Николай Николаевич Некрасов
Советы Богу

Он дозвонился до Макса не сразу. По телефону не стал ничего объяснять, сказав лишь, что надо срочно обсудить важное дело. Максим, услышав спросонок серьезный тон друга, спорить не стал, и они договорились через час встретиться в азиатском кафе, где делали лучший хемультан в городе.

– Хреновая ситуация, – проговорил Макс после рассказа Сергея о последних часах жизни Зины Боковой, – мне и добавить особо нечего. Меня вечером в воскресенье позвал в этот гадюшник Леня, помнишь, в баскетбол вместе играли как-то? Дома скучно, а утром в понедельник надо было ехать в Холмогорск, вот я и согласился, хотя ты знаешь, что я не люблю такие места. С девчонками этими познакомились, сидели весело, Зина эта с коленок не слезала, хотя коктейли только безалкогольные пила.

– Уехать кто предложил? – спросил Сергей.

– Она. Говорит: «Поехали кататься». Я-то думал, что кататься мы поедем до моего дома, но она в гости ехать не захотела, в гостиницу тоже. По набережной поездили, потом дала мне за ДК бывшим, прям в машине. Я уже отвык от такого, ни душа, ни комфорта. А ей нормально, она вообще в хорошем настроении была, я подумал еще, что, может, под веществами.

– Нет. Ни алкоголя, ни наркотиков в крови. Видимо, так сильно понравился и постарался. А ты ЗППП не боишься, смельчак?

– Смешно, – без тени улыбки хмыкнул Максим, – от ЗППП я предохраняюсь. Затем заехали в магазин, на Кутузова, она воды взяла и батончик какой-то, потом высадил ее возле старого БУМа, как попросила. Время было около двух ночи. Удивился еще, что в таком месте, там до жилых домов метров четыреста топать, и погода начинала портиться.

– Время точно помнишь?

– Сейчас, – Максим стал копаться в смартфоне, – 01:23 списание денег с карты, в магазине я платил. Все, в принципе, я пошутил еще, что она или смелая, или глупая – ночью в таком месте оставаться. И уехал домой, а с утра умчал в Холмогорск, откуда только сегодня под утро вернулся.

– То есть, грубо говоря, с двух ночи и до утра ты был один, и никто этого подтвердить не может?

– Получается так. Охранник на шлагбауме возле дома, может, запомнил. Есть камеры на подземке и в лифте, не знаю только, работают или нет. В телефоне геолокация отмечается. Ну и около девяти утра я уже на трассе был, там камеры тоже есть.

– Ну, девять утра никого и не интересует. Она говорила что-нибудь о себе? Рассказывала, за каким хреном ей надо ночью на окраину города?

– Нет. Говорю же, веселилась и несла всякую чушь про шмотки, лайки и вечеринки. Пустышка, но симпатичная. Вообще оставила впечатление не очень умной девушки. Второй раз я б не стал с ней встречаться. Скучно и предсказуемо.

– Ладно, поехали в отдел. Оформим под протокол твои воспоминания.

Друзья рассчитались по счету и вышли из кафе. Небо над морем было ярко раскрашено закатом. В это время года в Береговом в четыре часа вечера дневное светило уже готовится ко сну и прячется под одеялом облаков за морской горизонт.

– У меня проблемы? – спросил Максим перед тем, как разойтись по машинам.

– Ты последний, кто ее видел живой, причем всего за пару часов до смерти.

– Ну ты-то понимаешь, что все было так, как я говорю?

– Естественно. Я верю тебе, но в любом случае найди хорошего адвоката и постарайся достать записи с камер в доме. Поверь мне, пригодится.

– Не сильно ты подбодрил меня, друг, – усмехнулся Макс и сел за руль своего «Ягуара».

