Нина Князькова
Механическая пчела
Глава 1
Лира
Я медленно открыла глаза. Облизнула сухие губы и улыбнулась. Сегодня я не умерла. Хорошо. Хотя, я уже давно не боюсь смерти. Я боюсь боли и продолжения этой муки. Не для меня. Отец, так и не смирившийся с тем, что его дочь больна, каждую минуту изводил себя поиском лекарства для меня. Он давно продал свою успешную фирму, искал для меня врачей, возил по клиникам и странам. Но последняя стадия рака – это приговор. Он лишь отсрочил мою кончину, дал мне время закончить все дела. Вот и вчера меня привезли из больницы домой… умирать.
Первое, что меня удивило дома так это поведение отца. Он выглядел умиротворенным. Ходил по квартире, насвистывал веселую песню и переносил вещи из угла в угол.
– Доброе утро, – заглянул он ко мне в гостиную из кухни, когда услышал, как я зашевелилась.
– Доброе, – слабо улыбнулась я.
– Сейчас будет завтрак, – отец снова ушел на кухню, а через минуту вернулся с бутылочкой в руке. Что-то больше, чем питательную, смесь мой желудок уже отказывался принимать. – Давай-ка, я тебя накормлю и нам нужно поговорить.
Я вздохнула.
– Пап, только не надо меня снова пытаться вылечить, – я строго на него посмотрела. Сделать что-то большее мне мешала слабость.
– Пчелка моя, ну что ты. Больше никаких зарубежных светил медицины и старых безмозглых докторов наук, – как-то слишком радостно пропел он.
Я напряглась еще больше.
– Па-ап, что ты задумал? – Я отвернулась от бутылочки, показывая, что он меня не сможет покормить, пока не расскажет в чем дело.
Он вздохнул и пригладил свои совершенно седые волосы.
– Мы с тобой уезжаем через два часа, – нехотя признался он.
Я поморщилась. Опять? Снова куда-то ехать? Снова пытаться вдохнуть жизнь в мое измученное почти мертвое тело? Зачем? Для чего?
Пока я задавалась этими вопросами, отец меня покормил и поменял белье. Убрав всё за мной, он снова сел рядом.
– И куда мы едем? – Сил, чтобы спорить, у меня не было. Если я хочу узнать информацию, то лишних вопросов задавать нет никакого смысла.
– В город Май, – ласково улыбнулся он усталой улыбкой.
Я удивилась. Что-то я ни разу не слышала про город с таким названием.
– Далеко? – Забеспокоилась я.
– Два дня пути на машине, – отец оглядел гостиную. – Я собрал необходимые вещи, купил подходящую машину для того, чтобы тебе было комфортно ехать. Не переживай. Я все предусмотрел.
– И кто с нами поедет? – Я недоверчиво на него посмотрела. Кто-то же должен будет сменить его в пути.
– Никто. Ты не переживай. Я забронировал место в гостинице и нам будет, где отдохнуть. Там все предусмотрено для каталок и прочего, я проверил, – он потрепал меня по руке. – Сейчас я твои лекарства упакую и можем ехать.
– Пап, я не хочу, – я бессильно захныкала.
– Пчелка моя, я очень тебя прошу. Ради меня. Одна поездка и всё. Я больше никуда тебя не повезу. Если эти люди скажут мне, что ты безнадежна…, – он украдкой вытер слезу и отвернулся.
– Там хотя бы красиво? – Смирилась я.
– Там горы, – кивнул он и поцеловал меня в щеку. – Набирайся сил, они нам понадобятся.
Горы? Что ж, хот бы умру я в красивом месте. И буду лежать на каком-нибудь склоне-кладбище и слышать пение птиц каждую весну. А с гор наверняка побегут ручьи….
Я следила за тем, как папа носится по комнате, и старалась смириться с тем, что я больше совсем ничего не могу. Даже сопротивляться лечению. Проще просто согласиться, чтобы меня перестали уговаривать. И не то, чтобы отец был каким-то плохим. Нет. Но мама моя умерла, когда мне еще и десяти лет не было. Отец воспитывал меня в одиночку, дал хорошее образование, много работал, чтобы я ни в чем не нуждалась. Я и не нуждалась.
