Николай Витем
Прачечный комбинат «Сказка в Железноводске»

Раз в неделю к концу рабочего дня к дверям прачечного комбината приходит Дима. Уговаривает Милу пойти к нему в общежитие:

– Чем я хуже капитана?

– Пошёл вон! – огрызается Мила. – Захотел тряпки попробовать?

– Ты ещё пожалеешь о сказанном! Ты ещё попомнишь меня! – угрожает Дима.

Поселок богатеет, расширяется, благоустраивается. Вдоль улицы Дзержинской, по обеим её сторонам, по инициативе Павлова школьники, рабочие механического завода и комсомольцы конторы в субботник вышли на закладку берёзовых аллей. Мила возглавила комсомольский отряд конторы. Конторская молодёжь на бортовой машине съездила в район коровника. На берегу реки накопали молодых берёзок в возрасте шести – восьми лет. Каждый комсомолец посадил по четыре берёзки.

Берёзки прижились, подросли, принарядились листвой, превратились в красивые ветвистые молодые деревца. Берёзовые аллеи облюбовали белки. Стремительно перемахивают с ветки на ветку. Спускаясь на нижние ветки, не боятся брать из рук еду. Желающих покормить белок в посёлке предостаточно. Кормят с рук не только дети, но и взрослые.

Через время уже забылось, какие берёзки Кости Теплова, в какие Славы Усанова, Юры Каменева, Гриши Берга и Милы Костроминой! Не догадались повесить таблички на «своих» деревцах. Не хватило ума по молодости. «Свои» берёзки на новом месте быстро пошли в рост и перестали отличаться от других.

Старое деревянное здание райкома партии, выглядящее очень ветхим, теперь не вписывается в изменившийся облик центра, где проведён водопровод, возведены красивые двухэтажные здания и разбиты прекрасные аллеи русских березок. Да и штат райкома партии увеличился, пришли новые члены партии. Партийным руководителям не хватает индивидуальных площадей, зал заседаний. Тесно им, размаха нет.

Районная организация коммунистов требует от исполкома построить новое современное здание со статуей Ленина на площади, как принято в советских городах.

Где взять каменщиков для строительства трёхэтажного кирпичного здания райкома? Ремстройконтора не потянет, она специализируется, в основном, на деревянном строительстве и завалена заказами. На заседании бюро райкома принято решение вести строительство силами специалистов первой исправительной колонии.

Отряд зэков в чёрных робах под усиленной охраной строит здание райкома за ограждением из колючей проволоки. В отчётных документах мероприятие проходит как комсомольская стройка. Каждое утро угрюмая колонна под охраной солдат и овчарок идет на работу по Рабочей улице мимо прачечного комбината.

На улицу вышла Милка, решила немного подышать свежим воздухом. В это время проходила колонна заключенных. Заключенные, как подсолнух к солнцу, поворачивают голову в сторону Милки, не могут глаз оторвать от красивой девушки.

Жалко Милке зэков; глядя на отряд, вспоминает отца и свою жизнь с матерью в неволе. Наверно, её отец также ходил в чёрной одноликой колонне?

В один, ничем не примечательный, день из колонны уставших зэков, возвращающихся после рабочей смены, бросили комочек бумажки. Подкатился комочек к ногам Милки. Не побрезговала, подняла, развернула. В записке химическим карандашом накарябано приглашение:

«Без пятнадцати восемь приходи в сарай строящегося объекта. Сарай не спутаешь. На стене висит щит с пожарными принадлежностями».

Внизу приписка:

«Встречу по – королевски, не пожалеешь».

– Ладно, отомщу же я тебе капитан, – решила девушка и, приодевшись, пошла ранним утром на свидание с заключенным. Рабочая смена ещё не началась. Ворота распахнуты. Нужный сарай стоит на виду, с другими действительно не спутаешь.

В восемь открылась дверь, вошли трое.

«Во, вляпалась», – подумала Мила.

Увидев побледневшее лицо девушки, мужик лет сорока, успокоил её:

– Не бойся, Милка. Ребята занесут стол и помогут закуску сварганить, выйдут, мешать не станут. За дверью постоят, охраняя от ненужных визитёров.

