Николай Николаевич Мокров
Лизуны

Полная версия

Память

Холодный ветер одиночества вновь задувает душу. Проникая в самые потаённые места и закоулки души. Двери событий, со ржавым скрипом больно ударяют в самое сердце. В комнатах памяти видны выцветшие обои с поблекшими красками любви, когда мы ещё были вместе.  В окнах происходящего, как будто залитые маслом стёкла. В них светит жёлтое пятно солнца окружающего мира. Но, оно холодное. Как зимой. Птица желаний ударяется в бездушные стёкла обстоятельств и падает на пол. Пол скрипит половицами чувств. Везде разбросаны уже ненужные вещи стремлений. Стены прошлого, покрытые пылью минувших дней и паутиной  истекшего времени, создают не уют. И только на самых дальних задворках памяти горит одинокая свеча ностальгии. Её огонёк создаёт иллюзию тепла и душевного покоя. Хочется укутаться приятной мыслью воспоминаний блаженства прошлого. И наслаждаться этим покоем как можно дольше.

Тьма

 Уставший путник, отвлекись от суеты. Всмотрись внимательнее во тьму и начни вдумчиво читать. Только мы с тобой вдвоём понимаем, о чём здесь идёт речь.

 Малолетнего ребёнка пугает темнота. Ему кажется, в этой темноте кто-то находится. Почему? Его знания не могут обладать ассоциативным мышлением. Где один предмет является твёрдым злом, а второй вечным добром. У ребёнка есть только образная память. Образ родителей, образ домашних животных. Он тянется ко всему на свете, даже к тому, что может ему навредить. И только к тьме он относится с опаской. Откуда у ребёнка возникают пугающие образы в соседней тёмной комнате, если он никогда и никого там не видел? Что подталкивает его к твёрдому постулату – тьма не одинока? Она заполнена чем-то или кем-то. Только тем обстоятельством, что он сам недавно жил в темноте, в утробе матери, у него сохранились неосознанные обрывки в памяти – там происходило нечто. Страх опять остаться в одному в темноте пугает ребёнка. Всеми способами он тянется к божественному свету. Но, так ли страшна темнота?

 И вот проходят годы. Вы всё дальше отдаляетесь от детства. В старших классах, изучая астрономию, вы узнаёте, тёмной материей заполнено всё пространство во вселенной. Сама тёмная материя не пытается себя обозначить. Она скрытна. И лишь только при взаимодействии двух разный материй, имеющих излучение, можно понять, где-то рядом притаилась таинственная тёмная материя. Став взрослым считаете, что объём ваших знаний достаточен, и ваше любопытство, в познании неизведанного, сводится к минимуму.

 И вдруг, однажды, вы замечаете во тьме то, что мы никогда не должны увидеть. Вам стало страшно. Нервный смех был вашим защитным рефлексом перед непонятым и не понятным. Вы рассказываете окружающим о вашем столкновении с тёмной силой. Интересуетесь у других, спрашиваете их мнение. В ответ вам говорят, всё это почудилось, померещилось. Так ли это? Вы действительно себя считаете здравомыслящим человеком и отметаете всю эту «чушь»? Нет, вы спрятались в свою ракушку, сидите за частоколом аксиом, говоря себе и всем – этого не может быть.

 Не бойтесь и не пугайтесь ничему во тьме. Впустите её к себе. Вам надо только обнажиться перед темнотой. Дать ей себя обнять. Пусть темнота окутает вас и ваши мысли клубами таинственного чёрного дыма завораживающих грёз. И вот уже мрак стелется у ваших колен, постепенно охватывая и поглощая всё ваше тело томительной жаждой, наполнить себя сладкой негой, при соприкосновении с тьмой. В комнате, с наглухо задёрнутыми шторами на окне и запертой дверью, воцаряется мгла. Нет ни единого лучика света. Побудьте в ней, в тёмной материи. Испытайте всю скорбь и одиночество этого мира.

 И вы узнаете, как плачет ваша душа. Если во тьме дадите своей душе выплакаться, она намного станет чище. Вы многое переосмыслите. Шелуха ваших мыслей спадёт. Вы предстанете абсолютно голой или голым перед истиной. Ваши глаза будут наполнены тоской. Вы осознаете всю безнадежность, и тщетность изменить ход времени. Начнёте действительно трезво мыслить. Будете ценить каждый ваш шаг и каждый ваш час в этом мире.

