bannerbannerbanner
полная версияКитайская бирюза

Нина Стожкова
Китайская бирюза

Полная версия

– Это будет третий тост, – остановил его руку Петр. А сейчас – за нашего дорогого старшего друга, серьезного ученого и просто хорошего человека Сергея Петровича Куницына. До дна!

Хозяин комнаты лихо опрокинул рюмку и внезапно стал похож на кота, поймавшего мышь. Пшеничные усы его зашевелились, а зеленые глаза заблестели.

– А где же наша Маргарита Павловна? – вдруг вспомнила Лина. – Она ведь тоже собиралась забежать к вам вечерком на чай…

– Наверное, уже успела на собственном опыте убедиться в моей правоте: язык жестов – международный, и в пекинской аптеке, так же, как и в магазине, можно легко обойтись без переводчика, – улыбнулся ученый. – Думаю, Маргарита уже поняла, что здешние торговцы, если захотят, продадут что угодно и кому угодно… Раз я до сего времени ей не понадобился, то нечего меня и чаем даром поить, – лукаво усмехнулся Сергей Петрович и вновь скроил симпатичную «кошачью» физиономию.

Лина и Петр с удовольствием посидели бы еще в гостях, поболтали с интересным собеседником, но.... Хозяин стал все чаще – вначале исподволь, а потом и открыто – поглядывать на часы, и гости поспешили откланяться.

– Ну, и как он тебе? – спросил Петр Лину, когда супруги вышли в коридор.

– Ученый как ученый, – пожала Лина плечами. – Он, конечно, человек неординарный, но… Если честно, то… трусливый кабинетный червяк. Вот кто! К тому же – редкий эгоист, как большинство старых холостяков. Только что убили молодого здорового парня из нашей группы, а ему – хоть бы хны. Готов жить хоть в башне из слоновой кости, лишь бы ничто не нарушало его драгоценный покой и уединение. Ты, Петь, заметил: он постоянно старался перевести разговор на другую тему, чтобы не огорчать себя, любимого, неприятными рассказами. Бережет нервную систему, гад! Ну и ладно, на этом ворчливом «пне» свет клином не сошелся. Попробуем еще кого-нибудь подвигнуть на расследование в нашем туристическом «болоте» …

Они отошли от двери на несколько шагов и вдруг… Дамские каблучки, выйдя из лифта, отчетливо простучали в их сторону. Шаги приближались, и Лина, не особенно понимая, зачем она это делает, потянула Петра за руку и втолкнула за большую пыльную оконную штору, а потом и сама резво нырнула туда.

– Ты что? – зашипел Петр. – «Космополитена» начиталась? Этих «гламурных» дамских глупостей? «Быстрый секс в рискованном месте освежает отношения супругов…». А вообще-то в этом что-то есть… Что ж, пожалуй, я не против…

И, тесно прижав к себе Лину одной рукой, другой он проник под кофточку. Лина всей кожей ощутила тепло мужской руки и почувствовала, как по телу побежали сладкие мурашки.

– Погоди, Петь! – зашептала Лина. – Сейчас не до этого! Все дело испортишь…

Она слегка приоткрыла штору и выглянула в небольшую щелку

– Маргарита Павловна, – выдохнула Лина, – все-таки пришла…

– Ну, и что тут такого? – удивился Петр. – Незамужняя дама явилась на чай к одинокому кавалеру. Банальное торжество основного инстинкта над женской гордыней…

– Нет, все-таки это очень странно… Она же еще вчера собиралась просить его об одолжении. Ну, по аптекам вместе прошвырнуться, к местным целителям походить… Помнишь, дамочка обещала притащить к чаю всякие коньяки-конфеты. А тут… Видишь, она явилась с пустыми руками! Странно… очень странно…

–Лин, пойдем отсюда, а то этот твой «быстрый секс» за шторой какой-то ужасно пыльный. Я сейчас чихать начну, – недовольно проворчал Петр.

Он уже собрался выбраться из-за занавески, но Лина решительно втащила мужа обратно:

– Стой и не дергайся! Слышишь голоса? – зашептала она.