7

Петр Валерьевич Устинов жил круглый год на даче, участок был в черте города, что сильно упрощало логистику жизни пенсионера. Выглядел он максимум лет на пятьдесят, хотя в прошлом году отметил шестидесятилетний юбилей. Пенсионер вел относительно здоровый образ жизни, выпивал редко и под хорошую закуску, свободное время проводил на природе, спортзал ему заменял огород. Загорелое поджарое тело и седой «ежик» на голове в жаркие летние дни на грядках сводили с ума престарелых соседок по участку. В хозяйстве у него была трехгодовалая «Нива», за которой отставной полковник ухаживал и следил, как за родным человеком. Наполированное белоснежное произведение отечественного автопрома обитало в теплом гараже и получало все радости техобслуживания не только по необходимости, но и в обязательном порядке в начале каждого летнего и зимнего сезона. В основном с этим был связан тот факт, что в дальних выездах, маршрут которых часто проходил по лесным, горным и снежным дорогам «Нива», вопреки стараниям производителя, ломалась крайне редко. А внедорожная подготовка автомобиля помогала с легкостью справляться с распутицей и неглубокими бродами по каменистому дну горных рек. Поэтому можно уверенно заявить, что «Нива» являлась полноценным напарником Петра Валерьевича при сезонном отстреле дичи и ловле кижуча и гольца.

На краю массивного деревянного стола стояла большая кружка с горячим брусничным чаем. Сергей хоть и был приверженцем «кофейной секты», но домашний чай старшего друга и наставника очень уважал, тот сам собирал в лесу ягоды, листья и коренья, по-разному их смешивал, настаивал и заваривал. Получалось очень вкусно, а в промозглое осеннее время еще и полезно. Они расположились в больших удобных креслах, каждый у своего края стола, на котором лежала красивая, ручной работы шахматная доска. Она выглядела как произведение искусства. Резные металлические фигуры было очень приятно держать в руках, ощущая их вес и значимость каждой для шахматных баталий. Сегодня мужчины разыгрывали классическую итальянскую партию, являющуюся одним из простых и базовых дебютов.

Мысли Сергея были заняты не только происходящим на доске. Пару часов назад после допроса под протокол был отпущен под «подписку о невыезде» его друг Максим. Следователь Валентина Пересветова не усмотрела причин для задержания, и важный свидетель не перешел в разряд подозреваемых. Максим отправился домой искать адвоката и надеется на благоразумие следственных органов. Потом звонила Саша, и ему было очень непросто сказать ей, что они не смогут сегодня увидеться. Мысли устраивали карусель в его голове и мешали сосредоточиться на партии, он бездарно потерял уже две фигуры и понимал, что, скорее всего, исход поединка предрешен.

Свою лепту в отвлечение от игры вносили и пространные размышления вслух Петра Валерьевича, который не без доли стариковского брюзжания повествовал о проблемах родного края, иногда сужая масштабы до своей улицы. Это был больше монолог, чем беседа за партией в шахматы. Бывший полицейский удивлялся, как недавно присланный Москвой новый губернатор может нахваливать отремонтированные дороги, если оценивает их с борта вертолета, на котором перемещается по области, оправдывая это экономией своего, а значит, и государственного времени. Рассказывал Петр Валерьевич и случаи, которые не дошли до массового потребителя новостной информации, например, как пьяный руководитель местного департамента по экологии за неделю до начала весеннего охотничьего сезона опубликовал в социальной сети видео, где он довольный позирует с убитыми самками уток и ружьем. Видео, конечно, быстро удалили, да и ночью дело было, так что зрителей было немного, но интернет все помнит, и ролик разошелся по мессенджерам. Из местных СМИ только одно решилось на публикацию этой новости, а для федеральных новостных агентств или фигура была мелковата, или хорошо сработала пресс-служба областного правительства, убедив нужных людей в отсутствии смысла раскручивать эту историю. Чиновник, по слухам, отделался неприятным разговором со своим, любящим воздушные путешествия, начальством и отпиской в то самое смелое СМИ, что видео было старым, а аккаунт героя публикации взломанным. Эти истории Петр Валерьевич рассказывал будничным тоном, а по-настоящему распалялся, переходя на более насущные проблемы в масштабах города, а не области. Город уже второй год в период с середины весны по самый новый год задыхался в пробках. Да, это не были многокилометровые пробки, как на Кутузовском проспекте Москвы, но для небольшого городка, вытянутого вдоль моря, где расстояние от края до края не превышало двадцать пять километров, стоять по сорок минут в пробках было дикостью. А причиной этому были перекрытые для ремонта сразу несколько участков автомобильных артерий города. Нет, ремонт – это хорошо и нужно, но ковырять двести метров улицы почти восемь месяцев, именно это никак не укладывалось в голове пенсионера. И такое безобразие происходило уже второй год кряду, он не мог с этим смириться и был вынужден бежать из городской квартиры на дачу, откуда выбирался в центр довольно редко.