Ребята действительно ушли.

– А вы откуда моё имя знаете?

– Солдаты растрепались, – ухмыльнулся зэк. – Давай знакомиться. Я кандидат филологических наук.

Сижу за что, по совести, не знаю. И тебе не нужно знать. Я не убийца, так что меня бояться не надо. Я человек мирный, но авторитет в зоне кое – какой имею.

– Ну, а я Милка, вы уже знаете.

– Просто Милка?

– Ну да! Ещё заведующая прачечной.

– Знаю. Доложили. И как капитан из оперчасти тебя добивался… Он своё получит… – Ладно, хорош, познакомились. Большего нам знать друг о друге не стоит. Больше знаешь, хуже спишь: сны неприятные снятся!

Парни занесли стол, накрыли темной скатертью, смахивающей на женскую шаль. На стол поставили две бутылки коньяка, два стакана. На чистые фанерки положили соленую семгу, икру красную и черную, хлеб и столовые принадлежности. Добровольные официанты, глядя на хозяина, взглядом спрашивают:

– Всё?

– Принесите свечу.

Зажгли свечку, потушили электрический свет. Выпили по рюмке коньяка, искрящегося в огне свечи, закусили семгой и бутербродом с красной икрой, затем повторили под черную икру. Потянуло девушку в сон. Милка ночью плохо спала, в голову лезли страхи – много чего о зэках нехорошего слышала. Постелил филолог свою одежду на топчан, раздел девушку и аккуратно уложил её, подбив под голову телогрейку. Любуясь девичьей красотой, вспомнил институт, как они тайком читали стихи советской поэтессы: «Она лежала на спине, тугие обнаживши груди. И тихо, как вода в сосуде, стояла жизнь её во сне».

«Может, мои дочери вот также где – нибудь спят. Пусть им будет счастье. Пусть и этой девушке будет счастье. Она ведь, по сути, ребенок».

Филолог ребенка не обидит.

Гладит, ласкает атласную кожу, целует незагорелое тело. Лег рядом, обнял. Дождался когда проснется. До половины пятого нежно любил девушку, не говоря ни слова, не давая никаких обещаний. Когда оделись, филолог стукнул в дверь. Вошли ребята. Уложили остатки еды и коньяка в коробку. Филолог передал коробку Милке:

– Это тебе! Домой отнесёшь. Угостишь подруг. После нас сразу не выходи, подожди минут пятнадцать.

У Лены глаза расширились, увидев дорогие гостинцы:

– Мои хахали куска хлеба не дадут. А у тебя икра, рыба красная, коньяк. Сядем за стол?

– Садись, я наелась, – ответила девушка с радостной улыбкой на губах.

Лена, увидев улыбку, произнесла со вздохом:

– Счастливая ты, Милка! Пообещал чего – нибудь?

– Пообещал? Ничего не помню!

В среду утром позвонил Павлов:

– Зайди в два часа ко мне.

– А что слу…

– Придешь, узнаешь!

«Кто – то заложил? Может работницы»? – подумала заведующая прачечной. Что – то теперь будет? Наверняка, выгонит. Куда идти?

– А, Мила! Здравствуй, здравствуй, голубушка.

Бледновата. Устаешь? Понятное дело – устаёшь! А у меня для тебя приятная новость. Я построил на Октябрьской улице сберкассу…

– Знаю.

– Не перебивай старших. Строили сберкассу в расчете на два этажа. Потом переиграли. От второго этажа заказчики отказались. Исполком отдал комнату второго этажа нам. Держи ключи, вселяйся. С новосельем тебя! – Открылась входная дверь. – Всё, всё, уже освобождаюсь. Иди, Мила, не до тебя, работы много! Удачи! Иди!

Ошеломлённая Мила на непослушных ногах вышла за дверь, прошла мимо компании начальников, ожидавших приема, остановилась и вслух произнесла:

– Ох, и дура же я, даже спасибо не сказала.

Главный инженер первым среагировал:

– Красивым девушкам не обязательно быть умными. Им ум заменяет красота… Да не расстраивайся, Мила, шучу я. Спасибо всегда можно сказать. Хочешь, я передам «спасибо» за тебя?

