Нина Малкина
Наследие Иверийской династии. Господин Демиург
Я снова глотнула вина. Оно оказалось превосходным, со сливочным, немного пряным вкусом и плавающим в бокале льдом. Понятия не имею, как добывали лёд в Баторе, но холодный напиток был божественен. Опустошив бокал, я поставила его на поднос проходящей мимо подавальщицы. Прекрасная, как одна из прислужниц господина Демиурга, одетая только в драгоценное колье и пару браслетов, подавальщица глянула на меня пристально, из-под ресниц, призывно. Облизнула губы и соблазнительно улыбнулась, хотя – клянусь! – она никак не могла видеть моё лицо под капюшоном.
– Сюда, – позвал Ренуард и увлёк меня за собой.
Его голос оставался маяком в таинственном, подрагивающем царстве исполнения желаний.
Мы прошли под гирляндой сверкающих шаров, пропустили группу красных накидок и двинулись куда-то влево. Молодой Батор явно знал, куда идёт, но я вдруг замедлила шаг, раскрыв рот. По лозе, обвивающей фасад дома, поднималась стройная и гибкая девушка с зелёной кожей. Конечно же, голая. Она взбиралась выше, перепрыгивала с ветки на ветку, ползала на четвереньках по узкому карнизу, взмахивала пурпурными волосами и слизывала мелкие капли с цветочных лепестков. За ней, едва перебирая руками и тяжело пыхтя, старался поспеть крупный рыжий мужчина. Его накидка распахнулась, но это мало беспокоило преследователя. Даже не знаю, что его интересовало больше – сказочная фея или цветы, блестящие в красном свете крупными белёсыми каплями.
По навесу забарабанил дождь – и словно задал ритм играющим музыкантам. Красный, густой, напоенный сладковатым дымом воздух прорезала яркая вспышка молнии, от которой я на пару секунд ослепла. А когда открыла глаза – увидела перед собой парня, изящного, со впалой грудью и блестящей от масел кожей. Он держал в руках кисть и палитру, и мне вдруг показалось, что это и есть Монро Тьёлди, рисующий этот безумный Остров Вздохов. Парень протянул мне руку. Я даже не успела обдумать предложение – вбитые Лаптолиной рефлексы сработали быстрее, и я привычным жестом подала ладонь. Мягкие, ласковые пальцы слегка сжали мои, а в следующий миг я вздрогнула, когда парень вместо поцелуя ловко перевернул ладонь и по запястью поползла влажная кисточка, выписывая круги и спирали.
– Щекотно, – хохотнула я и тут же выдернула руку.
Парень не обиделся, только обогнул нас и пошёл дальше. На запястье остался подсыхающий белый рисунок цветочного бутона. Он пах… шоколадом. Но это был точно не шоколад, потому что краска нагрелась, как артефакт, на секунду кожа вспыхнула огнём и тут же успокоилась. Я снова понюхала странный рисунок, улавливая в аромате нотки горечи.
Из красного дыма вынырнула девушка, одежду которой заменяли те самые узоры из жгучей краски. Один из гостей в алой накидке привлёк её к себе и что-то шепнул на ухо. Из-под капюшона показалась аккуратно подстриженная борода. Я мучительно сглотнула, наблюдая, как властно и грубо незнакомец впился в губы обнажённой девушки, как вжал её в своё тело и обхватил ладонями. Между мужскими пальцами чернели кровавые мутации Толмунда. Из моей головы выветрились все мысли, только кровь стучала в висках ритмом барабана.
– О боги, – бездумно прошептала я. – О-о-о боги…
Я знала, что не стоило сейчас поминать богов, и ещё знала, что должна отвернуться, но не могла – всё смотрела и смотрела, как этот кровавый маг терзает девушку, размазывая по её телу подтаявший странный шоколад, как слизывает рисунки с её плеча, лица, шеи. Мужские пальцы обхватили грудь, собрали с розовых вершин капли белого сока. Оберегая драгоценную влагу, мужчина опустил руку и скользнул пальцами внутрь девушки, отчего та громко вскрикнула и ошалело рассмеялась. Таинственный гость прижал её крепче, внимательно наблюдая за реакцией. Казалось, ещё пара мгновений – и они займутся любовью прямо здесь, на площади. И я… очень ждала этого.
