bannerbannerbanner
Американская разведка против Гитлера

Николай Платошкин
Американская разведка против Гитлера

Полная версия

Агрессия Японии против Китая, начавшаяся в 1931 году, а также тесный союз Японии с фашистскими режимами в Берлине и Риме привели в 30-е годы к росту численности американских военно-морских дипломатов. В 1938 году информацию давали уже 27 военно-морских атташе (включая и заместителей), которым в их работе за границей помогали примерно 30 гражданских сотрудников.

Накануне нападения японцев на Перл-Харбор аппарат американской военно-морской разведки за границей состоял уже из 133 офицеров и 200 гражданских служащих. При этом следует отметить, что в японской военно-морской разведке Соединенными Штатами всегда занималось гораздо больше людей, чем их насчитывалось в японском подразделении Офиса военно-морской разведки США.

Обычно американский военно-морской атташе служил за границей 2 года (от одного до трех лет). Формально он входил в штат посольства США, но послу в своей информационной работе не подчинялся и отправлял информацию прямо директору Офиса военно-морской разведки. С конца двадцатых годов Офис стал направлять в качестве заместителей военно-морских атташе в наиболее важные страны технических специалистов, способных оценить те или иные новшества в иностранных флотах.

Офис стремился обучать своих офицеров иностранным языкам: русскому, китайскому и японскому. Это ясно говорит о том, кого американцы считали потенциальными противниками на море. Ни немецкий, ни итальянский язык в офисе не учили. Упор опять-таки делали на язык Страны восходящего солнца. В межвоенный период в Японии на языковой практике побывало 65 офицеров американского флота.

В 1931 году работа Офиса обходилась американским налогоплательщикам всего в 144 тысячи долларов. Рост угрозы новой мировой войны отразился и на бюджете военно-морской разведки: в 1937 году он составил уже 237 тысяч долларов[18].

Каждый год директор Офиса военно-морской разведки выпускал доклад «Оценка ситуации и план развития (военно-морских) баз». В докладе содержалась оценка политической ситуации в мире, а также раздел «Информация», где речь шла о специфических нуждах и проблемах военно-морских сил США с учетом этой самой политической ситуации.

Военно-морская разведка стала работать гораздо активнее, когда президентом США в 1932 году был избран Франклин Рузвельт, занимавший во время Первой мировой войны пост заместителя военно-морского министра. Рузвельт считал главным врагом США Японию и поставил перед новым начальником офиса военно-морской разведки капитаном Уильямом Пьюлестоуном задачу немедленно активизировать сбор информации на этом направлении. В 1935 году офис решил направить двух резидентов в Гонконг (тогда британская колония) и Шанхай[19]. Оттуда следовало организовать разведсеть в Японии, в частности, в таких городах, как Нагасаки и Сасебо. Причем сеть эта должна была состоять из завербованных в Шанхае и Гонконге китайцев[20].

Заметим, что точно такую же задачу (создание разведывательной сети в Японии) примерно в то же самое время получил от Разведуправления Красной армии немецкий коммунист Рихард Зорге.

В Шанхай решили направить майора Уортона, шефа дальневосточного отделения Офиса, который предпринял титанические усилия, чтобы отказаться от этого назначения. Он боялся, что его убьют японцы, хотя в Шанхае располагался контингент морской пехоты США. Никаких указаний относительно характера нужной Вашингтону информации Уортон не получил. Ему ответили отказом и на просьбу составить хотя бы письменный приказ о его откомандировании в Шанхай: мол, есть опасения, что Уортон этот приказ потеряет[21].

Первый нелегал Офиса должен был ехать в Шанхай с легендой разочаровавшегося в службе офицера, решившего открыть в Китае свой бизнес. Летом 1935 года Уортон через Европу отправился в Шанхай с тремя паспортами, один из которых удостоверял его как атташе посольства США в Пекине (видимо, чтобы обеспечить иммунитет на случай ареста). В Шанхае он остановился в Американском клубе (здание охраняла морская пехота США), снял комнату в отеле и офис для потенциальной вербовки.