Тьма провожает нас в светлый путь, тьма и встретит уставшего в дороге путника.

Мистика

 Мистика. Не каждому дано увидеть то, что творится в его душе. Я не знал, что это может произойти и со мной. У меня было много женщин в интернете. Я с ними спорил, дружил, враждовал, обсуждал общие интересы, пытался влюбить в себя. Всё поведение было обыденно и стандартно. Пока не встретил тебя на случайном трафике. Мы перекинулись парой фраз, мой интерес к тебе тут же погас. Мало ли женщин я встречал на своём веку? Я был героем и значимым человеком. Мои комментарии в интернете принимались на ура. Я приходил сюда сражаться. Мне аплодировали, за меня переживали, меня поддерживали, мне подсказывали как лучше «убить» оппонента. Почти после каждой схватки я выходил победителем. Мои друзья и поклонницы нахваливали меня. Я видел твои одинокие комментарии. Совсем короткие, одно – два предложения, не больше. Принимал их к сведению. Однажды, в одном не оконченном споре, я ещё раз перечитал твой комментарий. Моему удивлению не было предела. Как же так? Мои доводы – всего лишь эмоции, которые рушатся при первом же разумном объяснении. Теперь я стал выискивать из множества комментариев именно твой. Ты всегда направляла меня на верный путь кротчайшей дорогой. Я начал действовать согласно твоим подсказкам. За мной стали расти крылья. Итак, я был уже не тот, кто сражался на одних эмоциях. Мой разум доминировал над спорящими со мной. Теперь моим оппонентам было мало просто критиковать меня. Я стал для них как скала. Чтобы попытаться сразиться со мной им требовались знания. Но, было поздно. Я всё больше переписывался с тобой в личке. И всё меньше принимал участие в спорах. Восторженные отзывы уже не привлекали моё самолюбие.

Наши беседы затягивали меня своими представлениями о мире. Мы, абсолютно не знающие друг друга, находили сотни общих тем для разговора. Вскоре ночь для нас стала коротка. Мы не успевали насладиться нашим общением. Я, как мужчина, применял к тебе все способы обольщения и соблазна. Ты с лёгкостью шла на это и опять, без длинных разговоров, тактично уводила меня от этих тем. Перенастраивая меня на то, что тебе было ближе сейчас.

 Со временем мне стало казаться, что мы уже давно знакомы друг с другом. Мы продвигались в таких непролазных исторических дебрях, что просто дух захватывал. Мы знали о таких мельчайших подробностях тех времён, какие не прочтёшь ни в одной энциклопедической книге. Откуда это всё? Ты смеялась. Я пытался осмыслить. Пока не решился задать тебе вопрос, мы там были? Улыбаясь, присылая мне смайлик, ты говорила – нет. Тогда почему мы всё это помним? Почему-то я знал, в прошлом был на одну ступеньку выше солдат. Сравни центуриону. А ты знатной дамой. И всё это происходило где-то две тысячи лет назад. Ты отвечала, всё это происходит, потому что наши знания совместились. Чёрт! Но, как? Все книжные источники одни и те же. Значит знания должны быть одинаковыми. Ты находила объяснение и этому, что-то запамятовал я, а что-то ты.  Нет, что-то тут не то…

 И тогда я решил. К чёрту всех этих колдунов, магов, чародеев, экстрасенсов, ведуний и всякой такой лабуды! Сам докопаюсь до сути.  Кто там был до меня? Николай Васильевич Гоголь, Эдгар Аллан По и ещё небольшая очередь сочинявших мистику. Вперёд! Мне надо окунуться в глубину веков и найти желаемое. Ты отваживала меня от этого. Говорила – это очень опасно. Я вторгаюсь в запретную зону познаний. Ничего, в этой жизни я выкручивался в любых ситуациях. Мне бы только узнать правду о нас. Стоит только начать писать, и я проникну в неведомое. Найду то, что ищу. Расскажу тебе кем мы были на самом деле. И что произошло с нами тогда. Но, всё пошло не так, как я полагал….

