Нора Робертс
Мисс Совершенство
2
Нет, положительно, мать доведет его до белого каления! Если она явит еще один новый проект прежде, чем он разделается с полудюжиной текущих, он просто-напросто заберет Балбеса и переедет жить на Барбадос. А что, выстроит себе хижину на пляже, может быть, даже с верандой – уж на это его плотницкого умения хватит.
Райдер поставил свой грузовик на стоянку позади гостиницы – слава богу, хоть этот, самый масштабный проект завершили. Ну как завершили – все равно о полном окончании работ мечтать не приходится. Та же самая судьба уготована и будущему фитнес-центру; по замыслу неугомонной Жюстины Монтгомери, это будет модное, ультрасовременное здание, оснащенное всевозможными техническими новшествами.
Сейчас «фитнес-центр» представляет собой уродливую, полуразваленную постройку грязно-зеленого цвета с дырявой крышей. Внутри полно своих «прелестей»: лабиринт тесных комнатушек, затопленный подвал, лестницы из фильма ужасов и потолки, готовые рухнуть на голову, не говоря уже о чудовищном состоянии электропроводки и канализации. Да и не о чем там говорить, они просто выломают этот бардак ко всем чертям, и дело с концом.
В глубине души Райдеру хотелось как-нибудь ночью сесть в огромный бульдозер и сровнять унылую развалюху с землей, однако он был не настолько глуп, а кроме того, не привык пасовать перед трудностями. Ясно, трудности ему обеспечены. Оуэн – вот на кого всегда можно положиться! – уже сообщил ему эсэмэской, что разрешение на снос получено, так что можно приступать к разгрому.
Райдер не спешил выходить из кабины. Рядом с ним сидел Балбес – красотой псина не отличалась, зато обладала на редкость добродушным нравом. Из динамика радиолы Леди Гага вещала о пике оргазма. Цыпочка явно «с приветом», подумал Райдер, но голос у нее, безусловно, есть.
Человек и пес задумчиво разглядывали уродливое зеленое здание. Райдеру нравилось сносить здания. Ломать убогие стены всегда приятно. Значит, сначала он разберется с этим страшилищем, а потом придет время капитальной переделки. Что ж, интересная работенка.
Фитнес-центр! Райдер не понимал тех, кто садится в машину и едет… в никуда. Если уж потеть, считает он, то с толком. Тренажерный зал? Да, отличная идея – с пневматическими грушами, боксерским рингом, серьезными снарядами. А фитнес-центр, йоги там всякие да пилатесы – это только для слабой половины человечества. Кстати, девушки в облегающих тренировочных костюмах – очень даже приятное зрелище, напомнил себе Райдер. Смотреть на девочек, как и крушить стены, нравится любому мужику. Впрочем, не стоит тратить время на бесполезные размышления; вопрос уже решен, и точка. Он спрыгнул с подножки кабины; Балбес, верный спутник, выскочил следом.
Райдер и сам не понимал, с чего злится. Пекарня почти готова, осталось только убрать строительный мусор и выкрасить помещение; строительство второго ресторана Эйвери тоже близится к концу. Райдер уже предвкушал, как усядется за барную стойку в новом пабе и закажет пива. Переделка кухни для заказчика практически завершена, плюс Оуэн ведет переговоры по изготовлению встроенной мебели для очередного клиента. Много работы – лучше, чем совсем никакой, а бунгало на Барбадосе Райдер выстроит, когда уйдет на пенсию.
И все же отчего-то он хмурился, чувствуя непонятное раздражение. Впрочем, причину его Райдер осознал, едва взглянул на гостиницу. Хоуп Бомонт. Ну да, видимо, это из-за нее.
Она молодчина, с этим не поспоришь. Аккуратность Хоуп, ее невероятная организованность и внимание к мелочам не слишком впечатляли Райдера: с похожим человеком – родным братом Оуэном – он провел бок о бок всю жизнь. Однако что-то в этой женщине не давало ему покоя; искорки этого странного чувства то и дело вспыхивали в душе Райдера после того поцелуя в канун Нового года. Случайность, твердил он себе. Мимолетный порыв, не более. Ничего подобного в будущем не повторится. И все равно, уж лучше бы Хоуп Бомонт была невыразительной толстушкой в годах, с вязаньем в руках и выводком внуков.