– Ты очаровательно невинна, – прозвучал как будто издалека знакомый голос. – Должно быть, самая благородная из всех дев, которых когда-либо видела Мелироанская академия.
Я хлопнула глазами. Оказывается, я стояла с открытым ртом, позабыв о приличиях, пялилась на страстную пару и до сих пор держала изрисованную руку перед собой. Я была в растерянности.
– Что… – Голос охрип, и я прочистила горло, кивнув на рисунок: – Что это за дрянь?
Молодой Батор лукаво улыбнулся, двумя пальцами взял моё запястье и поднёс к губам по примеру того мужчины, на которого я с такой жадностью недавно смотрела. Меня бросило в жар. Ренуард слизнул белёсый рисунок, а потом принялся осторожно посасывать нежную кожу. Я не видела его глаз, не могла понять, что он чувствует и что задумал, только слушала одурманивающий ритм и тонула в приятных, тягучих ощущениях, что неожиданно захватили не только разум, но и тело. Кожа на запястье стала такой чувствительной, такой жадной до ласк, что я почти застонала от блаженства.
– Это инфория. Кровь Острова Вздохов, – загадочно ответил Ренуард, отпуская мою руку. Я пошатнулась, словно потеряв равновесие. Не доверяя больше своим ногам, сделала пару шагов назад. Молодой Батор настиг меня, взял за подбородок и приподнял лицо, чтобы заглянуть в глаза под капюшоном. – Особая эссенция для усиления чувств и быстрого восполнения магической памяти. Как лауданум, только сильнее и мощнее. Инфория так же великолепна, как и опасна, – он сверкнул глазами, посмотрел на мои губы и облизнулся. – Эта, как ты выразилась, дрянь губительна для рассудка… и для судеб. – Ренуард приблизился вплотную, и я ощутила его дыхание, пахнущее сливочным вином и шоколадно-пряной инфорией. – Попробуешь?
О чём он говорил теперь? Об инфории или о поцелуе? О Ревд, я не знала, что ему ответить. Мне безумно хотелось и того и другого, но что-то на задворках сознания отчаянно, мучительно вопило о том, что не стоит соглашаться. Стоит остановиться и сбежать отсюда прямо сейчас. Это вопил глас разума. И на этот раз я его услышала. Ведь отныне я была мудрая, взрослая и осторожная Юна Горст.
– Не сегодня, – резко отстранилась я и выдохнула. Попыталась пошутить: – Вы в Баторе тут все… помешанные на любви. Всех её видах.
Тело то и дело вздрагивало от лихорадочного оживления, от впечатлений и от нахлынувшего чувства вины. Горели щёки, ноги и руки стали как будто ватными, по спине стекла капелька пота.
– Разве это плохо? – пожал плечами Батор. – Соглашусь, что на Острове Вздохов многовато излишеств. Но любви, настоящей любви на самом деле тут нет. Только её жалкая имитация.
– А ты когда-нибудь любил? – спросила я, наблюдая, как кто-то уносит на плече одну из местных обнажённых соблазнительниц.
Вопрос вышел грубоватым, но тем лучше. Потому что новый, жадный огонёк в глазах Ренуарда вызвал неприятные воспоминания. Когда-то точно так же смотрел магистр Фаренсис, и его интерес мне очень не понравился. А что, если… Что, если я снова испугаюсь так же сильно, как в тот раз? Ментор появится? Успеет ли?..
– Не думаю, – наконец ответил надолго задумавшийся Ренуард и дважды рассеянно моргнул, потряс головой. – Но сейчас я готов к любви. Каждый человек нуждается в любви так же, как и в здоровье, успехе, благополучии. Без неё жизнь неполноценна. Не все это понимают, но даже для них рано или поздно наступает момент, когда они взрослеют достаточно, для того чтобы полюбить.
– И ты повзрослел, – заключила я.
Ренуард Батор серьёзно кивнул, как будто и не был во власти дурманящей инфории. Или он так говорил именно потому, что был в её власти? Невозможно понять.
Но одно я поняла точно: он не любил меня. Пожалуй, Ренуард Батор не любил никого, кроме себя. Но он пытался. Хотел полюбить меня так же, как и я хотела бы полюбить его.
