bannerbannerbanner
По следу тигра

Николай Мороз
По следу тигра

Полная версия

«Директор строительной фирмы… дружки с нашим мэром…». Что ж, так тому и быть. Тебе выпало открывать бал, скотина. Главное – не перестараться, и щенка этого не прибить. Должен же кто-то папаше доложить, что дачный поселок у реки трогать – себе дороже выйдет. Старые дома теперь под защитой войска мертвых, а против бесплотных сил ни анафема, ни святая вода, ни пуля серебряная, ни бульдозер не помогут. А то, что во всем войске только один воин, это не важно. Воевать надо не числом, а умением.

– Вы уж извините, что так получилось, – бормотала женщина, – я завтра к вечеру вернусь…. – и хлопнула дверью.

Максим подошел к окну, посмотрел, как пенсионерка пересекает двор и идет к автобусной остановке. Потом вышел в коридор, приоткрыл дверцу антресолей у себя над головой и забрал лежащий там «Макаров». Пересчитал наличные и решил, что этого хватит, сырье и материалы стоят недорого. Что ж, приступим. Щенок очкастый – главная цель, его надо оставить на закуску. Потрепать основательно, но не до смерти, чтобы языком ворочать мог.

Из дому Максим вышел рано, в половине шестого утра. Позавтракал наскоро, прихватил с балкона пустую пластиковую канистру, запихнул ее в рюкзак. По дороге к вокзалу подобрал несколько стеклянных бутылок из-под пива, бросил их туда же. Бензин залил в канистру уже почти у места назначения, машинное масло и хэбэшные перчатки купил рядом с АЗС, в хозяйственном магазинчике. Место оказалось удобное: рядом пустая бытовка, внутри разгром, жуткая вонь и усеянный мятыми алюминиевыми банками и использованными шприцами пол. На подготовку ушло полчаса. Канистру Максим выкинул, с рюкзаком тоже придется расстаться, но позже. Осторожно поднял его, и полные бутылки тяжко звякнули. Только бы они разбились, когда нужно, а не раньше, иначе вся затея коту под хвост. У ограды поселка он оказался в половине девятого утра. Уже почти рассвело, и в утренних сумерках строительная техника была видна очень хорошо.

Водила едва успел выпрыгнуть наружу, когда, разбив лобовое стекло, в кабину бульдозера влетела первая бутылка «Молотова». Максим опасался зря: «снаряды» разбивались, смешанный с машинным маслом бензин горел ровно и сильно, а фитили из натянутых на горлышки бутылок перчатки в полете не гасли. Три бульдозера и самосвал полыхали, как сухая трава весной, на безопасном расстоянии от горящей техники метались гастарбайтеры. Максим наблюдал за ними издалека, видел, что сразу трое орут что-то в мобильники. Отлично, просто отлично, сейчас тут будет весело.

Со стороны поселка никто не показывался, там словно не видели и не слышали ничего. Все правильно, сидите и дальше по домам, это не ваша охота. Вернее, не совсем ваша. Кое у кого тут тоже есть свой интерес. Максим снова выглянул из-за старой трансформаторной будки на дорогу, ведущую к городу. Пора менять место дислокации, пока есть время. Он быстро перебежал к ограде поселка – сетчатому забору, не забыв прихватить с собой опустевший наполовину рюкзак, затаился среди высоких сухих стеблей борщевика. За спиной канава, довольно глубокая, по ней по колено в снегу можно добежать до леса, федеральная трасса за ним. Там поймать попутку, вернуться в город – до дома можно добраться за полчаса. Но это позже, после того, как закончится веселье. А пока ждем гостей.