– Когда-нибудь она такой станет, – пробурчал Райдер Балбесу, который в ответ согласно стукнул хвостом по полу.
Дернув плечами, Райдер зашагал вперед, перешел дорогу и распахнул дверь будущего «Ресторана МакТи», или «пивнушки», как его называли строители.
Ему нравилось это место, особенно теперь, когда они объединили два здания, превратив смежную стену в широкий проем, так что и посетители, и персонал ресторана получили возможность свободно перемещаться из одного конца в другой.
Эйвери знает, чего хочет, знает, как воплотить свои планы в жизнь, поэтому Райдер уверен: «МакТи» будет отличным заведением, где можно поесть, выпить и пообщаться, если ты пришел за общением. Атмосфера «приятного ужина для взрослых людей», как говорит Эйвери, в отличие от более домашнего, семейного стиля «Весты».
Райдер всегда питал слабость к «Весте» и особенно к пицце «Мясной пир», которую там готовили, и поскольку Эйвери Мактавиш в последние месяцы испытывала на строительной бригаде свои новые рецепты, Райдер уже знал, что вполне сможет питаться и в новом заведении.
Он прошелся по залу, осмотрел барную зону. Впереди еще уйма работы, но Райдер уже видит, как все будет выглядеть в результате, включая длинную барную стойку, которую он с братьями мастерит прямо здесь, на месте. Темное дерево, насыщенные оттенки, островки каменной кладки на стенах. И разливное пиво всевозможных сортов, – мечтательно подумал Райдер. На самом деле его самолюбие ничуть не пострадает, если он как-нибудь заглянет сюда и поднимет бокал пива в честь успешно выполненного проекта.
Он услыхал голоса и двинулся назад; дав указания первой бригаде, пошел в пекарню, чтобы проверить, как идут дела там. Будь у него выбор, Райдер охотно надел бы плотницкий пояс и занялся физическим трудом, однако в сегодняшнем графике значится утренняя встреча на новой стройплощадке и он опаздывает.
Позади зеленой развалины уже стояли пикапы обоих братьев. Вместе с разрешением на снос Оуэн, конечно, привез кофе и пончики. На среднего Монтгомери можно рассчитывать и в повседневной жизни, и в случае ядерной катастрофы.
Райдер подумал о младшем брате, Бекетте, муже Прекрасной Клары. Сейчас у него трое детишек, а скоро на свет появятся еще двое. Надо же, близнецы! Может быть, радость от предстоящего рождения сразу двух внуков немного отвлечет Жюстину Монтгомери от очередного нового проекта. Хотя едва ли.
Он вошел в открытую дверь здания на улице Св. Павла, втянул носом аромат кофе. Да, Оуэн, как всегда, не подвел. Райдер ухватил со стола большой пластиковый стакан кофе «на вынос», стоявший слева, тот, на котором его педантичный братец вывел фломастером букву «Р». Начал пить большими глотками, поддев пальцем крышку на коробке с пончиками. Балбес немедленно заколотил хвостом по полу.
Откуда-то из глубины бесконечного лабиринта комнат доносились голоса братьев, но Райдер взял свой кофе и, бросив Балбесу щедрый кусок пончика с джемом, подошел к строительному плану, расстеленному прямо на козлах, накрытых фанерой.
Разумеется, он уже видел эскизы, однако сейчас чуть не присвистнул от восхищения. Проект, разработанный Бекеттом, воплощал все идеи, высказанные их матерью, и даже больше. Вне всяких сомнений, это лучше бульдозера. Гораздо лучше, если сломать и выгрести все лишнее, заключил Райдер, а потом построить то, что должно быть построено.
На плане он увидел вовсе не тренажерный зал – во всяком случае, в его понимании: с боксерскими грушами и пропахшей потом раздевалкой, – а нечто потрясающе красивое. И непочатый край работы с таким количеством закавык, что проклятий в адрес Бекетта хватит на много месяцев, если не лет. И все-таки…
Поднять уровень крыши на определенную высоту – задача, доставляющая почти эстетическое наслаждение. Убрать плоский козырек с торца парковочной площадки и превратить его в складной навес – тоже захватывающий процесс. Добавить побольше света: новые окна и двери сделать полностью стеклянными. Видит бог, они так и просятся сюда, даже если ради этого придется врезаться в шлакобетонные блоки. Модные раздевалки с парными и саунами… Аскетичная натура Райдера восставала против всяческих излишеств, но, надо признать, хорошо попариться в сауне он любил.
