Николай Златовратский
А. И. Левитов
Это было действительно странное произведение, совсем «не в обычном вкусе». Самая мысль воспроизвести бред наяву больного, исстрадавшегося, измученного и измучившего себя человека, со всем ужасом кошмара и терзающих галлюцинаций, но галлюцинаций не фантастических, а полных мельчайших деталей жизненного, реального содержания, – эта мысль поразила нас смелостью и глубиной. Но нужно было видеть самого автора, чтобы понять, чего ему стоило исполнение задуманного. Иллюзия была до того полная, что нам действительно казалось, будто все рассказываемое им было не только раньше пережито им самим, но и переживалось теперь перед нами в том же виде мучительных галлюцинаций. Чем дальше читал Левитов, чем больше уходил он в самую глубь своего произведения, тем больше казалось нам, что созданные им образы действительно обступают его своей терзающей семьей и он ведет с ними подлинные разговоры.
Вот перед его героем сначала, как бы в тумане, выступает маленький-маленький мальчик – это он сам, в пору своего невинного детства, со всеми своими невинными радостями. Мальчик сначала рассказывает ему, с каким радостным чувством готов он был вступить в Божий мир, как сначала показалось ему, что все окружающее – и чудная природа, и люди – готово было, казалось, принять его любовно и тепло, но… это было мгновение, и не успели еще появиться в его душе первые проблески сознания, как уже демон лжи и страдания капля за каплей начал отравлять младенческую душу. Вот он – отрок. В его душе пробуждается «божия искра»; он смутно чувствует ее разгорающееся пламя; она инстинктивно влечет его к возвышенным порывам; она заставляет его искать сочувствующую душу, которая оберегла бы ее от холода и мрака, окружила бы теплом и светом, раздула бы искру в пламя дуновением любви и участия, но… но вместо этого мертвящий холод рутины, затаенная, непостижимая вражда к молодой душе тех, в которых она должна бы найти своих руководителей и просветителей. «А-а, мальчик! Ты вот о чем думал? Ты вот чего хотел? ха, ха, ха! Нет, голубчик, погоди. Мы тебе покажем, милый мальчик, какова она такая штука – жизнь». И дикий холодный хохот чьих-то злорадных теней терзает душу ребенка, наполняя ее тяжкими предчувствиями, сковывая только что распускающиеся чувства и мысль… Вот перед ним является юноша. «А-а, мальчик уже вырос!.. Ну, посмотрим, что ты скажешь!..» Вот юные порывы к свету, знанию, правде… первые мечты… И опять отрава, опять терзания вплоть до этих галлюцинаций.
