Николай Секерин
Вспомни всех
Нью-Йорк. 1943 год
Мистер Вуд был человеком основательным. В прошлом году он отметил свой пятидесятилетний юбилей и считал, что на данном жизненном этапе его успеху могли бы позавидовать многие.
Удачно воспользовавшись ситуацией, возникшей пятнадцать лет назад в связи с сухим законом, мистер Джон Вуд аккуратно, без фанатизма, примкнул в бутлегерскому бизнесу. Он ловко маневрировал именно на той грани, на которой ты ещё не стал опасным преступником, однако можешь позволить себе зарабатывать чуть больше, чем любой законопослушный американец.
Джон Вуд юлил, хитрил и исчезал когда нужно. Он не зарился на слишком большие деньги и оставался на положении никому неизвестного, мелкого самогонщика. Для мафии Вуд был всего лишь шестёркой, а для полиции и вовсе, частичкой человеческого фона.
В общем, к моменту отмены Сухого закона, мистер Вуд смог сколотить неплохой капитал и так же незаметно как проходила и вся его жизнь – перебраться вместе с женой и двумя маленькими детьми из Чикаго в Нью-Йорк.
И когда начались массовые аресты крупных гангстеров, семья Вудов уже давным-давно преспокойно занималась скромным бизнесом, торгуя кондитерскими изделиями в уютной кофейне на Манхеттене.
Пожалуй, богачами эту семейку назвать было нельзя, впрочем, доходов от легального дела было достаточно для того, чтобы поручать всю необходимую работу нанятому персоналу, а самим по большей части, заниматься личной жизнью.
Кроме того, Джон Вуд поместил крупную часть, отмытых после бутлегерства, денег в надёжные облигации и теперь при любом положении в стране всегда мог рассчитывать на небольшие дивиденды.
Жена Джона Вуда была моложе его на десять лет. Они познакомились, когда ему было тридцать, а ей двадцать. Эта женщина, что называется, прошла со своим муженьком огонь и воду. Делила с ним все его невзгоды и жизненные перипетии. Теперь, когда у нашего героя в жизни стало всё стабильно хорошо, он ни за что бы не променял эту женщину ни на какую молоденькую фифу.
Звали жену Джона Вуда – Элизабет. В свои сорок Элизабет сохраняла все важные для женщины черты привлекательности, ухаживала за кожей, держала своё тело в подтянутой форме и со вкусом одевалась. Это тем более льстило мистеру Джону Вуду, ибо он, в свою очередь, был шарообразным мешком дерьма (как назвал его однажды в детстве, старший брат), и такая характеристика его физического образа с годами становилась всё более обоснованной и, так сказать, весомой.
У Джона и Элизабет было двое взрослых детей: дочь и сын. Дочь звали Изабелл (почти как мать) и в этом году ей исполнится восемнадцать. Сын – Джордж, был младше сестры на два года. Дети очень уважали своего отца и любили мать. Всегда прислушивались к советам родителей и редко давали им повод для огорчения.
Вуды жили в большой квартире на десятом этаже Нью-Йоркской многоэтажки. У каждого члена семьи была своя комната, а также общая гостиная, столовая и кухня. Немного американцев могли позволить себе жить так же, а те, кто и жил, чаще всего были обременены пожизненными кредитными обязательствами. В стране царила суета и безработица. Граждане ещё не успели оправиться от Великой депрессии, как появилась новая проблема – чёртовы япошки. Напавшие однажды, рано утром, на военную базу Перл Харбор, что в штате Гавайи.
Надо было быть очень продуманным и хитрым человеком, чтобы среди всего этого беспорядка и неразберихи, сохранить финансовый достаток и даже его преумножить, как это сделал мистер Джон Вуд.
Большинство людей в Америке жили хуже, что тут сказать. Да, на питание заработать способен был каждый, но комфортная жизнь… нет, сэр. Кризис, есть кризис – что для единиц прибыль, то для всех остальных всегда убыток, ничего не поделаешь.
Поздним воскресным утром семья Вудов собралась за большим обеденным столом. Негритянская прислуга старательно накрывала на стол, мистер Джон, отец семейства, водрузив на нос очки, читал газету. Элизабет чутко следила за действиями ниггеров, чтобы не дай бог, не дотронулись до готовой еды своими черномазыми пальцами. Изабелл и Джордж, как и полагается детям, опаздывали к столу.
– Дети! Идите завтракать! – в третий раз повелительно провозгласила Элизабет.
– Щас, мам!; – Уже иду, мам! – Раздалось поочерёдно из разных комнат.