Он доел пончик, бросил крошки энергично виляющему хвостом Балбесу, не отрывая взгляда от плана: первый этаж, второй, системы и механизмы…
Красиво, оценил Райдер. У Бекетта настоящий талант, удивительный дар мысленно видеть будущий объект во всех деталях, даже если из-за этого при воплощении замысла в реальность кому-то приходится изрядно попыхтеть. Райдер сделал последний глоток кофе, и в этот момент из «лабиринта» вышли братья.
– Разрешение на снос у тебя?
– Разумеется, – кивнул Оуэн. – И тебе доброго утра. – Дужка его солнцезащитных очков была зацеплена за вырез безупречно белой футболки. Бекетт намеревался привлечь Оуэна к работам по сносу, так что белоснежной футболке оставалось быть недолго.
– Гладишь джинсы, мамочка Салли?
– Нет. – Оуэн перевел взгляд спокойных синих глаз на пончики, разломил один пополам. – Они просто чистые. У меня сегодня еще несколько встреч.
– А вот и Большой Папочка, – приветствовал младшего брата Райдер.
Бекетт широко улыбнулся, провел пятерней по густым каштановым волосам.
– Ребята хотят назвать малышей Логаном и Люком.
– Значит, Росомаха и Скайуокер, – хмыкнул Райдер. – «Люди Икс» и «Звездные войны» в одном флаконе. Интересный выбор.
– Мне нравится. Клэр сначала воспринимала это как шутку, но потом задумалась всерьез. Хорошие имена.
– Для Росомахи и Скайуокера – вполне.
– Полагаю, на них мы и остановимся. Это ведь круто! Правда, у меня уже в ушах звенит – знаете, как после взрыва.
– Два всего на единицу больше, чем один, – заметил Оуэн. – Вопрос в организованности и планировании.
– И это говорит человек с богатым опытом воспитания спиногрызов, – фыркнул Райдер.
– Правильная организация важна во всем, – парировал Оуэн. – Кстати, давайте сверим наши планы и графики. – Он снял с ремня мобильный телефон.
Райдер взял еще один пончик – пусть углеводы сгладят бешеный поток информации. Проверки, разрешения, заявки на материалы, закупки, подготовительные и отделочные работы, работы в мастерской и на площадке…
Вообще-то Райдер тоже держит все это в голове, разве что не в столь стройном порядке, как у Оуэна. Он прекрасно знает, что и когда нужно сделать, кому поручить то или иное задание и как много времени уйдет на каждый этап работ – и наружных, и, учитывая особенности конструкции, внутренних.
– Мама уже присматривается к тренажерам, – вставил Бекетт, когда умолк Оуэн. – Беговые дорожки, снаряды для силовых упражнений и прочая дребедень.
– Я в это вникать не собираюсь, – отрезал Райдер, оглядываясь по сторонам. Дерьмовые стены, дерьмовые полы. Просто никуда не годятся. До всяких тренажеров, гантелей и идиотских матрасиков для йоги дело дойдет еще не скоро.
– Зато пора бы подумать насчет парковки.
– А что насчет парковки? – Райдер прищурился, глядя на Оуэна.
– Поскольку теперь весь участок наш, вместо того чтобы латать отдельные куски, нужно просто взорвать эту чертову плитку, все выровнять, проложить водоотводные трубы и закатать новое покрытие.
– Дьявол. – Райдер хотел возразить – просто из духа противоречия, однако понимал, что без гребаного водоотвода не обойтись. – Ладно, только сейчас мне не до того.
– А до чего тебе сейчас?
Не снизойдя до ответа, Райдер вышел.
– Он еще свирепей, чем обычно? – поинтересовался Оуэн.
– Трудно сказать. – Бекетт посмотрел на чертежи. – Работенка предстоит та еще, почти весь «головняк» достанется ему, но мы прорвемся.
– Самое уродливое здание в городе!
– Да, титул бесспорный. С другой стороны, радуйся: что бы мы ни делали, будет только лучше. Как только привезут контейнер для строительного мусора, можно начинать… – Бекетт не договорил, увидев на пороге Райдера, вооруженного кувалдой и монтировкой.
