Николя Курсье
Создание трилогии BioShock. От Восторга до Колумбии

Полная версия

В тенях

Итак, System Shock продавалась не лучшим образом, и студия Looking Glass переключила внимание на другие проекты, а имено на авиасимуляторы. Но в 1996 году на сцену выходит человек по имени Кен Левин. Левин откликнулся на небольшое объявление, и его взяли в студию. Правда, он понятия не имел, что именно подразумевалось под словом «гейм-дизайнер», – но какая разница? Зато он сгорал от желания работать и отлично разбирался в прошлых играх Looking Glass. Его не могли не выбрать. Не успел он присоединиться к команде, как – вуаля! – уже взялся за несколько проектов: Better Red than Undead (где нужно истреблять зомби в постчернобыльской России) и Dark Camelot (поиски Святого Грааля глазами Мордреда). Все это время его преследовала довольно-таки смутная идея: создать мир для RPG, где можно было бы сражаться на мечах от первого лица. Между тем Уоррен Спектор, Даг Чёрч и Пол Ньюрат налегли на Dark Camelot и принялись создавать один прототип за другим – но не находили ничего, что оправдало бы разработку, которая требовала немалых затрат. А потом вдруг возникла идея: оставить один-единственный класс персонажа – вора – и заставить игрока пробираться в чужие владения. Весь игровой процесс должен был основываться на принципах симуляторов подлодок, таких как Silent Service. Когда субмарина невидима, она особенно опасна – наносит беззвучный удар и растворяется в морской пучине. Но если враг ее обнаружит, она станет легкой добычей. Так же дело обстоит и с Гарреттом – главным героем игры Thief: The Dark Project.

Однако разработка быстро застопорилась из-за финансовых затруднений, которые вызвал коммерческий провал предыдущих игр. Закрылся филиал студии в Остине, которым руководил Уоррен Спектор, а его команда присоединилась к компании Ion Storm. Многих разработчиков попросту уволили, в том числе Кена Левина – он потом основал Irrational Games. К проекту все-таки вернулись через некоторое время, но ряд деталей и функций пришлось убрать: исчез мультиплеер, уже нельзя было ползать по стенам и т. д. Уцелевшим членам команды пришлось пересмотреть свои приоритеты, поумерить пыл и вернуться к основам. Теперь главной заботой стал искусственный интеллект: поведение охранников и врагов. У солдат был целый набор поведенческих реакций на действия игрока – прямо как в Metal Gear Solid (ее, кстати, разрабатывали в то же время). Но у Metal Gear Solid и Thief есть множество отличий. Thief учитывает свет и тень в локациях, камера располагается на уровне глаз персонажа, а сюжет игрок узнает прямо по ходу действия – не из кат-сцен. Кроме того, физика в ней настолько реалистична, насколько это вообще было возможно в ту пору. Ну и, наконец, реиграбельность The Dark Project основывается на изменчивом игровом процессе – прохождение никак не заскриптовано, а игра подстраивается под каждое ваше действие. Thief разошлась тиражом почти полмиллиона копий и стала самым большим успехом студии. За Dark Project последовали два сиквела. Четвертую часть, которую озаглавили просто Thief, разработала уже студия Eidos Montreal, которой мы обязаны воскрешением серии Deus Ex. К несчастью, Thief провалилась, и отличные идеи ее не спасли (например, когда вы взаимодействуете с каким-нибудь предметом, то видите, как двигаются руки персонажа). Внимание публики перетянул на себя ее собственный непрямой потомок – Dishonored, творение поклонников Looking Glass.