В Нанкине Уортон восстановил дружбу с китайцем Дай Ли, с которым познакомился ранее, когда китайские студенты играли в Пекине в баскетбол против морских пехотинцев из охраны посольства США[22]. Дай Ли служил в полиции китайского диктатора Чан Кайши и в 1927 году составлял списки подлежавших аресту и казни коммунистов. Зверства Дая были хорошо известны в тогдашнем Китае, и в 1935 году этот китаец фактически возглавил тайную политическую полицию Чан Кайши.

Уортон просто попросил Дая поделиться своей агентурой, и тот согласился.

Никакой специальной разведподготовкой и навыками вербовки Уортон не обладал и решил просто купить потенциальных агентов за деньги. Дай «подкинул» ему австрийского художника Фритца Шифа, которого Уортон несколько раз угощал обедом в Американском клубе. Наконец он предложил Шифу возглавить американскую разведсеть в Японии и обосноваться в Сасебо под видом учредителя художественной школы. Австриец согласился и взял 200 долларов на поездку в Японию. Целью сети было следить за перемещениями японского флота, а также выяснить, какого калибра были самые большие пушки на японских линкорах.

Но через месяц Шиф вернулся в Шанхай и сообщил, что ничего не получилось.

Тогда Уортон в феврале 1936 года отправил в Сасебо и Нагасаки китайца Чен Чженьцзяна с той же целью. За ним последовали еще один австриец, Франц фон Штернбург, и еще два китайца. Результат был таким же.

Самого Уортона сменили в том же феврале 1936 года, и он с радостью убыл на родину, причем через Японию, где каждую минуту боялся ареста. Из Шанхая пришлось уехать потому, что некоторые расквартированные там американские морские пехотинцы знали Уортона и постоянно досаждали ему расспросами, что он, собственно, делает в Китае.

Таким образом, в отличие от Рихарда Зорге Уортону не удалось создать в Японии даже подобия разведсети, что лишний раз говорит о высоком профессионализме очень молодой советской разведки и о вопиющей бестолковости американских спецслужб межвоенного периода.

7 марта 1934 года в Москву прибыло первое посольство США, в составе которого находился и военно-морской атташе, капитан морской пехоты Ниммер. Выбор на эту должность морского пехотинца (а не офицера ВМС) означал, что в Вашингтоне оценивали боевые возможности только что возрождавшегося советского флота как мизерные. Уже менее чем через год, 16 февраля 1935 года, офис военно-морского атташе был закрыт по странной официальной причине – из-за отказа советского правительства платить США по долгам царского режима. На самом деле Ниммер обиделся, что русские не давали ему по стране никакой свободы передвижения. К тому же в Вашингтоне решили, что малая ценность добытой в СССР информации не оправдывает издержек на содержание офиса военно-морского атташе в Москве[23].

Сухопутные силы США (US Army) находились в состоянии упадка и стагнации практически в течение всего периода между гражданской (1861–1865 гг.) и Первой мировой войнами. Индейцы и мексиканцы были «успешно» разбиты (а первые еще и практически полностью уничтожены), а никакой иной опасности для звездно-полосатого стяга на суше не предвиделось.

Армейская разведка – Отдел военной разведки – была учреждена в 1885 году. После вступления в США в Первую мировую войну начальник Генерального штаба сухопутных войск распорядился в апреле 1917 года учредить секцию разведки в военной академии. Затем ее оттуда вывели и официально назвали Отделом военной разведки (Military Intelligence Division, MID).

Окончание войны, как и в случае с военно-морской разведкой, ознаменовалось резким сокращением штатов: вместо 1144 сотрудников осталось 90 (1922 год). К 1936 году и этот весьма скромный уровень упал до 66 человек. Правда, следует заметить, что и во французской военной разведке («Второе бюро») середины 30-х годов работало всего 75 человек. А ведь французская армия после 1918 года считалась сильнейшей в Европе.

 

В 1938 году в военной разведке США работало 18 офицеров действительной службы и 46 гражданских сотрудников.

