Ртуть – Нил Стивенсон

Первое, что хочется сказать о «Ртути» – это БОЛЬШАЯ книга (хочется, видимо, не только мне, с этого факта начинается половина рецензий, но из песни слов не выкинешь). Это касается как показателей чисто количественных – 928 страниц все-таки – так и совершенно поражающих воображение масштабов происходящего. Кажется, в «Барочный цикл» можно уйти, а потом заблудиться там и пропасть без вести: путешествие предстоит непростое, challenging, как сказали бы братья-англичане. Уже с первых страниц читателю предстоит погружение в поток информации о событиях XVII века; человека более просвещенного он, наверно, должен бы быстро ввести в курс дела, а вот я чувствовала себя жуткой невеждой (так, что же я помню… был сначала Кромвель, потом Реставрация, после Реставрации в Англии правил Карл II, и у него было много любовниц… и еще все часто болели венерическими заболеваниями, вот). Дальше – больше, но одновременно политические перипетии Нового времени из преданий старины глубокой превращаются во что-то актуальное здесь и сейчас, на те дни или недели, пока читаешь книгу – сопоставимое по значимости с окружающим миром. Что это за огни вдалеке, не Великий ли лондонский пожар?..Рассказать, о чем «Ртуть», не так-то просто, связно пересказать сюжет – и вовсе почти невозможно. Конечно же, натурфилософия, Ньютон, Лейбниц и Гук, философские рассуждения и научные выкладки, астрономия, физика, математика, непривычный мир, где даже лучшим умам еще совсем не очевидны вещи, сегодня кажущиеся само собой разумеющимися, зарождение современной науки, идеалы Просвещения…Идя сюда, я видел в костре карту, только что из этого дома. Карта была пустая, ибо изображала океан – скорее всего ту часть, где люди ещё не бывали. На пергаменте были проведены несколько параллелей, и несколько островов изображены с большой уверенностью, а там, где картограф не смог сдержать воображение, он изобразил фантастических чудищ. Эта карта для меня – алхимия. Хорошо, что она сгорела, и правильно, что она сгорела сейчас, в канун Революции, которую я осмелюсь назвать делом своей жизни. Через несколько лет мистер Гук создаст настоящий хронометр, завершив труд, начатый тридцать лет назад Гюйгенсом, и тогда Королевское общество составит карты, на которых будут не только широты, но и долготы, дающие сетку, которую мы называем декартовой, хоть не он её изобрёл, и если там есть острова, мы нанесём их правильно. Если нет, мы не будем рисовать ни их, ни драконов, ни морских чудищ. Настанет конец алхимии.

Впрочем, это только некоторая часть романа. Идеалы – это отлично, а в Европе войны, мятежи и чума, тюрьмы полны тех, кто не попал в религиозный мейнстрим, чтобы оказаться в рабстве, попасть в рабство вполне может не повезти даже и белым, и, таки да, они там все болеют венерическими заболеваниями. Рядом с историей ученых разворачивается и плутовской роман (вот уж не думала, что так проникнусь судьбой бродяги-сифилитика), и закрученные шпионские интриги, а уж от религиозных и политических распрей и вовсе не продохнуть…Все сплетено в гигантскую панораму, все связано со всем, и разве может быть иначе? Впереди два тома. И все остальное, что написал Нил Стивенсон, чего уж там мелочиться.

Девятьсот двадцать страниц.

Сначала читаешь дома перед сном урывками, лень брать тяжеленный том с собой в метро. Потом понимаешь, что нет, это не «Криптономикон», здесь так просто не выйдет. «Крипто» был горячим потоком расплавленного золота, лившимся в голову и лёгкие, он кружил и захватывал своим искрящимся потоком в удивительные дали.

А «Ртуть» это ртуть. Пытаясь собрать в одну горсть серебряную жидкость, терпишь поражение. Сюжет рассыпается из рук круглыми юркими шариками. Сифилис и чума. Пожар и рабство. Геометрия и алхимия. Война и война. Роды с осложнениями и камни в мочевом пузыре.