Наследники

Кена Левина, Джонатана Чея и Роберта Фермье уволили еще до того, как закончилась разработка Thief. В 1997 году они основали Irrational Games. Они были уверены в себе и не сомневались, что справятся с управлением целой студией. Вскоре они подписали договор с компанией Multitude: новая команда должна была создать одиночный режим для многопользовательской FireTeam. Увы! Через две недели после подписания контракта от одиночного режима отказались, и команда осталась без работы и денег. И тут с ними связался не кто-нибудь, а студия Looking Glass. Они хотели разработать еще одну игру на движке Thief – Dark Engine. Причем игра могла быть какой угодно. Левин и его коллеги решили написать сиквел System Shock. Как того стоило ожидать, во второй части игры вернулись и спятивший искусственный интеллект (SHODAN), и большое закрытое пространство (космический корабль «Фон Браун»), и смесь RPG с FPS^[22] – но только теперь все это предстало в более естественном, изящном виде и стало куда понятней. А вот ролевой элемент разработчики усложнили. Теперь у игроков было три стартовых класса на выбор: морской пехотинец (солдат), военный техник и агент OSA (телекинетик). Нужно было выбрать, какие именно характеристики развивал ваш герой в течение трех лет тренировок – по одной специализации на каждый год. Это позволяло создать множество самых разных персонажей с самыми разными способностями и характеристиками. Ну и, наконец, не стоит забывать о таком элементе хорроров, как замкнутые пространства, – в ту пору они уже были знакомы публике, но именно System Shock 2 сделала их одним из инструментов повествования. В коридорах «Фон Брауна» эхом разносятся металлические голоса роботов и вопли мутантов, стоит тьма, завывают сирены. Музыка поочередно меняется с техно на тревожную. Игроку все время напоминают, что он отрезан от мира.

Кроме того, Кен Левин решил черпать вдохновение в повести Джозефа Конрада «Сердце тьмы». Десять лет спустя он повторит тот же самый прием в BioShock, а затем к этой повести обратятся и авторы Spec Ops: The Line. В чем суть: главный антагонист постоянно на связи с игроком, он разговаривает с ним, лжет ему, иногда помогает – но только для того, чтобы обвести вокруг пальца. Коварство, да и только. Looking Glass вновь приложила руку к игре, опередившей свое время – возможно, даже чересчур опередившей. Она повторила судьбу первой части: идеи, которые в ней воплотились, повлияли на шутеры вплоть до наших дней – но продавалась она из рук вон плохо. Всего ушло чуть более 60 тысяч копий. Полный провал. Что же пошло не так? Может быть, игра была слишком умной? Слишком сложной? Возможно, ее недостаточно рекламировали? Без сомнения. Знаете, бывают «романы для писателей» – вот и System Shock 2 хочется назвать «игрой для разработчиков и журналистов».

Устав от постоянных неудач, Irrational Games решила обратиться к тактическим RPG – большой любви Кена Левина – и начала работу над Freedom Force. Поправив финансовое положение, студия вновь ворвалась в жанр тактических шутеров от первого лица и создала SWAT 4. О BioShock пока и речи не шло.

В ту пору молодая начинающая студия, а именно Valve Software, вела эксперименты с иным подходом к шутерам – довольно-таки похожим на тот, что применялся в Thief. Мы говорим об игре Half-Life, которая вышла в 1998 году. Как заметил Гейб Ньюэлл, бывший сотрудник Microsoft и сооснователь студии, изначальная цель Valve заключалась в том, чтобы переломить популярную моду, которая тогда довлела над жанром. Во второй половине 1990‑х годов шутеры от первого лица угодили под влияние троицы Doom – Quake – Unreal Tournament и превратились в нишу для сверхбыстрых игр, которые скорее полагались на способность игрока уничтожать потоки врагов, чем на сюжет или нарративный дизайн. Но Valve хотела как можно дальше уйти от этой тенденции, которой толком не навредил даже System Shock 2, и предложить публике игру от первого лица, где на сюжет работало бы почти все. Повествование в Half-Life строится на заранее прописанных событиях: будь то долгая поездка на монорельсе через комплекс «Черная меза», где происходит действие, или внезапные появления Джи-Мэна (G‑Man) – персонажа в строгом костюме, чей образ вдохновил не кто-нибудь, а сам Си-Мэн (C – Man), Курильщик из «Секретных материалов». Даже враги здесь нападают по сценарию. Такой метод, разумеется, не нов – событий встречались в видеоиграх еще со времен изобретения, – однако разработчикам Valve пришла в головы отличная идея: сделать так, чтобы все эти разыгрывались по правилам кинематографа. Даже дизайн локаций соответствовал тому, что обычно ожидаешь увидеть в фильме. Что бы перед игроком ни происходило, он всегда это видит, а в нужный момент его внимание привлекают звуки за кадром или движения в углу экрана. Разработчики Half-Life продемонстрировали исключительное мастерство светотени и создали динамичный геймплей. Игра достигла неожиданных высот: в ней экшен, достойный самой Doom, соединился со сценарием и жутковатой атмосферой уровня System Shock. Она взяла лучшее из обоих миров и смогла увлечь как поклонников научной фантастики с ужасами, так и любителей грандиозных зрелищ и экшена. Valve сорвала джекпот: на протяжении шести лет они продали более восьми миллионов копий Half-Life. Немало помогла этому фанатская модификация, которая стала своего рода эталоном мультиплеера, – мы, конечно, имеем в виду Counter-Strike – и тщательный контроль за игрой.