– Джон, оторвись уже, наконец, от своей газеты! Ну что там такого важного может быть? – проворчала Элизабет.
– Сейчас, милая, – отозвался Джон. – Тут пишут, что Советы окончательно перешли в наступление после победы в Сталинграде.
– И что? – равнодушно спросила жена.
– А то, что часть акций из нашего портфеля надо срочно продавать. В связи с изменением положения на восточном фронте, неминуемо поменяется и состояние на фондовой бирже. Я должен связаться с нашим брокером пока ситуация ещё не так очевидна. Поверь, если делать всё правильно, то к моменту, когда русские перейдут в наступление уже за пределами своих границ, вполне реально, как минимум, утроить наши активы.
Элизабет сделала глоток апельсинового сока.
– Хорошо, но это ведь можно сделать после завтрака? – спросила она и закричала в четвёртый раз. – Дети! Завтракать!
– Конечно, милая, – отложил в сторону газету Джон Вуд.
Брат с сестрой наконец-то послушались мать. В столовую вошли двое молодых людей. Среднего роста парень, начинающий заметно полнеть и стройная девушка, с длинными прямыми волосами, ростом чуть пониже брата. Судя по всему, гены этих детей равномерно распределили красоту матери – дочери и безобразие отца – сыну, хотя, пожалуй, «шарообразным мешком дерьма» Вуда младшего пока ещё назвать было нельзя.
Изабелл будто птичка подлетела к отцу и поцеловала его в щёку. Дети уселись по обе стороны от родителей и протянули руки для традиционной молитвы.
Семья Вудов не была религиозной, скорее чтила традиции общества, в котором жила и, по давно заведённой отцом привычке, делала всё, чтобы исключать любые явные проявления различий от основной массы людей.
– Поблагодарим Господа нашего за еду, что он дал, – пробормотал, склонив голову отец. – Аминь.
– Аминь, – повторили все и принялись за яичницу с беконом.
Элизабет хрустнула кусочком скорлупы и недовольно сказала:
– Эти ниггеры совсем не умеют готовить! Эй, Джо, это что такое? Кто жарил яйца сегодня?
Здоровенный негр подошёл, склонив голову:
– Простите, мэм, должно быть это моя жена.
– Жена? Какого чёрта в моей яичнице скорлупа? Она что, в первый раз готовила завтрак? Вот рассчитаю всю вашу проклятую семейку – будете знать! Последнее предупреждение тебе и иди сейчас же передай это своим… гм… «коллегам»! – брезгливо закончила она.
Негр покорно склонил голову и удалился. Элизабет продолжила, обращаясь уже к мужу:
– Ты только глянь на них Джон! Не прошло и ста лет как им дали волю, а они уже начинают качать права! Нет, ты подумай только! Найди мой дед в яичнице, которую жарил раб, скорлупу! Да я не знаю, что бы он сделал! Пожалуй, заставил бы грязного черномазого неделю жрать куриный помёт! Подумать только! Оборзевшие, мерзкие ниггеры! – возмущалась Элизабет.
– Не стоит так переживать, дорогая, – сказал Джон мягко. – Это всего лишь наши слуги. Ты же понимаешь, что негры это и не люди то, в сущности. Думаю, так или иначе, а это понимают все. Милая, если тебе так хочется, я прямо сейчас выгоню их всех, но тогда придётся искать новых. А белых слуг сейчас заводить не стоит – ты ведь понимаешь, что они стоят дороже, а нам ни к чему лишнее внимание…
Он говорил вкрадчивым, монотонным голосом. Это всегда успокаивало ярость жены. Успокоило и на этот раз.
– Ладно, пёс с ними, проклятые обезьяны, – проворчала она напоследок и добавила сливок в кофе.
Какое-то время семья ела молча. Потом тишину нарушила Изабелл:
– Мам, пап, я хотела бы услышать ваше мнение ээ, по одному вопросу.
Отец посмотрел на дочь поверх очков.
– Да, милая?
– Моя подруга, Рейчел, собирается ехать в Голливуд. Там через два месяца будут пробы на новое кино, и… я хотела бы тоже попробовать стать актрисой.
Джон и Элизабет переглянулись.
– Что ж, – начал отец, – мы с мамой считаем, что это неплохая идея. Знаешь, Изабелл, ты вправе самостоятельно выбирать свой жизненный путь. Если хочешь услышать моё личное мнение, то за кинематографом будущее. Я убеждён, что люди, состоявшиеся в профессии киноактёра, никогда не будут нуждаться. Это то ремесло, которое обеспечит твоё безбедное существование. Ты согласна со мной, дорогая? – обратился он жене.