 Мой первый рассказ меня не воодушевил. Всё оставалось, как и было. Значит – всё обман, всё ложь, всё вымысел. Плод нашего воображения. Иллюзия разума, игра ума. Я бы остановился на этом, но мои читатели требовали от новых рассказов. Им нравилось не всё, но и оторваться они не могли. Пока не закончилось повествование. Они снова и снова приходят каждый вечер, чтобы перечитать то, что я написал. Главная интрига трёх последующих рассказов, они не оставили никого равнодушными. Мне признавались и в любви, и плевались в сочинённое мной. Я сам замирал от страха, повествуя очередной сюжет. Свой последний рассказ закончил поздней ночью, о чём и сообщил тебе. В чёрном ночном проёме окна что-то забегало, начало скрестись в мои окна. И это был не человек или собака….

 Ещё пара рассказов. И вместо того, чтобы мне проникнуть в тайну времени, всё получилось ровно наоборот. По ночам в моё темное окно стало ломиться огромное количество всякой нечисти.  Они бегали, прыгали, скреблись и летали перед окном. Этого я не ожидал. Как же так? И что теперь делать с этим? Ещё раз перечитал биографии Николая Гоголя и Эдгара По, Говарда Лавкрафта.  Да…, скажу я вам. Для них всё закончилось плохо. Теперь я их понимал. Они тоже пытались проникнуть в глубины непознанного, но получался обратный эффект. Срабатывала защита, выпускавшая нечисть. Боялись ли авторы её? Этого я не знаю. Каждая из этих тварей требовала одно, чтобы её описали в своих произведениях. Ты тоже настаивала, чтобы я забросил всё это и писал о жизни. Но, как же тогда я доберусь до цели?

 К моему изумлению нашлась часть читателей, которые очень внимательно перечитывали моё. Делали правильные выводы. Они поняли мой подстрочный текст, мой эзопов язык, мои мысли между строк. И стали задавать вопросы напрямую о тебе.  И в самом деле, почему я не раньше не обратил на это внимание! Кто ты? Ты уклонялась от ответа. Присылала мне смайлики с улыбками. Я хотел хоть что-то знать о тебе. Передо мной была глухая стена. Что я только не предпринимал, пытаясь узнать о твоей настоящей жизни. На какие ухищрения только не шёл. В ответ ты замолкла. В детстве я прочёл роман «Угрюм – река». Роман оставил неизгладимое впечатление в моей душе.  Я боялся навязчивой идеи о Синильге. После прочтения долго жил в страхе, опасаясь её вторжения в мою жизнь. И вот теперь, по прошествии многих лет появилась ты – моя прекрасная незнакомка, моя дама пик.

 Всё! Окно захлопнуто! Все твари и вся нечисть, может расползаться по своим углам, раз ты не хочешь со мной общаться. Это, видимо, твои друзья? Ты же не зря мне изредка говорила о том, что знаешь многих из тех, о ком я написал в своих сочинениях. Это только сейчас до меня дошло. Теперь я пишу о жизни, как ты и хотела! Пусть читатель нас рассудит.

 Прошло достаточно времени. Я многое осмыслил и передумал. Хорошо, хорошо… ладно… я согласен… прости, но я не могу без тебя… я жду твоего огонька, жду твоих писем. Ты стала частью моей жизни. Виртуальной, может быть ты и есть сама виртуальность? Нет, я никогда не посмею больше интересоваться тобой, правда. Лишь бы ты возвратилась. Всё стало зависимым. Я от тебя, а читателю важно, что я ещё смогу выведать у тебя… Сложив на берегу покоя крылья своего разума, я сижу и созерцаю на своё отражение в таинственной воде протекающего времени. Смотрюсь как в зеркало. Пытаясь разглядеть в каждом отблеске свои новые блики. И жду, когда ты дашь мне ответ на мои преткновения.

Девушка моей мечты

 Какая она была? Девушка моей мечты… Такой, какой я её себе и представлял.

Крупные снежинки разбивались о стёкла автобуса и скатывались водяными ручейками вниз. За окном мелькали машины и люди. Белый снег взял в плен весь город. Я сел напротив неё. Мы встретились взглядами и тут же отвернулись в окно. Что-то заставило меня посмотреть ещё раз на неё. Она ответила тем же. Это превратилось в игру. Мы посматривали друг на друга. Иногда смотрели друг на друга в упор. Я знал, что это закончится ни чем. Ни чем. Но, не хотел её упускать. Выйти за ней, на её остановке? И заговорить с ней? Подумает, что я озабоченный.  Не выйти – трус. Я вытащил из кармана куртки телефон. Посмотрел на него и на неё. Она всё поняла и наклонилась ко мне, начала говорить цифры. А я записывать.