Армейская разведка должна была следить за техническими новинками сухопутных сил (включая авиацию) иностранных государств и добывать сведения об их оперативном и стратегическом военном планировании. Кроме того, в ее задачу входила подготовка карт и топографических планов возможных театров военных действий.

Отдел был разбит на семь географических секций, которые получали и анализировали информацию от американских военных атташе за границей. По наиболее важным странам составляли специальный информационный файл, который периодически обновлялся.

Дело с анализом военно-технической информации в военном министерстве обстояло еще хуже, чем в военно-морском. Бюджет на содержание сухопутных сил сокращался практически вплоть до Второй мировой войны, и армия не закупала даже собственные технические новинки, не говоря уже об иностранных.

Как и в случае с военно-морской разведкой, практически единственным источником информации были военные атташе США за границей. К моменту начала Первой мировой войны их насчитывалось 15 (были аккредитованы в 19 странах). В 1918 году число военных дипломатов выросло до 111, но к 1922 году опять снизилось до 30. Были отозваны военные атташе из Чехословакии, Бельгии, Нидерландов, Египта, Эквадора, Швеции, Венгрии. Военный атташе в Германии, например, стал отвечать еще и за Швецию, Швейцарию и Голландию.

В 1933–1937 гг. США так и не вышли из Великой депрессии, и конгресс в целях экономии расходов установил верхнюю планку численности военных дипломатов в 32 офицера. Тем не менее у США был третий по величине в мире корпус военных атташе после Франции и Великобритании. Информация шла из 44 стран.

На должность военных атташе обычно подбирались армейские офицеры с командным опытом, аналитическим складом ума и желательно еще и со знанием иностранного языка. В том, что касается европейских языков, особых проблем не было. Но беда, как и в случае с ВМС, была с японским и китайским. Для языковой практики офицеров направляли в Японию, где они могли 6 месяцев стажироваться в японских армейских частях. Поощрялись поездки практикантов по стране с тем, чтобы они могли лучше «вжиться» в менталитет японцев. В 20—30-е годы в Японию и Китай направляли по 6–8 офицеров в год.

В 20—30-е годы в наиболее технически продвинутые страны (Великобритания, Италия, Франция, Германия, Испания и Греция) были командированы и специалисты по авиации.

Самыми престижными постами военных атташе считались Париж и Берлин (для военно-морского атташе – Лондон), так как Германию и Францию считали законодательницами мировой моды в вооружении и тактике.

Начало Второй мировой войны в Европе заставило конгресс США увеличить в 1940 году численность военной разведки с 69 до 80 штатных единиц. Но по-настоящему радикальный рост начался лишь в 1941 году. К моменту нападения Японии на США в армейской разведке было уже 848 сотрудников, в том числе 200 офицеров[24].

О работе американской военной разведки дают представление, например, сообщения, поступавшие из Германии.

Там у американцев было гораздо больше возможностей для сбора самых разных сведений, чем в других странах, если учесть, что территория Германии после Версальского мира была частично оккупирована союзниками. Например, в июле 1919 года в Германии находилось 3543 офицера и 73 821 солдат и унтер-офицеров американской армии. И хотя численность оккупационных войск к декабрю 1922 года фактически сошла на нет (105 офицеров и 1060 солдат и унтер-офицеров)[25], всю территорию Германии бесконтрольно «бороздили» союзнические контрольные миссии, стремившиеся выявить и предотвратить тайное восстановление военного потенциала рейха.

Аппарат американского военного атташе информировал Вашингтон не только об общеполитической ситуации в Германии, но и о множестве частных вопросов: затрагивалось денежное довольствие рейхсвера, дислокация немецких войск в Восточной Пруссии, изменения в германских уставах, реорганизация армии при Гитлере и т. д. Но в целом бросается в глаза, что сведения почерпнуты из открытых источников и не носят аналитического, а тем более прогнозного характера.