Папа дал мне все, что может дать хороший отец в этом мире. Кроме… красоты и здоровья. Если честно, то до болезни я была той еще…. Нет, не толстушкой. Скорее, весьма упитанной тяжеловесной дамой в основательных роговых очках, которые служили мне больше антуражем. И работала я в собственной адвокатской фирме, которая выиграла немало дел и имела соответствующую репутацию. Сейчас компания была успешно продана моему бывшему заместителю, а мне лишь оставалось надеяться, что мои бывшие сотрудники не посрамят мое имя.
Да, еще три года назад я была хорошим юристом, сейчас же я умирала, умирала долго и нудно, заставляя этим страдать все мое окружение. Хорошо умирать, когда тебе девяносто, когда все твои мирские дела закончены. Плохо делать это в сорок три, когда ты всю жизнь потратила на карьеру, и даже матерью стать не смогла. Не то, чтобы я не пыталась. Были у меня романы. Да, внешность у меня всегда была не очень изящная, но я старалась брать умом и эрудицией. И деньгами тоже. Но первое же серьезное обследование показало, что детей иметь я никогда не буду, а брать себе ребенка со стороны…. Нет, к этому я оказалась тоже не готова. Наверное, я потому и ушла с головой в свою любимую работу.
– Готова? – Отец вошел в гостиную уже полностью одетый.
– Что-то я не очень хочу ехать, – поделилась с ним здравой мыслью.
– Это потому, что погода на улице стоит пасмурная. Но как только выйдет солнышко, тебе сразу станет веселее, – папа в такие минуты старался разговаривать со мной, как с ребенком.
Так, приговаривая, он полностью одел меня, погрузил на кресло-каталку и повез прочь из квартиры, которую я последние два с половиной года считала своим домом. У меня почему-то возникло ощущение, что я сюда больше никогда не вернусь. Ну да, времени у меня совсем не осталось.
Машина оказалась потрепанным микроавтобусом, внутри которого была приварена конструкция, по виду напоминающая больничную кровать.
– Пап? – Занервничала я.
– Всё хорошо. Я сам все проверил. Тут есть ремни, они тебя будут держать, – он с энтузиазмом принялся за мое перемещение. Мне оставалось только стоически терпеть, потому что любое перемещение моего тела отдавало повсеместной тупой болью. Я к ней привыкла. Наверное. – Сейчас поставим тебе укол и поедем, – отец склонился надо мной, чтобы перехватить мое истощенное тело ремнями.
– Я потерплю, – сжала зубы.
– Незачем, – покачал он головой. – Скоро все закончится.
Я только грустно усмехнулась. Да, скоро все закончится. Вот только этот укол не только снимал боль, он туманил разум и… как будто отбирал у меня то самое оставшееся время, которое я могла потратить на что-то другое. На разговоры с отцом, на мысли, на возможность послушать аудиокниги. Или даже на борьбу с выматывающей постоянной болью. Именно она не давала мне забыть, что я все еще жива и мыслю.
– Ты как? – Папа убрал шприц и расправил рукав моей кофты.
– Нормально, – я снова облизала пересохшие губы. – Ты только не беспокойся, – слабо улыбнулась ему.
Он только тяжело вздохнул и перелез на водительское сиденье и завел машину. Что ж, наверное, это хорошо, если я просплю большую часть нашего пути. Уже проваливаясь в забытье, я загадала маленькое желание. Если уж я буду умирать не дома, то хочу сделать это в красивом месте.
Я пришла в себя от того, что машина остановилась. Кажется, какая-то заправка. За окном уже собирались сумерки, а это значило, что проехали мы немало. Папа вышел из машины, а я пыталась рассмотреть хоть что-то на улице. Кроме света фонарей и здания заправки ничего не увидела. Ну, еще шум проезжающих по дороге машин уловила.
Папа вернулся в машину, отогнал ее на парковку рядом и перелез ко мне с бутылочкой в руках.