Застройщики ждать себя не заставили – вереница из четырех иномарок прикатила к пожарищу через четверть часа. Тушить к этому времени было уже нечего, от бульдозеров и самосвала остались обгоревшие остовы. Из серебристой иномарки выскочил высокий человек с непокрытой головой, в сером пальто до колен, джинсах и остроносых ботинках, рванул, увязая в снегу, к дымящимся металлическим скелетам. На носу у юноши сидели очки в тонкой оправе, слетали на бегу, и он придерживал их рукой. Навстречу ему выползали гастрабайтеры, лопотали что-то, размахивали руками. Порыв ветра донес до Максима обрывки диалога – отборной матерной ругани и ломаных, едва понятных по смыслу слов: попыток работяг-южан оправдаться. Диалог закончился неожиданно: «щенок очкастый» с размаху двинул ближайшему гастарбайтеру в челюсть, сплюнул себе под ноги и, повернувшись к иномаркам, проорал что-то неразборчиво. Максим чуть привстал в своем укрытии, и рефлекторно, повинуясь отработанному рефлексу, вытащил «Макарова». Дверцы трех машин открылись одновременно, из них выбрались похожие друг на друга вооруженные люди. Всего человек семь или восемь – невысокие, движения резкие, короткие, отрывистая речь. Молодец папаша «щенка», ничего не скажешь. На родную полицию, значит, не рассчитывает, свой собственный карательный отряд и эскадрон смерти в одном флаконе завел. И теперь его на прорыв бросил, с проблемами разбираться. А сам не приехал, ребеночка своего разруливать прислал, чтобы тот в «поле» потренировался. Все правильно, будущему эффективному менеджеру такой тренинг жизненно необходим.

Максим старательно вслушивался в обрывки фраз, но разобрал лишь несколько слов. Этого хватило, чтобы сообразить, что будет дальше – «бойцы» по приказу «щенка» собирались прочесать поселок.

«Зачистку устроить собрались? Будет вам зачистка» – Максим отполз назад, к рюкзаку, выудил из него бутылку с «Молотовым», поджег фитиль из перчатки и метнул «снаряд» из положения «с колена» в сторону машин. И сразу, без перерыва, вторую бутылку со смесью машинного масла и бензина, третью… На этом снаряды закончились, но и нужды в них больше не было: три иномарки горели, огонь грозил перекинуться на четвертую – не пострадавшую серебристую машину. Сынок застройщика пятился, хлопал себя по карманам и что-то орал. Похоже, основное средство труда – мобильник – осталось в машине, а подойти к ней «щенок очкастый» не решался. И что теперь делать, без папенькиного совета не знал. Гастарбайтеры дружно рванули через поле прочь от злополучного поселка в тот же миг, когда загорелась первая машина, и сын директора строительной фирмы остался с бандитами один на один. Наглость и спесь разом слетела с них, они метались бестолково между горящих машин и представляли собой отличные мишени. Максим ждать не стал. Ему даже показалось, что его первых выстрелов никто из «группы поддержки» директорского сына не услышал. И почему уже трое лежат на снегу, не сразу поняли. Но сообразили, наконец, и принялись палить во все стороны. Кто стрелял, откуда, сколько их – в густых клубах черного дыма вояки не видели. Максим выждал, пока они расстреляют обоймы, привстал в своем укрытии и выстрелил еще дважды. Еще двое рухнули на снег – один не двигался, второй успел отползти за серебристую иномарку. И выстрелил оттуда в ответ.

Директорский сынок понял, что дело – дрянь, и пора уносить ноги. Он рванул к машине, но успел сделать только несколько шагов. Его опередили: один уцелевший в перестрелке боевик уже уселся за руль, второй плюхнулся на заднее сиденье, помогая вползти в салон раненому. Максим вскочил на ноги, бросился им наперерез – эти пусть уматывают, черт с ними, не упустить бы «щенка очкастого». А тот уже добежал до машины и даже схватился за ручку дверцы. Выстрел грохнул неожиданно даже для Максима, и он тут же рухнул на грязный, покрытый сажей и копотью снег, вжался в него. Вскочил через мгновение, но поздно – иномарка была уже далеко. А директорский сынок с простреленной грудью лежал на боку и не двигался. Все правильно, все по «законам»: привел «друзей» в засаду, получи ответку. Максим выбежал на поле битвы, нагнулся, тронул лежащего на снегу человека за плечо и перевернул его на спину. Все, готов, можно даже пульс не проверять, и так понятно. Как и с остальными – Максим осмотрелся, быстро обыскал каждого, две запасные обоймы к «Макарову» убрал в карман своей грязной, пропахшей бензином куртки. Можно подвести итог: пятеро убитых, один ранен, двоим удалось уйти. Бульдозеры, плюс самосвал, плюс три автомобиля можно не считать – от техники не осталось ничего, только груды обгоревшего металла. Максим еще раз обошел поле боя, глянул мельком на труп директорского сынка. Черт, как неудачно получилось, но кто ж знал, что «щенок очкастый» заявится сюда в такой компании. «Охрана», ясное дело, уже далеко, и в город они теперь вернутся нескоро, если вообще вернутся. Хорошо, конечно, хоть ненамного, но тут все же почище будет. А этот…