После того как Looking Glass закрыли филиал в Остине, Уоррен Спектор и часть его команды перешли в Ion Storm – студию, созданную Джоном Ромеро и Томом Холлом, основателями id Software. В то время ни пресса, ни поклонники не сомневались, что Ion Storm самой судьбой предначертано создавать великие игры. Поэтому никто не удивился, когда компания Eidos заказала им сразу шесть проектов и отворила двери в погреба с золотом. В число этих игр входила Daikatana – шутер от первого лица. На него планировалось потратить десять месяцев, но на полки магазинов игра попала только спустя три с лишним года. В конечном счете Ion Storm оказалась тем еще местечком: здесь принимали неоднозначные управленческие решения, без конца превышали бюджет, раздавали голословные обещания, а рекламные кампании могли понравиться разве что подросткам – как вам слоган «Джон Ромеро отжарит тебя по полной»?^[23] Но за всей этой шумихой в Остине, в маленьком, не столь шикарном офисе, прятались Уоррен Спектор, Харви Смит (главный тестировщик System Shock и главный дизайнер Deus Ex) и несколько бывших сотрудников Looking Glass. Чем же они там занимались? Конечно же, развивали механики Ultima Underworld и System Shock! Спектор больше и слышать не хотел о фэнтези, поэтому они остановились на киберпанке – довольно популярном на тот момент жанре научной фантастики. Выбрали они его не просто так: теперь дизайнеры могли создавать городские локации с агрессивными перестрелками, выгуливать агента Джей-Си Дентона по всему миру (он побывал в Нью-Йорке, Париже, Шанхае) и много чего еще.

Первая Deus Ex вобрала в себя все сильные стороны Ultima Underworld. Ее система навыков открывала путь в разные места, игрок мог кидаться в битву с оружием наперевес – а мог подкрадываться и вырубать врагов шокером. И это мы еще не вспомнили про весьма проработанные уровни с кучей вентиляционных шахт. Благодаря им игру можно было проходить как угодно. Игрок мог не торопиться, подслушивать охранников, изучать их движение – а потом ударить в лучший момент. Это было невероятно увлекательно. Другая крупная новинка заключалась в том, как Deus Ex справлялась с решениями, которые принимал игрок. Многие современные игры просто-напросто ограничивают ваш выбор с помощью интерфейса или каких-нибудь других элементов, которые выбиваются из основного процесса, – взять хотя бы диалоги с вариантами ответов, как в Mass Effect и Alpha Protocol (от них в свое время пытались отделаться дизайнеры из Looking Glass). Но Deus Ex предпочитала иной подход: более умный и тонкий. Действия игрока порой имели неожиданные последствия, которые проявлялись не сразу. Иногда ты сталкивался с ними во время диалога или читая электронное письмо. К примеру, стоило один раз зайти в женский туалет в UNATCO^[24] – и тебе не раз это припоминали. Но это все безобидные шалости. Куда серьезней дело обстояло с первым уровнем игры. Игрок мог выбрать, убивать ему или оглушать террористов, и от этого решения зависело, как потом с его героем вели себя другие персонажи. Оно сказывалось и на некоторых миссиях. Вот самый убедительный пример: легкая прогулка по канализационным коллекторам превратится в сущий ад, если вы к тому времени успеете прикончить хотя бы одного врага. Каждый выбор влиял на игру. Ну и, наконец, – пусть такое и случается частенько с историями в стиле киберпанк, – Deus Ex поднимала перед игроком непростые политические и социальные вопросы, над которыми и сегодня многие ломают головы.

