Николай Владимирович Лакутин
Ограбление по-русски. Пьеса на 6 человек
ЛЁХА (выбегая сбоку на Германа): Здесь деньги!
Лёха мастерски в несколько приёмов обезоруживает Германа и обездвиживает его на полу.
Семён отрывает кусок провода от стены и связывает им руки Герману. Стягивает с его головы чулок.
Вадим и Алиса встают с пола.
АЛИСА (обращаясь к Лёхе): Ого? Никогда не видела ничего подобного. Вы где так научились драться?
ЛЁХА: Я родился и жил до совершеннолетия в самом криминализованном районе города. У нас навыки боевой подготовки впитываешь почти с материнским молоком.
ВАДИМ (Лёхе): Спасибо тебе, большое. Если бы не ты, неизвестно чем бы дело закончилось.
СЕМЁН: Да почему же, известно! Я бы его пристрелил.
ГЕРМАН: Что здесь происходит? Кто такие?
ВАДИМ: А это, уважаемый, моя охрана, будьте знакомы.
ГЕРМАН: Знаете кто я такой? Я Герман Дождик! Слыхали? Дождик, потому что проливаю не только слёзы своих жертв. Лучше бы вам развязать мне руки, по-хорошему отдать деньги и забыть об этой истории, а не то я ведь вернусь и тогда рассчитаемся по-полной!
СЕМЁН (Герману): Второй раз, Дождик, первым встречу тебя я, а не мой приятель. И станешь ты Германом Земелькой. Смекаешь? Что к чему?
Вадим поворачивается к жене.
ВАДИМ: Милая, вызывай полицию.
АЛИСА: Уже бегу!
Алиса убегает звонить в полицию.
Слышен гул сирены, Семён, Лёха и Вадим выводят со сцены Германа. Звук сирены прекращается, в комнату возвращаются Семён, Лёха и Вадим, где их уже ждёт Алиса.
СЕМЁН (обращаясь к Вадиму): И всё-таки, я не понимаю.
ВАДИМ: Что именно?
СЕМЁН: Твоё поведение. Оно мне не понятно. Мы ведь точно так же пришли грабить твой дом, как этот бедолага, а ты отнёсся к нам, как к лучшим друзьям. Почему?
ВАДИМ: Когда-то давно я прочитал буддийскую притчу, которая многому меня научила.
ЛЁХА: Интересно-интересно…
ВАДИМ: Если действительно интересно – я расскажу.
Вадим рассказывает притчу, все остальные внимательно слушают, устроившись поудобней на сидячих местах.
ВАДИМ: В небольшой хижине на окраине поселка жил-был монах-отшельник. Жители деревушки приносили ему милостыню в надежде, что он будет молиться за урожай и благополучие деревни.
И вот как – то раз к дому монаха пришла разгневанная толпа. Местные жители обвиняли монаха в том, что он обесчестил деревенскую девушку, которая призналась отцу в том, что она беременна от монаха. Люди кричали, сыпали упреками:
«Мы верили тебе, чтили твою святость, а ты нас опозорил!»
«Так ли это?» – спокойно ответил монах и продолжил медитацию.
Когда ребенок родился, отец молодой женщины принес новорожденного в дом к монаху: «Теперь сам воспитывай его – он же твой сын!»
«Так ли это?» – лишь проронил монах и принял ребенка.
Он исправно заботился о малыше, и старался дать ему всё необходимое. Спустя некоторое время молодая мать не вынесла разлуки с сыном и призналась своему отцу, что монах тут не при чем – на самом деле отцом ребенка был рыбак, который покинул деревню сразу, как только узнал о беременности девушки.
«Я бы хотела сама воспитать своего ребенка», – молила она отца.
И вот жители вновь столпились у хижины монаха. В этот раз они уже не кричали, а стояли с поникшими головами и просили у монаха прощения за несправедливые обвинения в том, чего он не совершал.