Выговорившись, пожилой шахматист убрал с доски ладью Норвежского, заменив ее своим конем, и с довольной улыбкой на лице откинулся на спинку кресла.

– Что-то ты мне не нравишься, – сказал Устинов и отхлебнул горячего чая.

Сергей, понял, что партию уже не вытянуть, и уложил своего короля спать на клетчатом поле. Расслабившись, он рассказал наставнику о прошедших днях, сильно не вдаваясь в детали. Рассказ получился коротким и сухим.

– Совсем народ с ума посходил. Понятно, что Макс тут ни при чем, но защитой ему все равно стоит обеспокоиться, – высказал свое мнение Устинов.

Петр Валерьевич тоже знал Максима давно, мальчишки часто гостили у него, он их брал с собой в лес и на реку. Последние годы он потерял его из виду и знал о жизни парня только из рассказов Сергея.

– Ни следов, ни улик? – спросил Устинов.

– Следов нет, с орудием вопрос, не понимает пока эксперт, чем ей горло перерезали. Из улик, по сути, только телефон жертвы.

– Общая картина-то понятна.

– Это да, показания подруги и Макса, плюс видео это дают понимание последних часов жизни Зинаиды, но не больше. С мотивом тяжело, с одной стороны, с ее образом жизни и занятий, врагов себе могла массу нажить, но чтоб убить! Да еще и выбор способа оригинальный.

– Я уверен, ты разберешься. Психов проверь, осень. Еще партию?

– Нет, спасибо, поеду я, спать хочу. Спасибо за чай и игру.

– Я там тебе гостинец собрал: ягоды сушеные и рыбка копченая, по рецепту дядьки твоего, царство ему небесное. На веранде пакет красный забери и дверь захлопни, не хочу вставать, – с улыбкой сказал Петр Валерьевич.

– А вот за это отдельное спасибо, – ответил Сергей, вставая из-за стола и протягивая руку.

Петр Валерьевич сидел на кресле, он наблюдал, как за окном в свете удаляющихся задних фонарей автомобиля скромно кружится первый ноябрьский снег.

***

Саша стояла у окна на кухне и смотрела в морскую даль. Шел снег. Первый снег приближающейся зимы. Легкие невесомые хлопья медленно опускались на крыши домов и машин, чтобы превратиться в капельки воды. Красиво и спокойно выглядит снегопад в желтом свете уличных фонарей на набережной. Тяжелые волны, с трудом перекатываясь, наступали на песчаный берег. Она любила вот так просто стоять и смотреть на море, особенно через падающие снежинки или резко бьющие струи дождя. Была в этом какая-то немая мощь природы, ее превосходство над человеком и его попытками эту природу покорить.

Саше по-настоящему нравился Сергей, она обратила на него внимание с первой же их встречи. И, когда заметила, что он тоже проявляет к ней интерес, была рада. У нее никогда не было серьезных отношений с мужчинами, таких, чтобы долгие месяцы, не говоря уже про годы, жить вместе. Чаще всего вся романтика заканчивалась довольно быстро, а дальше они или сразу расходились по своим отдельным жизням, или через недолгое время совместный быт рушил все надежды на долгую и счастливую семейную жизнь. И, если быть до конца откровенной, Саша понимала, что за свои двадцать шесть лет, кроме родителей и их кота Дымка, никого больше не любила. Влюбленности, конечно, бывали, но чтоб сильно, когда все мысли заняты только одним человеком, когда душа рвется наружу, чтоб показать всем, как она счастлива, – такой любви она не знала.

