как знаешь, – и с удовольствием присосался сам, затем плеснул алкоголь мне на рану.
Зашипев от боли, вскочила с места. Откуда только силы взялись? – От хорошего рома и не такие исцелялись, – расхохотался лекарь, – давай, убогая, садись поудобнее, штопать будем, рана небольшая, потерпишь.
Понимала, что шить надо, но от страха не могла заставить себя довериться этому мяснику. Он не стал долго церемониться, дёрнул за руку так, что я невольно снова оказалась рядом с ним.
Всё время, пока лекарь корпел над моей головой, я тихонько подвывала от боли, а когда терпеть становилось совсем невмоготу, то и вскрикивала.
Вонючка, по ошибке ставший моим хирургом, вскорости ушёл, а я снова обессиленно распласталась на грязной подстилке. Зазнобило так, что не попадал зуб на зуб. Глаза сами собой плотно закрылись и я провалилась в кошмар, где за мной снова охотились разбойники с топорами наперевес.
Проснулась от пронзительных криков чаек и прокуренных голосов матросов.
– На выход! – крикнули со стороны распахнутого люка.
– Куда нас привезли? – обратилась я к теням людей, что жались к стенам корабля. Я с трудом поднялась, всё тело занемело, в голове плыл туман.
Никто не ответил, но какая-то сердобольная женщина, сидевшая неподалёку от меня, со словами::
– Твоя порция. Ешь. Пей, – протянула мне кусок засохшего тёмного хлеба и кружку воды.
Аппетита не было, но я заставила себя проглотить всё до крошки, ведь, как будет дальше с кормёжкой, неизвестно.
Шум наверху стих, послышался грубый окрик:
– Выползайте, крысы трюмные.
Да, нравы здесь просто «чудесные».
Мы поднялись на палубу, солнце ослепило так, что открыть глаза я смогла только через пару минут. Передо мной стоял мужчина восточной наружности, высокий и толстый.
– Чего замерла, девка? Пора на берег, – он бесцеремонно толкнул меня к трапу.
Стараясь не упасть, схватилась за поручни и медленно сошла на пристань. Со мной поравнялись какие-то девушки, и почему-то мне казалось, что я их знаю.
– Мадам ля Лорэй, – обратились они ко мне чуть ли не хором, – мы думали, вас убили!
– Я… я ничего не помню, – на объяснения сил не было, еле держалась на ногах.
Хорошенькие лица незнакомок были заплаканными.
– Ох! – ахнули, – беда-то какая! Напали на ваш замок. Всё порушили, женщин взяли в плен. А сейчас повезут на невольничий рынок, – наперебой затараторили они.
У меня есть замок?! На него напали? Я уже поняла, что нахожусь если и на Земле, то точно не в своём городе.
А от перспективы стать рабыней… По коже пробежали холодные мурашки – такое и в дурном сне не представишь!
– Как называется этот город? – спросила я девиц, на что они растерянно захлопали ресницами.
– Адижан. Эти наёмники постоянно нападают на ля Лорэй и другие прибрежные города, потом продают в гаремы или просто в богатые дома. Вот ведь даже до вас, хозяйки земель, добрались. И что теперь станет с вашими землями и молодым хозяином?
– Погодите, – остановила причитания, – скажите, кто я? Ударилась головой, ничего не помню… – повторила и продемонстрировала им свой затылок.
Увидев мою рану, девушки ударились в слёзы, но на вопрос ответили:
– Вы владеете землями ля Лорэй, что выходят на пролив Боншон. Ваш муж погиб в схватке, остался маленький сын. Если он, конечно, ещё жив, – сказала одна из девиц и потупилась, смачно хлюпнув носом.
– Хороша хозяйка, если сама от рабства уберечься не смогла, – пробормотала я, – как меня зовут?
– Так, Мирабелла, госпожа – ответила приятная пухленькая девушка, что до этого почти не встревала в разговор.
– Эй, лезьте сюды! – послышался окрик нашей, по всей вероятности, охраны, дюжих мужиков, щеголявших в безрукавках и шароварах. Рядом с нами остановилась телега, запряжённая волом, с высокими деревянными колёсами, обитыми железными полосами. Девушки почти успокоившиеся, разрыдались с новой силой.