– Ну да, кажется, там какие-то крики за дверью…– пробасил ей в ухо Петр, не забывая ласкать это порозовевшее вкусное ушко языком.

– Черт, ничего не слышно! – разозлилась Лина. – Нет, я так не могу. Я же умру от любопытства. Вот прямо сейчас, здесь, за шторой! В номере китаиста явно что-то происходит…

Сняв туфли, Лина на цыпочках прокралась к двери, ведущей в номер профессора, и тут же метнулась обратно. Да уж, с такой скоростью она даже во время школьных кроссов не бегала! По дороге «сыщица» выронила красную туфельку, вернулась и, подняв ее, втиснулась за штору. Петр крепко обхватил жену сзади за талию и прижался к ней всем телом.

– Ого! – прошептал муж ей в ухо. – А мне начинает тут нравиться!

– Тихо! – зашипела Лина. – Все дело испортишь!

– Смотря какое, – прошептал Петр с намеком, однако потом неохотно замолчал.

Из номера пулей выскочила Маргарита. Дверь за ней резко захлопнулась, и дамские каблучки стремительно процокали к лифту.

Лина и Петр замерли за шторой. Казалось, это будет продолжаться целую вечность. Наконец парочка услышала, как лифт остановился на их этаже. «Подождем еще секунду», – прошептала Лина. Наконец за дамой закрылись двери лифта, и кабина поплыла вверх. Только тогда Лина и Петр, кашляя и отплевываясь, покинули свое пыльное убежище.

– Уф, – Петр вдохнул воздух полной грудью и громко чихнул. – Слава Богу, мы на свободе! А теперь скажи мне, дорогая, что ты там под дверью подслушала? И зачем мы прятались за шторой?

– Представляешь, самое обидное, что почти ничего не было слышно, – Лина все еще отплевывалась от пыли и обирала с платья налипшие соринки. – Уловила только, как Сергей Петрович кричал: «Что вам здесь надо? Я вас не приглашал! Убирайтесь прочь! Вы ничего не добьетесь!». Как ты думаешь, чем могла его так огорчить столь приятная во всех отношениях дама?

– Ну, возможно, просто помешала работать, – предположил Петр. – У этого сухаря одни научные записи на уме. Видела, как он, не стесняясь приличий, при нас на часы поглядывал? Подобные «книжные черви» обычно довольно странные существа. Живым людям они предпочитают отвлеченные гипотезы, пожелтевшие бумаги да мало кому понятные теории…

– Наверное, ты прав, – пожала плечами Лина. – Во всяком случае, других версий у нас нет. Странно только, что при всей своей интеллигентности наш ученый позволил себе говорить с немолодой дамой в таком непозволительном тоне…

– Ну, может, старик элементарно сорвался, – предположил Петр, – не железный ведь. От вашей женской болтовни порой и не так взвоешь. Он ведь жаловался, что ему здесь все мешают работать. А сегодня у него и впрямь не гостиничный номер, а какой-то проходной двор. Вначале мы с тобой притащились, время у человека отняли, а потом эта любительница китайского массажа явилась… Я, кстати, тоже за шторой постепенно зверел, – шутливо зарычал он, – целых сорок минут воздержания! Для молодожена, пожалуй, многовато. Давно пора заглянуть в наш номер!

И супруги, переглянувшись, как заговорщики и, не размыкая рук, шагнули в лифт. Не смотря на ужасное происшествие на рынке, медовый месяц все-таки обещал быть сладким…

В душе у Маргариты Павловны все кипело.

«Нет, каков мерзавец, – негодовала она, – не забывая кокетливо поглядывать на свое отражение в витринах, – этот тип еще посмел на меня орать! А я ведь пришла договориться с ним по-хорошему!».

Дама резко свернула в переулок. Рядом с иероглифами на двухэтажном домике красовался красный крест. А вот и аптека! Марго заметила ее еще из окна автобуса.

– Хэллоу! – сказала Маргарита и приветливо улыбнулась. Китайцы радостно закивали надменной европейке. Туристки всегда что-то покупают, причем чаще – совершенно ненужные им снадобья. Для этого и прилетают за тридевять земель, чтобы с удовольствием

денежки тратить. А у этой дамочки, увешанной золотом, похоже, с деньгами проблем нет.