– В общем да, – отозвалась Элизабет. – Однако, Изабелл, ты должна понимать, что для того чтобы стать высокооплачиваемой актрисой, необходимо быть лучшей в своём деле. Ну или одной из лучших. Посему ты должна быть готова к тому, что тебе придётся много учиться и работать. Возможно, стоит начать с игры в театре?
Изабелл чуть заметно закатила глаза, слушая поочерёдные монологи родителей:
– Разумеется, мама, я знаю, что необходимо много работать. Что касается театра, то не думаю, что в наше время это необходимо. Кино появилось уже достаточно давно, к тому же Рейчел говорит, что в Голливуде, при успешном прохождении проб, для претендентов действуют полугодовые курсы актёрского мастерства.
– О, ну это уже неплохо, – сказала мать. – Ты можешь присоединиться к своей подруге, дочь, мы не возражаем.
– И помни, ты всегда можешь на нас рассчитывать, – резюмировал отец. – Здесь твой дом, а альтернативу в случае неудачи, я непременно для тебя найду.
Изабелл улыбнулась и поблагодарила родителей за тёплые слова.
Отец посмотрел на Джорджа, молча попивавшего кофе:
– Ну а ты, сын, тебе скоро семнадцать. Какие мысли у тебя о твоей будущей профессии? Есть ли уже проекты?
Джордж промокнул салфеткой губы, аккуратно вытер подбородок и сказал:
– Да, сэр, я думал кое о чём.
Отец внимательно посмотрел на него.
– И? О чём же ты думал, сынок?
– Понимаете, мои товарищи считают, что неплохо было бы записаться добровольцами в армию. Это можно делать с семнадцати лет. Вот и я…
Он осёкся под нахмуренным взором отца, мать в ужасе раскрыла рот.
– Ты что, милый? – промямлила Элизабет. – За что ты хочешь нас так наказать?
– Наказать? – непонимающе переспросил Джордж.
Лицо его сделалось испуганным, он переводил взгляд с матери на отца и обратно.
– Джордж… – начала было Элизабет, но Джон Вуд остановил её властным жестом, подняв ладонь.
Отец заговорил тем же вкрадчивым голосом, которым совсем недавно так легко угомонил расизм своей жёнушки:
– Послушай сынок. Я расскажу кое-что, о чём твои товарищи, собирающиеся в армию, не знают. Об этом вообще знает очень мало людей. И если хочешь, это то знание, которое приносит пользу людям на протяжении всей их жизни. Ты хочешь знать, как я сколотил состояние и обеспечил безбедное существование нашей семьи на много лет вперёд?
– Да, отец, – словно загипнотизированный, кивнул Джордж.
Мистер Вуд не отрывал цепких глаз от сына:
– Вот что я тебе скажу, сынок. Главное знание, которое позволило мне стать тем, кто я есть, заключается в следующем: никогда не лезь на рожон. Это очень просто сделать, если на первом месте в твоей жизни стоит семья и твои родные. Ты понимаешь, о чём я?
– Нууу, наверно, – ответил Джордж.
– «Наверно» – не годится, я объясню тебе доходчиво. Двадцать лет назад, когда вас с сестрой ещё не было на свете, я работал водителем у бандитов. Капоне, Лучиано, Мейер Лански… Ты, конечно, слышал эти имена и в курсе, что они значат в нашей стране до сих пор. В ту пору я был молод и амбициозен, мне хотелось стать богатым и крутым, как те, знаменитые гангстеры. Я всячески пытался быть полезным своим боссам. Мы провозили контрабандную выпивку во время сухого закона. Как то раз парни, с которыми я работал, решили кинуть своего босса и перейти работать к другому, потому что тот предложил им больше денег и власти. Я знал об этом и передо мной стал выбор: пойти с ними и рискнуть тем, что имею, или пойти и доложить своему боссу – и рискнуть жизнью, если предательство моих коллег увенчается успехом.
Понимаешь, сын, решал не я, а обстоятельства. К тому времени, я уже встретил вашу маму и находил своё счастье, будучи рядом с ней. Я собирался жениться и создать семью, и мне было достаточно того, что я уже зарабатывал. А это, должен тебе сказать, было не мало, именно с тех заработков я и начал составлять тот капитал, на который мы теперь живём.
Меня всё устраивало, сын, понимаешь? Я отнюдь не желал оказаться зажатым между двух огней, но ситуация, как ты понимаешь, решила за меня. Как ты думаешь, что я сделал в тот момент? Настучал боссу, или предал его?