Народ в гостинице погружался в ночное гуляние. Я сидел на пляжном песке. Тёплый ночной бриз заставлял плескаться море мелкими волнами. Пальмы шумели совсем как наши тополя. Она принесла мне две банки пива. Я открыл одну и начал пить. Она обняла меня за шею и посмотрела мне в глаза. Мы так и не избавились от этой привычки. Рассматривать друг друга.  Она, как и все женщины, старалась вытащить меня в свет. Я, как и всякий мужчина, искал укромный уголок. В первый раз она одела на себя красивое и ,видимо, дорогое нижнее бельё, длинные кружевные чулки. Предвкушая, как я начну его снимать. Но, вместо этого мои ножницы скользили по её телу, безжалостно срезая ткань. Оголяя её. Она поняла, что так будет со всем, что надето. И кроме халатика не носила ничего.  Раньше она серьёзно вела дискуссии с подругами, какой секс лучше. Утренний или вечерний. Теперь, когда я её брал каждый день утром, в обед и вечером.  Утром, в обед и вечером. Она наслаждалась бабочками всевозможных красок и оттенков. Мы прерывались только на мой сон. Спала ли она? Я не знаю. Она ждала, когда меня сморит сон. И просыпаясь, я видел снова её взгляд. Её ротик уже был полуоткрыт для моего поцелуя. Она знала мою привычку сначала брать её, а потом идти завтракать. Нам было хорошо. Эти дни пролетели как один. Но, это был океан. Океан, всего лишь моих грёз.

Какая она была? Девушка моей мечты? У каждого мужчины своё представление о женской красоте. Она была моя, родная. И это главное.

Я ступил ногой на скользкую землю. Люди, стоявшие на остановке, хлынули в автобус. И закрыли её своими телами. Не стал оборачиваться. Остановился и закурил. Снег хлестал моё лицо.  Я не позвонил ей. И больше никогда не видел. Нельзя разрушать свою мечту. Мечта может разбиться о холодное стекло реальности. И стекать ручьями разочарования……

Чёрт сдох!

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ. ОСНОВАНО НА РЕАЛЬНОЙ СТАРОЙ ИГРЕ, В КОТОРУЮ ИГРАЛИ ДЕТИ В ЮЖНЫХ РЕГИОНАХ СССР, ВПЛОТЬ ДО СЕРЕДИНЫ ВОСЬМИДЕСЯТЫХ ГОДОВ ХХ ВЕКА. НЕ ПЫТАЙТЕСЬ ЕЁ ПОВТОРИТЬ! ЗА ПОСЛЕДСТВИЯ НИКТО НЕ ПОРУЧИТСЯ. ЭТО НЕ ВЫДУМКА. НАБРАВ В ПОИСКОВОЙ СТРОКЕ ЭТО НАЗВАНИЕ, ВЫ МОЖЕТЕ ВСТРЕТИТЬ НА ПРОСТОРАХ ИНТЕРНЕТА СОТНИ СВИДЕТЕЛЬСТВ УЖАСА, ИСПЫТАННОГО УЧАСТНИКАМИ ЭТОЙ ИГРЫ. МНОЮ В РАССКАЗЕ СПЕЦИАЛЬНО ОПУЩЕНЫ НЕКОТОРЫЕ МОМЕНТЫ, ЧТОБЫ НИКТО НЕСВЕДУЩИЙ О НЕЙ, СЛУЧАЙНО ИЛИ НАМЕРЕННО, НЕ СМОГ ЗАПУСТИТЬ ДЕЙСТВИЕ ИГРЫ.

Вы не верите во всё это? Вы играли в эту игру, и у вас не было никакой мистики? Значит, вы не пользовались всеми правилами этой игры. Спросите у тех, у кого получилось. Вы боялись. Нервный смех был вашим защитным рефлексом перед игрой. Вы думаете, нам это всё померещилось? Попробуйте сыграть в эту игру ещё раз, и тогда я посмотрю, что произойдёт с вами. Не важно, сколько вам лет. Всё может происходить иначе. Но то, что обязательно будет нечто, это точно. Поехали.