– Себе раздобудьте сами, – буркнул он, пряча монтировку за спину.
Райдер выбрал первую попавшуюся стену и с размаха ударил. Раздался глухой, невыразимо приятный треск, обломки гипсокартона брызнули во все стороны.
– Контейнер… – начал было Оуэн.
– Уже едет, так? – Райдер с силой ударил опять. – Если верить священному писанию твоего графика.
– Надо бы прислать сюда рабочих, – заметил Бекетт.
– И оставить все удовольствие на их долю?
Когда кувалда в третий раз прочертила в воздухе дугу и ударила в стену, Балбес заполз под козлы немного вздремнуть.
– Пожалуй, он прав. – Бекетт взглянул на Оуэна, который лишь усмехнулся и пожал плечами. – Нам стоит заняться вторым этажом.
– Эта стена – не несущая. – Под ударами Райдера хлипкая внутренняя перегородка рассыпалась в труху. – Но вы поняли мою мысль. – Он оперся на кувалду и расплылся в улыбке. – Предлагаю добить гадину.
* * *
После нескольких дней непрерывного стука и грохота любопытство взяло над Хоуп верх. Оставив вместо себя Кароли – «брачная ночь» молодоженов перетекла уже в четвертый день, – она решительно направилась туда, где Монтгомери вели строительство своего нового проекта. У Хоуп имелся вполне благопристойный повод встретиться с братьями, и все же в первую очередь ею двигало именно любопытство.
Шум и стук продолжались весь день; когда бы она ни выглянула в окно, зрелище было одно и то же: угрюмые парни в грязной униформе таскали мешки со строительным мусором и сгружали их в огромный зеленый контейнер.
По последним разведданным в виде текстовых сообщений от Эйвери, на месте развалины, которую сейчас сносят, будет построен фитнес-центр. Хоуп желала убедиться в этом собственными глазами.
По мере ее приближения к стройплощадке грохот усиливался; из открытого окна раздался взрыв сумасшедшего мужского хохота, аккомпанементом к которому служила жесткая рок-музыка.
Хоуп подошла к боковому входу слева от фасада, осторожно заглянула внутрь и уронила челюсть. В самом здании ей бывать не доводилось, однако в окна она порой смотрела и не сомневалась, что там, по крайней мере, есть потолки и стены. Сейчас ее взору предстал голый каркас, из внутренностей которого остались лишь запутанные кишки проводов и огромные кучи серой пыли.
Хоуп с опаской – ибо теперь тяжелые удары сотрясали весь дом – вернулась к центральному входу. Дверь стояла нараспашку. Проветривают, что ли? Кто его знает, подумала Хоуп. Другая дверь, та, что когда-то вела в квартиры на втором этаже, также была открыта. Из нее эхом доносились мужские голоса, музыка, стук.
Хоуп попятилась за угол, и в этот момент из здания вышли двое рабочих. Определить, кто это, она не смогла: оба с ног до головы покрыты пылью, руки защищены перчатками, хмурые лица – в больших защитных очках. Рабочие выволокли обломки чего-то – по-видимому, стены. Шлеп! Груз оказался в контейнере.
– Простите… – робко произнесла Хоуп. По повороту головы и манере двигаться она вдруг узнала Райдера.
Он поднял очки на лоб и удостоил ее взглядом пронзительных зеленых глаз, в котором, как обычно при общении с ней, сквозило легкое раздражение.
– Лучше тебе здесь не разгуливать.
– Уже поняла. Вижу, вы намерены оставить от дома только скорлупку.
– Точно. Уходи, здесь опасно.
– Спасибо, я слышала.
– Тебе что-нибудь нужно?
– Вообще-то, да. В гостинице небольшая проблема с освещением, точнее, со стенными светильниками. Если здесь есть электрик, я хотела…
– Электрик ушел. – Райдер мотнул головой, отсылая напарника обратно в помещение, потом снял защитные очки.
Прямо как енот, только наоборот, подумала Хоуп и не сдержала улыбки.
– Грязная работа, – заметила она.
– И тяжелая, – отозвался Райдер. – В чем неполадка?
– Они не горят. Они…
– Лампочки менять не пробовала?
Хоуп метнула на него резкий взгляд.