– Пожалуйста, передайте!

Зайдя в кабинет Михаила Гавриловича, главный инженер поинтересовался:

– Чего Мила за дверью себя дурой обозвала, сокрушается, что спасибо не сказала?

– Комнату ей отдельную выделил.

– Она просила передать тебе «спасибо», что я с удовольствием и произношу: «Спасибо, начальник, тебе».

– Принимаю!

– Славная девочка. Ты правильно сделал, она того заслужила. Все – таки, благодаря ей, у нас свой член райкома комсомола, представляет контору в верхах районной власти. Благодаря Миле, удается многие вопросы решать без проволочек.

Новоселье Мила справляет в компании с подругой Леной и комсомольцами бригады деревообрабатывающего цеха: Юрой, Геной, Гришей, Костей, Славой. Пьют, поют, танцуют. Травят анекдоты, сидя на полу. Сидят на полу за неимением мебели.

На следующий день комсомольцы – добровольцы взялись обустраивать комнату. Притащили из дома: кто тумбочку, кто стул, кто ведро. Гена притащил герань. Торжественно поставил на подоконник.

– Гена, тебе же дома попадёт от матери. Может, отнесёшь цветок назад? – предложила Мила.

– Вот ещё, буду таскаться. «Мека» переживёт.

Свою мать Гена зовёт таким вот оригинальным словом, придуманными им в детстве, когда у него был полный набор родителей: Мека, Пека, Бека, Дека.

Из общежития помогли перетащить кровать, постельное бельё, умывальник… Павлов распорядился выдать со склада Миле пошивочный материал на всякие там «бабские» причиндалы: занавески, полотенца…

На новом месте началась новая жизнь секретаря комсомольской организации. Собственное жильё сделало Милу знаменитой.

После переезда в квартиру, на Милу стали поглядывать не только взрослые мужчины, но и старшеклассники, у которых в неподходящий момент начинаются проблемы с брюками. Они неожиданно становятся тесными, когда их обладатель заинтересованно глядит на обтянутые платьем или юбкой женские прелести, мысленно дорисовывая необходимый сладкий образ.

У Милки всё на виду, округлые части нахально выпирают, ничего додумывать не надо. Когда она идет, народ расступается и восхищенно смотрит вслед. Спроси двенадцатилетнего пацана, где живет Милка, и он безошибочно укажет не только дорогу и дом, но и пояснит, когда она бывает дома.

Милка живёт в доме, больше похожем на скворечник, на втором этаже, прямо над сберегательной кассой. «Прикрывает» собственным телом государственные деньги.

Первый этаж имеет два входа: с фасада – центральный и со двора – чёрный. Центральный вход деревянной массивной дверью смотрит на забор стадиона «Красная звезда».

С улицы, от пешеходного тротуара, к входной двери ведут деревянные мостки. Открыв дверь, попадаешь в операционный зал сберкассы. Днём в зале светло от двух больших окон, расположенных симметрично двери.

На чёрном входе дверь хлипкая, сбита из тонких досок; болтается от лёгкого ветра на скрипучих петлях. Дверь не имеет защёлки и никому не приходит в голову её не только закрывать, но и притворять.

За дверью под низким навесом горит тусклая пыльная лампочка. Лампочка освещает длинную деревянную лестницу, конструкцией напоминающую пожарную, уходящую на площадку второго этажа.

На площадке стоят санки и лыжи, на стене висит тазик для стирки белья, в углу прислонился уставший веник…

С площадки открыв фанерную филенчатую дверь, попадаешь в комнату. Милка считает комнату большой, жильём гордится. Четыре на пять метров на одного человека: маленькое житейское счастье.

Девушка условно разделила комнату на три части: спальню, залу и кухню. Спальня и зала отгорожены от кухни занавеской.

