Николай Злобин
Америка: исчадие рая
Благотворительное нижнее белье
В результате продолжающейся рецессии сегодня в США резко вырос процент людей, живущих в относительной бедности. В Америке эта граница проходит по сумме чуть больше 23 тыс. долларов в год на семью из четырех человек. Конечно, это настоящий позор самой богатой страны мира. Сегодня количество бедных превышает сорок шесть миллионов человек – более 15 % населения. Каждый пятый ребенок живет в бедности. Это самые высокие показатели с 1993 года.
Есть очень неприятная для всей американской политической системы статистика. Она гласит, что почти 60 % американцев в течение своей жизни между двадцатью пятью и семьюдесятью пятью годами проведут по крайней мере один год ниже черты относительной бедности. Конечно, все эти показатели носят условный характер и здесь трудно проводить аналогии с другими странами, тем более что беднейшие американские семьи в реальности умудряются потратить на покупку продуктов питания, услуг и товаров свыше 12 тыс. долларов на человека в год. Подавляющее большинство малообеспеченной молодежи в США имеет медицинскую страховку – в штате Вермонт таких около 90 %. Традиционно, наибольшее количество бедных – в штате Миссисипи. В этом же штате самый низкий в США средний доход на семью – 37 тыс. долларов. Для сравнения, самый высокий средний доход на семью в штате Мэриленд – свыше 70 тыс. долларов.
Группа американских журналистов провела исследование, пытаясь выяснить, что является наиболее унизительным в положении бедняков в Америке в их, бедняков, собственном представлении. Оказалось, что для детей из бедных семей самое большое унижение – необходимость скрывать от друзей получение бесплатных обедов в школе. Им приходится каждый день находить повод исчезать из поля зрения приятелей в школьном кафетерии, чтобы перекусить в одиночестве. Взрослые американцы в качестве наиболее унизительного опыта бедности отметили несколько ситуаций. В их числе: останавливать машину, чтобы – по возможности незаметно – вытащить из чужого мусора, сложенного у обочины дороги, лампу, телевизор или столик и быстро засунуть находку в багажник; носить нижнее белье, полученное от благотворительной организации; делать сэндвич своему ребенку и увидеть таракана, бегущего по кухонному столу; иметь обогреватель (кондиционер) только в одной комнате своего дома; жить возле скоростной трассы; считать, что восемь долларов в час – это хороший заработок.
Любой путешествующий по США турист неизбежно и регулярно будет проезжать через городки и поселки, районы и пригороды, которые не могут не поражать атмосферой бедности, безысходности и отчаяния. Бедность там пахнет преступностью, наркотиками и подростковой беременностью, а в середине рабочего дня улицы заполнены тусующимися людьми трудоспособного возраста, которым нечем себя занять, кроме уличного спорта и чего-нибудь криминального. Считается, что около 20 % американских детей находятся в зоне голодного риска, которым тут считается уровень в 1800 ккал в день. Вопреки устоявшему стереотипу, половина американских семей, находящихся ниже уровня бедности, – семьи белых американцев, однако среди афроамериканского и латиноамериканского населения США уровень бедности в процентном отношении гораздо выше. Рост количества бедных в США особенно поразителен на фоне значительного, по данным Мирового банка, сокращения голода во всем мире.
Американские бедные – особая тема, она требует погружения в глубины социальной системы США. Делать это я тут не буду, да и не смогу. Я до сих пор не понимаю, как некоторые журналисты умудряются готовить соответствующие материалы, не прожив ни дня в положении малообеспеченного американца. Скажу честно: жизнь этой социальной категории мне толком не знакома, а желающих писать на основе стереотипов, чужих рассказов и общих представлений об этой стороне Америки в России более чем достаточно. Я о другом. Немало американцев полагают, что бедность, голод, безработица и прочие экономические трудности, с которыми сталкиваются их сограждане, – это ужасные, но неизбежные результаты существования в стране с капиталистической экономикой либерального типа, высокой конкуренцией и гибкой финансовой системой. Задача государства, по их мнению, – сглаживать наиболее острые социальные проблемы в обществе. Благотворительные, религиозные и гражданские организации должны активно работать в этой области. Однако менять фундаментальные основы экономики не хочет никто – ни богатые американцы, ни бедные. Не буду здесь пускаться в детали макроэкономических дискуссий, которые активно идут в элите США, но американцы на собственном историческом опыте убедились в эффективности своей экономической модели по сравнению с любыми другими способами организации национального хозяйства. Перефразируя слова Уинстона Черчилля о демократии, можно сказать: средний американец убежден, что либеральная экономика – самая ужасная экономическая модель за исключением всех других моделей, которые пробовались время от времени.