Маргарита спросила по-английски, где можно приобрести биодобавки и лечебную косметику, и китайцы в ответ закивали еще старательнее. Маргарита опять убедилась: с иностранными языками в Пекине явная напряженка. Заметив растерянность иностранки, продавщица вежливо взяла ее за руку и подвела к прилавку, на котором стояли красивые баночки и коробочки с надписями по-английски. Маргарита взглянула на цены и оторопела. Ценники на всех этих баночках, тюбиках и коробочках оказались отнюдь не «китайскими», а очень даже европейскими. Точнее, западно-европейскими. Разумеется, Маргарита Павловна могла себе позволить покупку нескольких баночек – как обычный покупатель и просто как состоятельная женщина. Но Марго была отнюдь не домохозяйкой, и давно уже тратила не денежки мужа, а свои кровные. В общем, считать наличность она умела, как всякая бизнес-леди, и потому сочла китайские цены совершенно беспардонными. Тем более – при таком-то сервисе, когда от продавцов и слова-то доброго по-английски не добьешься.

– Мерси, – перешла зачем-то Маргарита на французский и неожиданно для себя ядовито завершила краткий спич на немецком, который учила в школе: – Ауф видерзейн!

Продавщицы были, наверное, последовательницами Конфуция, во всяком случае, ни один мускул на их гладких круглых личиках не дрогнул, и они продолжали приветливо улыбаться, провожая иностранку к двери.

Маргарита вышла из аптеки и, поймав такси, потребовала:

– Рынок! Маркет! Быстрее!

Когда через полчаса она увидела русские надписи над входом, то как-то сразу успокоилась.

«Даже хорошо, что этот червяк сушеный отказался со мной ехать, – подумала она, – по крайней мере, не будет торопить, ныть и тянуть на улицу. Большинство мужчин совершенно не выносят, когда женщины «зависают» возле прилавка» или пропадают на полчаса в примерочной кабинке. И все-таки он еще пожалеет! Сто раз пожалеет, что отказался выслушать меня!»

И Маргарита решительно распахнула стеклянную дверь рынка.

– Крем из земтюга, – широко улыбнулась Марго китаянка. – Бели, не позалеес. Будес молодая и класивая…

Маргарита окинула витрины цепким взглядом бизнес-леди. Ого! Да здесь просто сокровищница Клеопатры! На полках громоздились пирамиды стеклянных баночек, пластиковых пакетиков и фарфоровых пузырьков. Внутри баночек в золотых и серебряных блестках таинственно мерцали крупные жемчужины.

– Настоясие. Не бойся, растворяца на лице без остатка, – успокоила китаянка. Есть серебряный крем, а есть золотой.

 

– И почем это богатство?

Продавщица назвала ну просто смешную цену, и в глазах у Маргариты вспыхнули азартные огоньки

– А это еще что за пакетики? – Маргарита ткнула пальцем в стопку пакетиков, возвышавшуюся в глубине прилавка.

– Осень холосые маски. Со спелмой барашка, – объяснила китаянка и захихикала. – Спелма – это холосо. Осень омолазывает…

Маргарита представила прозрачную бесцветную массу у себя на лице и невольно поежилась. Кто знает, что китайцы напихали в рыночный контрафакт? Того гляди, от этих восточных притирок борода и усы начнут расти…

– Ну, ладно, возьму на пробу. Послушай, милая, а чего-нибудь другого, без спермы и жемчужин, у вас нет?

– Есть, – китаянка кивнула с таинственным видом. – Но это стоит мало-мало дорого. Зато будес осень молодая и класивая…

– Неси, – решительно приказала Маргарита. – Это то, что мне сейчас нужно.