– Вот, тебе надо поесть, – сказал он, увидев, что я не сплю.
Я кивнула.
– Хорошо, – на самом деле есть мне не хотелось. Ничего не хотелось. Тело было тяжелым и неповоротливым, несмотря на то что от прежней меня остались только кожа да кости. – Пап, а что это за Май такой? Откуда ты про него узнал? – Вдруг назрел у меня вопрос. Все-таки я стала очень уж тугодумной, голова едва могла соображать.
Папа улыбнулся.
– Валерку помнишь? Соседа нашего, – он указал рукой на глаза. Я кивнула. Слепого психолога Валерия Семеновича я знала довольно хорошо. Именно он мне помог, когда казалось, что легче сдаться. А так… я хотя бы боролась. – Я видел его полтора месяца назад. Он выздоровел.
– Что? – Выпучила я глаза. Этого просто не может быть. Я-то знаю, что он тоже был болен. – Как?
Папа разволновался.
– Он приезжал домой за какими-то вещами. Я встретил его, и он шел без своей трости. Я даже глазам своим не поверил. Он меня прекрасно видел, хотя до этого я сам отвозил его в аэропорт, и он был незрячим, – он убрал пустую бутылку в сторону и дал мне воды. – Когда я его спросил, что случилось, он ответил, что его вылечила его невеста. И они сейчас живут в том самом месте, где есть такая медицина.
– Быть этого не может, – я все еще находилась под впечатлением.
– Может. Но адрес он наотрез отказался мне давать. Но тут помог случай. Я встретил его невесту через день и ее сопровождал парень, который дал мне визитку. На ней были указаны координаты. Вот туда мы сейчас и едем, – отец посмотрел в окно и снова повернулся ко мне.
– Координаты? – Удивилась я. – Не адрес?
– Это место засекречено, – отец подмигнул мне одним глазом и полез за руль.
– Пап, – запаниковала я. – А если это ловушка какая-то? Если там… ну, нет ничего?
– Я поискал кое-какую информацию по своим каналам. В этом месте находится военная часть по документам, но на самом деле там расположен город Май, где находится большое предприятие, производящее растительные полезные добавки, – он мягко вывел машину с парковки, чтобы меня лишний раз не тревожить. – А еще я совершенно точно узнал, что директор одной фармацевтической компании активно сотрудничает с ними. По обрывочным данным и одному закрытому чату я понял, что где-то там лечат детей и взрослых от неизлечимых болезней. Но на самом деле я бы не поверил во все это и считал бы байками, если бы сам своими глазами не увидел Валерку Совушкина абсолютно здоровым.
Я тихо хмыкнула. Теперь понятно, что так воодушевило отца. Если бы я сама увидела здорового Валерия Семеновича, то совершенно точно глазам бы своим не поверила. Теперь даже мне стало интересно, существует ли такое место.
– Что ж такое? – Из дремы меня вывел голос отца, который резко остановил машину.
– Что случилось? – Прохрипела, повернув голову. Что-то тело совсем не слушалось. Наверное, надо бы как-то выбираться из этой кровати и хоть чуть-чуть размять остатки организма.
– Кажется, наша гостиница горит, – вздохнул отец и увел машину на обочину.
– Что? – Я попыталась приподняться на руках, но ремни мешали, да и силы в руках уже никакой не осталось.
– Вон, тушат, – я заметила, как мимо нас проехала пожарная машина. – Да, не подумал я о такой перспективе, – вздохнул он.
– И что же теперь делать? – Запаниковала я.
– Сейчас я посмотрю, может быть тут рядом есть еще хоть что-то подобное, – он полез в телефон.
Через десять минут выяснилось, что более в округе просто ничего нет.
– И что будем делать? – Спросила я, глядя на осунувшееся лицо отца.
– Поедем дальше, – расстроенно вздохнул он. – В пятидесяти километрах отсюда есть парковка. Там я смогу хотя бы тебя переодеть и растереть мышцы.