– Надо же, и как я об этом не подумала!
– Ладно, попрошу кого-нибудь зайти в гостиницу. Это все?
– Пока да.
Райдер коротко кивнул и скрылся в клубах пыли.
– Большое спасибо, – пробормотала Хоуп в пространство и пошла назад.
Как правило, уже при входе в отель у нее автоматически поднималось настроение. Хоуп всегда радовалась и виду, и гостиничным запахам – сегодня к тому же в воздухе витал сладкий аромат печенья с шоколадной крошкой, которое готовила Кароли. Однако сейчас раздосадованная Хоуп направилась прямо на кухню.
– И чего он вечно не в духе?
Кароли, раскрасневшаяся от стряпни, поставила противень с печеньем в духовку.
– Кто, душечка?
– Райдер Монтгомери. Он исповедует грубость как религию?
– Райдер бывает немного резковат, особенно во время работы, но ведь это, как я понимаю, не означает всегда. Чем он тебя обидел?
– Собственно, ничем. Держался как обычно. Ты ведь знаешь, наши стенные светильники то вдруг гаснут, то не хотят включаться. Так вот, я пошла сказать об этом кому-нибудь из рабочих и вытянула на разговор Райдера. Он спросил, не пробовала ли я менять лампочки, представляешь? Я похожа на идиотку? – возмутилась Хоуп.
Кароли с улыбкой протянула ей печенье.
– Ничуть. Просто когда-то одна съемщица пожаловалась на такую же проблему, и Рай помчался на другой конец города, а потом выяснилось, что причина в перегоревшей лампочке. Та женщина – судя по всему, идиотка, – была поражена тем, что всего-то и дел – поменять лампочку.
– Гм. – Хоуп откусила печенье. – Подумаешь.
– Так что у них там творится?
– Сплошной стук, грохот и безумный смех.
– Сносить дом – это весело.
– Видимо, так и есть. Кстати, я даже не предполагала, что они полностью вычистят все внутренности. Конечно, это не столь важно, но все же. – По правде говоря, Хоуп немного тревожилась, не будет ли шум беспокоить гостей отеля.
– Если бы ты только видела чертежи и планы! Я подглядела одним глазком. Не фитнес-центр, а просто мечта.
– Не сомневаюсь. Монтгомери – профессионалы своего дела.
– Жюстина уже присматривает осветительную арматуру и сантехнику.
Шоколадное печенье и беседа с Кароли улучшили настроение Хоуп.
– Она, наверное, на седьмом небе.
– Жюстина хочет, чтобы все было суперсовременное, тонкое и блестящее. Чем больше хромированных элементов, тем лучше, сказала она. Единый стиль, а не эклектика, как здесь, но в любом случае многое нужно продумать. Интересно, как она все скомпонует.
– Согласна, – кивнула Хоуп и осознала, что ей действительно очень интересно. Когда она приехала в Бунсборо, реконструкция гостиницы уже вошла в завершающую фазу. Теперь у нее есть возможность проследить за возрождением другого здания от начала до конца. – Хочу кое-что успеть до начала расчетного часа, – сообщила она Кароли.
– А я допеку печенье и сбегаю на рынок. Что-нибудь добавишь в список продуктов?
– Нет, мы вроде бы все записали. Спасибо тебе, Кароли.
– Я люблю свою работу.
«Как и я свою, – мысленно произнесла Хоуп, усаживаясь за стол в кабинете, – и одному противному Монтгомери не испортить моего настроя».
Она проверила электронную почту, улыбнулась, прочитав короткое благодарственное письмо от недавнего постояльца; сделала пометку, чтобы не забыть о просьбе клиента, зарезервировавшего номер для своих родителей, и приготовить им сюрприз в виде бутылки шампанского. Пробежала глазами регистрационную книгу (все номера на выходные забронированы!), кое-что поменяла в собственном расписании.
Свежие букеты и цветочные композиции, привезенные флористом, Хоуп отнесла в номер «Титания и Оберон» и на всякий случай еще раз обошла комнаты, убеждаясь, что в них царит безупречный порядок и к приезду следующих гостей все готово.
