Нина Николаевна Осмоловская
Дракон
Глава 1
Короткий зимний день клонился к закату. Сумерки плавно скользили по комнате. Лене не часто выпадала возможность, вот так беззаботно сидеть на диване. Она любила сумерки, в них было что-то таинственное, мистическое, словно из далекого детства. В это время суток хорошо думалось.
За окном шел снег. Снежинки плавно скользили и ложились на заснеженный асфальт. На дороге выросли сугробы. Дворники лениво сгребали снег в сторону. Их теперь было немного. Никто не хотел работать холодной зимой, когда в Москве внезапно случаются значительные снегопады.
Работники жилищных служб были в основном из наших бывших дружественных республик: Узбекистана, Таджикистана, Киргизии. Они еще не привыкли к нашим холодам и снегопадам, поэтому, как только дороги заносило обильными снежными заносами, они все куда-то прятались. И москвичи, рано утром выйдя на работу, шли гуськом по вытоптанной дорожке, как будто это происходило где-то в глухой деревне.
Потом появлялась уборочная техника. При этом, если накануне прошел ледяной дождь, а ночью ударил мороз, и все покрылось ледяной коркой, то уборочные машины старательно сгребали снег и до блеска отполировали ледяную поверхность. Ходить и ездить по таким дорогам было не просто страшно, а еще и опасно. Молодежь уверенно скользила по тротуарам, а пожилые опасливо ползли, шаркая ногами и опираясь на палочку.
Была середина декабря, скоро Новый год! Это радостное ощущение приближающегося праздника всегда волновало ее душу. Она любила подготовку к празднику больше, чем сам праздник.
Ей нравилось выбирать подарки родным и друзьям. Гораздо интереснее дарить, чем получать презенты. Лене казалось, что чем больше она сделает самых разнообразных подарков, тем счастливее будет год. Она всегда из всех поездок привозила близким какие-нибудь сувениры. Тщательно подбирала, бегала по магазинам и была рада, если удавалось купить что-то действительно стоящее, а не дежурный магнитик
Но в этом году все пошло как-то не так, и теперь она сидела на диване и размышляла о превратностях судьбы и решала немаловажный для себя вопрос:» Как жить дальше?» Это извечный вопрос русской интеллигенции, а еще «кто виноват?» и «что делать?».
Чтобы понять, почему она оказалась перед таким сложным выбором, надо рассказать какие события предшествовали этому выбору.
Глава 2
Елка, так звали ее родители и подружки, была единственной дочерью своих именитых родителей. Папа, Сергей Сергеевич Круглов – известный архитектор, мама, Анна Матвеевна – не менее известный детский врач. Семья в последние годы не знала тягот, жили обеспеченно и дружно.
Родители – те самые шестидесятники, они родились сразу после войны, в победном 1945, их молодость пришлась на шестидесятые годы, а потом были не менее счастливые семидесятые, восьмидесятые и так далее.
Но так было не всегда. Начинали родители, как и все молодые, в то непростое время с коммунальной квартиры. Папа- Сергей Сергеевич был москвич, он жил с бабушкой, которая все годы войны прожила в своем доме у Покровских ворот, и никуда не выезжала.
Работала на телеграфе, тушила на крышах зажигалки. Голодала, но всегда верила в победу. Муж ушел добровольцем на фронт и был убит в первые же дни войны. Сын Сережа тоже воевал и погиб в самом конце войны. На фронте он встретил свою первую и последнюю любовь по имени Катя. Катя была медсестрой. Она вытащила любимого из горящего танка, дотащила до медсанбата, и спасла ему жизнь.
Они поженились на фронте, и в 1945 Катя родила мальчика, назвала его в честь мужа Сережей. Муж не дожил месяца до рождения сына, и так никогда не подержал его на руках. Катя приехала в Москву, нашла мать Сергея, та была счастлива, что у нее теперь есть семья – невестка и внук Сережа.