Это лето я провёл в совхозе у бабушки с дедушкой. Работал в огороде, в перерывах ходил купаться на речку. Дед часто ездил на рыбалку. Если приезжал отец из города, то брали и меня с собой. Мощный ИЖ-Юпитер два с коляской вмещал в себя все: снасти, еду, рыбу и меня. Ловили мы на сетку – накидку. Сетка сбрасывалась с руки, распрямлялась в круг при падении в воду. По краям сетки были сшиты карманы с грузилами. В них и попадала рыба. Дед вязал крупноячеистою сетку для того, чтобы мелочь могла свободно уходить обратно в воду. Самым неприятным моментом было, если сеть нарывалась на корягу. Приходилось нырять в реку и аккуратно снимать её с утонувшей части дерева.  Под водой, в одной из рек, стоял огромный валун. В самом камне была то ли дыра, то ли впадина. Там обитали сомы крупных размеров. Обычно дед накидывал сеть на этот валун. Дядька залазил под сеть, тормошил сома. Сом выплывал из норы и попадал в карман. В тот день дядьки не было. Нырнул я, накинул на себя сеть. Пошарил руками по сторонам. Сома в сети не оказалось. Как достать его из норы я не знал. Просунул правую ногу в лежбище для сома. И пнул его по морде. Ошалевший от такого приветствия сом выскочил и ударил меня головой в живот. Я тут же выпустил воздух из лёгких. Меня охватила паника. Невольно наглотался воды. Попытался порвать сеть, но не тут то было. Пробрался между сеткой и валуном наверх. Сама сеть натянута верёвкой и в ней образовывалось отверстие сантиметров десять над водой. Я просунул рот, выплюнул воду и стал дышать. Опускаться снова на дно было страшно. Справившись с волнением и паникой нырнул, нашёл на дне реки конец сетки. Перекинул через себя, и поднялся на поверхность воды. Отец прыгнул в воду, но его помощь уже не понадобилась. Взрослый человек, в этой ситуации, скорее всего, утонул. Ему не хватило бы места дышать. Наградой за мои страхи был пятнадцати килограммовый сом. Вечером бабушка нажарила сома с луком и томатной пастой. Мы сели во дворе за стол. Стол стоял под виноградником, создававшим днём тень от солнца. Когда становилось темно, включали лампочку над столом. Ниже лампочки висела, привязанная проволоками, широкая консервная банка из под пресервы, залитая керосином. В неё попадали комары и мошкара, летевшие на свет лампочки. Отец с дедом начинали играть на баяне. Дед страшно ругался, говорил, что батя играет не по нотам, а на слух. Я разницы не чувствовал. Если только басы отец играл с меньшим перебором кнопок.

 И вот я снова в своей квартире. Переоделся, быстро осмотрел новые, пахнущие типографской краской, учебники за восьмой класс. И начал упрашивать маму отпустить меня на улицу. Страшно хотелось, есть, но друзья, прежде всего.

– Мам, можно я хлеб с маслом сделаю и побегу?

– Сколько раз тебе отец говорил, чтобы ты не выносил пищу на улицу. Сядь и поешь!

– Мам, да они там, в домино играют. Орут, кричат. Отец меня не заметит. Им не до нас. Мы за дом пойдём.

 Мама ничего не ответила. Как известно, молчание – знак согласия. Отрезал хлеб, нанёс на него сливочное масло, сверху посыпал сахаром и убежал.

 Пацаны уже были за домом. Я поздоровался со всеми и встал в кружок. За это лето, что я провёл в совхозе, в городе многое изменилось. И стало для меня полной неожиданностью. Я что-то пропустил. Мои ровесники забросили играть в машинки. А пацаны постарше, стали смотреть на девчонок совсем с другой стороны.  Лидеров в нашем дворе было двое. Первый – Антоха. Его отец никогда не сидел в тюрьме, но жил по тюремным понятиям. Работал слесарем на заводе. Маме Антона это не нравилось. И она хотела вложить всю свою душу в сына. Но, Антон пошёл по стопам отца. В школе он был забиякой и хулиганом. Отнимал мелочь у мальчишек. Часто дрался. Заставлял за себя делать домашнее задание. Во дворе же ни-ни! Отец говорил Антону, что в своей хате не "шухарят". Правда это не мешало ему приставать к чужим пацанам, проходящим в нашем дворе, и отбирать у них деньги. Мама Антона, глядя на всё это дело, «ударилась» в церковь. Стала ходить туда, читать церковные книги. Стала кроткой, покладистой, во всём слушаться мужа. Бате Антона такое положение дел понравилось, и он поощрял её выбор. Юрка, второй лидер. Его родители были из рабочей интеллигенции. Юра и сам учился хорошо. Занимался самбо. Антона он не боялся. Но, между ними часто происходили словесные стычки, каждый из них мечтал стать единоличным лидером.