Я ничего не сказала в ответ. Просто бессильно расплакалась. Еще и живот заболел от переживаний. Хотя, у меня и без них все болит. Господи, ну зачем мы куда-то поехали?
Парковка через пятьдесят километров оказалась вся забита большегрузами. Места на ней не было вообще. Мы опоздали. Отец поехал дальше, хотя я видела, насколько сильно он устал. Заехав в небольшой поселок, он остановил машину на площадке рядом с уже закрывшимся магазином.
– Переночуем в машине, а утром поедем в Май, – выдохнул он и посмотрел на меня. – Ты как?
– Терпимо.
На самом деле мне было больно. И плохо. Тело ломило от тупой боли после такой дороги и от долгой обездвиженности. Надо потерпеть. Нельзя сейчас сдаться, отцу и так плохо.
Вместо того, чтобы отдыхать, папа занялся мной. Растирал мышцы, переодевал, уговаривал поесть. Я старалась терпеть и не стонать от боли и безысходности. Силы лучше поберечь. Не знаю, сколько нам еще выпадет в этой дороге, но судя по тому, как мы начали, в конце пути нас ждет совершенно пустое место без признаков жизни.
Накормив меня, папа снова сделал укол, после чего я провалилась в блаженный сон без сновидений.
Проснулась я только утром. Машина уже мчалась по трассе, а я совершенно не помнила, чтобы отец отдыхал.
– Мы снова едем? – Спросила я, когда поняла, что двигаемся мы уже давно.
– Да. Ночью не спалось, решил, что за рулем будет лучше, – отец чуть притормозил и оглянулся. – Ты не переживай. Уже через три часа мы будем на месте.
Он что, вообще не спал? Я недовольно поджала губы.
– Пап, тебе надо отдохнуть, – решила я проявить твердость.
– Лира, я обещаю, что отдохну, как только мы доедем. Обещаю тебе. Вот на руки врачам тебя передам и сразу отдыхать, – в его голосе послышалась улыбка.
– Не умеешь ты врать, – скривилась я.
– Пчелка, ну в самом деле, мы уже проехали областной центр. Сейчас несколько поселков проедем и будем на месте. Ну чего ты? – Он обернулся на секунду от дороги и подмигнул мне.
Я вздохнула. Ладно, три часа не такая уж и большая проблема. Я готова потерпеть. Но хватит ли сил у отца? Он достаточно пожилой человек, чтобы выдерживать такие запредельные нагрузки.
Через два часа я совсем измаялась. Лежать уже было очень тяжело, кости буквально ломило. Я попыталась незаметно передвинуться, но замерла, переживая что-то вроде судороги в правой ноге.
– Больно? Давай я тут приторможу…, – отец обернулся буквально на секунду, но этого хватило, чтобы машина во что-то ударилась, меня отбросило и полоснуло по руке острой болью.
Да, наверное, так эта поездка и должна была закончиться.
– Пап, – прошептала, пытаясь хоть что-то разглядеть, но сознание слишком быстро покинуло меня.
Глава 2
Максим
Я скрупулезно паял крохотные лапки к корпусу. Ну вот, еще одна пчела готова к работе. Вера Родионовна, склонив голову над столом, паяла крохотных бабочек, работа над которыми мне нравилась куда меньше. В пчелу можно было напихать кучу датчиков, в то время как большую площадь бабочки занимали почти бесполезные крылья-аккумуляторы.
– В двадцать третью теплицу опылители готовы, – жена Хозяина отодвинула от себя коробку, куда мы рядами складывали получившиеся образцы.
– Осталось поле за Березкино и два сада, – я припаял на лапки почти невесомые датчики и выключил паяльник.
– Макс, а ты смог полностью восстановить формулу нашего безвредного лекарства от всех болезней? – Вера Родионовна поднялась со стула и выглянула в окно, где должны были гулять Белла Устиновна с Мартой Мироновной. Они уже почти час катали коляски с детьми по территории санатория. С третьего этажа нового здания, где сейчас располагалась моя лаборатория, участок для прогулок и озеро были как на ладони.