За занавеской налево от входа стоит полуторная койка с металлическими шишечками, наподобие церковных куполов, заправленная, сшитым из цветных лоскутов, самодельным одеялом. Из – под одеяла выглядывает кусок белой простыни с подзорником, украшенный цветами. На постели пирамидкой, острым углом вверх, красуется пуховая подушка с наволочкой из настоящего льна. Под кроватью лежит деревянный чемодан с ценными вещами. Над кроватью, во всю её длину, мелкими гвоздиками прибита к стене Милкина гордость – шёлковый гобелен с росписью с изображением китайского рая: среди деревьев с экзотическими плодами стоит в разноцветной летней одежде китайская ярко накрашенная красавица и держит в руке заморский плод, сорванный с дерева. На ветке сидит цветастый попугай с черными бусинками глаз, кривым белым клювом и длинным хвостом, касающимся волос красавицы.

К изголовью кровати приткнулась фанерная тумбочка с облезлым лаком. В солнечные дни из окна на китайскую роспись и кровать падают лучи заходящего солнца, делая постель удивительно красивой. Поэтому сей «дивный» уголок Милка называет «райской» спальней.

Кровать расположена напротив окна. К окну придвинут обеденный стол из строганных, выкрашенных морилкой, досок. К столу придвинуты две тяжелые деревянные табуретки коричневого цвета. Одна табуретка принадлежит хозяйке, другая предназначена для гостя. Часто нежданного.

Часть спальни со столом и табуретками отведена под приемную, или залу.

Спальня и приёмная отгорожены от остального помещения белой в черный горошек ситцевой занавеской. Занавеска создаёт уют.

В кухне возле второго окна стоит самодельный стол размером поменьше. Он накрыт белой клеёнкой в чёрную шашечку. Под стол задвинуто сиденье стула, которым хозяйка законно гордится. У Лены подобного стула нет.

Рядом с дверью, почти упираясь в коробку дверного проёма, располагается стойка с рукомойником и маленьким зеркалом. В комплект входит самодельная тумбочка со сливной горловиной и цинковым отхожим ведром, прикрытым крышкой.

Возле торцовой стены стоит жестяная, крашенная в чёрный цвет голландка. Это продолжение печки, обогревающей сберкассу. Хозяйка на голландке готовит еду. Кроме того, печь согревает комнату. Милка молода, и ей не составляет труда занести на второй этаж дрова и воду. Но эту работу она из принципа старается не делать. Тяжелую домашнюю работу девушка старается поручать мужчинам, претендующими на её любовь.

Любовь не бывает лёгкой и дешёвой.

Недалеко от двери, на кухне, прибита гвоздями вешалка на шесть деревянных штырей. Вешалка предназначена для хозяйской одежды. Гости довольствуются стулом.

Из Милкиных окон полностью просматривается футбольное поле стадиона, на котором тренируются и играют футболисты команды «Красная звезда». Футболисты считаются любителями. «Работают»: слесарями, наладчиками, намотчиками на ЖМЗ. Команда сыгранная, любимица директора завода Ганноверова, души не чающего в своей команде. Директор на средства завода одевает и обувает футболистов. Весь инвентарь, включая футбольные мячи, куплен на заводские деньги. Ребята, чувствуя материальную заботу директора, стараются. Не однажды обыгрывали воркутинцев, ухтинцев, интинцев, сыктывкарцев.

Жители гордятся командой. Гордится и Милка. И не просто гордится, а ещё и постоянно «болеет» за неё. Благодаря Павлову девушка получила жильё, дающее ей материальную выгоду – не надо покупать билет на стадион. Даже из дома выходить не надо. Смотри из окна на футбольное поле, облокотившись на стол, и получай удовольствие.

В отличие от других жителей посёлка, Милка знает футболистов не только по именам, но и по тому, как они к ней относятся. А они в ней, как говорится, души не чают. Краснозвездные футболисты поочередно посещают её райский уголок. Спортсмены люди щедрые, расплачиваются с девушкой талонами на усиленное питание. Футболисты, единственные мужчины, которым Милка делает исключение.

Не только спортсменов, но и других приличных мужчин принимает Милка. Приличные мужчины знают требования и вкус девушки. Красавица дарит свою любовь только тем, кто имеет возможность купить в лагерном магазине любимый Милкин продуктовый набор: буханку хлеба, бутылку коньяка, полкило красной и полкило черной икры и кусок свежепосоленной сёмги.