Марго, женщина постбальзаковского возраста, с большими, ярко-фиалковыми глазами, в уголках которых лучились морщинки, почуяла: вот оно! То, что она искала! Маргарита не раз слышала от обеспеченных подруг, побывавших в Поднебесной, что тамошние массажисты, специалисты по иглоукалыванию и прочие восточные целители буквально творят чудеса. А Маргарита Павловна в последнее время как раз мечтала о чуде. Только чудо могло спасти ее красоту, которая предательски исчезала, таяла, утекала, как вода между пальцами. Судьба, щедро одарив ее в начале жизни, теперь безжалостно отбирала этот дар. И как всякая красивая женщина, привыкшая прежде быть в центре внимания, Маргарита болезненно переживала исчезновение восхищенных мужских взглядов из ее жизни. Она все чаще вспоминала поговорку, что красивая женщина умирает дважды. Между тем, умирать она пока не собиралась, тем более, что косметология развивалась в последнее время опережающими темпами.

Подругам, не таким красивым, как она, стареть было, конечно, тоже обидно, но не так больно. Мужчины и прежде не очень-то оглядывались им вслед и уж, тем более, не замирали на полуслове, засмотревшись на совершенный изгиб шеи, густой завиток темных волос на покатых плечах, белоснежную улыбку или сияние глаз. В общем, утратить их внимание было не так обидно: не велика потеря. Мир мужчин, как злое зеркало, не сообщал им ежеминутно, что все изменилось. Что подросли миллионы других, красивых и юных – тех, кто теперь «на свете всех милее, всех румяней и белее». Не особенно «парясь о мужиках», подруги Маргариты старели тихо и покорно, уйдя с головой в домашние хлопоты и в воспитание маленьких внуков. Но Маргарита сдаваться не собиралась. У нее с недавних пор был к судьбе свой кругленький счет.

Муж Марго месяц назад объявил, что уходит к другой. Словно и не было двадцати лет, прожитых вместе, как будто страстная любовь в юности и общая взрослая дочь в зрелости – это так, мелочи жизни. Не говоря уже про общее имущество, семейные заботы и обязательства. Мимолетные увлечения, как и многолетние любовницы, у мужа, разумеется, бывали и раньше, но это не особенно мешало их налаженному и комфортному быту. Маргарита привычно закрывала на интрижки мужа глаза, не собираясь разрушать устроенную жизнь из-за его очередного «кобелиного гона». Мол, побегает-побегает, да и вернется в семью. Но в этот раз вышло по-другому. Похоже, ее благоверный всерьез влюбился. Классический случай «беса в ребро». Маргарита приложила кое-какие усилия и выяснила, что новая пассия мужа – бойкая молодуха с заурядным лицом, дылда с мужской фигурой, пустышка с куриными мозгами. В общем, отнюдь не Николь Кидман и даже не Анастасия Заворотнюк. До прежней Марго – той, какой Маргарита была лет двадцать назад, ее сопернице было как от Москвы до Пекина. Марго почувствовала себя униженной и оскорбленной, но вскоре вобрала волю в кулак и начала «боевые действия». Она не привыкла сдаваться. Маргарита Павловна давно занималась бизнесом и умела «держать удар», что бы ни случилось. Даже когда ОБЭП врывался в офис, и бравые офицеры орали: «Всем оставаться на местах! Руки на стол!». Или, когда налоговая закрывала счет за неуплату долгов. Даже тогда она ухитрялась сохранять трогательно-удивленное выражение лица. Мол, о чем вы, господа, это досадное недоразумение! Морщинки-лучики вокруг васильковых глаз выглядели в тот миг особенно трогательно. В итоге ОБЭП, изъяв какие-то незначительные документы, покорно удалялся, костеря Маргаритиных конкурентов, давших «гнилую» наводку… Налоговая, помотав нервы. размораживала счет. Ну, а гендиректор компании Маргарита Павловна Орлова, продолжая по инерции обиженно улыбаться, извлекла из лифчика «тайную» флешку с «секретной» деловой информацией. Словом, Марго была железной бизнес-леди с внешностью синеглазого ангела.

Месяц назад Маргарита пришла к окончательному выводу, что личная жизнь – это поле битвы, а в бою всегда побеждает сильнейший. Накупила нарядов, перекрасила волосы в модный медовый цвет с «бликами», подстригла их ассиметричными прядями и зачастила в косметические салоны. Однако в результате всех этих боевых действий и немалых, а, главное, бессмысленных в деле возвращения заблудшего супруга трат, ее отношения с мужем только ухудшились, и он окончательно переехал к «этой кобыле-тяжеловозу, которой нужны только его деньги».