– Да. Один образец отправил Зое. Она подтвердила свойства. Можно разворачивать производство, – кивнул я, пряча взгляд.
– И ты больше ни над чем не работал? – Не поверила Хозяйка Мая.
– Работал, – врать смысла не было. – Но над проверенным средством для безвредного ускорения роста растений. Я сейчас только и делаю, что восстанавливаю утраченные образцы препаратов.
– Не ворчи, – отмахнулась эта невероятная женщина. – Зато у тебя теперь не ангар с опытами, а нормальное здание. Коля на первом этаже даже оборудовал клинический комплекс для пациентов. Теперь всех взрослых можно сразу к тебе сюда везти на опыты, – хихикнула она. – Смотри, как удобно. А на втором этаже у тебя нормальная квартира для проживания получилась. Кстати, почему ты выбрал второй этаж для проживания, а не третий?
Я почесал за ухом.
– Предпочитаю жить на работе. Мне нужно, чтобы я всегда мог быстро добраться до лаборатории и до пациента, – пожал плечами.
– И о домике у озера ты и слышать не хочешь, – Вера Родионовна печально покачала головой.
– А что мне в нем делать? – Вскинул я брови.
Она в ответ только усмехнулась и полезла в карман за зазвонившим телефоном.
– Аким? – Удивилась она, посмотрев на экран. – Что случилось? – Поднесла она трубку к уху.
Я своим отменным слухом уловил срывающийся голос Градова.
– … авария на повороте у Малой. Я всем ввел противошоковое, но машина у меня не резиновая. Тут семья с детьми. Я их в Березкино сейчас отвезу. Остальных куда? – Голос его звучал весьма растерянно.
– О, господи. Сколько там еще? – Вера Родионовна схватила со стула сумку.
– Двое. Тяжелые, – отрывисто сообщил он.
– Сейчас вертолет за ними прилетит. Ты вези детей к Зое, – бросила она в трубку и набрала чей-то номер. – Антон, вертолет через пять минут. Вы с Максом вылетаете к Малой. Я потом к вам Клавдию отправлю.
Я тоже вскочил на ноги. Через пять минут? Нужно же все собрать! Бросился в соседнее помещение, нашел экстренный чемоданчик, набросал туда «реанимации» на двоих и выскочил в коридор. Вера Родионовна разговаривала по телефону с Хозяином, но завидев меня, поманила за собой.
– Ты сделай там всё, что можно, а я здесь все подготовлю, – похлопала она меня по плечу и отстала на первом этаже, чтобы приготовить палаты для первых пациентов.
Такая теперь была договоренность, что в санатории теперь будут лечить исключительно детей. Принимать роды, лечить взрослых и проводить эксперименты теперь можно будет только в моей лаборатории. Зое в Березкино остаются лишь пациенты по договорам и случайные люди, требующие экстренной помощи.
Антон ждал меня уже на вертолетной площадке, что не так давно была сделана буквально в пятидесяти метрах от здания моей лаборатории.
– Что там случилось? – Он дождался, когда я заберусь внутрь и пристегнусь, после чего запустил лопасти.
– Авария. На месте двое пострадавших. На вертолете быстрее всего до них добраться, – я судорожно выдохнул, когда вертолет оторвался от земли. Тяжело мне к этой штуке привыкнуть.
– Значит, полетим быстро, – кивнул Антон.
Летели мы, как сумасшедшие, по моему мнению. Антону бы поучиться у кого-нибудь нормальному пилотированию, потому что он только и делал, что то поднимал машину выше, то совсем снижал ее.
– Вижу машины, – наконец, машина начала ровное снижение к месту аварии.
Я кивнул. Тоже видел перевернутый набок микроавтобус и покореженную малолитражку, выброшенную на обочину. Вертолет пришлось садить в поле рядом. Хорошо, что снег уже сошел. Плохо, что грязь осталась.
– Здесь двое, – Антон первым добрался до машин и, напрягшись, вернул микроавтобус на колеса.
– Аккуратнее. Там люди, – я сильнее распахнул покореженную дверь и заглянул внутрь.