 Мы присели на корточки, и каждый стал рассказывать, как он провёл лето. Я хотел рассказать пацанам какой обалденный катер мне купили родители. Он был сделан в Ленинграде, красивый, весь пластмассовый, плавал. У него был электрический движок. А впереди светилась лампочка! Но, разговор у всех шёл не о том.

– Что ты нам тут рассказываешь о своих соревнованиях! Юрок, в жизни нужна не только смелость, а ещё и подвешенный язык.

Юра, на порядок больше обладающий знаниями, улыбнулся в ответ Антону.

– И что ты этим хочешь сказать?

Антон хотел поделиться с нами своими тайнами, но боялся, что мы распустим слухи.

– Короче, кто разболтает об этом – тот не пацан! Договорились?

– Да, – все начали подтверждать слова Антона.

– Весной, заканчивал восьмой класс, на меня нарвался один чудик. Классная потребовала отца. Пришёл домой, говорю ему, мол "учихалка" вызывает. Пахан кричит, что он всё за меня делать должен! Пора бы уже самому решать проблемы. Я ему в ответ: "Бать да он сам нарывался." Пахан мне и говорит: "Да не с ним проблема решается!" Ладно, прошло некоторое время. Смотрю, у меня оценки стали на повышение идти. Тут как-то батя спрашивает: "Ну как там у тебя дела в школе?" -"Хорошо, -говорю,– оценки повысились." Пахан смеётся: "Вот видишь, как надо проблемы решать! А "учихалка" ничего себе – хорошенькая тёлка." И лыбится. У меня шары полезли на лоб. – "Как ты её?" – спрашиваю. -"За полчаса "докалякались". Сначала весь пар выпустила, а потом я пошёл в атаку, что ради сына не сделаешь". – "И где вы? Она же замужем". – "У её мамаши. Мамаша пошла во двор посидеть, а мы в постель". Недавно встретил, она мне – "Ой! Я не знаю, как так получилось! Вы уж извините". Я ей в ответ: "А что получилось? Тебе не понравилось?" Она мне: "Всё было хорошо." -"Тогда отпрашивайся с работы и пошли ещё." Взял её за руку и повёл к школе. Она безвольно шла со мной.

Все молчали, ждали, что Юра скажет в ответ.

– Это твой батя, а ты сам?

– Вот мне пахан позавчера то же самое сказал: «Слышь! – говорит, – A Нинка с третьего подъезда ничего так стала. Сходил бы к ней, добазарился». – «О чём?» – «Фраер, ты не понял, что я говорю?  Добейся поцелуев». Сегодня пришёл я к Нинке. Дома нет никого. Родители на работе, бабка внизу. Дед на дачу уехал. Нинок, говорю, ты когда-нибудь целовалась? – «А что?» – спрашивает она улыбаясь. – «Я с девчонкой познакомился, а целоваться не умею, научишь?» – она со смеху падает. – «На ней и учись!» – «Не хочу позориться! Научи, пожалуйста, ну один поцелуй!»  – «А может быть ты мне нравишься. Зачем мне учить тебя другую целовать?» – «Тогда мне другая не нужна!» – «Ой, со смеху с тобой помрёшь», – «Ты, наверное, сама не умеешь, поэтому так говоришь». – «Меня научили в пионерлагере. После танцев. Парень старше меня». – «Ну вот. Он тебя, а ты меня, пожалуйста. Я тебя очень прошу». – «Только один поцелуй!» – «Да – с радостью сказал я, – Длинный». Я подошёл к ней. Она обняла меня за плечи, и мы стали целоваться. Приятно, губы бархатные у неё. Я руку вверх поднял и стал ласкать её грудь. Она сначала не поняла. И даже ближе прижиматься стала. Чувствую своим телом по мне водить начала. Она вся вжалась в меня. Тут меня чёрт дёрнул полезть к ней дальше. Нинка отпрыгнула от меня, и стала прогонять, как я не извинялся. Обещала целоваться в следующий раз. А когда выходил из квартиры, решила поиздеваться надо мной. Быстро открыла и обратно запахнула свой халатик, смеясь. У меня шары на лоб полезли! Такая красота! Мне так захотелось потрогать и пощупать её голое тело! Раньше меня это не интересовало. Пришёл домой, сам не свой от увиденного, пахану рассказал. Он мне стакан вина налил.