Этот магазин в посёлке считают элитным. На витрине под стеклом лежат горки красной и черной икры, рыба разных сортов свежая и солёная, сёмга рубленая и целая. В мясном отделе выставлены на прилавке куски конины, говядины, баранины, оленины, медвежатины, тушки зайцев. Птица – куры, куропатки, тетерева, рябчики. Полки ломятся от бутылок со спиртом, водкой, коньяком, шампанским, денатуратом.

До того, как Южную центральную исправительную зону расформировали, магазин обслуживал зэков и начальствующий состав.

Те, кто имел деньги, могли отовариваться качественными продуктами. Теперь вот простые жители посёлка посещают магазин, и каждый может себя побаловать вкуснятиной. Икру, красную рыбу, коньяк и шампанское обыватели игнорируют – зачем зря деньги переводить? Только представьте себе, икра красная стоит три рубля, черная – четыре двадцать, в два раза дороже бутылки водки или спирта.

Причина такого продуктового изобилия в том, что Железноводские ИТК снабжаются Ленинградским хозяйственным территориальным управлением НКВД, притом, что в самом Ленинграде голодно.

Самый ходовой товар у людей с небольшим достатком, понимающих толк в выпивке, спирт и водка. На закуску традиционно покупают хлеб, сало, селёдку. Последнюю частенько заменяют бочковой килькой в пряном соусе с лавровым листом и чёрным перцем горошком. Ах, до чего хороша бочковая килечка! Хороша просто до умопомрачения. Её едят без хлеба. Гурманы – выпивохи, которыми считаются все отсидевшие срок – из – за того, что им довелось перепробовать денатурат, водку, спирт и тройной одеколон – потребляют килечку целиком, не иначе как с головой и хвостом.

Мила выбрала единственно верную тактику подбора мужиков, она применяет продовольственную селекцию. Мужик с худым кошельком или прохиндей, покупающий селёдку, не станут тратиться на икру, пожалеют денег. Они и не идут к Миле. И не ломятся в дверь.

Ломиться в дверь к Милке чревато ещё и тем, что по вечерам в сберкассе дежурит милиционер. Достаточно девушке постучать ногой в пол и приедет милицейский наряд. Районное отделение милиции расположено недалеко от сберкассы.

В пятидесяти шагах от дома милиции, находится магазин «Культтовары», где стоит милицейский пост.

«Культтовары» охраняют, потому что в магазине есть огнестрельное оружие. В «Культтоварах» продают ружья: одно – и двустволки, шестнадцатого и двадцать четвёртого калибра. В магазине свободно можно приобрести порох, дробь, картечь, гильзы, пыжи… Большая пачка пороха стоит рубль двадцать, равна цене бутылки хорошего вина. Продавцов не интересует возраст покупателей, паспорт ни у кого не спрашивают.

Костя Теплов регулярно посещает «Культтовары». Покупает элементы выстрела к охотничьим ружьям. У Кости ружье шестнадцатого калибра, у Ивана Михайловича – двустволка.

На улице Пионерской, если свернуть за угол от сберкассы и пройти по улице Пионерской метров сто, красуется большими окнами новое здание Дома пионеров. В освещённом с улицы Доме пионеров до позднего вечера работают спортивные и танцевальные секции.

Здесь в акробатической секции занимается девушка Ира Манакова.

Рядом с Домом пионеров всегда оживлённо.

Костромина живет в защищённом районе. Сомнительные личности стараются защищённый район обходить стороной. В квартире Мила чувствует себя вполне комфортно, не боится открывать дверь позднему гостю. Берёт у него сетку с продуктами и внимательно рассматривает ассортимент. Увидев, что всё соответвует запросам, предлагает гостю пройти за занавеску, положить одежду на стул.

Бывает, что Мила нуждается в воде и дровах. Тогда гость безропотно спускается вниз, во двор сберкассы, где стоит колонка и набирает чистейшей речной Северокылтовской воды, а из поленницы, сложенной возле стенки здания, дров: железноводская королева не должна заниматься тяжёлой работой, для того существуют мужики, для того даны мужикам бицепсы.