Испробовав все доступные ей средства, Маргарита впала в депрессию. Жизнь больше не приносила радости, а жить без радости она не умела. По вечерам Марго лежала на диване и молча смотрела в стенку. На работе гендиректор Маргарита Павловна теперь все делала механически, как синеглазый робот. Подчиненные не узнавали свою «мадам», как они называли за глаза Маргариту. Краешком сознания она понимала: надо срочно что-то менять в жизни. Подруги, догадываясь о ее страданиях, сочувствовали «брошенке» и советовали накопить денег на пластическую операцию. Ну, есть же, в конце концов, в двадцать первом веке современные технологии, помогающие вернуть если не молодость, то красоту. Стоит посмотреть на нашу «вечно молодую» эстрадную тусовку, не сходящую со сцены последние тридцать лет, – и становится ясно, что «средство Макрополюса», вопреки здравым доводам, в их мире давно изобрели. Достижения пластической хирургии явно опережают успехи других отраслей медицины. Во всяком случае, кое-кто из наших, да и западных попсовых див сейчас выглядит даже лучше, чем несколько десятков лет назад....

Операций и «уколов красоты» Марго побаивалась. Ее пугали перемены, произошедшие с лицами некоторых актрис – тех, что самонадеянно решили обмануть природу и время. Маргарита не представляла, каково это, проснуться однажды в больничной палате и увидеть в зеркале чужое лицо… А как же прожитая жизнь, ее что – и не было вовсе?

Кое-кто из состоятельных подруг Марго основательно «подсел» на эти сомнительные уколы, которые надо делать каждые полгода. Такая зависимость от «химии» Маргариту не устраивала. В итоге она решила прибегнуть к щадящим методам – травам, маскам, массажам… В последнее время она все чаще слышала, что китайская медицина творит чудеса… Так Маргарита Павловна оказалась в Китае…

– Вот, плинесла, – китаянка широко улыбалась, пряча за спиной какие-то коробочки.

– Что это? – придирчиво спросила Марго.

– Новейсие лазлаботки, – объявила китаянка, понизив голос до шепота.

– Разработки? Какие? – строго спросила Маргарита.

– Стволовыек клетки и клетки плода селовека. Стоплоцентная галантия. Будес молодая и класивая.

– Сколько? – спросила Маргарита недоверчиво. Китаянка шепнула ей на ухо цену, и Маргарита отшатнулась:

– Да ты что! В своем уме? За кого ты меня принимаешь! Французские элитные кремы, что у нас в аптеках продаются, и то дешевле.

– Там одна химия, мадам, а это – из залодысей селовека.

– Ни за что не поверю, что на оптовом рынке продается экспериментальная, к тому же, подпольная продукция, – покачала головой из стороны в сторону Маргарита.

– Плавда-плавда, – закивала вверх-вниз головой китаянка, словно фарфоровая статуэтка. – Все хотят холосо зить. – прошептала она. – Усеные тозе хотят иметь денезки.

– А вывозить за границу этот товар можно? – забеспокоилась Маргарита. – На таможне не будет неприятностей?

– Если тосьно будес брать, я на эту баноску длугую бумазку наклею, – предложила китаянка. – Как будто обысный крем.

– А чем докажешь, что этот – необычный? – придирчиво спросила Маргарита. – Может, тут дешевая рыночная замазка? Глицерин, какое-нибудь фруктовое масло и дешевая отдушка?

– На, возьми маленький плобный пакетик, – зашептала китаянка. – В гостинице поплобуес и завтла узе пелвой плибезыс», – и она протянула Маргарите пакетик-пробник, вроде тех, что приклеивают в глянцевые женские журналы для бесплатной рекламы.

Маргарита бережно положила пакетик в сумочку и почти побежала с рынка. Как и ее тезке из бессмертного романа Булгакова, Марго не терпелось поскорее опробовать чудо-крем.

Наутро Лине все не давало покоя удивленное лицо мертвого Вована. Они с Петром присели на скамейку в маленьком скверике, чтобы наскоро перекусить горячими булочками, но воспоминания вчерашнего утра напрочь отбили у «сыщицы» аппетит.