Катя работала медсестрой. Постоянно дежурила, а еще помогала соседям, всегда отзывалась на чужие проблемы и несчастья. После войны люди были добры и всегда расположены друг к другу. Все были счастливы, что остались живы, что впереди такая радостная и красивая мирная жизнь. Как они мечтали о ней на фронте! Жили стесненно, многие дома были разрушены.
Молодежь выходила на субботники и расчищала завалы, где потом начиналась стройка. Пока все жили в основном в коммунальных квартирах. Под жилье использовали любые помещения: кладовки, чуланы, ванные комнаты.
Катя тоже выходила на субботники. Трудились с огромным воодушевлением, ведь все это делали во благо светлого будущего и для своих детей. Главный девиз тех дней: «Прежде думай о Родине, а потом о себе!»
В больнице Катя всегда была на хорошем счету. Она никогда не отказывалась остаться, если была необходимость, еще на одно суточное дежурство. Знала, что с Сережей будет бессменная бабушка.
Сережа был очень похож на отца, и Катя всегда смотрела на него и тихо плакала, сожалея, что муж так и не увидел какой у него растет замечательный сын. Бабуля тоже любовалась на внука, так напоминавшего ей погибшего Сережу.
Они с Катей жили дружно, никогда не ссорились. У обеих были легкие характеры. Да и чего им было делить? Сережу они любили бесконечно, и он отвечал им взаимностью. Он был их единственной надеждой и опорой.
Сереже не исполнилось и пяти лет, когда Катя, простудилась и заболела. Лечиться было некогда, некому было дежурить, и она работала с высокой температурой, пока не потеряла сознание.
Ее саму уложили в больничную палату. Сережа помнил свою последнюю встречу с мамой. Катя лежала в бреду. Лицо ее было бледное и какое-то чужое. Сереже показалось, что это не его мама, а чужая женщина.
Похороны он не помнил. Его оставили дома с соседкой. Та готовила еду для поминального стола.
Сережа долгие годы не мог понять, что мамы больше нет. Ему казалось, что она просто уехала куда-то надолго и скоро вернется.
Старенькая соседка Егоровна объяснила мальчику, что мама его теперь живет на небе, смотрит оттуда, все видит и еще помогает им по жизни.
Сереже было непонятно зачем мама забралась так высоко, и он все ждал, когда же она опустится снова на землю.
Так они остались вдвоем с бабулей. Теперь она все силы и любовь отдала любимому Сережечке.
Им осталась небольшая комната в коммунальной квартире, всего девять метров, с печкой. В комнате умещались только старенький диван, раскладушка, стол, два стула и этажерка с книгами. На стене висела черная «тарелка» – репродуктор. Из него каждое утро лилась бравурная музыка, все новости носили ободряющий, позитивный характер.
После войны остались в основном женщины и дети, многие мужчины погибли, сражаясь с врагом, поэтому детей берегли, как зеницу ока. Их в детских садах поили рыбьим жиром, облучали кварцевой лампой, вывозили на лето на природу, в пионерские и детские оздоровительные лагеря.
Не важно, что у детей не было красивых и дорогих вещей, тогда их ни у кого не было. Чулки надо было пристегнуть к тряпичному лифчику, никаких колготок и в помине не было. У мальчишек – короткие штанишки на лямках, у девочек – фланелевое платьице с фартучком или кармашком для носового платка.
Бабушка водила внука в детский сад. Сережа не любил, когда заставляли пить рыбий жир. У него с детства осталось отвращение к этому противному жирному, коричневому раствору. Он даже запах его не переносил.
Зато хорошо помнил детские праздники, особенно Новый год. Когда к детям приходил Дед Мороз и приносил незамысловатые подарки: мандаринки, вафли, конфеты. Дети танцевали вокруг елки, причем все девочки были снежинки, а мальчики – зайчики. И все ждали чуда. Сережа верил в Деда Мороза. Тот каждый новый год оставлял под елкой подарок и именно тот, который хотел малыш. Это чувство радостного новогоднего ожидания осталось с ним на всю жизнь.