Кто-то из пацанов спросил: «И как они на ощупь?» – «Жёсткие – ответил Антон. – На физ-ре сам можешь потрогать у любой. Сделай вид – мол нечаянно. Как в баскетбол играть будем».

– Я тоже у неё пощупаю, – сказал Юра, – Она ко мне почти каждый день домой приходит, уроки списывать.

– Спорим, не пощупаешь? Ты маменькин сынок! Она тебя сразу окрутит и выйдет замуж за тебя. Никуда не денешься. Твои родители будут против, но обратно уже не повернёшь. Поэтому ты побоишься. А я не боюсь. Мой пахан выставит за дверь и её, и её родню. Сами убегут!

– Я никогда не спорю!

– Потому что ты трус!

– Я трус?

– Ты! Спорим, что тебя можно на пальцах поднять?

– На пальцах?

– Да! Не один конечно. Несколько человек, но только на пальцах!

Юра задумался. Физически это невозможно было сделать, в чём подвох?

– И как это будет выглядеть?

– Вон, где мужики играют в домино и карты. Ляжешь на стол, а мы тебя поднимем.

– Руками?

– Почему руками? Пальцами, правой и левой рук. По два пальца с каждой руки.

– И сколько человек?

– Пацанов шесть или семь.

– На что спорим?

– На три рубля, пачку «Пломбира» и два сока, яблочный и томатный.

У Юры было только семьдесят пять копеек. Пломбир стоил двадцать две копейки. Сок в «Гастрономе» по пять копеек. Рискованно. А с другой стороны, если он выиграет, можно сходить в кино. Женщины и девчонки сейчас ходят на индийский фильм. В других кинотеатрах идёт «Золото Маккены» и «Корона российской империи». На это и рубля хватит с проездом. Если на дневной сеанс ходить. Нет, три рубля рискованно.

– Давай на рубль.

– На рубль, так на рубль. Вечером встретимся.

 Блин! О чём эти девятиклассники говорят? О, поцелуях с девчонками! Тьфу! Слизняки!  Весь разговор у меня вызвал отвращение. Я в «Детском мире» такую машину видел! Кран, как настоящий! Надо папу с мамой попросить, чтобы купили. Моя недоступная мечта была железная дорога. Немецкая, из ГДР. Я часто останавливался у витрины «Детского мира» и завороженно смотрел, как паровозик водит вагончики.

 Поздно вечером я вымолил у родителей разрешение выйти погулять. Мы всё лето не виделись: кто был в пионерлагерях, кто на дачах, кто на Чёрном море. И вот, только сегодня, встретились в полном составе. Мне было сказано – только недолго! Выбежав в подъезд я столкнулся с соседом со второго этажа. Соседа звали Эдик. Мы с ним дружили. Отец у Эдика был художник. Мама продавала газированную воду у нас на остановке. Сначала дела у папы Эдика шли не очень. Он рисовал картины с Лениным или Брежневым. Такие картины покупали, но неохотно, заводы, райкомы и горком партии. Стал рисовать свои картины. Их не брали вообще. И вот он начал рисовать копии известных русских, немецких, французских, итальянских и испанских художников. И дело у него пошло. Люди, обладающие большими деньгами, заказывали у него эти копии. Тайно, когда отца не было дома, Эдик показывал мне цветные каталоги этих картин. Однажды, Эдик открыл мне комнату, мастерскую отца. Посреди комнаты стояла огромная картина французского художника. На ней были запечатлена обнажённая таинственная женщина выходящая из чаши. Картина была настолько реальна, что я обомлел. Чувствовал, сам нахожусь в ней. Эдик говорил, картины у этого французского художника заказывал сам русский царь.

 Мы вместе выбежали из подъезда. Пацаны уже стояли перед столом во дворе. Не было только Антона. И тут мама Сергея открыла балконную раму, высунулась и стала кричать.

– Сергей! Домой!

 Мы все стали умолять в ответ, оставить его ещё погулять. Она крикнула – ей рано вставать. Мы все опять просили за Сергея. Его мама закрыла окно и ушла. Из темноты показался Антон. Он подошёл к столу и сказал: «Правила такие. Юра ложится на стол. Мы все становимся вокруг него. По два пальца, указательный и средний, правой и левой рук, просовываем под Юру. Делаем всё по моей команде». И тут на балконе второго этажа появились Машка и её мамашка. Машка начала объяснять своей мамашке, что мы сейчас будем делать. Притихшей ночью всё было слышно. Неприятно, кто-то из нас уже заложил девчонке, что мы будем делать сегодня вечером.