Сергей был не таким, как ее прошлые увлечения. Он сразу показался ей серьезным, самодостаточным человеком, с четким взглядом на жизнь и точным понимаем того, чего он от этой жизни хочет. Эта уверенность очень подкупала Александру в нем. Хоть они общались не очень долго, но рядом с ним она чувствовала себя защищенной и спокойной. Ей хотелось видеть его каждый день, но то ли у него и правда была большая загруженность на работе, то ли она была чересчур самоуверенной.

Саша очень мало знала о его жизни. Он почти ничего не рассказывал ни про то как он живет, ни про свою личную жизнь. Она не знала, был ли он женат, есть ли дети, она даже не знала его фамилию. Зачастую их беседы сводились к пространным рассуждениям или к обсуждению воспоминаний из детства и юности. Сейчас, рассматривая ночную битву снега и морских волн, она отчетливо поняла для себя, что влюбилась.

Уже лежа в постели она с улыбкой вспоминала его пристальный взгляд, приятный убаюкивающий голос и тот единственный нежный поцелуй при расставании вчера в машине.

8

За день рутинной оперской работы Сергей установил два интересных факта. Во-первых, семья, пострадавшая в результате подросткового ДТП Зины Боковой, год назад переехала жить в Подмосковье, поэтому эту линию расследования можно было отодвинуть на второй план, хотя наличие фото с места аварии в телефоне убитой оставляло много вопросов. А во-вторых, была установлена личность парня, желание получить компромат на которого и завело Зинаиду в лес. И личность эта была примечательная – семнадцатилетний будущий выпускник местного элитного лицея был ярким представителем золотой молодежи города. Соцсети наполнены фото и видео брендовых вещей, роскошью салонов родительских автомобилей и убранством загородных домов. И вот тут можно перейти к самой важной детали при описании личности парня – к его отцу. Отец представлял собой депутата городского собрания и являлся одним из лидеров ежегодной гонки налоговых деклараций чиновников Берегового. Пикантности образу депутата добавляло то, что до кресла председателя комитета по экономике он значился авторитетным бизнесменом, владельцем собственного охранного холдинга и нескольких городских торговых центров, а еще раньше лидером местной организованной преступности по кличке Влад. Сейчас сложно уже вспомнить, почему такая кличка была дана Туроняну Глебу Викторовичу, а его про такие детали биографии никто из интересующихся спросить не решался. В настоящее же время доли в торговых центрах были проданы близкому окружению Глеба Викторовича, а хозяйкой НАО «Защита» и всей одноименной охранной структуры с недавнего времени являлась его супруга.

Следуя заветам русских пословиц, яблоко и в этот раз упало недалеко от яблони. Младший Туронян рано понял, что деньги, родительские связи и папин авторитет делают его поступки безнаказанными. Такие выходки, как избиение официанта в кофейни и пьяная езда на одной из маминых машин, оставались без должной реакции правоохранительных органов. Конечно, дома отец устраивал сыну нравоучительные беседы с финансовыми наказаниями, но особого воспитательного эффекта это не приносило, и через некоторое время юный отпрыск авторитетного депутата снова попадал в неприятности.

С погибшей Зинаидой они переругались из-за его комментариев о стиле ее одежды под постом с рекламой какого-то шоурума с китайско-турецкой продукцией легкой промышленности. Он написал, что она нацепила на себя хлам из харбинского секонд-хенда, она ответила, на что похоже его мнение и куда он должен его засунуть, далее шло несколько страниц взаимных оскорблений, и заканчивалось это произведение современного эпистолярного жанра угрозами с обеих сторон, с обещаниями переломанных ног от парня и перспективами освещения личности юного мажора от разозленной блогерши.