На полу машины лежала женщина. Тело было странно изогнуто, одна рука висела на каком-то подобии стропы, или ремня. Кисти на этой руке не было. Кажется, ее отрезало и переломало подобием кровати, которое теперь лежало кучей на переднем пассажирском сиденье. Ремень странным образом спасал женщину, пережав ей ток крови. Она была пока жива.
– Мужчина жив, – Антон возился с водителем машины, в то время как я накладывал нормальный жгут на руку женщины. – Но, кажется, что-то с сердцем. У тебя есть что-то для этого случая?
– Есть, – я нашел в чемоданчике поддерживающее и бросил Антону.
Сам же занялся пациенткой. Она явно была больна и до этого. Волос на ее голове не было, прикрывала макушку только мягкая вязаная шапочка. Щеки давно ввалились, кожа была бледно-желтой, мышцы отсутствовали, как класс.
– Откуда она здесь в таком состоянии? – Нахмурился я, ставя питательную капельницу женщине.
– Я знаю откуда. Это соседи Клавкиного Валерия Семеновича. Я этому мужчине визитку дал, когда он сказал, что его дочь больна, – спокойно отозвался Антон.
– Она на грани, – кивнул я, оценив ситуацию полностью. – Где же Клавка? – Я начал нервничать.
– Приедет через пять минут. Мы хоть и из Мая, но напрямую же летели, а она по дороге едет, пусть и из Березкино, – Антон выразительно на меня посмотрел и принялся вытаскивать мужчину из машины.
Клавдия действительно приехала на реанимобиле через пять минут, за ее машиной виднелся внедорожник Лохматова. Ясно, эти оборотни точно знают, что пациентов двое и надо все проконтролировать.
– Грузите, – распахнула Клавка двери и выкатила каталку.
Женщина, которую я поднял, почти ничего не весила и казалась очень хрупкой. Клавдия придержала капельницу и помогла загрузить пациентку в машину в то время, как Антон помогал Ломатову устраивать ее отца в вертолете.
– Едем в Май, – распорядился я и махнул Антону, показывая, что одного человека я точно довезу, а его задача доставить менее тяжелого, но более опасного.
Клавдия кивнула и тронула машину.
– Она без руки останется? – Подруга, как всегда, отличалась крайней тактичностью.
– Кисть не пригодна для восстановления. Там не сшить никак, легче новую поставить, – пояснил я, стараясь не упустить ни одной детали.
Клава кивнула и замолчала на целую минуту.
– А она страшненькая какая-то, – наконец не выдержала оборотница.
– Она нормально выглядит для больного человека, – огрызнулся я, отчего-то разозлившись. – Как только поправится….
– Я не про это, – Клавка махнула рукой. – Я про черты лица. Красавицей она никогда в жизни не была. И посмотри сколько кожи у нее лишней. То есть….
– Клав, веди машину, – не выдержал я.
– Бу-бу-бу, – обиделась она и молчала до самого Мая. – А я отца ее по запаху узнала, – снова начала она разговор, едва мы въехали в город.
– И что? – Осведомился я.
– Валере будет приятно узнать, что они доехали до сюда живые. Это все же его соседи по подъезду, – пожала она плечами.
Я только вскинул брови, но промолчал, ожидая, когда мы просто доедем. Но информацию почему-то для себя отметил. Наверное, это как-то важно для лечения, иначе зачем я это все запоминаю?
Ворота к нашему приезду были открыты, а потому Клавдия остановила машину у самого здания лаборатории. К нам тут же подбежала Марта Мироновна.
– А где Вера Родионовна? – Я вышел из машины.
– Верочка с Алисой пациента увезли на рентген. Белла Устиновна всех наших детей собрала и ушла с ними в корпус санатория, – Марта Мироновна заглянула в машину. – Господи! Бедная, – оценила она количество работы.
Из здания выбежал Антон.
– Я помогу.
Совместными усилиями мы определили пациентку в реанимационную палату, где наличествовала вся возможная техника. Клавка тут же уехала домой, потому что долго без своего Валерия обходиться просто не могла.