В 2007 году в свет вышла BioShock. Она была призвана подвести итог всему развитию жанра, стать эдакой вершиной эволюции. Здесь поднимались вопросы политики и развития науки – совсем как в System Shock и Deus Ex, а замкнутые пространства давили на игрока – как в любом данжен-кроулере. Здесь можно было и взламывать компьютеры, и красться, и слушать голосовые сообщения, и выбирать между добром и злом – причем выбор этот порой можно было совершать, не отвлекаясь от основного геймплея. Протагониста направляли незримые советчики, а нарратив зачастую был вписан в окружение. К этим уже знакомым механикам Левин и его команда добавили более глубокую связь игрока и экосистемы города Восторг: к примеру, некоторые способности могут заставить Больших Папочек и мутантов биться друг с другом. Кроме того, бои сделали не такими вдумчивыми, какими они были в System Shock. Они стали энергичнее, жестче, порой в них творился подлинный хаос – иными словами, теперь они походили на битвы из Doom. Умные игры могут быть зрелищными – вот что усвоила Irrational Games, когда работала над BioShock и BioShock Infinite.

А что же дальше?

Как мы уже говорили, достаточно бросить беглый взгляд на современные шутеры от первого лица, чтобы увидеть, как сильно творения студии Looking Glass повлияли на индустрию. Шутеры по-прежнему проверяют ваш навык владения геймпадом или мышью, но теперь они предлагают кое-что и помимо этого. Давайте взглянем на Call of Duty – эдакий лидер и эталон жанра, в котором сошлись все достижения шутеров. В его недавних частях появились секции, где нужно тайно пробираться по вражеской территории (Modern Warfare), а также беспилотники и нелинейный сюжет (Black Ops 2), – и при всем этом поднимаются темы информационных войн и хакерских атак. Да, тут хватает показухи, а сюжет особо не дает разгуляться, однако серия от Activision в целом придерживается взглядов студии Looking Glass, что показывает, как сильно изменился жанр. Вот почему столь важно иногда пересматривать и переосмысливать такие игры, как System Shock, Thief и другие.