По привычке и заведенному порядку Хоуп зашла в библиотеку и проверила исправность светильников – да, она каждый день проверяет все осветительные приборы в гостинице на предмет перегоревших лампочек (спасибо, что напомнили, мистер Монтгомери). Нашла одну, с мобильного телефона отправила самой себе электронное письмо с памяткой о замене, туда же добавила запись о необходимости принести побольше капсул для библиотечной кофе-машины.
Ту же процедуру проверки Хоуп повторила в фойе, вестибюле, столовой, затем свернула на кухню и едва не взвизгнула, увидев Райдера, который преспокойно угощался печеньем.
– Не слышала, как ты вошел. – И как ему удается бесшумно передвигаться в этих здоровенных, грубых ботинках?
– Пришел минуту назад. Вкусное печенье.
– Кароли только что испекла. Должно быть, она еще на рынке.
– Ясно.
Он просто стоял и жевал печенье, глядя на нее. Судя по довольному выражению на морде Балбеса, разлегшегося у ног Райдера, пес тоже успел оценить лакомство. Райдер переоделся в чистую одежду – ну, относительно чистую. По крайней мере, не принес на себе строительную пыль.
– Значит, так: один светильник не работает на втором этаже, другой – на третьем. – Хоуп повернулась к выходу, рассчитывая, что Райдер последует за ней.
– Постояльцы в номерах есть?
– Да, гости в «Уэстли и Баттеркап», но сейчас их нет в номере. Кроме того, забронирован «Титания и Оберон». Видишь, сейчас все нормально, – шагая вверх по лестнице, Хоуп указала на второй стенной светильник. – А несколько минут назад, когда я заходила сюда, он не горел.
– Понятно.
– Если не веришь, можешь спросить у Кароли.
– Я не сказал, что не верю.
– А вид у тебя такой, как будто не веришь. – Хоуп добралась до третьего этажа. Она уже немного злилась. – Вот, видишь? Не работает.
– Не слепой. – Райдер подошел к стене, снял плафон и выкрутил лампочку. – Новая есть?
– Я держу небольшой запас у себя, но дело не в лампочке.
Хоуп вытащила ключ, отперла свои апартаменты. Дверь уже почти закрылась перед носом Райдера, однако тот успел придержать ее. Он не собирался нарушать личное пространство Хоуп, и все же – ого! – стоял прямо на пороге, а потому толкнул дверь и заглянул внутрь.
Чисто и аккуратно, как и в гостинице. Приятный аромат – опять же, как во всех номерах. Никакого лишнего барахла или бабских бантиков-рюшечек; впрочем, Райдер иного не ожидал. Гора подушек на диване – почти все женщины заваливают кровати и диваны подушками. Яркие цвета, комнатные растения в горшках, толстые свечи.
Хоуп выпорхнула из кухни и от неожиданности резко затормозила. Опять он ее испугал! Она протянула новую лампочку.
Райдер спустился на второй этаж, вкрутил лампочку. Светильник вспыхнул.
– Проблема не в лампочке, – настаивала Хоуп. – Я заменила ее только сегодня утром.
– Угу.
Балбес уселся у ног Райдера, не сводя глаз с двери пентхауса, вильнул хвостом.
– И не надо угукать. Говорю же… Вот! – торжествующе воскликнула Хоуп, когда светильник вдруг погас. – Опять не работает. Либо это короткое замыкание, либо электропроводка не в порядке.
– Не-а, – хмуро заявил Райдер.
– Что значит «не-а»? Сам же видел.
Не успела она договорить, как дверь в пентхаус медленно открылась. Стоило Хоуп оглянуться, как ее осенило. Да, в воздухе был разлит аромат жимолости, но она к нему уже привыкла.
– Зачем Лиззи баловаться с освещением?
– Откуда мне знать? – Райдер пожал плечами и сунул большие пальцы в карманы джинсов. – Может, заскучала – столько-то лет быть призраком, а может, злится на тебя.
– Вряд ли. У нее нет причин на меня злиться. – Хоуп начала закрывать дверь… и вдруг распахнула ее. – Там льется вода!
Миновав короткий коридор, она вошла в изысканно отделанную, просторную ванную комнату. Вода текла из всех кранов: в двойных умывальных раковинах на длинной стойке, в огромной ванне-джакузи, в душевой кабине.
– О господи.
– И часто такое случается?