– Слушай, Петь, а на фига нам сдался этот замшелый китаист? – вдруг спросила Лина и от внезапно пришедшей в голову мысли застыла с булочкой в руке, как в игре «замри». – Тот маленький китаец худо-бедно говорил по-русски, да и вообще у них в полиции, думаю, не один переводчик, который по-нашему болтает.

– Ты что задумала, женщина? – Петр с подозрением взглянул на жену и потребовал: – Ну-ка, дорогая, посмотри мне в глаза! Кто меня тут учил осторожности? Мол, мы в иностранном государстве, а Восток – дело тонкое, и все такое…

– Ну да, Петь, вчера я это говорила, не отпираюсь… А сегодня думаю по-другому. Молодого и задорного Володьки Калабашкина больше нет на свете…, – грустно вздохнула Лина. – Нашего родного российского паренька убили в чужой стране, в расцвете лет. А ведь он мог жениться, заиметь с женой кучу ребятишек, построить свой дом. При его бешеной энергии он рано или поздно разбогател бы. А, может, пошел бы в политику и попытался наладить жизнь у себя в районе и даже, чем черт не шутит, в области.

– Скорее всего, он бы окончательно связался с криминалом и плохо кончил, – вернул Петр жену на землю. – Помнишь, он все про какого-то Карася бубнил? Так вот, милая моя, от таких «карасей» далеко не уплывешь…

– Ну, это был бы его выбор. Он бы и ответил за него. А сейчас то, что еще недавно было веселым парнишкой ё, лежит в пекинском криминальном морге на железном столе, и его еще вчера крепкое и тренированное тело изучают китайские патологоанатомы. Боюсь, что никто и никогда в этой лицемерной стране, где все белые априори враги, не ответит за его убийство.

– Убийство? – тревожно переспросил Петр. – Ты в этом уверена? Я хоть врач, и то не возьмусь, не имея на руках протокол вскрытия, судить, естественная это смерть или насильственная. Диагностика, милая моя, это не только наука, но и искусство!

– Смерть всегда – вещь неестественная, – тихо сказала Лина. – какое уж тут искусство…

– И тем не менее… Внезапная остановка сердца бывает даже у спортсменов. Вспомни молодого хоккеиста Черепанова… Или «Динамита» – Владимира Турчинского. Или веселого бородатого матерщинника Романа Трахтенберга… У кардиологов даже термин такой есть: внезапная коронарная недостаточность. Особенно типична подобная смерть для молодых мужчин, которых все считают абсолютно здоровыми.

– Ну, Вован явно не был атлетом и тем более – не изнурял себя спортивными тренировками, – возразила Лина. – И еще. Почему его сердце остановилось именно в тот момент, когда Борясик вышел из здания рынка?

– Простое совпадение, – пожал Петр плечами, – в жизни и не такое бывает…

– Ох, не верю я, Петя, в «простые совпадения» … Выяснить бы, кто звонил нам сегодня утром – многое стало бы ясно, – задумчиво сказала Лина. Она порылась в сумочке, достала визитку с иероглифами и принялась сосредоточенно набирать на мобильном телефоне длинный номер.

– Куда ты звонишь? Зачем? – забеспокоился Петр.

– Петь, не мешай, а! – попросила Лина. В телефонной трубке уже слышались длинные гудки. Глядя на Лину в эту секунду, любой сторонний наблюдатель подумал бы, что женщина набирает московский номер. Решительное выражение ее лица говорило о том, что в эту минуту любые разумные аргументы мужа бессмысленны. Разве кто-то способен остановить лавину, когда она стремительно несется с горы, набирая скорость и сметая все на своем пути?

– Полиция? – закричала Лина, когда гудки прекратились, а в трубке что-то щелкнуло. – Господин полицейский, помните, вы дали мне визитку на рынке? Я знаю, вы понимаете по-русски. Не вешайте трубку, пожалуйста. Мне очень надо выяснить у вас одну вещь…

В трубке раздалось какое-то шуршание, треск, и внезапно на другом конце провода ей ответили на едва узнаваемом, однако на ее родном языке:

 

– Капитан полиции У Сяо слусает…

В то утро Кристиан решил не брать такси, чтобы немного пройтись пешком.