Интересно, что посольство США в Берлине (включая военный атташат) было никак не встревожено приходом Гитлера к власти 30 января 1933 года. Временный поверенный в делах США в Германии Клифот обедал 1 февраля 1933 года с Ялмаром Шахтом[26] (которого Гитлер в марте 1933 года сделал главой рейхсбанка), и тот от имени фюрера заверил, что американскому бизнесу в Германии нечего бояться[27].

Для Вашингтона это было самым главным.

Ведущая американская газета «Нью-Йорк Таймс», комментируя 31 января 1933 года назначение Гитлера рейхсканцлером, писала, что никакого особого повода для тревоги нет[28].

В целом можно отметить, что американская разведка всех видов к началу Второй мировой войны находилась в зачаточном состоянии, не имела единого центра руководства, нелегальной сети за границей и даже членораздельной установки от политического руководства страны, что и где, собственно, «разведывать». Такое положение дел отнюдь не объяснялось лишь бюрократическим головотяпством различных ведомств или неопытностью США во «второй древнейшей профессии».

Просто в Вашингтоне считали, что воевать на своей территории никогда не придется (этому препятствовала сама география), а в случае возникновения очередного конфликта в Европе можно будет дать соперникам обескровить друг друга и вмешаться на финальной стадии с минимальными потерями и максимальным выигрышем.

Так и вышло. Почти.

Что касается американской контрразведки, т. е. структуры по борьбе с иностранным шпионажем на территории США, то до Первой мировой войны ее фактически не существовало. Тогда во всем мире шпионажем занимались дипломаты (как военные, так и гражданские), и это все знали. Полиция государств пребывания обычно следила за иностранными дипломатами, и если те попадались или просто были очень уж успешными, то их высылали.

Но в США до 1914 года никто из великих держав того времени шпионажем особо и не занимался. Вся мировая политика того времени делалась в Лондоне, Париже, Берлине, Санкт-Петербурге и Вене. США же были провинциальной державой среднего уровня, сторонившейся любых военно-политических союзов, которых с Вашингтоном никто, в общем-то, и не искал.

В Америке даже не было федеральной полиции, а полиция штатов понятия ни о каком шпионаже даже не имела.

Однако после начала Первой мировой войны (и особенно после вступления в нее США в апреле 1917 года) американские СМИ раздули массовую истерию относительно иностранных шпионов и саботажников. Фактов в этой шумихе было не более 10 %, остальное приходилось на слухи сплетни. Причем на роль шпионов «назначались» в основном иммигранты из Европы, обычно сторонники социалистических взглядов. Ведь социалисты США были ярыми противниками войны, а большинство членов соцпартии состояло из иммигрантов.

После революции в России шпионами стали коммунисты и «большевики» – т. е. все те в США, кто призывал к немедленному миру без аннексий и контрибуций.

С самого начала в США пытались представить коммунистические и социалистические идеи чужеродными, не подходящими «американскому образу жизни». Соответственно их носителей считали опасными иностранцами или «чужаками» (aliens), а после 1917 года – еще и русскими агентами. По этой логике «нормальный» американец не мог быть коммунистом.

Следует в принципиальном плане заметить, что с территории Российской империи в США эмигрировали до 1917 года примерно 3,5 миллиона человек, среди которых было много евреев, бежавших от погромов и антисемитской политики царского правительства. В социалистическом движении США эти люди, как правило, не участвовали. Тем не менее в американской соцпартии[29] наряду с другими национальными федерациями существовала и Русская (т. е. объединявшая членов партии, основным языком общения которых был русский). До 1917 года в ней состояло не более 750 человек, и никаких контактов с большевистской партией в России федерация не поддерживала.

15 июня 1917 года президент США Вильсон подписал первый в истории страны закон о шпионаже (Espionage Act). Согласно закону всем, кто организовывал в воюющей Америке акты неповиновения, мятежи и прочие «нелояльности», грозило 20 лет тюрьмы, а то и смертная казнь. Достаточно было, например, передать «оборонные секреты» лицу, «не имевшему права знать о них».