Глава 2
Дорога шла через довольно большой город восточного типа. Улочка была украшена великолепной мозаикой, на солнце блестели бриллиантовые брызги фонтанов, что украшали небольшие площади, и везде сновали толпы шумных горожан.
Трудно даже описать величавую красоту домов, скрывавшихся за высокими ажурными коваными оградами. Они были каменными с замысловатыми рисунками лепнины или резьбы. Двух-трёхэтажные особняки, как восточные скромницы, прикрывались зеленью садов, в которых благоухали незнакомые цветы и пели птицы. Несмотря на обилие украшений, жилища отличались логичностью и уравновешенностью композиции, без излишней вычурности.
Удивительные по своей красоте, скорее всего, национальные, присущие лишь местному колориту узоры, что читались на каждом фасаде, наделяли особым смыслом и какой-то азиатской прихотливостью изысканную, сходную с классической архитектуру.
Говор у местных был гортанным и очень громким. Хотелось заткнуть уши, лишь бы не слышать этих криков.
Наконец, телега выехала на площадь, уставленную деревянными помостами, к которым были привязаны невольники. Между рядами ходили покупатели живого товара, осматривая мужчин и женщин, не стесняясь, ощупывали и смотрели зубы. Стоило только представить, что вот так меня сейчас станет кто-нибудь оценивать, стало дурно. От тряски мутило, хорошо, что не ела ничего кроме краюхи хлеба и воды.
Нас выгрузили возле очередного помоста, после чего привязали грубыми верёвками к ржавым металлическим кольцам, вбитым в пол. Пятеро охранников замерли по сторонам, следя за нами и гомонящими людьми. Невольники, к которым теперь относилась и я, так и стояли, таращась на толпу покупателей.
К нам подошёл невысокий старик, с внушительным брюшком. Осмотрел нас, как хозяин, задержав неприязненный взглядом на мне.
– Это страшилище зачем притащили? – ткнул он в меня пальцем. – Оно оскорбляет мой взор!
– Велено было везти всех, кого поймали, – хмуро ответил один из охранников.
– Она благородная, – заговорил другой, – может читать и писать. Будет хорошей служанкой.
– Да кто на такое чудище позарится? Даже если оно грамоте обучено, такими только ворон в поле пугать, – проворчал старик.
Вот так новость! Интересно-о. Я, конечно, может и не идеал красоты, но на внешность никогда не жаловалась. А тут каждый нос воротит.
Опустила глаза на свои руки.
Маленькая родинка на запястье точно не была моей, и пальцы чуточку длиннее и худее прежних… Понимание, что я, кажется, не в своём теле, ударило обухом по многострадальной голове, сбив дыхание.
Неужели я всё-таки умерла? И переселилась в чужое тело? Страх удушливой волной накрыл сознание и я пошатнулась. Соседка успела меня перехватить, с тревогой вглядываясь мне в лицо. Благодарно сжав ей руку, вяло улыбнулась. Что же теперь со мной будет? Страшно, ох как страшно!
Чтобы отвлечься от грустных мыслей, снова подумала о своём новом облике: как попало обрезанные волосы наверняка не добавляли шарма. Может, оно и к лучшему, не позарится никто.
Начался торг, к обеду почти всех девушек раскупили, в их глазах читался страх, на грани с ужасом. Каждая тихонько плакала. И только ко мне никто не подходил.
Противный старик опять начал ворчать:
– Кому эта благородная нужна? Госпожа-замухрышка. Не купят до конца торгов, забирайте её себе на потеху. Больше она ни на что не годится, – он кинул в мою сторону ещё один брезгливый взгляд.
По телу иголками пробежал холодок, скрутившись клубком в животе. Меня могут отдать этим мужикам!? Руки задрожали пуще прежнего, на глазах навернулись слёзы.
– Сколько просишь за эту женщину, – услышала я чей-то голос. К помосту подошла импозантная дама, немолодая, но со следами былой красоты.
– Пять монет золотом, – ответил старик.
– Она больная, ваши дикари калечат пленниц, три монеты серебром, – женщина не повышала голоса, но к ней прислушивались, видно, она привыкла к почтению.
– Будь по-твоему, госпожа, – махнул рукой старик, – девица благородная, пригодится господину.