Как еще выяснил Сергей, Эдик Туронян жил вне родительского загородного дома. Купленная ему квартира была рядом с лицеем, что, видимо, совмещало в себе и удобство короткого расстояния до места учебы, и зачатки некой самостоятельности, но все же на отцовские деньги. Но все эти детали не очень волновали капитана Норвежского, больше его тревожило то, что на данный момент Эдуард Глебович Туронян становился главным подозреваемым и его надо было вызывать на допрос и хорошенько крутить на события ночи с воскресенья на понедельник. Но, учитывая статус его семьи в различных кругах города, с этим могли возникнуть серьезные проблемы. Сергей прекрасно это понимал. Было принято решение, что Валентина свяжется с матерью Эдика, объяснит ей ситуацию и пригласит их с сыном завтра на беседу, а там уже они с Сергеем будут действовать по ситуации.

Валя рассказала, что адвокат Максима принес свидетельские показания сотрудников круглосуточного магазина и вахтера у дома, добавив к этому записи с камер. Все это указывало на то, что Макс приехал домой в начале третьего ночи и уехал около восьми утра.

Сергей закончил писать отчет и план по оперативной работе на предстоящие дни и позвонил Саше. У нее сегодня был выходной, и они договорились встретиться через час на набережной, в сквере у дома культуры моряков.

Он шел по коридорам УВД и поймал себя на мысли, что чувствует некую удовлетворенность. В деле появилась хоть какая-то ясность и намеки на мотивы случившегося, Макс точно не при делах, и сейчас в этом уверен не только он, но и следователь. Душу грело предвкушение скорой встречи с девушкой, которая в последнее время отвоевывала у работы все больше и больше места в его голове.

***

Свет фар от проезжающих мимо машин нагло перепрыгивал со стены на потолок – врывался в комнату через оставленные без присмотра штор участки окна. Он соперничал с первыми лучами рассветного солнца за территорию спальни Сергея Норвежского.

Они лежали поверх одеяла и переговаривались тихими, уставшими голосами:

– Я недавно вспоминала свою крестную, как она учила меня маленькую есть конфеты. Знаешь, есть такие конфеты шоколадные «Василек»? – спросила Саша.

– В детстве ел, но мне они не нравились никогда.

– Мне тоже, но крестная предложила необычный способ. Надо отрезать мякиш душистого черного хлеба. Хотя черный хлеб в ее время и сейчас, конечно, разные вещи, – уточнила она, – и на этот мякиш положить конфету. Запивать получившийся бутерброд необходимо только горячим чаем, желательно с мятой. По заверению крестной, это был самый вкусный десерт в ее жизни.

– Гастрономическое извращение какое-то, – сказал Сергей. – Кстати, могу тебя напоить вкусным чаем с ягодами, меня тут угостили дарами леса, но, правда, «Васильков» и черного хлеба нет.

– И не надо, – улыбнулась Саша. – Я даже в таком виде их не очень-то ела, а чай давай пить, тебе же на работу скоро надо будет собираться.

Она встала с постели и распахнула шторы, утренний свет с полным правом ворвался в комнату. Сергей смотрел на стоящую у окна девушку, она, абсолютно не стесняясь своей наготы, потягивалась с кошачьей грацией. Солнечные лучи ласкали ее стройное молодое тело, черные волосы лежали на плечах с милой небрежностью. Саша обернулась:

– Подглядываешь? – игриво спросила она.

– Любуюсь, – ответил Сергей. – Иди ко мне.

Девушка отвернулась от окна и сделала несколько шагов, чтобы упасть в объятия Сергея.

Они сидели на кухне и пили ароматный чай, сдобренный ягодами из гостинца. Пока Саша принимала душ, Сергей сделал нехитрый завтрак из бутербродов с копченым мясом и огурцом и сваренных вкрутую яиц. Пока готовил, он думал о том, что давно в его личной жизни события не развивались так гладко и логично, как-то сами собой, без особых усилий с его стороны. Вчерашняя прогулка по набережной, кофе с пирожными в простенькой кофейне недалеко от старого маяка, ночь, на протяжении которой они не сомкнули глаз. Такая легкость была только в юности, когда эмоции и страсть преобладают над разумом, ускоряя течение времени.