Страна большого консенсуса
В Америке нет и фактически никогда не было массового политического запроса на изменение ее экономических принципов. Поэтому, кстати, периодический рост количества бедных, безработица и другие социальные проблемы, которые регулярно выводят сотни тысяч людей на улицы американских городов, никогда не сопровождались фундаментальными политическими лозунгами и требованиями к «режиму». Политические мухи – отдельно, экономические котлеты – отдельно. Так, например, самое массовое в последние годы американское движение «Захвати Уолл-стрит» проходило под лозунгами, связанными с реформами банковской системы, регулированием финансовых институтов и т. п. Более того, оно, по сути, было движением в поддержку политики президента Барака Обамы, стремящегося ограничить аппетиты большого финансового капитала. И этим «Захвати Уолл-стрит» принципиально отличалось от его разнообразных последователей в других странах, в том числе в России, где подобные движения носили, как правило, не экономический, а ярко выраженный политический, антирежимный характер. В США основы государственного устройства, принципы, на основе которых эта страна была создана и функционирует, пользуются практически абсолютной поддержкой граждан. И в этом, видимо, самое сильное качество Америки, которое никак не хотят признавать ее недруги.
Одна из главных причин этого – развитое гражданское общество. Движение «Захвати Уолл-стрит» сегодня постепенно превращается в его элемент. Оно уже формализовалось в гражданскую организацию, и ее главный офис находится теперь в Вашингтоне – недалеко от меня, на Кей-стрит, где, в частности, расположены конторы дорогих адвокатов и успешных лоббистов – на их счет в США даже есть выражение «человек с Кей-стрит». Офисы там тоже дорогие.
Так, к слову, формировалось почти все современное гражданское общество Америки. Организации, рожденные в свое время протестами против вьетнамской войны и борьбой за права меньшинств, постепенно нашли свое постоянное место в общественной структуре страны, стали частью политического процесса, без которой сегодня невозможно представить Америку. Хотя начинали они, как правило, с разговоров и встреч в чьих-то квартирах и гаражах, на чердаках и в религиозных учреждениях – или со стихийных митингов.
Американское правительство и частный бизнес вовремя поняли, какую огромную пользу может принести зрелое гражданское общество и протестное движение, тем более что юридическая база была заложена еще в Конституции. Главным источником финансов гражданского общества в США был и остается частный капитал, в том числе иностранный, хотя никто не обвиняет местные некоммерческие организации в том, что они являются «агентами иностранного государства». Кстати, зарплаты в американских НКО и неправительственных исследовательских институтах, конечно, не сравнятся с доходами бизнесменов, но вполне сравнимы с зарплатами профессоров университетов и чиновников среднего и выше среднего уровня. Уровень зарплат в НКО, как правило, лежит ниже ста тысяч долларов в год. Но в исследовательских центрах хорошие эксперты вполне могут получать от 80 до 150 тыс. долларов в виде зарплаты, имея возможность зарабатывать не меньшие суммы на стороне – читать лекции, публиковать книги и статьи, проводить заказные исследования.
Например, организации, с которыми я был связан последние полтора десятилетия в Вашингтоне – Международный центр, Центр оборонной информации, Институт мировой безопасности и другие, – родились в свое время как элементы гражданского общества, но постепенно превратились в авторитетные и уважаемые в мире исследовательские структуры. Они финансировались как частным бизнесом, так и отдельными гражданами, в том числе из-за рубежа, и, как правило, выступали с публичных и критических по отношению к правительству США позиций. Более того, значительное число сотрудников в них всегда составляли иностранцы, однако никто не требовал от этих организаций регистрации в качестве «иностранного агента». Ни одна из них, конечно, лоббизмом не занималась. Полагаю, такое же встраивание в политическую систему США произойдет и с «Захвати Уолл-стрит», и кто знает, может быть, в недалеком будущем мы увидим очередной американский исследовательский центр под таким названием.
Но вернемся ненадолго к экономическому положению США. На самом деле нынешний рост количества относительно бедных людей – гораздо менее серьезная проблема для Америки, чем размывание и обнищание ее среднего класса. Средний класс – священная корова Америки, ее волшебная палочка и своего рода мантра, произносимая в ответ на любые аргументы в типичной американской дискуссии. В России за два десятилетия уже целые легенды сложены о среднем классе. Я не буду здесь вдаваться в тонкости различных определений этого словосочетания – за почти четыре столетия его существования их накопилось немало. Книга не об этом, а об американцах, а до двух третей из них сегодня действительно считают себя средним классом.