– Тебе помочь? – Антон стоял в дверях палаты. Я помотал головой и кивнул на Марту Мироновну, которая уже двигала аппарат УЗИ к нужному месту. – Я подожду в коридоре, – он с нежностью посмотрел на жену и вышел.
Только после этого я смог раздеть женщину. Почему-то мне совсем не хотелось, чтобы ее без одежды видел кто-то из представителей мужского пола.
– Она в неплохом состоянии. Внутренние органы, конечно, повреждены, но шанс на выздоровление высокий, – после обследования женщины заявила Марта Мироновна. – Ты сам с основным лечением справишься? – Вскинула она бровь.
– Справлюсь, – ответил, вливая в капельницу поддерживающий препарат, который мы с Верой Родионовной смогли усовершенствовать еще год назад. – Если это обычный рак, то мы его вылечим.
– А руку? – Она осмотрела повреждения.
– Нужна операция, – поморщился я.
– Да, тут не восстановить, – она отошла к шкафу с медикаментами. – Я сейчас все зашью. Сможешь что-то придумать, чтобы… так все не осталось?
Я резко вскинул голову.
– Вы мне доверите такой эксперимент? – Не поверил я своим ушам.
– Как же она без кисти жить будет? – Жена Антона подготовила все для операции и набросила на себя защитную накидку. – Посвети мне.
Я внимательно следил за аккуратными стежками и запоминал порядок действий. Не то, чтобы я не умел оперировать, но поучиться лишний раз не мешало. Марта Мироновна все же была профессионалом своего дела, хоть и работала у нас обыкновенным педиатром. Каждый стежок, каждое движение было отточенным и спокойным. Она никуда не спешила, не нервничала, не пыталась что-то кому-то доказать. Просто делала свою работу.
– Наложи повязку, – наконец, она отодвинулась от оперируемой руки и посмотрела на время. – Мне пора идти. Справишься?
Я кивнул и принялся за работу, уже прикидывая, что смогу сделать. Наверное, придется ночь просидеть над чертежами, чтобы все работало так, как надо. От пациентки я отойти на это время не смогу, значит, придется принести все сюда и начать работу.
– Макс, – в просторную палату зашла Вера Родионовна, – как она?
– Стабильна, – я завязал узел на бинте и обрезал края. – Надо разобраться с кровью, на это уйдет пара часов.
– Разрешаю использовать экспериментальный препарат из растения Дыя, – кивнула она, рассмотрев лежащую на кровати женщину. – Блин, надо какое-то название ему дать, а то неудобно как-то, – скривилась она.
– Дыйник? – Предложил я.
– Дыйсол? Дыйсин? Дыйканит? – Кажется, ни одно название ей не понравилось. – Ладно, у Вероники спрошу, у неё всегда куча вариантов. Или вообще, Фимку попросить? У него фантазия нормально работает. Может, «РастиДый»?
Я только усмехнулся. Вера Родионовна переписала в журнал данные с монитора, пока я расставлял лекарства по местам и убирал небольшой операционный столик, который стоял у кровати пациентки.
– Я буду разрабатывать протез, – кивнул я на забинтованную руку женщины.
Жена Хозяина кивнула.
– Другого я и не ожидала. Ах, да! Клим тут документы в машине нашел. Эту женщину зовут Пчелкина Лира Андреевна, ей сорок три года, не замужем, детей нет. Антон более детально изучит информацию и расскажет тебе всё остальное, – она положила журнал на место. – После того, как вколешь лекарство, опиши в журнале всю реакцию. Нам нужно знать все. И без меня больше ничего ей не коли, – приказала она.
– Хорошо, – кивнул я, уже проработав в голове весь механизм выздоровления пациентки.
Когда Вера Родионовна ушла, я отправил кровь на исследование и принес в палату ноутбук. Все же лучше все рассчитать в специальной программе. Наверное, можно будет несколько вариантов сделать, чтобы посмотреть, что подойдет точнее.