Мы одновременно рассмеялись и отвели глаза. Неловкий момент усиливался набирающим обороты развратом: некоторые из гостей раздевались прямо на площади, наплевав на маскировку. Я сделала вид, что увлечена происходящим, чтобы скрыть горькую нотку разочарования. Придерживая капюшон, приподнялась на носочки, чтобы разглядеть, что происходит за спинами в алых накидках.
На другой стороне, за золотыми прутьями клетки танцевала девушка-змея – всю кожу покрывала чешуя, во рту мелькал раздвоенный язык. Это был рисунок или, возможно, иллюзия. В руках у девушки свивалась в кольца змея самая настоящая – не невинный желтопузик и даже не уж, а пёстрая, редкая особь. Должно быть, откуда-то с цветочных полей Батора. Интересно.
А чуть ближе, на самом краю площади, у входа в таверну мелькнул знакомый образ.
Я наклонила голову набок и подняла уголок губ.
Неужели?..
Пришлось подойти ближе, чтобы рассмотреть получше. Казалось, меня сегодня подводили не только ноги, но и глаза. Бой барабанов стал громче. Молодой Батор тут же появился рядом, и на этот раз мы оба потрясённо уставились на девушку, на первый взгляд ничем не примечательную на фоне своих удивительных соседок. На ней не было ни иллюзий, ни красок, ни цветных волос, ни дорогих украшений. Из всей одежды девичье тело прикрывал только короткий зелёный жилет, да вокруг бедра обвивался ремень с кинжалом – жалким подобием Кааса. Зато сразу бросался в глаза чёрный паук на шее.
Девушка с пауком мазнула по нам взглядом и отвернулась, привлечённая кем-то из гостей в алой накидке. Я едва удержалась от желания потереть знак соединения. Глаза болели от красного света.
– Мейлори Кирмоса лин де Блайта, – шепнул Ренуард, как будто мне требовались пояснения. – Ещё один способ почувствовать себя Чёрным консулом.
Смотреть на своего двойника было странно. Одновременно противно и лестно. Эта Юна Горст была совсем другой – без белой пряди, чуть выше и тоньше. С маленькой грудью под зелёным жилетом и тяжёлыми бёдрами. Слишком улыбчивая. Слишком… дружелюбная. Она склонилась над одним из гостей, захохотала от его шутки, и… я резко отвернулась, ощутив, как изнутри полоснул острым лезвием страх. Нет, не страх. Дикая, безумная, безотчетная паника.
Потому что на мужских пальцах, потянувших за прядь фальшивую Юну Горст, сверкнули перстни. Как мне показалось – удивительно знакомые.
– Пожалуйста, давай уйдём, – взмолилась я, мёртвой хваткой вцепившись в Ренуарда. – Срочно. Прошу тебя.
– Конечно, – оторопел мой спутник. – Да, само собой. Что случилось?
– Ничего. Просто нам нужно уйти, – процедила я, кутаясь в плащ и натягивая капюшон так, что он едва не треснул на затылке.
– Сбежим и отсюда? – в своей обычной насмешливой манере хихикнул Ренуард. – Я за.
– Нет, убегать не надо, – холодно отозвалась я. – Идём медленно, наслаждаясь видами и прогулкой. Возьми меня за руку.
– Тоже увидела своих навязчивых поклонников? – поинтересовался Ренуард, но, тем не менее, покорился.
Я не ответила, сжав зубы. Батор переплёл свои пальцы с моими и повёл вдоль ряда красных фонарей – посмеиваясь и охотно рассматривая окружение.
Едва мы покинули площадь, я сразу же ускорила шаг. Потом и вовсе побежала по другой, незнакомой мне улице – дома были проще, беднее, на перилах сушилось бельё. Должно быть, здесь жили местные девушки.
– Где выход? – от нахлынувшей тревоги я схватила Ренуарда за края плаща и встряхнула.
– Недалеко, – он спокойно сбросил капюшон, накрыл мои сжатые кулаки ладонями. – Мы туда идём. Уже выходим, хорошо? Я знал, что приводить тебя на Остров Вздохов – плохая идея, но не смог удержаться. Не думал, что тебе будет неприятно увидеть образ самой себя.