«Кой черт принесло сюда с утра всю эту маргинальную шатию-братию? – в который раз размышлял он с раздражением. – Не хватало еще, чтобы меня здесь эта сладкая парочка увидела. Ну, помер этот провинциальный дурачок Вован – так полиция и без этих самодеятельных «пинкертонов» во всем разберется. Зачем нашим восторженным отечественным идиотам лезть, как обычно, на рожон?.. В Китае, что ли, своих придурков мало? И вообще… Эта напористая дамочка все больше раздражает меня. Энтузиастка Лина! Лина-перезрелая малина… Ей бы где-нибудь в профкоме в советские времена заседать. Еще расскажет полиции обо мне то, что надо и что не надо… Нет, все-таки это паранойя, Костя, – внезапно обратился он к самому себе и остановился посреди тротуара. – Ну, подумай сам, как эти туповатые жлобы из туристической группы ухитрятся пронюхать про маленькие упаковки с кокаином, которые ты несешь на дне целлофановых пакетов? Да никак! «Дозы» надежно спрятаны за подкладкой дамских сумочек, расшитых драконами и цветами» … Между прочим, в сумки обычно кладут пакетики с гранулами – от излишней влажности. Эти вкладыши от моих «нычек» практически не отличить. Такая вот получается «русская матрешка»!

Эти аляповатые и необычно яркие для наших северных широт шелковые сумочки Кристиан полчаса назад прикупил на рынке у вертлявого китайца. Разумеется, тот представился русским именем Толик. Кстати сказать, привезти из Пекина «кокс» его попросил тоже Толик, только русский. Подающий надежды художник-модернист. Пообещал дать Кристиану в Москве за «дурь» «ну оооочень хорошее лавэ» … Эти денежки были бы сейчас совсем-совсем не лишними. Как назло, после очередного показа на пафосном фэшн-шоу в Москве у стилиста остались одни долги. Большие затраты на шоу не оправдались. Наряды от малоизвестного кутюрье публика покупать не спешила. И тут, как черт из табакерки, выскочил московский Толик. Поначалу Кристиан сомневался в успехе рискованного предприятия, но знакомый уговорил. Оказалось, у Толика на китайской таможне служит свой человек, так что пронести «дурь» вполне реально. В «Домодедово» тоже свой надежный «канал» есть. Проверенный. Правда, риск все-таки остается, и довольно большой. За наркотики «в этой варварской стране» до сих пор публично расстреливают на площадях. Недавно едва не грохнули английского наркокурьера, лишь дипломатические усилия британцев спасли лоха из туманного Альбиона от публичной казни. И все же опасная игра, убеждал Толик, стоит свеч. Особенно для китайцев. В стране, где полтора миллиарда трудолюбивых жителей, завоевать место под солнцем очень непросто. Кристиан где-то читал, что студенты нередко оканчивают здесь жизнь самоубийством – всего лишь из-за того, что не смогли успешно сдать выпускные экзамены в институт, занять достойное место под солнцем и оправдать надежды своих родителей. А тут всего лишь несколько невесомых пакетиков – и «свой человек в Пекине» может долго не думать о хлебе насущном. Потому что в этой загадочной стране, хотя и «победили великие идеи председателя Мао», деньги с каждым годом играют все более и более важную роль…

«И все-таки мне было бы спокойнее, если бы никто из наших тут не ошивался…», – раздраженно подумал Кристиан и наподдал носком дорогого башмака жестяную банку, лежавшую посреди тротуара. Банка запрыгала по асфальту, покатилась и… уперлась в чью-то видавшую виды кроссовку.

– Кристиан, дружище! Отлично, что я вас тут встретил! – услышал он радостный баритон и невольно вздрогнул. Ну вот, получается, сам «накаркал» нежелательную встречу…

Кристиан поднял глаза от кроссовки вверх – и взгляд его уперся в загорелую и синеглазую физиономию. Это был… ну, конечно, вездесущий литератор Башмачков!