«Я тебя трогать не собирался. Папаше своему спасибо скажи. Ему наука будет – с бандитами дело не иметь. Они дрессировке не поддаются, тут даже деньги не помогут».

Хотя какая уж тут наука, есть горбатые экземпляры, которых только ортопедическая могила исправит, а среди разнокалиберных начальничков и директоров мелких контор таких почему-то особенно много. Если работягу простого не кинул – день прожит зря.

Максим вспомнил старую историю, еще из прошлой жизни. Ленка тогда устроилась на работу к одному такому «мутному» директору в сомнительную лавочку, о чем потом сильно пожалела. Дяденьку того как только не «благодарили» обиженные им строители: и башку проламывали, и в подъезде резали, и два раза стреляли в него, и машину сжигали. Даже вторую группу инвалидности человеку «подарили», но все без толку. Директор тот, как стойкий оловянный солдатик на одной ноге, все равно свою линию гнул. Построят дом, а он работягам впаривает: мол, деньги не перечислили, ждите, и люди ждали год-два, три, но ничего не дожидались. Ну не мог он себя в руках держать при виде денежных знаков. Для него проще было с переломами и пробитой головой полежать в больнице пару месяцев, чем зарплату людям отдать. И допрыгался-таки, нашли его в припаркованной рядом с домом машине с дыркой в башке.

Максим осмотрелся еще раз. Все, дело сделано, надо уходить. Между воротами, въездом на территорию дачного поселка, и полем битвы осталась полоса чистого, не тронутого гарью и кровью снега. Как «нейтралка» – на ней ни следов, ни стреляных гильз. Эту загадку пусть специально обученные люди разгадывают. Дачников опросят, конечно, но тут и дураку понятно, что пенсионеры здесь ни при чем. «Спишем на конкурентную борьбу двух противоборствующих строительных фирм». Максим вдоль забора по канаве, проваливаясь в снег, побежал к лесу. Этот поселок останется неприкосновенным очень долго: вряд ли директор строительной фирмы решится повторить захват. Весть о побоище разнесется быстро, и грамотные люди сразу сообразят, что этих стариков лучше не трогать. Иначе вместо прибыли можно поиметь жирный минус в итоговом балансе. И не только в денежном выражении.

 

Максим добрался до леса, пробежал, не останавливаясь, через заросли орешника, выбрался на насыпь над федеральной трассой. Застыл на мгновение, осмотрелся и сбежал вниз, двинулся вдоль дороги к городу. Потом остановился, поднял руку и через десять минут уже ехал по направлению к городу в кабине грузовой «Газели». Он быстро заметил главную странность дорожного движения на этом участке дороги – среди машин преобладали мусоровозы. Один за другим, колоннами – пустые навстречу, груженые – попутно, они двигались по обеим полосам дороги сплошным потоком. Легковушки протискивались между ними, машины помощнее тащились следом. Всего на обратный путь у Максима ушло около двух часов, причем почти полтора из них они простояли в пробке. Хорошо, что на улице холодно, и окна можно не открывать. Но даже через щели в кабину просачивалась вонь от гниющих отходов, ее не мог перебить даже запах дешевых сигарет.

– Видал? – водила ткнул пальцем куда-то вбок и одновременно вверх. – Восемьдесят метров утрамбованного дерьма. С других городов области его сюда тащат, с Москвы, – водила затянулся глубоко, выдохнул струю сизого дыма. – Как дом многоэтажный. Там ни ограды нет, ни забора, ни площадки дезактивации и санобработки. Сейчас еще ничего – зима, а летом вообще беда, хоть из дому не выходи. Дорога от полигона одна, идет через город, машины на колесах эту дрянь привозят, она высыхает, пылища вонючая тучами летает. А уж если здесь загорится что – туши свет, сливай воду.