Воскресный день. В посёлке уличное оживление, народ затоваривается продуктами на вечер. Сегодня народ живёт в преддверии праздника: в шесть вечера состоится товарищеская встреча московского Спартака с «Красной Звездой». На день товарищеской встречи по футболу, директору завода пришлось вывернуться волосами внутрь, чтобы выплатить Спартаку и своей команде круглую сумму налом и приобрести всем дорогие подарки. Денег не жалко, когда знаешь, что любимые спортсмены в благодарность за заботу, сделают всё, чтобы порвать противника.

Мила с обеда ударно потрудилась. Приняла двух клиентов с продуктовыми наборами, пахнущих дорогим одеколоном «Шипр». Успела освободиться до начала игры. Нарядилась, надела лучшее из своих платьев, сделала причёску, нанесла на лицо яркую боевую окраску. Не забыла про ногти.

Костромина сегодняшний вечер посвящает своей любимой команде. Ей ни в коем случае нельзя пропустить товарищескую игру – мальчики не поймут. Они обязательно, зайдя в гости, спросят её мнение о матче. Если решат, что обманывает, что не «болела» за них, могут обидеться, не станут щедро расплачиваться талонами.

В честь праздника навела в квартире порядок, выставила на стол коньяк, специально оставленную для себя дорогую закуску. Настроилась смотреть матч века.

Мила желает успеха своей команде.

Свисток судьи, игра началась. Она выпила первую стопку коньяка:

– За ваш успех, ребята!.. Кого там несет? – спросила себя вслух. Пошла на стук. Отбросила крючок и открыла дверь. В проёме нарисовался смущённый Гена. – Ну и чего ты пришёл? Чего ты хочешь? – холодно спросила девушка. – Я сейчас занята, смотрю футбол.

– Я тебе цветы принес, хотел подарить!

– Засунь цветы себе… Сам знаешь куда.

– Мила, я люблю тебя!

– Тебе сколько лет, Гена? – И не ожидая ответа, пояснила. – Я старше тебя.

– Ну и что? У меня отец был на пять лет младше матери. Ничего, нормально жили.

– Вот именно, что ничего! Иди, ты мне мешаешь!

– А цветы?

– Сколько тебе говорить, что я не принимаю цветы!

Закрыла Мила дверь и побежала к окну. Из – за двери услышала крик спускающегося по лестнице Гены:

– Всё равно будешь моей! Я своего всегда добиваюсь!

На щите фасада спортивного комплекса стадиона большие цифры показывают три ноль в пользу Спартака.

– Что же вы делаете ребятки?

А что ребятки делают? Они пытаются отобрать мяч у спартаковцев: выполняют подкаты, всей командой бросаются вперёд, вешаются на спины спартаковцев, бьют их по ногам, пытаясь отобрать заветный предмет. Получают штрафные. Спартаковцы финтами уходят от местных футболистов, словно от стоящих манекенов. Ещё гол и ещё. Шесть – ноль. Первый тайм окончен.

Подняла Мила вторую стопку и вслух произнесла:

– Мальчики вторую половину матча проведите достойно. Набейте спартаковцам, порадуйте Милу!

Вторая половина встречи ничем не отличалась от первой. Гол, ещё один. Совсем скисли футболисты Красной Звезды. Милка уже не надеется даже на единственный ответный гол.

Что случилось на поле? Спартаковцы остановились, а футболисты Красной Звезды подхватили мяч и в упор расстреляли вратаря спартаковцев. Судья показывает на центр поля. Гол засчитан. Трибуны взорвались от радости. Спартаковцы ломанулись к судье, доказывая, что их остановил свисток. Судья мотает головой, показывая, что не свистел. Один уцепился за свисток судьи. Красная карточка. Трибуны свистят, зрители радуются. Без одного игрока спартаковцам наклепают.

Милка заплакала от счастья.

Игра продолжилась. Разозлились спартаковцы, не остановить их. Гол, гол, еще гол. Со счетом одиннадцать один закончилась товарищеская встреча.

Деньги и подарки спартаковцы взяли.

Загрустила Костромина. Решила: пойду, погуляю. Услышала громкий выстрел. Стреляли на Пионерской улице, совсем недалеко от её дома. От стадиона на звук выстрела бежит народ – нечасто в центре посёлка палят. Из любопытства и Мила решила посмотреть:

– Неужели Гена выполнил обещание наказать меня? – ужаснулась девушка.