– Нет-нет, – стараясь сохранять спокойствие в голосе, ответила я. – Всё хорошо, правда, – растянула губы в улыбке, разжала кулаки и успокаивающе похлопала по мужской груди. – Просто хочу убраться отсюда.
– Это можно устроить, – Ренуард приподнял брови и вдруг стал похож на щенка. Только улыбка оставалась шаловливой, отлично скрывающей, как я уже заметила, его истинный характер. – Только, пожалуйста, не говори, что хочешь вернуться в академию. Побудь со мной ещё. Помнишь, я обещал тебе рассказать, как разорвать связь? Я не шутил. Хочу сделать более серьёзное… предложение. Мы пойдём на пристань.
– Всё-таки снова убегать! – притворно рассмеялась я. – На пристань, почему нет? Она же далеко отсюда?
Ренуард кивнул, внимательно рассматривая моё лицо. Он не мог понять, что пошло не так, и, конечно, принял мою перемену на свой счёт. Но мне не хотелось давать никаких пояснений. Потому что я прекрасно знала: молодой наследник Батора был готов поверить и в женщин-змей, и в зеленокожих фей, и в то, что у него с мейлори Кирмоса лин де Блайта – настоящей мейлори – всё получится. Но он ни за что не поверил бы в правду. Например, в ту, что господин Демиург существует на самом деле и может оказаться гораздо ближе, чем любой из нас способен себе вообразить.
***
До пристани мы так и не добрались. Свернули на прибрежную улочку, оставили Лэрион у дороги, а потом долго взбирались по извилистой тропке в гору, пока наконец не оказались у площади на пять домиков, приземистых, почти деревенских.
В этот раз внезапная смена маршрута меня не смутила, даже наоборот – обрадовала. Поэтому я не задавала вопросов, не жаловалась на размокшую дорогу, а лишь покорно шла за Ренуардом, слушала легенды старого Ирба и кивала в такт. Лесистая тропинка и вся местность казались безлюдными, и это действовало на меня благотворно. Успокаивающе.
Когда же мы достигли цели и ворота одного из дворов гостеприимно распахнулись, я и вовсе расслабилась. Вряд ли в этом богами забытом месте можно было встретить кого-то, кроме местных жителей. Ни дать, ни взять – захолустье.
Впрочем, внутри я поняла, почему мы пришли именно сюда: за забором оказался уютный и по-южному, по-баторски прекрасный дворик.
Светлый парапет отгораживал от крутого обрыва живописный уголок. Лавочки, узкие тропинки, ручей и навесной мостик утопали в зелени олив и цветущих сиреней. Влажные после дождя листья и выпуклые, рельефные камни террасы поблёскивали в слабом свете фонарей. Только низкий стол под навесом оставался сухим. Его украшали букет пионов и простой канделябр.
Вечер уступил свои права южной ночи, и во влажной темноте весенние запахи казались особенно насыщенными. Цветущая весна сгустилась вокруг нас вместе с опустившимся на Батор мраком.
Откуда-то снизу, издалека донеслось громкое раскатистое «Во имя Квертинда!», и я привстала на цыпочки, чтобы разглядеть людей у подножья. Безуспешно.
– Kodja jes! Ну что ты за безобразник, Рени?! – отвлёк меня женский голос. – Невесту ко мне привёл! Разве ты не знаешь, как я страдаю от любви к тебе? Jonk Mo!
Хозяйка дворика, полноватая, смуглая таххарийка цокнула языком, но не выдержала – сразу же расхохоталась, отчего несколько мокрых птиц выскочили из кустов и порскнули в стороны. Женщина игриво потрепала безобразника Рени за щеку.
– Маймуна, для тебя в моём сердце всегда останется место, – заявил молодой Батор.
– Будет тебе врать-то, – махнула рукой женщина и обратилась уже ко мне: – Как тебя зовут, folihan моя?
Я оторопела. Оказывается, я отвыкла от таких обращений и общества простых людей. «Юна», – хотелось вернуть ей честное признание. Но я присела в учтивом реверансе, склонила голову и проговорила:
– Сирена Эстель. Рада нашему знакомству, госпожа Маймуна.
– Но-но! – снова зацокала языком женщина. – Какая я тебя госпожа, folihan? Я Маймуна из Лыдга, – она бесцеремонно схватила меня за локоть и повела вдоль тропинки ближе к открытой площадке. Понизила голос и наклонила голову так, будто собиралась сообщить мне тайну.
