Нина Стожкова
Прощайте, глаза цвета хаки!
– Наш самолет приземлился в аэропорту Назрани, – объявила стюардесса, окончательно вернув ее к реальности.
– Здравствуйте, уважаемая Жанна Белявская.
У выхода с летного поля ее поджидал здоровяк в камуфляжной форме.
«А вот и Гутериев, – с досадой подумала Жанна. – Выскочил, как черт из табакерки. Не могли кого-нибудь другого прислать, поспокойнее и попокладистее».
– Доброе утро, товарищ подполковник, – устало откликнулась она. – Надеюсь, в этот раз вы не будете выполнять ваши обязанности столь рьяно? Передо мной не обязательно выслуживаться.
– Я всего лишь следую инструкциям, – невозмутимо ответил Гутериев, смерив Жанну своим фирменным взглядом цвета хаки. – С этой минуты вы, госпожа Белявская, и группа журналистов, руководимая вами, будете передвигаться лишь в сопровождении двух машин с охраной. И никакой самодеятельности, ясно?
– Мы приехали работать, – холодно ответила Жанна, – и, если появится служебная необходимость, отправимся в город хоть днем, хоть ночью, а будет ли эта прогулка входить в ваши планы, господин Гутериев, мне безразлично.
Гутериев, видимо, решил, что препираться с женщиной недостойно воина, и молча указал ей на машины, ожидавшие их маленькую делегацию у выхода из аэропорта.
Телевизионщики шустро погрузили свою громоздкую технику в машины, и кортеж, состоявший из старенькой «волги», «жигуленка» и двух «нив» с охраной помчался в город по разбитой дороге, неохотно тормозя на светофорах, и на оживленных перекрестках.
К вечеру Жанна валилась с ног от усталости. Целый день они с журналистами провели в палаточном лагере, телевизионщики, установив «тарелку» на крыше автомобиля, сделали несколько сюжетов о раздаче гуманитарного груза, газетчики передали репортажи в свои редакции, а Жанна все еще бегала, организовывала, утрясала, согласовывала.
Осень пришла в эти края совсем недавно и теперь то и дело напоминала о себе дождем, словно пожилая родственница, которая пытается слезами обратить на себя внимание очерствевших душой и замотанных москвичей. Жанна смотрела под ноги, чтобы не шлепнуться в грязь под насмешливым взглядом Гутериева, который не отставал от нее ни на шаг.
– Согласно инструкции, – проворчал подполковник, заметив ее недовольный взгляд.
Вечером, сообразив, что вся съемочная группа осталась без обеда, Жанна попросила водителя остановить машину возле небольшого базарчика на обочине. Купив воды. хлеба и сыра, она протянула тяжелые пакеты охраннику.
– Во-первых, я с оружием и при исполнении, а, во-вторых, у нас мужчины кошелки с рынка не носят, – процедил сквозь зубы «Терминатор». Взгляд его сделался еще жестче, а на лице заходили желваки.
– Как хотите, – пожала плечами Жанна. – Я тоже тяжести не привыкла таскать, предпочитаю, чтобы это делали мужчины. Хорошо, подполковник, раз вы не хотите выполнять «женскую работу», давайте оставим эти кошелки здесь.
Жанна поставила пакеты на дощатый прилавок и, развернувшись, направилась к машине.
– С голодными журналистами будете разбираться сами, – бросила она через плечо Гутериеву.
Телохранитель издал львиный рык, подхватил пакеты с водой и снедью одной рукой и двинул за строптивым «охраняемым объектом».
Наступил третий, последний день командировки. Все журналисты успели управиться с работой до вечера. Оставалось несколько часов перед вылетом в Москву, и их маленькая «коммуна» решила отметить успешное окончание командировки. Посидеть решили в ресторанчике при гостинице. Журналисты отправились в зал, а охранники, действуя по инструкции, остались ждать их в холле.
Шумная компания с трудом разместилась за двумя сдвинутыми столами в тесном прокуренном зале. Здесь были наши бравые репортеры, прошедшие не одну и не две горячие точки, снявшие и передавшие в свои редакции не один сенсационный репортаж. Плечом к плечу за столом с ними сидели иностранные журналисты, тоже немало повидавшие на своем веку: и военные перевороты в Африке, и землетрясения в Южной Америке, и разрушительные цунами в Юго-Восточной Азии, и политические заварушки в Южной Европе.