Потом, странице этак на двестипятидесятой, берешь с собой в метро, с гордостью таща блестящий фолиант и с ухмылкой покалывая углами совагонников. Потому что план, потому что надо «Ртуть» дочитать в августе, негоже тащить из месяца в месяц. Том тяжёл. Бумага бела. Чернила черны.Нил не то что чересчур интересуется половой жизнью героев – он эту половую жизнь смакует в издевательстве над читателями, недовольными парой софт-порно сцен в «Криптономиконе». Нил как чёртов капитан Очевидность открывает мне глаза на семнадцатый век. И при всём своём скепсисе я удивляюсь.

Это не сказочка об идеальных людях в идеальном обстоятельстве, что так легко читается и с лёгким сердцем откладывается на полочку. Понять выкладки Ньютона и Лейбница сможет не каждый. А Д'Артаньян? Шарль Ожье де Бац де Кастельмор? Ах, он умер при осаде Маастрихта и, говорят, настолько разжирел, что с трупа с трудом можно было содрать огромные перстни.

Потом финальный заезд. Ночное бдение. Последние двести страниц в ночь с субботы на воскресенье. До ломоты в мозгах. И долгий послеоргазменный отходняк

На очереди «Смешенье». Семьсот тридцать страниц. И «Система мира». Девятьсот девяносто страниц. И «Анафем». Итак. Давайте отложим вопрос о существовании Бога до следующей книги и просто примем, что каким-то образом на этой планете возникли самовоспроизводящиеся организмы и тут же начали изничтожать друг друга, либо до отказа заполняя жизненное пространство своими грубыми копиями, либо более прямыми методами, о которых нет надобности распространяться. Большей части это не удалось, их генетическое наследие кануло в никуда; однако некоторые выжили и размножились. Примерно через три миллиарда лет этой местами занятной, местами нудной фуги жора и соития в Форт-Мид, штат Мэриленд, у лабораторного техника-биохимика, супруги профессора электротехники Университета Айовы, родился сын.

Нил Таун Стивенсон

– Почтенная публика! Рады приветствовать вас на нашем спектакле «Битва за дифференциальное счисление, или Куций *** большой политики»! Только у нас! Алхимики и маги, любовь и кровь, смерть и богатство, пикантные приключения и неожиданные сюжеты! Калейдоскоп! Щекотка для нервов и полезная информация для самообразования!Интерлюдия.

Поднимается занавес.

Декорации английского учебного заведения. Зеленые лужайки и каменные стены.

На сцену выходит худенький белобрысый мальчик. Он смотрит в небо. Притаившиеся одноклассники выскакивают из засады и закидывают его яблоками. Мальчик убегает.

ПАФОСНЫЙ ГОЛОС ИЗ-ЗА КУЛИС:

– Это был Исаак Ньютон!!!Смена декораций на американские болота.

На сцене пожилой профессор сколачивает хибарку. Кругом раскиданы части механизмов и перфокарты.

ПАФОСНЫЙ ГОЛОС ИЗ-ЗА КУЛИС, слегка повизгивая:

– Это будущий Массачусетский технологический институт!!!Смена декораций на кабинет где-то в Германии.

На сцене Лейбниц морщит лоб и что-то пишет. Проходит минут двадцать. Зал скучает.

ПАФОСНЫЙ ГОЛОС ИЗ-ЗА КУЛИС, пуская «петуха» от восторга:

– Это изобретение двоичного кода!!!Смена декораций на некий европейский город.

На сцену выталкивают напуганную женщину в чепце. Поспешно поклонившись, она вновь скрывается за кулисами.

ПАФОСНЫЙ ГОЛОС ИЗ-ЗА КУЛИС, захлебываясь ПАФОСОМ и брызжа слюнями:

– Это была пра-пра-пра-прабабушка Альберта ЭЙНШТЕЙНА!!!!111Первое действие.

На сцене – декорации Англии.

Выходят белобрысый юноша с набором иголок и АВТОР.