– Согласись, старик, вдвоем веселее по Пекину болтаться, – подмигнул он «стилисту». – А то я уже собирался помереть со скуки в этих азиатских «Черемушках». И чего мне врали в туристическом агентстве про «ароматы Востока» и «древнейшую цивилизацию»? На дурачков рассчитывали. А Башмачков не любит дурачков! Вся эта местная, так называемая, экзотика сосредоточена тут только в центре города, на пятачке вокруг площади Тяньаньмэнь. Потому-то там и слоняются обезумевшие от жары стада туристов, а в других местах им делать нечего. Дальше тут все такое серенькое, среднеевропейское, лишенное любых национальных черт… Ну, как в Санкт-Петербурге, где все красоты сгрудились вокруг Невского проспекта, а в глубине – запущенные кварталы облупленных зданий и грязных дворов-колодцев в духе незабвенного Федора Михайловича, там даже дворников нет… Послушайте, – уставился Башмачков на стилиста, словно пораженный блестящей идеей, – а давайте-ка сходим с вами вечером в ночной клуб! Ну, конечно, кое-какие денежки выложить придется. Что ж, нам здесь нужны не только хлеб, но и зрелища. Готовьте юани, коллега! Иначе, уверяю вас, мы тут за неделю со скуки подохнем. Не хотите же вы проторчать все вечера у телека, как большинство наших туристов?

– Клуб? Может быть, вы еще предложите мне бордель имени Председателя Мао? – заорал Кристиан, и лицо его побагровело, а глаза заметали молнии. – Вы вообще-то соображаете, что говорите? В этой стране за проституцию сажают, а за наркотики расстреливают!

– Да ладно, не кипятитесь, я сам видел рекламу подобного клуба, недалеко от гостиницы. Вполне легальную, на английском языке, – азартно продолжал Башмачков, совершенно не обращая внимания на раздражение Кристиана. – Вы что, старик, газет не читаете, телевизор не смотрите? Ветер перемен, китайская перестройка! Отстали от жизни, амиго! Городские власти Пекина давным-давно делают деньги на мужских слабостях, а золотая молодежь с удовольствием на эти пороки денежки тратит… Кстати, скажу вам по секрету, проституция здесь нередко процветает под вывеской парикмахерских и массажных салонов… Вот попробуйте пойти в Пекине постричься, вам много еще чего попутно предложат, покажут и расскажут…

Кристиану надоело слушать болтовню Башмачкова, и он невольно скосил глаза на свой бесценный пластиковый пакет, доверху набитый дамскими сумочками.

– Боже, что это? – спросил Башмачков с детским любопытством. Наблюдательность всегда была сильным качеством беллетриста.

– Да так… Накупил зачем-то дешевого барахла, поддавшись общему ажиотажу. Безумие, знаете ли, заразительно… – неохотно пробормотал стилист и заметно смутился. – На первый взгляд, вещи смотрятся оригинально, да и недорого здесь все это. Эх, чего уж там… Расскажу, как на духу. В Москве у меня есть приятель, он держит бутик, так вот этот торговец попросил меня привезти из Китая больше всякого дешевого ширпотреба, раз уж я сюда «за тридевять земель» притащился. Маржа – двести процентов! Короче, уговорил поработать у него «верблюдом», как бывало в девяностых. Ну, денежки-то никогда лишними не бывают. Вот я и накупил всякой ерунды: расшитые сумочки, веера с иероглифами, вышитые шелковые тапочки, шифоновые шарфы с блестками… Здесь все это отдают за копейки, а в Москве сойдет за эксклюзив. Правда, придется заплатить в аэропорту за перевес багажа…

Кристиан все это говорил, оживленно жестикулируя, глаза его возбужденно блестели, но внезапно стилист запнулся:

– Честно говоря, мне все эти сумочки-тапочки – «до лампочки». Другие, так сказать, жизненные приоритеты, – не очень логично завершил он свой горячий монолог и вдруг заметил, что… Башмачков его не слушает. Литератор приметил двух хорошеньких китаянок на другой стороне улицы и теперь с удовольствием глазел на девушек. В своем стремлении к прекрасному он был прав. Разглядывать «китайских куколок» было гораздо интереснее, чем выслушивать скучные бытовые подробности и чужие коммерческие планы.

Рейтинг@Mail.ru