Президент Вильсон так обосновал принятие закона: «Есть граждане Соединенных Штатов, и я краснею, признавая это, которые родились под чужими флагами, но которых мы приветствовали здесь на основании наших щедрых законов о натурализации, и которым мы дали полную свободу и все возможности в Америке, и которые вылили яд нелояльности в самые сокровенные артерии нашей национальной жизни; которые пытались унизить авторитет и доброе имя нашего правительства, разрушить нашу промышленность… и подорвать нашу политику в интересах иностранных государств…

Эти существа, полные вражды, нелояльности и анархии, должны быть начисто сокрушены. Их немного, но они бесконечно злобны, и рука нашей мощи должна раз и навсегда разделаться с ними. Они образовали заговоры с целью уничтожения собственности, они вступили в конспиративный сговор против нейтралитета нашего правительства, они пытались проникнуть во все секретные дела нашего правительства для того, чтобы служить интересам чужих (держав). Надо разобраться со всем этим очень эффективно. Мне нет необходимости предлагать те меры, которые надо применить против них».

 

Согласно этому более чем странному и довольно истеричному (к тому же и бездоказательному) обоснованию высшего должностного лица в США (бывшего профессора, считающегося и поныне одним из самых образованных президентов Америки) получалось, что шпионами могут быть только родившиеся вне США американские граждане (!). Да и чтобы прослыть шпионом, достаточно было всего-навсего покритиковать правительство США. Такого драконовского определения шпионажа не было даже в нацистской Германии.

Функции контрразведки и политической полиции были возложены на министерство юстиции США и на основании закона о шпионаже власти немедленно обрушили репрессии против всех пацифистов в стране, особенно из рядов соцпартии.

Уже в сентябре 1917 года сотрудники министерства юстиции США провели синхронные облавы против сорока восьми местных организаций анархо-синдикалистского профсоюза Индустриальные рабочие мира (ИРМ) по всей стране. 165 членов ИРМ были арестованы за организацию политического заговора с целью препятствовать набору в армию, поощрение дезертирства и запугивание других лиц в связи с трудовыми спорами, в соответствии с Законом о шпионаже. Сто один человек предстал перед судом в 1918 году, и все были признаны виновными – даже те, кто не был членом профсоюза в течение многих лет, – получив тюремные сроки вплоть до двадцати лет.

С самого начала истории американской контрразведки большинство шпионов в США почему-то были «красными» и «русскими».

Между тем реальные контакты американских левых с Россией в 1917–1918 гг. были очень затруднены из-за бушевавшей на тот момент Первой мировой войны.

До Октябрьской революции в России практически никто в США, даже в левых кругах, не слышал имени Ленина. Русских левых в какой-то мере олицетворял живший в США Троцкий, который до августа 1917 года не состоял в партии большевиков. Соцпартия США полагала, что революция в отсталой России невозможна, и не уделяла этой стране никакого внимания. Сам Ленин (находившийся во время войны в эмиграции в нейтральной Швейцарии) также не знал лично ни одного американского социалиста. Правда, узнав из прессы об образовании в США Лиги социалистической пропаганды[30], Ленин направил в ее адрес материалы на немецком языке. Лидер большевиков просил наладить с ним постоянный контакт, но Лига письмо неизвестного ей русского проигнорировала. Когда соратницу Ленина Александру Коллонтай пригласили выступить с лекциями в США (в основном как известную феминистку), Ленин по возвращении засыпал ее вопросами. Например, он хотел знать, кто такой Юджин Дебс (лидер соцпартии) и какие у него взгляды.

В ноябре 1916 года в США бежал из Англии Николай Бухарин, ставший в Нью-Йорке редактором печатного органа Русской федерации соцпартии газеты «Новый мир». Троцкий прибыл в США в начале 1917 года и приобрел большую известность благодаря еврейской американской прессе. Характерно, что в своем первом интервью на набережной Нью-Йорка Троцкий подчеркнул, что он – не революционер[31].