АВТОР объявляет:

– А сейчас подросший Исаак Ньютон проведёт опыт по изучению кривизны глазного яблока! Просьба вывести детей из зала.

Затемнение.

Вернувшиеся дети находят своих родителей позеленевшими. Театральные служащие бегают между рядов с тазиками.***

На сцене – декорации Лондона.

Выходит группа красиво одетых горожан, ведущих легкую остроумную беседу. Неожиданно один из них прерывает свой анекдот и обращается к залу хорошо поставленным голосом экскурсовода:

– Вам будет любопытно узнать, что пересечение этих улиц было создано лишь после Великого пожара. Посмотрите налево – мы проезжаем стройку будущего собора…

(обзорная экскурсия по старому Лондону на сорок минут)

Театральные служащие разносят по рядам сувенирную продукцию и предлагают сфотографироваться с тауэрским вороном или королевским гвардейцем.***

На сцене суета сует. Напудренные дамы танцуют, бравые молодцы поигрывают бицепсами, всадники устраивают джигитовку, нищие живописно устраиваются на ночлег и поют ангельскими голосами. Ньютон и Лейбниц решают задачки на скорость. Публика в восторге – наконец-то начались обещанные приключения.

Внезапно АВТОР выходит и начинает зачитывать подробную процедуру удаления камня из мочевого пузыря в условиях XVII века.

По требованию родителей служащие торопятся вывести детей из зала.

Конец первого действия.

Антракт.

Родители дегустируют коктейли и набираются храбрости перед следующим действием. Для детей работает студия аква-грима «Усекновение носа и выжигание клейма в Олд-Бейли».Второе действие.

На сцене – декорации разоренной Вены.

Крылатые гусары маршируют, прекрасные одалиски спасаются, страсти бурлят. Публика ревет от восторга.

Всеобщее благоденствие прерывает АВТОР, появившийся на сцене с улыбкой на устах и медицинским справочником наперевес.

Дети покорно тянутся к выходу уже без напоминаний со стороны служащих.***

На сцене – романтические пейзажи. Звучит романтическая музыка.

Романтическая девушка и романтический бродяга объясняются в любви. Но романтический бродяга имеет неромантический физический изъян, мешающий окончательному воссоединению влюбленных. Дамы в зале тихонько плачут.

Неожиданно театральные служащие вновь просят вывести из зала детей.

Затемнение.

По возвращении дети находят дам счастливо улыбающимися. Покрасневшие мужчины рассматривают свои кулаки и прикидывают их диаметр, смущенно ерзая на стульях.***

Сцена преображается в палубу корабля. Дети кричат и топают от радости. В разгар абордажного боя выходит экскурсовод, включает микрофон и просит внимания. Публике читается небольшая лекция об устройстве парусных судов. Демонстрируются слайды. Дети заняты раскрасками с Джеком Воробьем.

Конец второго действия.

Антракт

В буфете тематическое угощение «Что ели лондонцы в XVII веке». Желающие приобретают кулинарные книги с автографом АВТОРА. Места общего пользования также оформлены в соответствии с эпохой. АВТОР азартно подписывает брошюры по санитарно-эпидемиологическому контролю и демонстрирует всем желающим муляж чумных бубонов.Третье действие.

Занавес поднимается под озорную увертюру. На сцене – Амстердам, чистенькие голландки, благородные кавалеры.

Начинается хитроумная интрига с переодеваниями.

Интрига обрывается шумным выволакиванием громоздких династических схем. Звучит лекция о салическом законе. Проводится небольшая проверочная работа на листочках.

Схемы унесены, интрига возобновлена, но публика отвлеклась и шепотом сверяет ответы с соседями. Особо продвинутые ищут ответа в гугле.

Конец третьего действия.Все актеры выходят и кланяются.

Взрослая публика оглушительно хлопает. Утомленные дети дремлют в фойе, куда их в очередной раз вывели, да там и забыли. Театральные служащие предлагают приобрести на память программку и завязанную узлом 10-дюймовую баранью кишку.