Протиснулась через толпу и обомлела. На земле валяется убитый – старший лейтенант Дима. Недалеко от его головы, в луже крови, пистолет.

– Убил себя возле Дома пионеров, отомстил, – прошептала Мила. – Какие мужики идиоты! Хоть бы Гена с собой такого не сотворил!

Обвела толпу. Гена стоит в толпе и внимательно смотрит. Подошёл к Миле, обнял за плечи:

– Можно провожу тебя?

– Иди, Гена, спать, поздно уже.

– Мила, у меня на икру денег нет.

– Займи! И вообще, отстань! У меня сегодня плохой вечер. Наша команда с разгромным счетом проиграла какому – то московскому Спартаку. А ведь футболисты наши сыктывкарцев обыгрывали, Киров громили, у Перми выигрывали… Сейчас вот такое несчастье приключилось, я б его не видала вовек: Дима с собой покончил, себя застрелил. Зачем? Ради чего? Других женщин кроме меня в посёлке нет? Иди, Гена, спать.

Дима был упёртым парнем. Регулярно ходил в прачечную, добиваясь её любви. Жалко, нет больше Димы.

Свято место пусто не бывает. На смену Диме пришёл Гена – такой же упёртый. Каждый вечер, как на службу, приходит, но не в прачечную, а к дому Милы, ему сюда ближе ходить. Стоит возле угла с букетом цветов, считает Милкиных посетителей. Гоняет желваки на скулах. Покидая пост поздним вечером, с угрозой бурчит под нос:

– Всё равно станешь моей женой!

Изредка Гене выпадают счастливые моменты, когда в «критические» дни Милка не принимает мужиков, выходит во двор и ласково просит:

– Геночка сходи за водичкой.

Даёт ему два пустых десятилитровых цинковых ведра. Счастливый Гена несется с водой на второй этаж. Сегодня не зря стоял. За водой сходил, дров наносил.

– Может, еще чего сделать?

– Тумбочка у меня развалилась. Не починишь?

– Я принесу новую, лучше этой.

Делал тумбочку в деревообрабатывающем цехе. Оставался после работы, старался, чтобы бригадир Костя не узнал. Через два дня притащил на собственном горбу, покрашенную и лакированную. В очередной раз предложил:

– Мила, выходи за меня замуж?

– Вот, если бы у тебя было высшее образование, точно бы пошла, несмотря на разницу в возрасте. Плотник меня не устраивает!

– Ладно! Будет тебе инженер, – психанув, хлопнул дверью Гена.

Мила привыкла к тому, что на улице дежурит верный страж Гена, как добавка к комнате. Неожиданно пропал. День, два прошло, Гена не появляется… Мила забеспокоилась.

Через неделю Гена зашёл в прачечный комбинат сниматься с комсомольского учёта! Обомлела Мила:

– Чего так? Увольняешься?

– В армию забирают, в пограничные войска, – буркнул Гена и ушёл, не попрощавшись.

Любовники к Миле, как прежде, приходят и уходят, вроде ничего не изменилось, а почему – то грустно ей? Хочется увидеть Гену, послать за водичкой.

Мужикам, приходящим к Миле, нужно одно: Милкино тело, а, вот водичку им уже лень носить. Стареет Мила, толстеют мужики. Вынуждена сама носить воду и дрова.

Надеется, что вдруг Гена появится? Отслужит, и появится! Вот уж вдоволь поиздевается над ним! Кто так девушку любит? Даже писем не шлёт.

Республиканский Главк НКВД затеял переписку с территориальным управлением. Просит отдать снабжение северных зон продуктами в их подчинение. Обидно республиканской столице, что деликатесы обходят столицу стороной. Руководителям республики тоже хочется икры и красной рыбки. Им по рангу не пристало ждать подачек от подчинённых. Привозя деликатесы, Железноводские чиновники тем самым ставят себя выше руководства республики.

Не дело это!

Столичные добились своего. Передали снабжение в хозяйственный отдел Управление (ХОЗУ) Главка, и… не стало в Железноводске икры, красной рыбы…, коньяка.