За этой работой меня застал вошедший в палату Хозяин. Я, почуяв его за мгновение до того, как он открыл дверь, вскочил на ноги и постарался удержать свое тело на месте. Никак не привыкну к этим волнам ужаса, захватывающим пространство вокруг него.
– В-веры Родионовны здесь нет, – выпалил.
Хозяин только хмыкнул.
– Я знаю. Она у Марты, – он подошел к лежащей на кровати женщине. – Не лечил еще? – Склонился он над ней.
– Нет, – я быстро помотал головой так, что чуть шею себе не открутил.
– Надо же, пока без сознания, они меня не боятся, – усмехнулся он.
– Они не могут, – развел я руками.
– Оно и понятно, – он отошел от кровати и подошел к столу, где я работал. – Рука?
– Вера Родионовна разрешила разработать, – оправдался я на такое обвинение.
– Много она тебе разрешает, – вздохнул он и повернулся ко мне. Я заставил себя стоять на месте, иначе просто убежал бы от ужаса. – Захару на создание отдашь. И никаких экспериментов. Мы не знаем этих людей, не знаем, останутся ли они здесь жить, не знаем, кто они такие и чего хотели, когда ехали сюда. Поэтому, когда пациентка проснется, ты должен позвать кого-то… более вменяемого.
– Я обязательно позову Алису или Марту Мироновну, – я тоже уже про это думал.
– Антона позовешь, если она проснется ночью. Незачем только что родивших женщин дергать, – Хозяин прищурился.
– Позову Антона, – вытянулся я в струнку.
Николай Николаевич хмыкнул и вышел из палаты. Я же медленно опустился на стул и рукавом вытер со лба холодный пот. Господи, да какого черта я так реагирую каждый раз. Наверное, это потому, что он может убить меня одним ударом. Я же еще не до конца отошел от прошлого раза.
В углу пропищал анализатор. Пришлось отвлечься и просмотреть данные. Да, это определенно рак. Не страшно. Сейчас поставлю капельницу и организм сам включится. А я пока другие параметры изучу.
– Привет, – отвлек меня новый гость в палате. Кажется, это место начинает превращаться в проходной двор.
Алиса, видимо, осталась сегодня на дежурстве, потому и появилась здесь с проверкой.
– Угу, – я влил препарат в физраствор и поставил среднюю скорость вливания. – Что-то снова случилось?
– Нет. Зашла сказать, что её отец, – она кивнула на пациентку, – сейчас спит. Проснется утром. Я велела медсестрам проверять его каждый час, и если что-то случится, они прибегут к тебе.
– Хорошо, – кивнул я и проверил показатели на мониторе. Пока организм этой Пчелкиной Лиры хорошо реагировал на вводимый аппарат. Надеюсь, что и в дальнейшем проблем не будет. – Это все? – Обернулся я к Алисе, которая так и осталась стоять в палате.
– Клавка сказала, что это соседи Валерия. Может быть, стоит его пригласить, когда они проснутся? Наверное, все же психологически легче перенести, когда в неизвестном месте есть хоть кто-то знакомый, – неуверенно сказала она.
Я вздохнул и пожал плечами.
– Я позвоню Клавке, когда пациентка начнет подавать хоть какие-то признаки жизни, согласился.
А какой у меня был выбор?
Когда Алиса ушла, я снова сел за работу. Нужно было продумать работу каждого механизма. Надо будет Захару позвонить, чтобы он разработал программу для механической кисти.
О, кстати! Я поднялся с места и отправился рассматривать неповрежденную руку. И как я раньше не додумался ее измерить? Блин, теперь все параметры надо будет менять. Но это не страшно, потому что программа сама все посчитает.
Подумав, я покосился на механическую пчелу, которая лежала здесь на подоконнике. Наверное, Вера Родионовна оставила. Лапки, крылья, глазки-камеры. Все было как бы списано с нормальной пчелы. И летали они примерно так же, и скорость была той же. Я перевел взгляд на чертеж. Ведь здесь надо будет сделать то же самое. Нужно практически создать прототип живой плоти. Ладно, и не такое приходилось рассчитывать.