– Вот что скажу, а ты послушай: я люблю гостей у себя в доме, а дорогих гостей – ещё больше. – Она отвлеклась и крикнула в сторону: – Рафа, Ханна, несите угощения, да поскорее! Всё, как мой Рени любит.
И мы обе посмотрели на неожиданно смутившегося Ренуарда.
– Это мой Рени, – с ухмылкой заспорила я, решив, что с Маймуной лучше не церемониться.
Молодой Батор хмыкнул и потёр шею.
– Сирена Эстель! – удивлённо всплеснула руками хозяйка. – Ты хорошая женщина. Давай-ка…
«Во имя Квертинда!» – раздался вновь многоголосый крик, и я замедлила шаг, пытаясь снова выглянуть за ограду, вниз.
Где-то далеко заиграла музыка.
– Что там? – не выдержала я, останавливаясь. – Сегодня ведь не День Династии?
– Торжество, – коротко ответила Маймуна.
– Преторий огласил новый указ Великого Консула и объявил выходной в честь принятия постановлений, – пояснил Ренуард. – Отец организовал гуляния по всему Батору. В том числе и на Морской площади. Народ празднует.
– Празднует? – я свела брови. – В самом деле? И каков этот новый указ?
– Да чтоб я знала, пташка! – затараторила Маймуна, перебивая Ренуарда и отмахиваясь от мошек, летящих на свет фонаря. – Я на площади давно не появлялась: с этой ужасной войной по улицам лишний раз ходить страшно – не любят теперь таххарийцев в Квертинде, kodja jes!
Я всё-таки не выдержала – поддалась любопытству. Высвободилась из крепкой хватки хозяйки, пробежала по траве до невысокого парапета, перегнулась и глянула вниз.
– Какая ты хорошая женщина, folihan! – обиженно проговорила вслед Маймуна.
Я обернулась, но только на миг – наградить её извиняющейся улыбкой. И снова устремила взгляд на открывшуюся мне картину. Внизу, у подножья, действительно была Морская площадь. Она вплотную примыкала к пристани – целый каскад ступеней вёл от причала прямиком к огромной золотой короне Квертинда. Семь её шпилей сияли в свете фонарей, бордовые стяги реяли на ветру. И вокруг гуляли, танцевали, смеялись и громко кричали люди – фигурки отсюда казались крохотными.
– Во имя Квертинда, – бездумно прошептала я в ответ на новый крик, чувствуя, как вместе с прохладным порывом до меня долетает торжественная радость целой толпы народа.
В просторной бухте море как будто светилось – месяц играл бликами на поверхности. Кажущиеся игрушечными корабли слабо покачивались на волнах. Вся южная столица, растянутая вдоль берега, утопающая в зелени и сияющая сотнями огней, отсюда была видна как на ладони. У меня перехватило дыхание: крохотный и дружелюбный Ирб, каким он мне виделся с разноцветных улиц, отсюда выглядел настоящим гигантом. От тихого городка не осталось и следа: город шумел и бурлил с невиданной энергией. У меня просто дух захватило от этой суматохи! Сердце учащенно застучало, словно мне передалось лихорадочное биение пульса развесёлых улочек. Этот праздник, устроенный Преторием, добавлял прелести и как будто делал его консулов ближе…
От нового порыва я захлопала ресницами и прижала кончики пальцев к уголкам глаз, чтобы собрать проступившие на ветру слёзы.
– История повторяется, – рядом со мной встал Ренуард, положил ладони на перила. – В прошлый раз мы так же сбежали от толпы во время праздника, так же стояли у балюстрады в Мелироанской академии и приносили друг другу клятвы быть честными. И в прошлый раз ты так же едва не выломала кусок камня. От нахлынувших чувств, не иначе.
– О, – я отдёрнула руки, обнаружив, что крепко сжимаю край парапета. – Просто это так… красиво. Твой город красив. Ты красив. Даже Маймуна. Сегодня удивительный вечер. Я так давно не видела Квертинд…
– Рад, что тебе понравилось, – без тени иронии сказал молодой Батор. – И, хоть мы давно опоздали к твоему суровому охраннику, оно того стоило. Правда же?