– Моему господину по нраву другие, а вот служанкой в гарем она в самый раз. Не будет раздражать жён, они не выносят красивых прислужниц, – женщина протянула монеты старику, меня отвязали от помоста и охранники проводила нас до паланкина.
Устроившись внутри, женщина выглянула наружу, отодвинув практически невесомые занавески, внимательно меня осмотрела, затем уточнила:
– Ты умеешь читать и писать?
– Я не помню…
– Так разве бывает? – она заинтересованно вскинула чётко очерченную бровь.
– Меня ранили сильно. Ничего не помню.
– “Повезло” мне с тобой, – устало сказала она, – ладно, отлежишься пару дней, я попрошу лекаря осмотреть тебя и сможешь приступить к работе. Не бойся, ничего сложного. Будешь прислуживать жёнам моего господина. Забирайся ко мне, садись у ног.
Она откинулась на подушки, давая понять, что разговор окончен. Я послушно залезла внутрь паланкина и, как собачка, пристроилась у ног незнакомки. Тут дело даже не в гордости, а в том, что голова за весь день на солнцепёке раскалывалась и вот-вот готова была лопнуть, как перезрелая тыква. Потому отказываться от предложения женщины даже не подумала.
Вскоре мы подъехали к большому дому вход в который шёл через роскошный тенистый сад с фонтаном в центре. Витражные окна, затейливая лепнина, хозяин такого великолепия явно не бедствовал.
Меня проводили через роскошный зал в помещения намного скромнее, наверное, здесь жили слуги.
– Меня зовут госпожа Джанна, – женщина проводила меня до комнаты, – сейчас тебе принесут воды, помойся, а то от тебя смердит, как от матросни.
– Хорошо, Джанна.
– Госпожа Джанна, запомни, – она сурово глянула на меня и вышла из комнаты.
Скоро мне принесли небольшую лохань и тёплой воды, я, как смогла отмылась от корабельной грязи. Вымыла осторожно волосы. Мои тряпки одна из девушек сгребла и унесла, брезгливо сморщив хорошенький носик. Взамен мне дали длинное платье, прямого кроя и платок. Последнему я обрадовалась, прикрою свою страшную плешь.
Одевшись, присела на кровать, а потом и вовсе прилегла на бок и не заметила, как заснула. Разбудило меня тихое покашливание:
– Госпожа Джанна велела осмотреть тебя – голос принадлежал мужчине лет пятидесяти, невысокому и худощавому, тонкая бородка, напоминавшая козлиную, спускалась на его грудь.
Я села, сонно потирая глаза.
– Что тебя беспокоит? – подошёл ко мне врач.
Молча стянула платок с головы.
– Святые целители! – всплеснул руками лекарь. – Какой живодёр так обошёлся с тобой?
– Корабельный лекарь.
– Мясник, одно слово. Ничего, я сейчас принесу инструмент, кожа не затянулась, всё ещё можно исправить.
Он вышел, а я сжалась от ужаса. Опять эта пытка. Больше мне такой боли не вынести!
Лекарь вернулся с кожаной сумкой.
– Не бойся, больно не будет, – заметил он мой страх, – я не мясник.
Врач обработал голову какой-то пахучей настойкой, что притупила болевые ощущения, аккуратно срезал грубый шов, промыл рану и зашил заново тонкой нитью. Перевязал голову чистой тряпицей. И я почти не выла и не дёргалась. Было вполне терпимо и рука у мужичка оказалась лёгкой, прикосновения словно крылышки мотылька.
– Вот и всё. Теперь шва заметно не будет. Волосы отрастут и скроют шрам.
– А теперь, поспи. Тебе надо отдохнуть, – лекарь накапал какой-то настойки в стакан с водой и дал мне. На вкус было похоже на анис с мятой.
Врач вышел, а я, не раздеваясь, легла на узкую лежанку и почти моментально снова уснула.
Глава 3
Первые два дня я только ела и спала. Служанки, тихие как мышки, беззвучно оставляли поднос со снедью на маленьком столике и исчезали. Вспомнилась сказка об аленьком цветочке, настолько неприметными они были.
На третий день за мной пришла Джанна:
– Хватит прохлаждаться, вставай. Отныне жить будешь в гареме.