Сын неопределённо пожал плечами.
– Не знаю, сэр.
– Я не сделал ничего, – сказал отец. – Я не пошёл ни стучать, ни предавать. Вечером я вернулся домой, рассказал всё вашей маме, поднялся на второй этаж и прыгнул в окно. Зачем я это сделал? Чтобы остаться при своём при любом раскладе. Остаться с вашей мамой. Я сломал ногу и провёл месяц в инвалидном кресле. За это время произошли большие разборки между группировками. Мой босс узнал о предательстве и убил парней, среди которых мог бы оказаться и я. Но после этого в Чикаго нагрянули итальянцы и расстреляли моего бывшего босса и всю его пристяжь, понимаешь? Ты понимаешь, о чём я?
– Кажется, теперь понимаю, отец, но я не понимаю как это связано с войной.
Мистер Джон Вуд сардонически усмехнулся:
– Сынок, война – это та же бандитская разборка, только в другом масштабе. А люди, которые там погибают – это всего лишь расходный материал. Так же, как и бандитские шестёрки, среди которых долгое время был и я. Ты и твои друзья совсем не понимаете того, что сейчас происходит в России. Совсем скоро фашисты будут разбиты, и под самый конец к войне присоединится и США. Знаешь, почему мы столько времени не объявляли войну Гитлеру?
– Нууу, на нас напали японцы.
Мистер Вуд грубо расхохотался.
– Сыыноок, – растягивая слово начал он, – японцы атаковали одну военную базу в Перл Харборе. Знаешь ли ты, что происходило эти годы в Восточной Европе? Миллионы простых людей, таких как наша семья, таких как наши соседи и жители нашей страны, были убиты. Города разрушены, семьи обездолены.
– Джон, – вмешалась Элизабет, – не считаешь ли ты, что это уже лишнее, здесь же, в конце концов, ещё и мы с Изабелл.
– Нет, милая, я не считаю, что это лишнее. И вы с дочерью должны меня послушать так же, как и сын. Я хочу, чтобы моя семья была в безопасности от правительственных интриг. А ни что не обезопасит вас так, как владение информацией. Поэтому я прошу вас выслушать меня внимательно и понять то, что я скажу.
Он вопросительно посмотрел на жену и дочь.
– Ладно, Джон, если ты считаешь, что это важно, будь по-твоему, – согласилась Элизабет.
Мистер Вуд кивнул и продолжил:
– Я не знаю и никогда не знал об истинных причинах того, что делает правительство. Я не хочу в это вмешиваться и не хочу этого знать. Уверен я лишь в одном: вся информация, которую передают официально в народные массы – ложь. Так было, так есть и так будет.
Сейчас, главным злом в мире считается фашизм. Совсем скоро его сменит коммунизм, и в нашей стране будет продолжаться борьба с идеями Маркса и Ленина. Но откуда взялся Гитлер? Ведь вся эта война никогда бы не началась, не будь у Германии денег. А их не было и им неоткуда было взяться. После первой мировой войны мы просто задавили её. Немцы стали несчастными и озлобленными, в их государстве воцарилась безработица и голод. Там всё было во сто крат хуже, чем при нашей Великой депрессии. Достаточно было зажечь спичку, чтобы народный гнев разгорелся. И такой спичкой стал Адольф Гитлер. А деньги на ресурсы дали ему третьи силы… зачем? Чтобы разобраться с угрозой всему миру, которую представляют собой идеи красных.
Ведь рабочий класс есть везде. И если пролетарии всего мира будут продолжать восхищаться Советами и пытаться брать с них пример – правящему классу капиталистов вскоре придётся несладко.
Мистер Джон Вуд перевёл дух, глотнул сока и продолжил:
– Всё это большая политика и молодые люди, такие как ты, Джордж, сейчас оказываются в том же положении, что и я, когда мне пришлось выбирать между предательством и стукачеством.
– Боюсь, что я всё равно не понимаю, сэр, – сказал Джордж.
– Как и мы, – добавила Элизабет.
– Терпение, скоро всё поймёте.
Он на несколько секунд задумался, обдумывая следующую часть лекции о большой политике, и сказал:
– Видите ли…на нас никто не нападал. То есть я не имею в виду Перл Харбор, это уж, честно говоря, и не нападение вовсе, больше похоже на провокацию, давшую нам же, основания для ведения боёв на спорных и японских островах. Я имею в виду нашу государственную целостность. Вы видите на улицах вражеские танки? В небе летают самолёты? Нас бомбят? В наши дома вламываются с ружьями? Нет! Нет!