– А закрыть его не пытались? – спросил Максим, глядя в окно. Они как раз проезжали мимо края площадки мусорного полигона, которая находилась выше уровня проезжей части дороги, и плотные, «вековые» залежи мусора были отлично видны снизу. Над ними кружили стаи воронья, а в глубинах, наверняка, водились насекомые и грызуны. Максима невольно передернуло от отвращения, он отвернулся, уставился на дорогу через лобовое стекло.

– Еще как пробовали, аж два раза. Первых пробовальщиков у гаражей нашли, один даже жив остался. Только не соображает ничего, и говорить разучился. Так и живет теперь, как овощ. А вторые пропали – ушли из дома и не вернулись. Может, где-то там и лежат, – водила ткнул пальцем в пространство у себя за спиной. – Там столько всего закопать можно. И не найдет никто.

– Да уж, – согласился Максим. При грамотном подходе к делу и умении уговорить директора полигона закрыть глаза на кое-какие мелочи, гигантская свалка вполне могла подойти на роль братской могилы.

«Газель» съехала на обочину и остановилась. Максим расплатился с водителем, выскочил из кабины, махнул ему на прощание рукой и быстро зашагал к дому, прикидывая на ходу, что будет делать дальше. Пока все складывалось не совсем так, как он планировал. А может, оно и к лучшему – попытаться сохранить анонимность до последнего момента и «представиться» Стрелкову лично, когда они встретятся один на один.

Квартирная хозяйка позвонила в тот же день, но уже поздно вечером, и, извиняясь, попросила Максима оставаться. Все внезапно изменилось, никто на поселок больше не покушается, полиция усиленно ищет устроивших у ворот разборки бандитов. Максим женщину внимательно выслушал, порадовался вместе с ней, что проблема успешно разрешилась, и пообещал с квартиры не съезжать. «Бандитов они ищут. Ищите-ищите, фиг найдете» – Максим ухмыльнулся злорадно, прокручивая в голове еще раз события сегодняшнего утра. Что, собственно, произошло? Вышел кто-то из лесу, бросил пару бутылок с зажигательной смесью и был таков. Гастарбайтеры отзвонились и благоразумно сбежали куда подальше, «бойцы» по вызову приехали, и что уж они там с директорским сыном не поделили – никто теперь не узнает. Так что – концы в воду. Директор строительной фирмы сам виноват, соображать надо, с кем связался. Ладно, эта тема закрыта. Дальше-то что?

О смерти сына директора строительной фирмы сообщили все местные СМИ. Максим изучил ворох пестрой макулатуры и без сожаления отправил газеты в мусорку. Текст везде был один: «в результате несчастного случая». О несовместимой с жизнью травме – огнестрельном ранении в грудь – ни слова. Зато проскользнула в двух газетенках информация, даже скорее намек на то, что безутешный папаша якобы собрался сворачивать свой бизнес. Решил уехать жить на берег теплого моря. Не помог изменить решение даже лакомый кусок в виде выигранного фирмой тендера на строительство позарез необходимого городу ледового дворца. Злобная газетка не преминула сообщить, что «выигрыш» – это подарок главы города старому другу. И тут же «предохранялась», сообщив, что информация взята из непроверенного источника.