Глава 3
В семь лет Сережа, как и положено, пошел в школу. Школа была рядом с домом, и его никто не встречал и не провожал. Уроки он тоже всегда делал сам. Бабуля ему уже никак помочь не могла. Он хорошо помнил, как их принимали сначала в октябрята, а потом в пионеры. С какой гордостью все носили галстук.
С утра Сережа слушал «Пионерскую зорьку», делал гимнастику с преподавателем по фамилии Гордеев, и счастливый шел в школу. Там его уже ждали верные друзья. В те времена еще подсказывали на уроках, давали списывать, бесплатно занимались с отстающими. Собирали металлолом и макулатуру. В домах пионеров работали кружки и секции. И все, заметьте, бесплатно.
Школьницы имели всего одно платье- коричневую школьную форму и два фартука- черный на будни, и белый – на праздники. Для нарядности к платью пришивали белый кружевной воротничок и такие же манжеты.
Туфли тоже были одни. Пионерская форма- белая рубашка и синяя юбка или брюки, поэтому вопроса «что мне сегодня одеть?» не стояло. И, конечно, пионерский галстук. Его берегли, каждый день отглаживали. Он был атрибутом причастности к лучшим из лучших.
У мальчишек была серая рубашка по типу солдатской гимнастерки с белым воротничком и серые брюки. Дополнялось это широким ремнем с массивной пряжкой и фуражкой с кокардой.
Зимой бегали в валенках с галошами. У всех были одинаковые пальтишки с цигейковым воротником и цигейковой шапочкой на тесемках.
Зато, как весело было кататься на коньках, привязанных к валенкам «Снегурочках», съезжать с горки на санках или картонке, или куске линолеума. Весело барахтаться в высоких сугробах
Все приходили домой мокрые до ушей. Чтобы родители не ругались, иногда сушили свои вещи в подъезде на батарее. Варежки были тоже мокрые и обледеневшие.
Гуляли до позднего вечера, загнать детей с улицы было невозможно.
Во дворе то и дело раздавались строгие окрики мам:» Валя! (Вова, Люся, Сережа и так далее) Домой! Уроки еще не сделаны!» Но какие могут быть уроки, когда идет такая захватывающая игра, как «сыщик ищи вора». А вдруг тебя вычислят, и тогда будут «пытать», чтобы ты признался, где спрятаны сокровища.
Дети росли, жили с ощущением, что живут в самой счастливой стране мира. Так было написано на множестве плакатов, висевших на улицах и в общественных зданиях. «Учись отлично! Все пути открыты перед тобой», «Всенародной любовью и лаской окружим детей фронтовиков», «Спасибо любимому Сталину за счастливое детство!», «Мы любим свой язык и свою Родину», «Подготовим к зиме каждый дом, каждую квартиру, каждую комнату!» Одним словом, у детей было детство, и оно было счастливое!
Все читали книги, газеты, выписывали журналы. Для самых маленьких «Веселые картинки» и «Мурзилка». Постарше- «Пионерская правда», дальше «Комсомольская правда». Дети и взрослые ходили в библиотеки. Книги были доступны, учебники выдавали бесплатно. Советский Союз был самой читающей страной в мире!
Летом Сережа ездил в пионерский лагерь. Там пели песни у костра, пекли картошку, ходили в походы, работали на колхозном поле. А вечером кино или танцы. Мальчишки стояли по стенке с равнодушными лицами. Танцевали одни девчонки и редко, кто из них осмеливался пригласить на танец мальчика. Это считалось чем-то откровенно смелым, и этим парам сразу приклеивали ярлык «жених и невеста». Кино было под открытым небом, в летнем кинотеатре, если начинался дождь, кино заканчивалось. Все недовольно свистели и улюлюкали.