Я смутно представляла себе, что это значит. Перед глазами были лишь кадры из какого-то фильма, где восточные чаровницы танцуют перед своим падишахом.
Мы с Джанной шли по узким коридорам, дом делился на две части: мужскую и женскую. Первая, как положено, для господина, имя которого мне так никто и не сказал. Отдельно проживали садовники, кухонные рабочие и прочая прислуга.
Пройдя большой зал, попали в гарем. Мне он напомнил общежитие, с той лишь разницей, что всё тут блистало от позолоты и дорогих шелков, полы застелены пушистыми коврами.
У каждой жены была своя комната, один общий зал, куда мог зайти их муж, помещение для досуга, где девушки вышивали, пели, изучали искусство танца. Каждая старалась поразить своего господина каким-то умением.
Из гарема был и второй выход – в сад с большим то ли фонтаном, то ли бассейном.
Я с любопытством разглядывала всё это великолепие.
– Будь собраннее, – недовольно пробурчала Джанна, – пойдём, покажу твоё жильё.
Мы прошли мимо комнат жён, там в уголке была небольшая спаленка, где кроме меня жили ещё три служанки разных возрастов, но все одинаково некрасивые.
Я мысленно ахнула, ведь взяли меня сюда именно по этой причине! Неужели я теперь похожа на них? Первая из служанок была огромна как медведь, готова спорить, что она одной левой уложит на лопатки любого мужика. Лицо другой рассекал безобразный шрам, третья была просто стара с висящими как у шарпея морщинами.
– Как тебя зовут? – повернулась ко мне Джанна.
– Мирабелла.
– Будешь Миррой, благородное имя больше не пригодится. Запоминай, к любой госпоже являться по первому зову. Хоть днём, хоть ночью. Если кто из них пожалуется на тебя, велю выпороть розгами.
– Хорошо, госпожа Джанна.
– Так-то лучше, – женщина вышла из комнаты, а я стояла посреди спальни, не зная даже, куда присесть. Кровати здесь заменяли странные тюфяки.
– Проходи, – похлопала рядом с собой девушка со шрамом, – хозяйки в такой час ещё спят. Меня зовут Дилера.
Я осторожно примостилась на тюфяк и пригляделась к своей соседке. А ведь раньше она была очень красива. Нежная, напоминающая персик, кожа, большие миндалевидные глаза, пухлые губы, иссиня-чёрные волосы, выбивающиеся из-под платка. Старый уродливый шрам разделил её юное лицо на две половины, застыв на коже красными рубцами.
Девушка не обратила внимания на мой изучающий взор, по всей видимости привыкла к такой реакции окружающих.
– Вон там, – указала она на «медведицу», – Ахсана и бабушка Калима.
– Мирра, – представилась я в ответ.
– Это мы уже слышали, – неожиданно приятным, грудным голосом сказала Ахсана, – откуда ты родом?
– Из-за моря, – повернулась я к женщине, – на нас напали, плохо помню, что вообще произошло со мной.
– Как и у многих здесь, – вздохнула Дилера, – никто не попадает сюда добровольно.
– Расскажи, пожалуйста, что это за страна? – обратилась я к ней.
– Ты не помнишь даже такого? – распахнула свои красивые глаза моя собеседница, – ну, что ж…
Из её рассказа узнала, что Адижан страна с тёплым и мягким климатом. Её купцы – главные поставщики прекрасных ковров и живого товара. Почти захватив господство на море, что разделяло две страны, они нередко устраивали дерзкие набеги на побережье Фарийи, откуда, судя по всему, меня и привезли.
Выходит, я попала не только в новое тело, но и в совершенно чуждый мир. Догадки подтвердились фактами.
С другой стороны Адижан граничил с пустыней, где жили мелкие племена дикарей. Порядок здесь олицетворял падишах, каждый, занявший трон правитель, устанавливал свой свод жизненных правил, зачастую просто копируя старый, и добавлял парочку новых законов.
Многожёнство тоже ввёл один из падишахов: мужчинам он пришёлся по душе, так и повелось. Состоятельный господин мог иметь до четырёх – пяти жён, с одним условием, что ни женщины, ни дети не должны ни в чём нуждаться.
Также Адижан славился своими травниками и лекарями. Как правило, рожать было уделом старшей жены, остальные лишь для услады господина. Отварами, секрет которых держали в строжайшей тайне, их лишали возможности иметь детей. Всю жизнь они ублажали своего господина, нянчились с детьми старшей.