Ленин всегда считал США самой прогрессивной страной тогдашнего капиталистического мира, противопоставляя «американскому пути развития капитализма» «прусский», отягощенный феодальными пережитками, по которому шла Россия. Уже став лидером России, Ленин неоднократно призывал русских рабочих учиться работать у американцев. В 1918 году он писал: «Америка заняла первое место среди свободных и образованных стран по высоте развития производительных сил человеческого объединенного труда, по применению машин и всех чудес новейшей техники»[32].

Высоко отзывался основатель Советского государства и об американской Войне за независимость: «История новейшей, цивилизованной Америки открывается одной из тех великих, действительно освободительных, действительно революционных войн, которых было так немного среди громадной массы грабительских войн, вызванных… дракой между королями, помещиками, капиталистами из-за дележа захваченных земель или награбленных прибылей. Это была война американского народа против разбойников англичан, угнетавших и державших в колониальном рабстве Америку, как угнетают, как держат в колониальном рабстве еще теперь эти “цивилизованные” кровопийцы сотни миллионов людей в Индии, в Египте и во всех концах мира»[33].

В любом случае никаких конкретных задач по свержению правительства США ни один советский лидер никаким своим спецслужбам никогда не ставил.

Мысли самого Ленина американская левая пресса впервые подробно осветила лишь 30 июня 1917 года, опубликовав еще дореволюционную лекцию вождя большевиков «О русской революции», прочитанную им в эмиграции в Швейцарии. Затем вплоть до Октябрьской революции в левой прессе США появились всего три заметки с упоминанием имени Ленина. Да и сама Октябрьская революция вызвала в печатных органах американской соцпартии самые противоположные комментарии – от восторженных до критических.

После Октябрьской революции госсекретарь США Лансинг приказал всем дипломатическим представителям США воздержаться от любых контактов с большевистским правительством, хотя военный атташе в Петрограде Джадсон рекомендовал наладить с новым режимом дружественные отношения. Просто Джадсон считал, что никакой альтернативы большевикам в России нет.

Правительство США по личному указанию президента Вильсона решило финансово поддержать белых донских казаков атамана Каледина, которые 15 декабря 1917 года захватили Ростов-на-Дону. 17 декабря Вильсон официально распорядился оказать Каледину и Корнилову помощь. В распоряжение формирующейся на Дону белой Добровольческой армии Корнилова – Алексеева американцами было передано несколько миллионов рублей. Это позволило Алексееву наладить выплату постоянного жалования бойцам армии.

Таким образом, подрывной деятельностью реально занимались не большевики в США, а американцы в России. Причем и здесь играл роль пресловутый «шпионаж».

4 февраля 1918 года посла США в России Фрэнсиса посетил правый петроградский журналист Евгений Семенов, попросивший денег для Корнилова и Каледина. Семенов предъявил Фрэнсису копии неких документов, из которых следовало, что Ленин согласовал состав советского правительства с германским Генштабом и регулярно получает от немцев указания.

Фрэнсис связал Семенова со специальным посланником президента США Эдгаром Сиссоном, и тот выразил желание купить сенсационные документы, которые Семенов в свою очередь обещал вынести прямо из Смольного. 2 марта 1918 года Сиссон пришел к Смольному, во дворе которого Семенов показал ему лежащие прямо на снегу взломанные ящики с какими-то бумагами. Мол, охрана уронила пару ящиков, они и разбились. Сиссон оптом купил ящики и через Финляндию вывез их в Норвегию. Когда 6 мая 1918 года Сиссон прибыл в Нью-Йорк, подготовленные газеты уже сообщали на первых полосах, что «советские лидеры разоблачены как германские шпионы». Вильсон познакомился с бумагами 9 мая, и они его «впечатлили». Но понимая, что это, скорее всего, фальшивка, президент пока запретил госдепартаменту публикацию «документов Сиссона».

Между тем американские власти без всяких реальных оснований продолжали «закручивать гайки» в собственной стране.

16 мая 1918 года президент США Вильсон подписал закон с красноречивым названием «О подстрекательстве к мятежу» (Sedition Act). Фактически это был набор поправок к «шпионскому закону», которыми в США, по сути дела, ликвидировалась свобода слова. Запрещались, например, все публичные выступления, на которых звучали «…в любой форме нелояльные, грубые, непристойные или оскорбительные слова о форме правления в Соединенных Штатах… или о флаге Соединенных Штатов, или о форме армии или флота».