– Правда, – охотно согласилась я.
И, повинуясь неожиданному порыву, положила руку на плечо Ренуарда, приподнялась на носках и, выдохнув «Спасибо!», поцеловала его в уголок рта. Он удивился. На мгновение оторопел, вскинул руки, чтобы обнять, но я уже отпрянула и торопливо отбежала подальше.
Конечно, это было игрой. Той самой, что могла бы привести нас к симпатии. А дальше, быть может, к чему-то более серьёзному. И я, как мелироанская дева, действовала строго по инструкции. Безумный спектакль длиною в свидание – настоящее испытание для изученных в обители благочестия навыков.
Лаптолина говорила: мужчинам в этом смысле гораздо проще.
Они могут сделать комплимент леди, похвалив её характер и восхитившись красотой. Они могут преподнести подарок, в конце концов.
У нас, женщин, всё обстоит иначе.
В игре, которую ты ведёшь с партнёром, рано или поздно нужно проиграть. В этом-то и весь смысл: когда он достаточно измучен борьбой, когда истомился в ожидании, настаёт момент награды. О, это особое, дурманящее ощущение мужской победы – самый желанный из всех женских комплиментов. Но это не так просто, как может показаться на первый взгляд. Слишком много условностей.
Довольная собой, я тихо хихикнула, будто произошедшее было забавной шуткой, и прищурилась в поисках Маймуны. Таххарийка со скоростью дикой лани улепётывала прочь от нашего уединения. Даже удивительно, как при таких габаритах эта женщина так быстро и бесшумно передвигалась. Но далеко убежать не успела: всё-таки я была неплохим охотником.
– Маймуна! – окликнула я. И явила самую обворожительную из своих улыбок: – У вас чудесный дом. Давно я не была в таком месте. Что за интересный рельеф плит?
– Кха! – только и сказала таххарийка. Нахмурилась и посмотрела мимо меня, будто спрашивая разрешения у Ренуарда.
Должно быть, молчаливое разрешение было получено, потому что она снова просияла и спешно вернулась под свет фонарей.
– Мой дворик совсем опустел после начала войны, а я потратила целое состояние, чтобы укрепить дружбу народов. Смотри, – Маймуна прошелестела подошвами по плитам и протянула ко мне руки: – А ну, иди сюда, быстро!
От грубого приказа гневным пожаром в груди взметнулся протест, и я осталась на месте.
– Иди-иди, не пугайся, не стану я на тебя нападать, дочь Квертинда! Женщины Таххарии-хан хоть и злые, но не подлые.
Я сцепила руки за спиной и обернулась. Ренуарда у парапета не оказалось. Он уже по-хозяйски развалился на подушках под навесом и рассматривал меня из-под ресниц, будто что-то задумал. Я невинно хлопнула глазами, отвернулась и шагнула навстречу Маймуне. Но спиной чувствовала, как он смотрит. И, пожалуй, это было даже приятнее, чем чувство парения, о котором молодой Батор говорил днём. Я наслаждалась его вниманием, его желанием, его смущением. Его фантазиями, может быть.
Любопытство, как и говорил Демиург, действительно способно сгубить не одну благородную леди. Но он не добавил, что флирт и романтическая игра стоят в этом ряду на особом счету. То же любопытство, только иного рода: как далеко мы можем зайти? Насколько смелым ты можешь быть в этом чувственном соревновании? Решишься ли?
– Стой там! – приказала женщина, и я резко остановилась, опустив глаза.
Под подошвами темнела плита с изображением города. Надпись гласила: «Ирб». Чуть дальше, в полушаге, красовался «Мелироан».
– Тут Квертинд, – важно проговорила хозяйка. – Там, где ты стоишь, – Батор, юг, как и положено, – она махнула рукой. – Вон там, у оградки – север с их драконьей холодностью. Шпили и колокола Лангсорда – в центре, – продолжала указывать пальцем женщина. – А вся область за бордюром – Полуостров Змеи.
– Астрайт, – прочитала я самую большую надпись.
– Была там, благородная folihan?
– Никогда, – прошептала я.