Конечно, даже в США средний класс среднему классу рознь. Есть тут высший средний, средний и низший средний классы. В соответствии с различными методиками к этой группе принято относить людей с доходами приблизительно от 30 до 150 тыс. долларов в год. Серьезно различаясь по уровню доходов, с точки зрения системы ценностей и приоритетов все три разновидности среднего класса близки и отличаются от одного процента самых богатых американцев. Это своеобразная буржуазия постиндустриального общества, основа его креативности и консьюмеризма. На этих людей рассчитана американская экономика, их вкусы становятся очередной глобальной модой, для них снимает свои блокбастеры Голливуд, на них работает и среди них воспроизводится Великая американская мечта. Средний класс – наиболее влиятельный в США, именно он определяет характер развития страны. Это налоговая дойная корова Америки, главный источник ее доходов.
Темпы роста доходов среднего класса в США начали падать еще в 1980-е годы, однако в последние несколько лет этот процесс приобрел очень динамичный характер. Если пятьдесят лет назад условный представитель одного процента богатейших американцев был в сто двадцать пять раз богаче представителя среднего класса, то сегодня – почти в триста раз. Налицо торжество постулатов классического марксизма: богатые становятся богаче, а средний класс и бедняки – беднее. Доходы среднестатистической семьи в США упали ниже 60 тыс. долларов по сравнению с 73 тыс. долларов тридцать лет назад, в то время как доходы богатых семей за эти же три десятилетия увеличились с девяти до 16 млн долларов. Если бы доходы среднего класса росли такими же темпами, как доходы богатых, сегодня они составили бы 120 тыс. долларов на семью. Но этого, как мы видим, не произошло.
Шило в одном месте
За годы кризиса богатство самых состоятельных сократилось почти на 16 %, в то время как доходы среднего класса упали на 47 %. Это позволяет самим американцам все чаще говорить о том, что Америка перестает быть страной среднего класса, а значит – перестает быть Америкой, какой мы ее знали на протяжении последнего столетия. Не зря рейтинг президента Барака Обамы опускался даже ниже, чем самый низкий рейтинг первого срока его предшественника Джорджа Буша-младшего. Это уже не просто американская, а всеобщая, мировая проблема. Именно средний класс обеспечил в прошлом веке не только глобальное военно-политическое превосходство, но и экономическое и культурное доминирование Америки.
Я уже говорил, что хозяйство США «заточено» на удовлетворение нужд среднего класса. Именно он – главный покупатель, от его желания и возможности тратить деньги в немалой степени зависит самочувствие глобальной экономики. Когда у него становится меньше денег или падает уверенность в завтрашнем дне – весь мир начинает буквально трясти. С этой точки зрения средний класс США – своеобразный системообразующий элемент современного глобального экономического миропорядка. Он также является краеугольным камнем американской системы ценностей – по сути, системы ценностей того, что мы в прошлом веке стали называть западной цивилизацией, со всеми ее высокими идеями и мелочными стереотипами, воодушевляющими весь мир примерами и отталкивающими любого нормального человека образцами. Как говорилось в известном советском фильме, хотя бы отчасти Америка – страна контрастов. А есть в современном мире страна без контрастов? Ну, разве что Северная Корея.
Более того, Америка – страна весьма молодая, она всегда менялась очень быстро и бурно. В годы, которые я прожил тут до 11 сентября 2001 года, меня неизменно поражал динамизм американской цивилизации, ее оптимизм и некая, если хотите, незамутненность массового сознания. От времени президентства Джорджа Буша-старшего через «золотое восьмилетие» Билла Клинтона и до начала президентства младшего Буша Америка менялась стремительно во всех областях. Это производило впечатление системности, силы, уверенности страны в себе и понимания элитой правильности выбранного пути. Всего полтора десятилетия назад было видно, что США развиваются, растут и меняются, потому что их к этому толкает какая-то внутренняя сила, собственные источники роста, недоступные другим. Так развивается и набирает силу подросток. Америка тогда и казалась таким слишком мощным для своих лет подростком, который еще не понимает масштабов своей силы и не умеет ею пользоваться, но для которого уже нет авторитетов и учителей. Подростком, за которым – будущее.
Совсем другие впечатления производят изменения, происходящие с Америкой сегодня. И хотя страна продолжает не менее динамично меняться, уверенности в себе и в правильности развития у многих американцев уже нет. Нет у них чувства того, что страна развивается естественно, а есть ощущение, что она сопротивляется и обороняется, болеет и судорожно старается побыстрее выздороветь. Изменения, которые переживает нынешняя Америка, – скорее вынужденные, навязанные извне, неестественные для нее самой. Думаю, именно так ситуация представляется большинству американцев, и почти кристальная незамутненность их прежнего сознания быстро сменяется на смущение, неуверенность, хаос в мыслях и поступках, что не может не находить выражения в американской политике, в том числе внешней. Но главное – это находит отражение в том, как американцы видят и ощущают себя в современном мире. Свыше 70 % граждан США считают, что страна развивается неправильно, более половины с пессимизмом смотрит в будущее. Насколько я могу видеть, понимания, как развивать страну правильно и как вернуть себе оптимизм, у американцев сегодня нет – кроме одного нерушимого в их голове аргумента. Они свято верят в то, что Америка изначально была устроена совершенно правильно и наиболее рационально. Поэтому надо вернуться к ее основополагающим ценностям.