Горячий бодрящий напиток обжигал губы. Саша смотрела на Сергея, как он с аппетитом откусывает бутерброд и запивает его чаем.

– Я ведь очень мало знаю про тебя, – сказала она. – Но женских вещей я не заметила, детских тоже. Расскажи об этой стороне своей жизни, пожалуйста. Чтобы я догадок не строила.

– Есть такой старый анекдот. Двое лежат в постели. Она говорит: «Я очень люблю детей». А он отвечает, пытаясь ее впечатлить: «Отлично, кстати, у меня жена на пятом месяце», – серьезным тоном произнес Сергей. – Так вот, это не про меня. Жены нет и не было никогда, детей тоже.

– Здесь должна быть шутка про тех, о которых ты не в курсе.

– Дурацкая шутка, я уверен в том, что говорю, – сказал Сергей, делая еще глоток из кружки. – Похвастаться огромным количеством подруг я тоже не могу, вообще, никогда не понимал этой страсти некоторых мужиков собирать коллекции из женщин. Я с юности придерживался позиции, что в отношениях главное качество, а не их количество.

– Мудро, особенно для молодого симпатичного парня, – улыбнулась Саша.

– Наверно. Один раз дело почти дошло до свадьбы, но только почти. И, видимо, к лучшему, я по крайней мере долго не переживал, да и она, думаю, тоже. Это все, больше рассказывать не о чем. В последние годы так вообще главным в моей жизни является работа, как-то так вышло. Ну, до недавнего времени, – Сергей взял ее ладонь в руки.

– Меня очень радует эта информация, – сказала Александра. – Ты во сколько поедешь? Отвезешь меня домой? А вечером снова заберешь к себе? У меня сегодня тоже выходной.

– По всем вопросам да, – ответил он, вставая из-за стола, – надо только телефон включить, а то он как вечером сел полностью, так я его с зарядки и не снимал. Непрофессионально, но город вроде прожил ночь без капитана Норвежского.

Убрав кружки и тарелки в посудомойку, Сергей прошел в комнату и взял телефон с беспроводной зарядки. Смартфон загрузил операционную систему и разразился градом уведомлений о пропущенных звонках и новых сообщениях. Глядя на экран, Сергей менялся в лице, ночь, которая принесла ему столько удовольствия и радости, была не ко всем такой благосклонной.

Саша уехала на такси. Норвежский разгонял свой «Субару» по просыпающемуся городу, ловко объезжая городскую технику, которая самоотверженно боролась с последствиями ночного снегопада.

9

«Посмотри, как легко можно исправлять ошибки. Жаль, что никто не осознает истинных причин происходящего, они думают, что это все просто так. Хотя, может, и хорошо, что не все живущие могут понимать настоящую суть протекающей жизни на этом свете. В этом ты был прав, что не сделал всех одинаковыми Людьми.

То существо было недостойно жизни, она с малолетства паразитировала на окружающем ее обществе. Я не стал ей ничего объяснять, ведь в этом нет смысла, такие, как она, похожи на глупых аквариумных рыбок с короткой памятью. Жизнь подобных индивидов состоит из двух функций: питаться и гадить. Только, в отличие от хвостатых обитателей стеклянных тюрем, двуногие могут гадить не только выделениями своего организма, но и иными способами. Нарушать жизнь настоящих Людей. Создавать проблемы обществу в целом.

Ты попробуй делать, как я. Зачем ты позволяешь подобным недоразумениям рождаться и созревать до зрелости организма и разума. Если закончить их путь в начале, всем станет легче. Ты в отличие от меня, можешь видеть, как будет развиваться жизненная линия еще до рождения плода. Так почему нельзя убирать гниль сразу, как сорняки на грядке, еще до того, как они смогут вредить сильным и светлым колосьям.

Сегодня я уберу очередной мусор с общественного пространства. Тварь, погрязшую в алчности и корысти. Она должна была помогать Людям решать непростые проблемы, в которые они попали, но выбрала другой путь. Я покажу жителям нашего города, сколько грязи и гнили может быть в одном мерзком организме.