– Впервые. Что же с тобой происходит, Лиззи? – пробормотала Хоуп, заворачивая краны в умывальниках. – Знаешь же, что мы ждем гостей.
Райдер открыл стеклянную дверь, перекрыл воду, льющуюся из душевой лейки и из отверстий гидромассажного устройства.
– Я веду кое-какие исследования. – Подавляя раздражение, Хоуп завернула кран в ванне. – Знаю, Оуэн тоже этим занимается, но результатов пока немного. Выяснили только, что был такой парень, Билли, который предположительно жил в девятнадцатом веке.
– Если твое привидение раскапризничалось, ничем не могу помочь. – Райдер вытер мокрые руки о джинсы.
– Лиззи не мое привидение. Это ваша гостиница.
– Она твой предок. – Привычно дернув плечами, Райдер покинул номер и подошел к двери, ведущей в общую комнату отдыха. – Может, попросишь свою пра-пра-пра… кто она там тебе? – отпереть замок?
– В смысле?
Райдер снова подергал за ручку.
– Да нет, просто… – Хоуп отодвинула его в сторону, попыталась справиться с замком. – Странно… – Окончательно потеряв терпение, она принялась изо всех сил ломиться в комнату, потом подняла руки, признавая поражение, и указала на дверь пальцем. – Сделай что-нибудь.
– Например?
– Вырежи замок или сними дверь с петель.
– И чем же?
Хоуп нахмурилась, опустила взгляд.
– У тебя нет с собой инструментов? Почему ты их не взял? Ты же всегда носишь инструменты с собой!
– Речь шла о лампочках.
К злости, который испытывала Хоуп, примешалась капелька паники.
– Сколько раз тебе повторять, что дело совсем не в лампочках! Эй, ты что делаешь?
– Собираюсь посидеть, передохнуть минутку.
– Нет!
От ее резкого голоса, почти крика, Балбес забился в угол, сочтя за благо уйти с линии огня.
– Не смей садиться в это кресло, ты весь грязный!
– Слушай, хватит нудить, – с досадой бросил Райдер, но отошел от кресла и открыл окно, внимательно изучая конструкцию крыши.
– Даже не думай вылезать! Что я буду делать, если ты свалишься?
– Наберешь девять-один-один.
– Райдер, я не шучу. Позвони кому-нибудь из братьев или в пожарную часть.
– Черт побери, я не собираюсь звонить в пожарную часть только из-за того, что эта гребаная дверь не открывается!
Хоуп опять подняла вверх обе ладони, выдохнула, потом сама опустилась в кресло.
– Пожалуй, мне надо успокоиться.
– Хорошая мысль.
– И нечего мне хамить. – Хоуп откинула прядь волос: да уж, отросшие концы определенно мешают. – Я не запирала эту дверь.
– Хамить? – На лице Райдера заиграла презрительная усмешка, нет, скорее ухмылка. – Значит, я хамлю?
– Еще как! Ты не обязан питать ко мне теплых чувств, да и я, понимая это, стараюсь держаться от тебя подальше. Однако я управляю этой гостиницей и делаю это хорошо. Хочешь не хочешь, а иногда наши пути будут пересекаться. Постарайся хотя бы изображать любезность.
Райдер оперся спиной о дверной косяк.
– Не имею привычки изображать что-либо. И кто сказал, что я не питаю к тебе теплых чувств?
– Я сказала. При каждой встрече грубишь.
– А что, если это мой ответ воображалам, задирающим нос?
– Воображалам? – Хоуп, оскорбленная до глубины души, вытаращила глаза. – Я нисколечко не задираю нос!
– Задираешь, причем делаешь это на грани искусства. Ладно, не мое дело. – Райдер вновь подошел к окну и выглянул наружу.
– Ты хамишь и грубишь мне с самой первой встречи! И сейчас, в этой комнате, и тогда, когда здесь еще не было комнаты.
Хоуп отчетливо помнила это мгновение: перед глазами у нее все поплыло, внутри всколыхнулась горячая волна, а вокруг Райдера словно бы возник ореол света. Она отогнала воспоминание.
Райдер, тоже порядком разозленный, резко обернулся.
– Может, это из-за того, что ты смотришь на меня, будто я залепил тебе пощечину?
– И вовсе я на тебя так не смотрю. Просто… ох, сама не знаю.