Комсомольский функционер пришёл к Миле в гости. Выставил на стол водку. У Милы отвисла челюсть:

– Ты с чем ко мне пришёл? А ну, пошёл вон!

– Мила, пойми, нигде в поселке нет коньяка. Не стало икры, красной рыбы… Разве ты ещё не в курсе, что нам поменяли Управление снабжения? Снабжение Железноводсклага стало осуществлять управление главка, которое в своей работе руководствуется остаточным принципом. Присылает в Железноводск ограниченный ассортимент. Вместо сёмги, вот, взял солёную треску. Икры нигде, даже в нашем ведомственном буфете нет.

Из – за амбиций верхних эшелонов власти осталась Мила без деликатесов. Продуктовый набор любви подешевел, что сразу отразилось на контингенте посетителей. Понизился уровень их социальной значимости. Продуктовый набор стал доступен не только руководящим работникам высшего звена, но и их подчинённым, стоящим на ступень ниже.

Всё реже к заветной двери идут хорошо побритые и пахнущие «Шипром» или «Красной Москвой» кавалеры, всё чаще стучат в дверь субъекты с нечищеными ботинками. К заветной двери на втором этаже увеличился поток мужчин.

Сегодня у Милы торжественный день: в райкоме партии Первый секретарь вручил ей билет кандидата в члены партии. Как будущему коммунисту дал партийное поручение: продолжить работу секретарём комсомольской организации ремстройконторы. От партийного поручения не отказываются – дисциплина в партии строгая. Мила ответила согласием – доверие партии оправдает.

Не смотря, на активную партийную работу, Костромина заметила, что любовный набор ещё сильней подешевел. Водку заменило креплёное вино, а треску – селёдка. Дешёвый набор стал доступен не только работающим мужикам, но и молодым парням, у которых в соответствии с возрастом бушуют желания.

Милка старается никому не отказывать, втянулась в разгульную вечернюю жизнь. Так бы и затянула девушку трясина, но только судьба сделала очередной финт ушами, подтвердив прописную истину, что всё течёт, всё меняется.

Выходцы из зон, не желая уезжать из посёлка, стараются попасть на завод, где им быстро дадут квартиру. Выпускают заключённых партиями. После смерти Сталина продолжается амнистия. Часть оставшихся зэков из второй и третьей зон перевели в первую колонию, часть разбросали по другим зонам, расположенным в Ракпусе, Белках, Тракте. Вторую и третью зоны ликвидировали.

Приток рабочей силы позволил механическому заводу уверенно увеличить мощности. Были введены в строй литейный, сварочный, механический цеха. Дирекция ЖМЗ договорилась с Кировским тракторным заводом о поставке тракторов. Железная дорога гонит в Железноводск технику. На механическом заводе навешивают отвалы, превращая тракторы в бульдозеры, и отправляют их потребителям.

Привлечь на производство и удержать специалистов можно проверенным способом, с помощью жилья, которого катастрофически не хватает. От исполкома квартир не дождёшься. Напрашивается естественный выход – строить самим. Завод создаёт собственное управление строительных работ, которое строит пятиэтажные кирпичные жилые здания на новой улице, названной Ленинградской. Улица заселяется заводчанами. И не только. Часть квартир завод отдаёт исполкому.

Одновременно с жильём управление строительных работ создаёт поселковую инфраструктуру: детский садик, среднюю школу, школу – интернат, здание сберкассы.

Работники сберкассы переехали из деревянного здания в кирпичное, поменяв улицу. Милку переселили в однокомнатную квартиру на Ленинградской улице. Старое здание сберкассы снесли. На освободившемся месте возвели кирпичное трехэтажное здание улучшенной планировки. Заселили квартиры чиновниками райисполкома и партийными функционерами райкома КПСС.

В новом доме Костромина познакомилась с соседом по площадке. Им оказался недавно потерявший жену служащий совхоза, на двадцать лет старше Милки.

Барак, в котором жил Николай, снесли и исполком выделил ему отдельную квартиру. Ни друзей, ни знакомых у Николая на новом месте, как и у Милки, нет. Вот и сошлись в одном месте два одиноких человека. И потянулись друг к другу.