Надеюсь, тебя убедит проделанная мной работа и ты начнешь убирать сорняки в зародыше».

10

Вихляющей линией велосипедный след бежал по свежему снегу, которого за ночь насыпало немало. Белый покров ровным слоем распределился по тротуарам и площадям. И если с проезжей части улиц его бесцеремонно смели щетки тракторов, то на пешеходных дорожках и в скверах он властвовал единолично.

Улугбек Насимов давил на педали своего видавшего виды велосипеда. Остальную часть коммунальной бригады должны были подвезти на развозке, вместе с инструментом, а он добирался до начала рабочего маршрута своим ходом. Улугбек круглый год ездил на велосипеде, исключения составляли только дни, когда метель засыпала все пути и направления, ну и в сильный гололед он оставлял своего двухколесного напарника на приколе. Молодой узбек мечтал найти себе красивую невесту, а для этого надо держать себя в хорошей форме и иметь крепкое здоровье. Этому, по мнению Улугбека, хорошо способствовали утренние велопробеги по свежему, еще не удобренному автомобильными выхлопами воздуху.

Сегодня работа должна начинаться с очистки от снега сквера Правосудия, именно туда вел его внутренний навигатор. Мысли парня были заняты проблемой, о которой он размышлял уже пару дней. В скором времени к нему должен был приехать младший брат, и если место в рабочей бригаде он для него уже нашел, то с экзаменом на знание русского языка могли возникнуть проблемы. Человек, который раньше решал подобные вопросы, уже несколько недель находился в местном СИЗО и помочь не помог по естественным и не зависящим от него причинам. Надо было срочно искать кого-то другого и надеяться, что его услуги будут по карману братьям Насимовым.

Улугбек подъехал к скверу, пристегнул велосипед к фонарному столбу, огляделся и понял, что он приехал первым, бригады еще не было. Чтобы не замерзнуть, он зашагал по заснеженным дорожкам. Название скверу Правосудия дало расположенное рядом старинное здание, в котором располагался областной арбитражный суд, сквер был не большим, и не маленьким, прямоугольной формы со статуей Фемиды в центре. От статуи расходились асфальтированные дорожки, обрамленные излучающими тусклый свет фонарями на декоративных столбах. Пространство между дорожками гордо занимали тисовые аллеи. Кроме стандартных скамеек и урн в сквере были установлены кованые ящики со стеклянными дверцами для когда-то модного увлечения – буккроссинга.

Он дошел до статуи женщины с завязанными глазами и весами в руках. Краем глаза он увидел в конце дорожки, что вела к зданию суда, фигуру, сидящую на скамейке. Пять утра не то время, когда люди сидят в скверах, подумал парень и пошел по направлению к одинокому отдыхающему. Подошел ближе и увидел, что рядом с сидящим человеком на земле что-то темнеет. Улугбек решил, что это, наверно, сумасшедшие собачники, которым дома не сидится, и они таскаются со своими животными по тротуарам и скверам, загаживая пространство, которое он с ребятами потом убирает. Он ускорил шаг, чтобы поскорее указать наглому любителю четвероногой фауны на табличку, запрещающую выгул домашних питомцев на территории сквера. Дворник подошел к скамейке, и грозная речь, которую он готовился произнести, застряла в горле. Улугбек с ужасом смотрел на сидящую женщину и темную кучу у ее ног. Затем он достал простенький смартфон, набрал номер 112 и заикающимся голосом, с сильным от волнения акцентом попросил оператора соединить его с полицией.

Немолодая грузная женщина сидела, откинувшись на спинку скамейки, заснеженная голова с каштановыми вьющимися волосами свисала на грудь, полы короткого до колен кожаного пальто распахнуты. Когда-то белая блузка вспорота вдоль на две половины вместе с кожей на животе, из образовавшегося разреза на сиденье скамейки и свежий ночной снег вывалилось содержимое брюшной полости. Морозный утренний воздух как ни старался, не мог разогнать металлический запах, перемешанный с тошнотворными ароматами сырого мяса и содержимого кишечника. Из карманов пальто торчали края разноцветных денежных купюр. Глаза убитой были закрыты атласной повязкой, насыщенного золотистого цвета. Понять, куда устремился последний взор мертвых глаз, было нельзя.