 Юра лёг на металлический стол. Мы стояли вокруг стола. Я был с левой стороны от Юры. Пальцы правой руки я просунул ему под плечо, а левой под руку. Антон стал над головой. Все свои пальцы он просунул под голову Юрию.

– Чёрт! Ты здесь? – спросил Антон.

 Юра нервно засмеялся. Кто-то из нас поинтересовался у Антона, глаза закрыть или нет? Антон подождал, пока все утихнут. В том числе и Машка со своей мамашкой, наши комментаторы. Николай Озеров, по сравнению с ними, мелко плавал.

– Чёрт! Ты здесь? – ещё раз спросил Антон.

 На этот раз в округе стояла тишина. Странно, в огромном городе образовалась таинственная тишина. Никто не ходил. Не было слышно машин. Не издавал свой скрежет трамвай, ходивший до полуночи. Не распахивали и не закрывали окна. Не хлопали подъездными дверьми. Не было звуков телевизоров. Висевшее бельё на балконах не издавало характерные для себя хлопки. Магнитофоны перестали играть. Какая-то мёртвая тишина. Весь шум и гам мгновенно пропал.

– Чёрт! Ты здесь? – уже громче сказал Антон. – Если ты здесь, дай нам знать!

 Фонари стали гореть ярче. Темнота усилилась. Появился резкий контраст между светом и темнотой. На балконах и в квартирах домов горел мрачный тусклый жёлтый свет. Даже там, где раньше он был белым или голубым от люминесцентных ламп. На небе пропали звёзды. Небосвод стал чёрным. Ни единого облачка. Невдалеке противно и жутко послышались чьи-то завывания. Похожие то на тягостный плачь ребёнка, то на вой собаки. Внезапный порыв ветра обрушился на нас и также быстро исчез.

– Чёрт дал о себе знать. Сейчас начнём Юру поднимать. Когда мы его оторвём от стола всем надо говорить – Чёрт сдох! И тогда чёрт уйдёт! Никто не должен бросать Юру! Поднимаем!

Мы начали кричать – Чёрт сдох! Чёрт сдох!Чёрт сдох!

К нашему ужасу мы смогли оторвать тело Юры от стола!

Сильный ветер снова обрушился на нас. Мне показалось, нечто огромное и чёрное бегало вокруг нас. Оно ныло и скулило. Нам стало страшно. Мы дрожали от страха, но держали Юру.

– Чёрт сдох! Чёрт сдох! Чёрт сдох!– повторяли мы заклинание, в надежде, что чёрт покинет нас. Мы смогли приподнять Юру сначала на сантиметр, на два, пять, десять над столом. Подняли его на уровень наших плеч, почти как соломинку, а затем приспустили. Оставляя между Юрой и столом сантиметров двадцать. В наших глазах читалось изумление и восторг. Нереальность происходящего, поражало наше воображение. В нашем юном возрасте сказки и дед Мороз уже давно остались позади. И вдруг! Сказочное чудо происходило прямо перед нашими глазами. Я видел, не слышал – но видел, как Маша и её мама захлопнули балконное окно и бежали вглубь квартиры. Отчаяние охватило нас. Когда это закончится? Как остановить всё это?

– У-у-гу-гу-гу-гу – услышали мы зычный низкий голос. Этот голос метался из стороны в сторону, по округе. То напоминал женский, звучал прямо за спиной и перетекал раскатисто от одного до другого уха: Ах – ах – ха – хо – хо – ух…

– Чёрт сдох! Чёрт сдох! Чёрт сдох!– кричали мы в ответ. Ветер рвал и метал ветки деревьев. Кто-то дёргал нас за локти рук. Толкал нас в ребячьи спины. Чёрное и огромное тело, похожее на кабана, по-прежнему бегало вокруг нас. Оно издавало звуки: то выло, то плакало, то ныло, то хрюкало. Я почувствовал, как волосы зашевелились на моей голове от померещившегося мне зверя. Кто-то не выдержал и бросил держать Юру. Он стал тяжелым для всех. Я тоже отпустил его. И только Антон продолжал держать Юрину голову.