Судя по рассказу, убежать отсюда можно только по морю. Бродить по пустыне занятие весьма хлопотное и смертельно опасное, а с дикарями и подавно.
Я могла бы остаться тут, но в качестве кого? Прислуги? Нет уж, увольте! Потому стоял острый вопрос: как улизнуть из гарема? Где отыскать капитана, что согласится перевезти меня через пролив? Сколько он запросит за свою услугу?
В общем, для начала надо разведать обстановку получше.
– Эй, вы! – услышала я оклик из коридора.
– Это Кэйа, – изменилась в лице Дилера, – пойдём, она ждать не любит. Легко и на розги нарваться, – новая знакомая взяла меня за руку и повела наружу, – смотри в пол, обращайся к ней «госпожа». И не перечь.
Мне оставалось лишь мотать на ус.
Мы вышли в большой зал, где нервно вышагивала красивая девушка. Я украдкой рассматривала её внешность, полюбоваться было на что: высокая, грациозная с большими голубыми глазами и почти белыми волосами, кожа её была настолько бледной и тонкой, что казалась прозрачной. Она напоминала эльфийку из сказок. Вот только в отличие от воздушного облика, в её глазах таилось недовольство всем и вся. Норов у неё не самый покладистый, это однозначно.
– Сколько тебя ждать, а? – бросила она злобно и обратила внимание на меня, – а это что за курица?
– Новая служанка, госпожа, – тихо пробормотала Дилера, – её зовут Мирра.
Кэйа скривилась пуще прежнего, исказив тонкие черты, превратив их в отталкивающую маску:
– Ну и уродина. Фу! Ладно, подите наведите порядок в моей комнате и приготовьте новый наряд. Проследи, чтобы складка к складке! Иначе тебя ждёт плеть… И тебя, новенькая, – отдав приказ, она вышла в сад и, казалось, забыла о нашем существовании.
– Пошли, – потянула меня опять за собой служанка, – покажу, где, чьи комнаты.
У господина было четыре жены, Кэйа самая младшая из каких-то северных стран, это объясняло её облик.
Мы вошли в её комнату и первое, что я увидела, было зеркало во весь рост. Забыв обо всём на свете, подошла к заветному предмету. Вид и правда, не радовал. Стянула с головы платок. Волосы какого-то блёклого с рыжиной оттенка торчали куцыми лохмами, лицо не старое, но и молодой меня теперь назвать может только слепой. Запавшие глаза с кругами синяков, порадовал лишь их цвет: глубокий, синий, как воды океана. Серая кожа, «украшенная» во множестве мест ссадинами и синяками. Фигура худощавая, плоская что спереди, что сзади.
Настроение моментально испортилось. За спиной раздалось тихое шипение Дилеры:
– Не стой столбом, если зайдёт Кэйа, нам обоим не поздоровится.
Повязав платок на голову, принялась помогать девушке. За порядком младшая жена сильно не следила, в расписных блюдах валялись огрызки и косточки фруктов, тончайшие платки и платья раскиданы по полу. Вид у комнаты был такой, как будто по ней прошёл ураган.
Вдвоём справились в рекордно быстрые сроки и вернулись к себе.
– Хозяйки не любят, когда им мозолят глаза, – объяснила мне Дилера. Наших товарок не было – они ушли на кухню за завтраком.
Я быстро втянулась в новую жизнь, сложной её не назвать. Принеси, подай, прибери. Молчи, не отсвечивай. Каждый раз, когда покидала нашу каморку, старалась получше рассмотреть новое жилище. Дом окружал высокий забор, перебраться по нему вряд ли получится. Его увивали какие-то лианы, но вид их тонких стеблей не внушал доверия.
Жёны, не обременённые домашним бытом, целыми днями занимались кто чем. Лишь к вечеру у нас начинался марафон красоты, в результате которого кто-то из них мог провести ночь рядом со своим господином. К этому времени надевали новые платья, обвешивались драгоценностями, заставляли нас минут по сорок расчёсывать волосы, чтобы те выглядели привлекательнее. За избранницей спускался слуга, самого хозяина этого дома увидеть мне пока не удалось.