***

Кабинет, в котором располагается «убойный отдел», находился на третьем этаже здания областного УВД. Четыре рабочих места, шкафы-картотеки и белая металлическая доска. От советско-милицейских времен остался только стол-книжка, он был свидетелем множества назначений и увольнений, повышений по службе и прибавлений в семействе. Большую часть времени он скромно стоял у стены под окном и служил подставкой для крупного алоэ, но когда наступало его время, то становился главным действующим лицом этих нескольких квадратных метров.

Сергей сидел один, в кресле в углу. Солнце уже закатилось за линию горизонта, и роль его заместителя выполняли квадратные светодиодные светильники на потолке. Музыкальный центр, выигранный отделом в профсоюзной спартакиаде, наполнял рабочее пространство мелодиями прошлого века. Сейчас звучал бодрый ритм «На берегу безымянной реки», Бутусов как будто чувствовал настроение Сергея и пытался его приободрить. Сегодняшний день вместил в себе огромное количество событий. Жертвой из сквера Правосудия была Залозина Галина Павловна сорока четырех лет, которая последние двенадцать лет трудилась судьей областного арбитражного суда, а до этого следователем областной прокуратуры. На совещании у руководства УВД на первый план вышла версия убийства по профессиональным мотивам, ее и было приказано развивать. Убийство судьи вызвало понятный резонанс, новость с заголовком «Бойня под присмотром Фемиды» быстро разлетелась по городу, местами приукрашенная фантазией журналистов. Но и без лишних выдумок, происшествие было из ряда вон хотя бы по способу убийства. Жертва была задушена, затем убийца разрезал ей брюшную полость и вытащил наружу петли кишечника и желудок. Карманы пальто были набиты купюрами разного достоинства, глаза завязаны золотой тканью, учитывая место работы убитой, отсылки в этой кошмарной инсталляции были ясны и прямолинейны. Ивану было поручено разобраться с личной жизнью Галины Павловны, а сам Сергей прорабатывал дела, которые она разбирала за последние пару лет. Упор он делал на крупные суммы в исках и известные в области фамилии.

Сегодня состоялась беседа с Эдиком Туроняном, в присутствии его матери и двух адвокатов предпринимательско-депутатского семейства. По факту беседовали в этой компании только адвокаты, Эдуард Глебович ограничился кивками головы, односложными ответами и надменным взглядом на Валентину и Сергея. Было видно, что он раздражен, нервничает, но пытается это скрыть за наглостью и молчаливой агрессией. Мать подростка сидела с отрешенным видом, давая понять, что адвокатов она привела с собой не зря и не собирается отнимать у них хлеб. После полутора часов диалогов показания подростка оформились в рассказ о том, что лично Зинаиду Бокову он не знал, неприязни не испытывал, та переписка была просто желание «потроллить тупую куклу», а обещание про сломанные ноги – это на эмоциях. Встречаться с ней он не хотел и вообще быстро забыл об их сетевом общении. В ночь убийства спал в квартире один, подтвердить или опровергнуть это никто не может. В целом впечатление о парне было однозначное: наглый, самодовольный, уверенный в безнаказанности любых своих поступков, по крайней мере, пока отец жив и здоров. Видимо, устав от повторяющихся вопросов, под конец допроса школьник вспылил. Заявил, что вообще не понимает, с чего вдруг «мусорам» интересоваться его жизнью, ведь вряд ли эту «лярву» многие любили. Затем последовали извинения из уст представителей адвокатуры под презрительным взглядом Эдика. После того как эта замечательная компания ушла, Сергей и Валентина обсудили произошедшее. Пришли к выводу, что надо получше узнать личность подростка, поговорив с одноклассниками, учителями и соседями по квартире. Паренек был непростым, и списывать его со счетов было нельзя, при том, что других подозреваемых в деле интернетной Офелии не было.