Учится Сережа любил, у него рано проявилась любовь к рисованию. Он ходил в художественную школу- «художку», как ее тогда называли. Это помогло после школы поступить в архитектурный институт, знаменитый МАРХИ.
Он, как взрослый, вставал и каждое утро растапливал остывшую печурку. Потом выходил на общую кухню, где посередине стояла одна большая четырехконфорочная газовая плита. По стенам шесть кухонных столиков, хозяек тоже было в квартире шесть. Над каждым столом полка для нехитрой посуды. Ставил чайник и шел умываться.
Обычно кухня была самым большим помещением в квартире, в ней собирались на праздники и на общие собрания все жильцы. Столы сдвигали, накрывали большой скатертью, несли из комнат стулья и табуретки. Каждый готовил какую-нибудь нехитрую закуску.
Собирались и по веселым, и по грустным поводам. Иногда ссорились, но быстро мирились, потому что делить-то было особенно нечего. Все жили одинаково бедно. Но уж, если веселились, то веселились от души с песнями, патефоном, танцами.
Детей купали и стирали белье в больших глубоких корытах тоже на кухне. Стирали вручную с помощью стиральной доски. Сейчас такое даже представить себе трудно. Стиральных порошков не было, пользовались хозяйственным мылом, а чтобы белье было белоснежным, кипятили с хлоркой в огромных кастрюлях. Горячей воды не было. Ее грели в кастрюлях и чайниках.
Сушили во дворе, натягивали веревки между деревьями и вешали белье. Никому в голову не приходило что-то украсть. Зимой белье вкусно пахло морозным воздухом. Гладили его специальными чугунными утюгами, электрических тогда еще было мало.
Взрослые ходили мыться в баню. Там можно было и пива попить, и чаю горячего взять. Иногда брали с собой веники и свои тазики. А чаще пользовались общественными шайками. В бане можно было и подстричься и прическу сделать.
В уборную каждое утро выстраивалась длинная очередь. Именно уборную, тогда еще не знали слово «туалет». В кабинке стоял старый унитаз, над которым висел сливной бачок, от него тянулась длинная стальная цепь с ручкой. За ручку надо было дернуть, тогда вода польется. На стене был прибит гвоздь, на котором висели куски газетной бумаги (туалетной бумаги в те годы тоже не знали).
Для самых маленьких жителей предполагался горшок. В кухне была раковина, к ней тоже выстраивались в очередь, чтобы умыться. Надо было успеть занять сразу две очереди. Иногда соседи договаривались и записывались с вечера, если кто-то торопился с утра на работу.
На стене висел график уборки общественных мест. За каждой комнатой закреплялся день и время. Очередность соблюдалась неукоснительно.
До революции в их доме был трактир. Дом был двухэтажный, деревянный построен на совесть. Он был в форме буквы «П». Посреди была площадка двора. Зимой там строили горку и заливали ее водой. В центре двора росло большое красивое дерево- липа. Ее цветки собирали и сушили, так лечились от простуды.
За домом теснились маленькие дровяные сарайчики, там складывали на зиму дрова. Мальчишки лазили по крышам сараев, играли в казаков-разбойников. Сережа тоже лазил. Он был маленького роста и очень худой. Больше всего боялся, что никогда не вырастит. Но после девятого класса так вымахал, что даже учителя его не узнали.
Жили более чем скромно: на бабушкину пенсию и пособие на погибшего отца, как на участника войны. Они с бабулей очень любили друг друга, были, что называется «не разлей вода». Сережа доверял бабуле самые сокровенные тайны, и к ней привел знакомиться Анюту, свою первую и единственную любовь.
Глава 4
После школы Сережа легко поступил в архитектурный институт. Там была интересная молодежная компания. Все мечтали создавать прекрасные города будущего. Устраивали совместные с другими вузами вечера отдыха.