– И не надо, – закатила глаза Маймуна. – Одни болота да Чёрный Консул. Батор лучше, точно тебе говорю, – она цокнула. – А вот послушай, что я скажу: на том берегу ручейка расположилась Таххария-хан. Перейдёшь мостик – Данужский лес – и тебя встретят жёлтые горы, дальше – Кахк с его крепостью предков, шатры старейшин на западе. Таххария-хан – великая страна, памятливая, щедрая. Только я туда не хожу теперь, доски моста прогнили. Никак руки не дойдут починить. Боюсь, не выдержит меня хлипкий путь в родной край.
Она снова рассмеялась, потряхивая пышной чёрной шевелюрой.
Я осторожно прошлась прямо по карте, выдолбленной в полу: города и горы выступали над поверхностью едва ли на высоту ладони, а реки и овраги, наоборот, утопали в камне. Даже Гриффорд тут был отмечен, и я уместилась на нем носочком одной ноги. Развела руки в стороны и, пошатнувшись, снова окинула взглядом карту Квертинда. Не знаю, насколько она была верна, но выглядела просто фантастически. Надо же, как здорово!
– А я ведь я наполовину таххарийка, – решила я завоевать этим заявлением расположение хозяйки.
– Так я и смотрю, ты похожа на меня, как дочь, – круглое лицо снова расплылось в радушной улыбке, у глаз собрались морщинки. – Вот так сразу и сказала: Сирена Эстель, ты хорошая женщина, таххарийская. Будь славна пред взором предков!
– И вы… будьте.
Под быстрыми шагами заскрипел гравий – это юные девушки, такие же смуглые и черноволосые, должно быть, настоящие дочери Маймуны, несли подносы, уставленные тарелками. Они тайком бросали взгляды на расслабленного Ренуарда, а когда приблизились – и вовсе захихикали, залились краской от его шутки и принялись расставлять угощения на низком столике.
Уходить не торопились.
– Тоже невесты, – нараспев протянула Маймуна.
И я вдруг… разозлилась.
Закусила губу, сдерживая ярость и дикое, стыдное желание напасть на ни в чём не повинных девушек, навредить им, прогнать. И даже не заметила, как ноги сами собой понесли меня к столу, как я юркнула под тень навеса и устроилась напротив моего Рени. Взяла его за руку и громко напомнила:
– Ренуард, ты собирался сделать мне предложение.
Он ответил долгим насмешливым взглядом. Кажется, даже шум океана затих в эту минуту.
Девушки тут же ретировались.
Привычная ухмылка искривила мои губы. Всё-таки хорошо иногда продемонстрировать власть и особое положение.
– Предлагаю поужинать, – ушёл от ответа польщённый Рени, но я не была против.
От запахов еды скрутило живот – я вдруг поняла, что безумно голодна. А еды было так много, что хватило бы на всех мелироанских дев и их служанок, а не только на нас двоих. Ароматное блюдо с крупными кусками мяса, сушёными фруктами и специями исходило паром в свете канделябра. Три вида лепёшек красовались румяными боками, и в середине каждой соблазнительно таяли кусочки масла. На деревянной доске громоздились куски сыра, финики, тёмный виноград и орехи. Запечённая рыба, утиные ножки с румяной корочкой, колбаски, маленькие пирожки на расписном глиняном блюде стояли вперемешку с соусами и подливками. И, конечно, здесь были рисовые шарики – особое южное лакомство простых жителей Батора.
Сглотнув слюну, я с жадностью проследила, как Ренуард наливает нам домашнего лимонада из клубники с лимоном. А затем – вина. Конечно, без баторского вина не обходился ни один ужин.
Я потёрла ладони, сделала глоток и уже хотела приступить к еде, но, осмотревшись, не нашла приборы. Среди всего этого горячего, ароматного, сочного и аппетитного не обнаружилось даже крохотной вилки. Правила сервировки были вопиюще нарушены. Лаптолина бы пришла в ледяную ярость.
– В Таххарии-хан едят руками, – заметил моё недоумение Ренуард.
И показал пример: разорвал пополам одну из лепешек и откусил. Другую половину протянул мне. Я растерялась.
– Таххариец кормит свою невесту в знак уважения и заботы, – пояснил молодой Батор. – А она принимает угощение покорно и смиренно, как и положено будущей жене. Это старые варварские обычаи, которые до сих пор соблюдаются, – он шутливо свёл брови и, сделав суровое лицо, приказал: – Ешь, женщина!