В этом заключена, как мне представляется, очень важная черта американского менталитета, которая в наши дни проявляется особенно заметно, в том числе на бытовом уровне. Американцы всегда были и остаются деятельными конструктивистами в философском и политическом смысле этого слова. Они привыкли действовать. В этом их сила и в этом же их определенная уязвимость. Почти по Марксу: не объяснять мир, а переделывать его. Американцу важнее не столько понять и познать ту или иную ситуацию в деталях, найти ее корни и причины, сколько активно и, желательно, быстро попытаться перестроить ее так, как, по его мнению, будет лучше, продуктивней, эффективней. США – страна социального конструирования своей внутренней жизни, страна технологических законов, а не исторических традиций и ментальных ограничений. Такой подход здесь применим ко всему – от воспитания детей и лечения болезней до внешней политики и обороны. Как правило, он приносит успех, но цена и для самих США, и для других стран часто бывает неприемлемо высока. Шило в одном месте – это тоже про американцев.
Смерть от государства
Мне кажется, что цивилизационная молодость и короткая, но бурная история, наложившаяся на менталитет американского обывателя, сформировали у него уникальное отношение еще к одному знаковому аспекту окружающего мира – смертной казни. Я уже не раз писал, что в число самых горячих и противоречивых политических тем в США, вызывающих острые общественные дискуссии, входят проблема абортов и право на владение оружием. Если вторая тема навечно закреплена во Второй поправке к Конституции США и речь идет лишь о деталях и степени тщательности процедуры криминальной, медицинской и т. п. проверки людей, покупающих оружие в Америке, то проблема абортов воспринимается большинством американцев скорее с эмоциональных, религиозных, этических позиций, то есть в черно-белом цвете. Как говорят сами американцы, Вторая поправка к Конституции им нужна для того, чтобы правительство страны не забывало про Первую поправку. Напомню – Первая поправка, принятая в 1791 году, гарантирует свободу слова, собраний и митингов, а также право на жалобы в отношении правительства и отсутствие в США государственной религии. Иными словами, нельзя установить диктатуру в стране, если народ там тоже вооружен. Многие здесь считают, что право на оружие у простых граждан – самая действенная гарантия против авторитаризма. Не знаю. Но знаю, что про аборты в Конституции, естественно, нет ни слова. Кстати, там ничего не сказано даже о том, как избирать президента Америки.
Другой острой темой, вызывающей бесконечные споры в США, является смертная казнь. Америка – одна из немногих стран западной демократии, имеющая в своем арсенале это наказание и активно его использующая. Сегодня приблизительно сто сорок государств мира отказались от смертной казни, в пятидесяти восьми странах подобная мера наказания существует, но на практике смертную казнь применяют лишь около двадцати современных государств. Лидируют по числу осуществленных смертных казней Китай, Иран, Пакистан, Саудовская Аравия; США в этой группе занимают обычно пятое-седьмое места.
Вопреки всеобщему стереотипу, смертная казнь за определенные преступления в США узаконена на федеральном уровне, но входит в уголовное законодательство только тридцати трех штатов. Она может быть применена этими штатами как наказание за особо тяжкие преступления, такие как убийство или изнасилование с отягчающими обстоятельствами. В общей сложности предусмотрено до семидесяти видов преступлений, караемых в том числе и смертной казнью. Восьмая поправка к Конституции США запрещает «жестокие и необычные» наказания, поэтому в публичной дискуссии Америки обсуждается и дикий, на мой взгляд, вопрос о том, как именно следует казнить с наибольшим милосердием. Однако большинство американцев поддерживает применение смертной казни против преступников, совершивших убийство. В 2012 году 63 % были «за» и 32 % «против» такой меры, а в начале 1990-х годов смертную казнь поддерживало 80 %. Самым спорным временем были 1960-е – тогда за высшую меру выступало лишь 47 % жителей США, а против были 42 %.
Замечу, что разговоры о жестокости или мягкости смертной казни мне лично напоминают обязательную сегодня надпись на пакете с диетической курицей в магазине натуральных продуктов, где я много лет покупаю еду: «Эта курица была выращена на экологически чистой семейной ферме, где жила в атмосфере отсутствия стресса, дающей ей возможность проявлять природное поведение и полную социализацию». Потом ее, правда, умертвили.