Осенью всех посылали на картошку. Надо было помочь колхозам и совхозам в уборке урожая. Жили в холодных домишках, обычно это были пионерские лагеря, откуда пионеры давно уехали.
Картошку копали вручную, в любую погоду, несмотря на холод и дождь. Днем снаряжали кто-нибудь в ближайший сельский магазин за горячительными напитками. Выбор был невелик: или портвейн, или самогон. Но для согрева юных душ не нужен был алкоголь, а нужна была любовь, поэтому пары складывались с невероятной скоростью. К концу сезона возвращались довольные, полные впечатлений и новых знакомств.
Для более плотного общения устраивали совместные с другими вузами вечера отдыха.
На одном из таких вечеров Сережа увидел девушку, которая сразу зацепила его душу. Он почему-то подумал:» Она обязательно будет моей женой».
Они познакомились. Анечка училась в медицинском, готовилась стать детским врачом. Они долго гуляли по городу, Сергей провожал Анечку до общежития, но они никак не могли расстаться, все говорили и говорили, словно столько лет ждали друг друга и надо было так много успеть сказать.
В те годы молодежь еще не была так раскована и смела, как сегодня. Сначала просто гуляли, взявшись за руку, потом целовались в кино, на последнем ряду. Самые отважные приводили своих знакомых в общежитие, но проскользнуть незамеченным мимо коменданта, дежурившего у входа, было сложно. Анечка сказала, что выйдет замуж только после окончания вуза. Сережа обрадовался, оба уже учились на последних курсах.
Заработать деньги на свадьбу или другие крупные покупки можно было, поехав в стройотряд. Ребята и девчонки строили коровники, ремонтировали дороги. Работа была сложной. Все уставали, но зато, как радостно было вернуться домой и положить с гордостью на стол целую пачку, честно заработанных денег. Сережа тоже поехал с ребятами на стройку, но там больше пригодились его архитектурные способности, чем тяжелый физический труд.
Зато он сам купил Анечке свадебное платье и туфли. Иметь деньги на это было еще половиной проблемы. Надо было еще суметь достать это все. Тогда при подаче заявления в ЗАГС давали талон в магазин для молодоженов, где можно было отовариться всеми нужными для жизни вещами.
Анечка стояла в салоне, широко открыв глаза, смотрела на все эти богатства и боялась дышать. Сергей сам выбрал ей красивое бежевое платье и такие же туфли. Она потом их носила несколько лет, одевая только по праздникам.
Расписывались они в центральном Грибоедовском Загсе. Они торжественно поднимались по мраморной лестнице, и Анюте казалось, что это все происходит не наяву. Она была в тот день самой красивой невестой.
Анечка волновалась и очень стеснялась того, что придется прилюдно целоваться с Сережей. Он тоже был не готов к такому открытому проявлению чувств и робко чмокнул жену в щечку.
Кольца они взяли напрокат у общего друга Жорки, который недавно женился и с радостью поделился с приятелем этими атрибутами законного брака.
Был конец апреля. На улице было солнечно и по-весеннему радостно. Только появилась первая зелень, цвели яркие цветки мать-и-мачехи. Снег растаял, лишь кое-где проглядывали последние проталины. Весело журчали вдоль улицы ручьи. Они шли домой, взявшись за руки и пообещав, что вот так пройдут по жизни, всегда поддерживая и любя друг друга.
После росписи и марша Мендельсона скромно посидели на кухне с соседями и самыми близким друзьями. Свадебные подарки тогда были очень скромные: или что-нибудь для хозяйства, или вышитые своими руками салфетки, полотенца или книги. Тогда соседи были ближе всех родственников.
Женившись, Сережа почувствовал двойную ответственность за жену и бабушку.
Супружеская жизнь была радостной и безмятежной. Бабуля во всем помогала молодым. Она готовила, убирала, стирала. Понимала, что Аннушка устает на работе и старалась незаметно и тихо сделать все домашние дела, пока они были на работе.