Согласно этому закону американцы высылали из страны всех «подозрительных» иностранцев, к которым относили коммунистов и социалистов. Так, были вынуждены уехать из США родители будущего лидера Чехословакии Александра Дубчека. Но закон бил и по американцам – на 10 лет был осужден лидер социалистической партии США Юджин Дебс, который до этого пять раз баллотировался на пост президента США, набирая десятки и сотни тысяч голосов. Даже находясь в тюрьме, Дебс получил на президентских выборах 1920 года 913 664 голоса. Никаких контактов с Россией Дебс не имел, а Ленин не считал его зрелым марксистом.

15 сентября 1918 года (через две недели после покушения на Ленина в Москве) Вильсон распорядился опубликовать «документы Сиссона». Президент США объявил своему помощнику полковнику Хаузу, что опубликование документов означает «по сути объявление войны правительству большевиков»[34].

Однако уже на следующий день после опубликования многие американские журналисты охарактеризовали «документы» как грубо сработанные фальшивки. 19 сентября 1918 года американский посол в Лондоне сообщил в госдепартамент, что англичане еще раньше получили точно такие же документы и считают их «сомнительными». Например, документы из разных «источников» были напечатаны на одной и той же машинке. Посол сделал собственное заключение – все или почти все документы можно точно считать фальшивками.

Тем не менее Вильсон держал у себя «документы Сиссона» до своей смерти в 1924 году, после чего их следы затерялись. В 1955 году их обнаружили в Национальном архиве, и год спустя главный специалист по России в госдепартаменте (и идейный отец холодной войны) Джордж Кеннан официально признал их фальшивкой. Он легко установил, что все подписи сделаны одной рукой и абсолютно не совпадают с уже известными на тот момент подписями советских лидеров, например, Троцкого. Печати на «документах» тоже были грубо сработаны, причем явно в домашних условиях.

Однако «документы Сиссона» в 1918 году сыграли свою роль в развертывании новой волны антикоммунистической и «антишпионской» истерии в США.

19 сентября 1918 года сенат США образовал специальный комитет. У этого органа даже не было официального наименования, и его назвали по имени председателя – сенатора Овермана. Сначала комитет преследовал всех американцев немецкого происхождения, например пивоваров (еще шла Первая мировая война и Германия была противником США). Но в ноябре 1918 года война закончилась, и с февраля 1919 года тот же комитет стал плавно заниматься расследованием «…любых усилий направленных на пропаганду в этой стране (т. е. США. – Примечание автора) принципов любой партии, которая имеет власть или утверждает, что имеет власть в России».

Заметим, что в отличие от Германии Советская Россия никогда не находилась в состоянии войны с США.

В феврале – марте 1919 года комитет Овермана заслушал более 20 «свидетелей», большинство из которых призвали США усилить военную интервенцию в России. При этом американские войска и так находились на территории России с лета 1918 года, хотя их туда никто не звал.

Интересно, что комитет Овермана специально исследовал такую тему, как якобы решающую роль евреев в Октябрьской революции. Один из свидетелей (методистский священник) заявил, что 19 из 20 русских коммунистов – евреи. Другие на полном серьезе утверждали, что весь командный состав Красной армии – это евреи из нью-йоркского района Ист-Сайд (!)[35].

В итоговом заключении комитета советскую власть назвали «царством террора, беспрецедентным в истории современной цивилизации». Оверман даже предложил принять закон о запрете ношения на улицах красного флага.

В 1919 году американская полиция раскрыла заговор анархистов, которые планировали разослать по почте несколько бомб в разные государственные учреждения США. 2 июня 1919 года произошла серия взрывов в восьми городах Америки, включая Вашингтон, где одной бомбой был поврежден дом министра юстиции (генерального прокурора) США Палмера, а другая взорвалась недалеко от места, где в тот момент находился будущий президент США Франклин Рузвельт. На месте взрывов были найдены послания террористов, что позволило американским СМИ обвинить в организации терактов людей с левыми взглядами.