Поэтому, Джордж, именно поэтому, ты не должен вступать в ряды добровольцев, а если вдруг случится так, что в армию станут забирать насильно – я позабочусь о том, чтобы тебя миновала чаша сия.
У русских нет выбора! Хотят они того, или нет, а воевать им приходится именно потому, что их города бомбят, родных убивают, а земли завоёвывают. Вас же, молодых американцев, наше правительство хочет задействовать исключительно в коммерческих целях!
Элизабет поперхнулась:
– Ну это уж прям теория заговора какая-то, – сказала она.
– Угу, – мрачно ответил Джон. – Теория. Заговора. Ты лучше бы до конца дослушала.
– Правда, мама, пусть он расскажет всё до конца, – поддержала Изабелл.
– Три года, – продолжил мистер Вуд, – три года фашисты уничтожали и грабили советскую землю. Три года уничтожали евреев по всей восточной Европе. И все эти три года наша страна не шла на помощь русским. Почему? Почему мы идём к ним на помощь сейчас, когда всё уже всем понятно? Ещё чуть-чуть и восточный фронт будет на территории Германии, а русские покончат с Гитлером. Так, скажите мне, зачем наше участие?
Никто не ответил.
– Наше участие теперь необходимо для нашей экономики. Если сейчас не вмешаться – сепарации по итогам первой мировой войны могут быть пересмотрены, ведь победителем теперь будет Россия, а не мы! А вот если присоединиться и захватить Берлин вместе – то можно не только сохранить свои привилегии, но и преумножить их в качестве одной из стран-победительниц. Таким образом, вторая мировая война станет для США решением сразу нескольких проблем. Во-первых, красная угроза будет сильно ослаблена, а во-вторых, мы будем полноправными участниками и победителями, спасшими мир от фашизма.
В этой связи, я повторяю вам, что наш интерес в войне был и остаётся сугубо коммерческим. Не сравнивай себя с русским солдатом, Джордж! Русский солдат умирал за то, чтобы защитить свою землю и семью, а наши солдаты поедут умирать за государственный капитал! Вот в чём правда, вот в чём суровая истина!
И я повторяю тебе, сын – никогда не лезь на рожон. Учись переждать, промолчать, наблюдать. Наблюдай за тем, что делают другие, думай, анализируй, стань незаметным. Это касается и вас, дамы. Ты, Элизабет, ненавидишь чёрных, ты по-прежнему считаешь их рабами, недостойными жить рядом с белыми. Но думаешь ли ты о том, что возможна полная уравниловка? Вот так, завтра взяли и отменили любую сегрегацию, и ниггер стал твоим начальником? Что ты будешь тогда делать? Ведь ты никогда не скрывала свои расистские взгляды и это всем известно. Что ты получишь в итоге, от этой своей демонстративной ненависти?
Жена саркастически фыркнула:
– Тебя уж куда-то понесло совсем в фантасмагории, По-моему, ты сильно увлёкся.
– Нисколько! Просто я всегда думаю на два шага вперёд! Поэтому все вы сыты и живёте в достатке. Я думаю обо всех нас и держу своё мнение при себе до тех пор, пока не уверюсь в безопасности. Ты можешь сколько угодно ненавидеть негров, евреев, коммунистов, но об этом не должен знать никто! Ты не должна этого показывать никому, потому что в наше время опасным может стать всё! Что если завтра в Америке произойдёт революция, а? Что станет с нашим президентом, мэром, семьями Рокфеллеров и Морганов? Их уничтожат, разорят, унизят! А что станет со мной и такими как я? Ничего! Я останусь при своём и буду продолжать вести комфортную и спокойную жизнь. А почему? Потому что я всегда остаюсь на нейтральной стороне. Я одинаково приветлив с сапожником и директором банка. Я умею находить общий язык с любым, даже самым неприятным для себя человеком. И поэтому меня, меня! – никто не ненавидит, никто меня не знает и не замечает. Я – умею жить. И хочу, чтобы в это трудное время, умели жить и вы!
Разговор был окончен. В то воскресное утро вся семья Вудов поняла своего отца. И теперь его авторитет среди домочадцев вырос до уровня семейного божества.
Джордж навсегда отказался от мыслей, связанных с армией и пошёл учиться в колледж.
Изабелл поступила на актёрские курсы в Голливуде.
А Элизабет… Элизабет купила на день Благодарения три индюшки и подарила их своим слугам неграм.