Итак, все современные тайтлы более-менее учитывают идеи Пола Ньюрата, Дага Чёрча, Уоррена Спектора и других. Однако только два из них могут претендовать на прямое родство. После того как студия Looking Glass закрылась в мае 2000 года, ее игры ждало туманное будущее. Не менее туманным оно было и у серии Deus Ex от Ion Storm. Продажи были не очень-то высоки (миллион копий), а ведь разрабатывать и выпускать такие игры – та еще головная боль. Более того, команда и ее наработки оказались рассеяны по нескольким студиям. Но когда Eidos – Square Enix открыла филиал в Монреале, у нее почти сразу возникла идея поработать над новой Deus Ex. Команду сформировали вокруг бывших сотрудников Ubisoft, которые были весьма опытны в тактических шутерах (Rainbow Six: Vegas) и стелс-играх (Splinter Cell). Продюсером стал Дэвид Анфосси, арт-директором – Джонатан Жак-Бельте, а главой разработки – Жан-Франсуа Дюга. С благословения Уоррена Спектора Eidos Montreal успешно воссоздала Deus Ex, слегка ее обновив, чтобы она не выглядела морально устаревшей. Нам потребовалась бы целая отдельная книга, чтобы во всех подробностях рассказать о том, как игру возвращали из мертвых, и обо всех нюансах ее гейм-дизайна: к примеру, когда игрок прятался в укрытии, вид менялся с первого на третье лицо – эту функцию они взяли прямиком из Rainbow Six: Vegas. Тем не менее факт остается фактом: новая часть Deus Ex походила, увы, не на истинное преображение серии, а на копию с кучей повторов и отсылок – взять хотя бы те самые картонные коробки^[25]. Из всех наследников студии Looking Glass один стоит особняком: мы имеем в виду Arkane Studios. Давайте вернемся в середину 1990‑х годов – именно тогда Рафаэль Колантонио ускользнул с военной службы и устроился в Electronic Arts. Он был большим поклонником Ultima Underworld, равно как и всех игр от Looking Glass. Он хотел одного – сделать новую Ultima Underworld. Но, к сожалению, приоритеты EA поменялись и компанию уже не интересовали дорогостоящие эксперименты, ведь Origin и Bullfrog незаметно исчезли с рынка. Колантонио отправили в Англию работать над FIFA. Вернувшись во Францию, он основал Arkane Studios и начал разработку Arx Fatalis вместе с несколькими коллегами, которые, по его словам, «ни о чем не подозревали». Arx Fatalis представляла собой чистой воды Ultima Underworld с парочкой дополнений: здесь, например, можно было чертить заклинания с помощью мыши, как в игре Black & White от Питера Молиньё, а также имелось целых четыре концовки. Игра снискала успех у критиков и с той поры стала визитной карточкой Arkane Studios, которой вскоре доверили разрабатывать Dark Messiah of Might and Magic. После Dark Messiah со студией не происходило ничего существенного: всплывали редкие объявления о новых проектах, сотрудники увольнялись, игры забрасывались. Поначалу они работали над The Crossing, которая должна была стать первой игрой с сюжетом, в котором смешивались бы одиночный режим и мультиплеер. Затем они отметились при разработке многопользовательских режимов для BioShock 2 и Call of Duty. Они даже появились в списке разработчиков LMNO – секретного проекта Стивена Спилберга под руководством Дага Чёрча. Да-да, того самого Дага Чёрча, который работал над Ultima Underworld, а сейчас сотрудничает с Valve. Но, похоже, суровые годы Arkane Studios остались позади: они наняли Харви Смита (Deus Ex), Виктора Антонова (которому мы обязаны художественным стилем Half-Life 2) и открыли Arkane Austin – студию, которая состояла по большей части из дизайнеров уровней. А в 2010 году лионскую студию выкупила компания ZeniMax Media, чьим главным филиалом является Bethesda – разработчики Skyrim.

Поэтому неудивительно, что, когда закипела работа над Dishonored (2012 год), команда обратилась к своим прошлым играм. К примеру, Харви Смит позаимствовал у Deus Ex компактный дизайн уровней, тесные игровые локации, усовершенствования для протагониста, влияние действий игрока на мир вокруг и многое другое. Что касается Dark Messiah, то у него Arkane Studios взяла боевую систему, ориентированную на две руки, и реалистичную физику. Ну и, наконец, как и многие игры от Looking Glass, Dishonored представляет собой поле для экспериментов игрока, своеобразную песочницу – об этом говорит ее структура в виде глав, которые запросто можно переиграть по-новому.

Критики рассыпались в восхвалениях и подчеркивали прямое родство между Deus Ex, Thief и Dishonored, хоть и отмечали, что сценарий последней вышел по большей части предсказуемым и ему не хватает крупицы оригинальности и своеобразия. Кроме того, некоторые журналисты пожурили игру за то, что она слишком быстро проходится. Однако последнее замечание говорит лишь о том, что они понятия не имели о философии студии Arkane. Еще в 2010 году Смит давал интервью британскому журналу Edge, где высказал свою позицию по поводу длительности игр: «А что, если вместо двенадцатичасовых игр, которые можно пройти лишь один раз, мы предложим игрокам проекты покороче – скажем, двух- или трехчасовые, – но зато куда более насыщенные? Тогда в них можно будет играть снова и снова и всякий раз по-разному перепроходить то место, которое нам полюбилось». Настоящая проблема Dishonored заключалась в том, что она, как и Deus Ex: Human Revolution, использовала всем знакомые, испытанные рецепты. Если Даг Чёрч, Пол Ньюрат и другие разработчики до них играли с формой и содержанием, старались узнать, на что способен вид от первого лица, то сегодня их преемники просто пользуются плодами их трудов и не пытаются ничего менять. То, что раньше переворачивало все представления об играх, сегодня превратилось в одну из многих тенденций и потихоньку устаревает.

Ну а затем Arkane Studios начала работать над Dishonored 2 и Prey. Последняя представляла собой новое прочтение System Shock, которое должно было открыть перед игроком еще больше новых возможностей.