Ничего общего у этих террористов-анархистов (многие из которых были итальянцами) ни с коммунистами, ни с Советской Россией не было. Тем не менее министр юстиции США Палмер и американские газеты заговорили о «красной угрозе» (Red Scare). Были проведены так называемые «рейды Палмера», в ходе которых полиция картинно арестовала несколько сот «мятежных» иностранцев.

12 июня 1919 года полиция совершила налет на бюро советского торгового представителя в Нью-Йорке Людвига Мартенса. В комнатах бюро перерезали телефонные провода и стали изымать документацию. Однако никакого «компромата» при обыске так и не нашли. Газета «Нью-Йорк Таймс» 10 января 1920 года, тем не менее, писала: «Под предлогом коммерческой деятельности советское бюро в Нью-Йорке служит ширмой для распространения писем Ленина американским рабочим и пропаганды, направленной против нашего правительства». СМИ требовали немедленного выдворения Мартенса из США.

Сенатский комитет по внешним сношениям в начале 1920 года образовал подкомитет по расследованию «подрывной» деятельности Мартенса, но никаких доказательств подобной деятельности так и не нашел. Тем не менее в январе 1921 года Мартенса выслали из США.

18Mahnken T.G. Uncovering Ways of War: U.S. Intelligence and Foreign Military Innovation, 1918–1941. Cornell University, 2002. P. 25.
19В так называемой международной части этого города, находившейся под юрисдикцией европейских держав.
20Американцы считали, что ни один иностранец, кроме китайцев, успешно работать в Японии не сможет.
21https://www.cia.gov/library/center-for-the-study-of-intelligence/csi-publications/csi-studies/studies/vol50no2/html_files/Mission_China_3.htm
22Уортон служил в Китае в 1922–1926, 1927–1929 и 1931–1935 гг.
23http://ibiblio.org/pha/A%2 °CENTURY%20OF%20US%20NAVAL%20INTELLIGENCE.pdf
24Mahnken T.G. Uncovering Ways of War: U.S. Intelligence and Foreign Military Innovation, 1918–1941. Cornell University. 2002. P. 25.
25http://www.lexisnexis.com/documents/academic/upa_cis/11125_USMIRGermany.pdf
26Шахт (1877–1970) считался «отцом экономического чуда» при Гитлере. С Гитлером был знаком с января 1931 года, и фюрер произвел на Шахта «большое впечатление». Обеспечивал финансирование восстановления германской военной мощи, в том числе и в нарушение Версальского договора. В январе 1937 года был награжден Гитлером золотым значком НСДАП. В 1934–1937 гг. был министром экономики Германии и одновременно (1935–1937) генеральным уполномоченным по военной промышленности. В 1938–1943 гг. – министр без портфеля. На Нюрнбергском трибунале главных нацистских преступников был оправдан, прежде всего, благодаря усилиям США. После массовых протестов населения был в 1947 году осужден на 8 лет трудового лагеря, но подал апелляцию и уже в сентябре 1948 года вышел на свободу.
27http://images.library.wisc.edu/FRUS/EFacs/1933v02/reference/frus.frus1933v02.i0014.pdf
28Rosenbaum R.A. Waking to Danger: Americans and Nazi Germany, 1933–1941. Santa Barbara, 2010. P. 4.
29Оформилась в 1901 году во главе с Юджином Дебсом. В 1917 году в партии насчитывалось примерно 80 тысяч человек.
30Возникла на базе левого пацифистского крыла соцпартии США.
31Draper Th. The Roots of American Communism. Chicago, 1985. P. 77.
32http://libelli.ru/works/37-6.htm
33http://libelli.ru/works/37-6.htm
34Morgan T. Reds. New York, 2003. P. 43.
35Hagedorn A. Savage Peace: Hope and Fear in America. 1919, New York, 2007. P. 148.
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14 
Рейтинг@Mail.ru