Я усмехнулась и приняла угощение, хищно вгрызлась в румяный бок под испытующим взглядом Ренуарда. Он остался доволен и сразу же принялся за мясо, на этот раз не предлагая мне часть своего ужина.
– Расскажешь что-нибудь, что не рассказывала никому? – спросил он, аккуратно поддевая кусок и отправляя в рот.
Я уже успела попробовать рыбу и рисовый шарик с начинкой.
– Например? – пожала я плечами, увлекшись едой.
От пряного вкуса хотелось мурчать: домашняя стряпня Маймуны была умопомрачительно вкусной. Сочной, немного острой, насыщенной. Какое разительное отличие от лёгких, крохотных закусок в Мелироанской академии!
– Например, о своих родителях, – как бы невзначай бросил Ренуард.
Я осторожно вытерла пальцы о холщовую салфетку. Прищурилась.
Наверное, в этот момент стоило бы смутиться. Или оскорбиться, разглядев ехидный намёк на мою дурную наследственность. Но я уже давно чувствовала себя удивительно независимой от фамилии Горст. Быть может, сыграла роль смена личности или я просто наконец поняла, что преступление Тезарии никаким образом со мной не связано. Даже если другие с этим не соглашались.
– Ты, наверное, слышал, что моя мать…
– Об отце, – перебил молодой Батор. – Расскажи о нём. Ты любила его?
Неожиданно. Слишком интимно и лично. Это не вписывалось в нашу чувственную игру и кокетливое соревнование.
Жизнь в Фарелби почти стёрлась из памяти, заменилась тяжёлыми потерями, новыми впечатлениями, пережитыми изменениями во мне самой и в Квертинде, но… да. Я любила отца.
– Пожалуй, – улыбнулась я воспоминаниям и уставилась перед собой. Глотнула вина. – Вряд ли нас можно было назвать самыми близкими людьми в мире, но он заботился обо мне. Посмеивался в усы от детских рассуждений и всегда прощал хулиганские выходки. Втайне даже гордился. Хоть и был несчастен без матери – он так и не смог этого скрыть. Кажется, только теперь я это понимаю. Но он научил меня ловить рыбу, охотиться и никогда не отчаиваться. Говорил, что человечность – величайшая из магий…
Я замолчала и задумалась, глядя на океан. Внизу, на площади, всё ещё играла музыка. Народ расходился. Вдоль берега бродили силуэты влюблённых пар, подсвеченных лунным сиянием. Прозрачный месяц плыл над ночной прохладой, отражаясь на морской глади. Огромный залив не шёл ни в какое сравнение с озером Фарелби, но здесь, возле воды, в далёком таххарийском дворике, я чувствовала себя как дома. Спокойно. Даже как-то… безмятежно.
– Должно быть, тебе очень одиноко, – Батор отправил в рот виноградину.
– Нет, – ответила я после короткого раздумья. – У меня есть моя банда. Подруги. Сёстры.
– Если ты говоришь о мелироанских девах, то призываю тебя поостеречься и не открывать перед ними душу. Они тоже своего рода чудовища. То, что с ними делает Лаптолина, – красиво и жутко одновременно. Нет, не спорь со мной! – он поднял ладонь. – Понимаю, что изнутри, из самой академии, тебе сложно это заметить. Лучше расскажи о своей банде.
Ренуард наелся и теперь свободно раскинулся среди вороха подушек.
Как он и попросил, я не стала спорить. Только улыбнулась, снова приложилась к бокалу, поболтала вино в нём. Перед глазами тут же встали картины из тех времён, когда Юна Горст не сидела на подушках в роскоши южной ночи, а топтала грязь Галиофских утёсов. Сколько всего я могла бы рассказать о банде изгоев! Но сейчас почему-то в мыслях возник самый дурацкий, нелепый и ничего не означающий вечер.
– Банда изгоев – мои близкие друзья. Монтгомери Лоза, Куиджи Лампадарио и… Нед Комдор. Энедин, – я запнулась, пару раз хлопнула глазами, но решила не рассказывать о том, что Аспид погиб. Не хотелось портить вечер грустными историями. – Ты ведь должен знать Куиджи Лампадарио! – неожиданно осенило меня. – Он тоже сын консула!