– Или из-за того, что ты вечно расхаживаешь на высоченных каблуках.
– Вот как? Ты критикуешь мою обувь?
– Просто высказываю мнение.
Хоуп издала хриплый возглас – Райдеру он показался рычанием хищницы, – вскочила на ноги и забарабанила кулаком в дверь.
– Открывай немедленно, слышишь?!
– Откроет, когда захочет. Не колоти, только руку зашибешь.
– Не указывай, что мне делать. – Хоуп и сама не понимала, почему вполне нормальная реакция распалила ее гнев и откуда взялась эта легкая паника. – Ты… ты даже по имени меня не называешь! Как будто оно тебе неизвестно.
– Мне прекрасно известно твое имя. Хоуп, прекрати ломиться в дверь. Видишь, я знаю твое имя. Перестань.
Райдер приблизился к ней, накрыл ее острые кулачки руками, и она опять ощутила то же самое странное головокружение, ту же волну жара, поднявшуюся откуда-то изнутри. Осторожно прислонившись к двери, она повернула голову, чтобы посмотреть на Райдера.
Они опять близко-близко друг от друга, как и в Новый год. Так близко, что Хоуп видны золотистые искорки в зеленом море его глаз, сдерживаемые эмоции и настороженную внимательность во взгляде. Она вовсе не хотела льнуть к нему, тело сделало это за нее. Хоуп резко уперлась ладонью в грудь Райдера. Кажется, его сердце стучит неровно… Или она выдает желаемое за действительное – не одной же ей волноваться!
– Лиззи закрыла Оуэна и Эйвери в «Элизабет и Дарси», – вспомнила Хоуп. – Хотела, чтобы они… поцеловались, узнали друг друга получше. Романтичная натура.
Райдер на шаг отступил, и волшебство мгновенно рассеялось.
– Сейчас она просто вредина.
Окно, которое открыл Райдер, медленно закрылось само собой.
– Если не ошибаюсь, Лиззи делает нам официальное заявление.
Немного придя в себя, Хоуп провела рукой по волосам. В эту минуту она выглядела спокойнее, чем Райдер.
– Ради всего святого, Райдер, просто поцелуй меня, и все. Не волнуйся, ты не умрешь, зато Лиззи выпустит нас отсюда.
– А может, мне не нравится, когда женщины – хоть живые, хоть мертвые – мною манипулируют.
– Уверяю тебя, этот поцелуй не станет для меня главным событием дня, а гости вот-вот появятся. Или… – Хоуп взялась за телефон, – я звоню Оуэну.
– Нет, не звонишь.
Теперь он у нее на крючке. Чтобы кто-то из братьев пришел на помощь? Он не допустит такого унижения. Очевидно, поцеловать ее, по прикидке Райдера, – меньшее из двух зол. Повеселев, Хоуп улыбнулась.
– Закрой глаза и думай об Англии.
– Очень смешно.
Райдер шагнул к ней, уперся обеими ладонями в дверь.
– Учти, я делаю это только из-за того, что потерял кучу времени и мечтаю о холодном пиве.
– Хорошо.
Он подался вперед, на долю секунды замер на расстоянии вздоха. Не оценивать, приказала себе Хоуп. Не реагировать. Это ничего не значит. Ничего не значит!
Ее обдало жаром и светом, и от кончиков пальцев ног до самой макушки пробежала уже знакомая сладкая волна. Райдер не дотронулся до нее, сомкнулись лишь их губы, но Хоуп пришлось вонзить ногти в ладони, чтобы сдержать порыв и не податься вперед. Чтобы не обнять этого мужчину, не прижаться к нему всем телом. И все же она чуточку обмякла, расслабилась, наслаждаясь долгим поцелуем.
Райдер собирался лишь коротко чмокнуть Хоуп, как чмокнул бы знакомую, родственницу или невыразительную толстушку в годах с выводком внуков, однако погрузился в этот поцелуй весь без остатка. Вкус этой женщины, ее аромат, податливые губы… Ощущение было не приторно-сладким и не острым, нет, Райдер испытывал какую-то восхитительную, загадочную смесь одного и другого. Нечто связанное исключительно с Хоуп Бомонт. Оно, то есть она взволновала его глубже, чем следовало; сильнее, чем он того хотел. Отстраниться от нее стоило ему невероятного усилия.