Сплетни, слухи, недомолвки, предположения – вот кладезь, из которого можно и нужно черпать сведения о том, что происходит в городе. Но делать это лучше через фильтры анализа, сопоставлений и собственной способности рассуждать и делать выводы. Разговоры, общение, обмен информацией являются источником нужных сведений, и Максим старался поменьше сидеть дома. Слонялся по городу, присматривался к людям, встревал в любой разговор, откликался на каждое обращенное к нему слово. И почти не вылезал из ресторанчика на втором этаже местного очага культуры – крупнейшего в городе торгово-развлекательного центра. Здесь была единственная точка с беспроводным интернетом. Пригодился навороченный, купленный перед самым отъездом из Москвы телефон с экзотической функцией WiFi. На то, чтобы разобраться с хитрым девайсом ушло немало времени, но полученный результат компенсировал все мучения. Уже через несколько часов Максим знал немало. Например, что единственная дочь Стрелкова Анжела живет в многокомнатной квартире в новом, «элитном» доме. А сам глава города постоянно обитает в загородной резиденции, благоразумно оформленной на супругу мэра. И что всю работу он давно спихнул на своих замов, посвятив себя «теневой» стороне бизнеса. Общительный таксист охотно рассказал Максиму подробности почти интимной жизни Стрелкова.

– Вот этот ему в фонд города еженедельно отстегивает, и этот, и вон с того салона ему денежка капает, – ночная экскурсия по городу грозила затянуться, но Максим не торопился. Таксист платежеспособного пассажира был готов катать хоть всю ночь, рассказывая попутно о нюансах из жизни местной элиты. За разговорами выехали на ведущее к мусорному полигону шоссе, но запах здесь почти не чувствовался. Помог ли довольно сильный мороз, или дело было в удачно сложившейся розе ветров – сказать сложно. Однако на работу еще одной «дойной коровы» предприимчивого мэра погодные условия тоже не повлияли. После круиза по окрестностям в город возвращались по федеральной трассе. Несмотря на поздний час и непогоду, жизнь здесь не замирала. Дальнобойные фуры, грузовики, микроавтобусы и легковушки шли непрерывным потоком в обе стороны – в Москву и обратно. А на обочинах не по сезону легко одетые девицы предлагали свои услуги всем желающим. И желающие находились – вдоль дороги уже остановились несколько машин. Слева, прямо по разделительной полосе, неслась в вихрях снега иномарка с разбитым правым задним фонарем, затормозила с визгом, остановилась. К ней подошла толстая блондинка в облегающей блестящей куртке, лосинах и сапогах на шпильках. Переговоры заняли несколько секунд, девица уселась на заднее сиденье, захлопнула дверцу, и иномарка рванула прочь.

– Вован, – прокомментировал сцену таксист и пояснил:

– Он у них вроде сутенера. Деньги собирает, сдает, куда надо.

– А куда надо?

– Я ж тебе говорю – главному нашему отвозит, Стрелкову. А папаша у Вована – то ли по «коммуналке» начальник, то ли по торговле. У них даже кабинеты рядом.

Максим посмотрел вслед сгинувшей в метели иномарке. Да, наличие кабинета на одном этаже с мэром города многое говорит о статусе чиновника. И сынок при деле: проституток курирует, денежку для Главного собирает. В природе все устроено правильно и разумно – от осинки не родятся апельсинки. Размышления Максима о наследственности и генетике прервал таксист:

– Слушай, так ты, может, того… Девочку… А пока перекурю, здесь заправка недалеко, кафешка есть…

– Обойдусь, – отказался Максим. На том и порешили. Такси остановилось около круглосуточного магазинчика, Максим расплатился с водилой, выбрался из машины. Постоял в раздумье перед ярко освещенными окнами, зашел внутрь. Из покупателей никого, только кассирша – сонная женщина лет сорока и такой же заспанный охранник. Максим в магазине не задержался, быстро набрал в пакет самое необходимое, заплатил и двинул к дому. Идти было всего ничего – минут семь быстрым шагом. Правда, в кромешной тьме, через метель, ни один фонарь не работает, что неудивительно – городское освещение, в отличие от девочек на федеральной трассе, прибыли не приносит. Максим прошел мимо темной пятиэтажки, и уже искал в карманах ключи, когда пришлось остановиться. С детской площадки доносились странные приглушенные звуки. Нет, никто не кричал, не звал на помощь и не пытался отбиться от нападавших. А просто лежал на снегу рядом с качелями, закрывая голову руками. Максим аккуратно поставил пакет с продуктами в сугроб и двинулся в сторону песочницы и качелей. Остановился неподалеку, оценивая обстановку, и рывком бросился вперед. Лежащего на земле человека били двое, то ли гопники, то ли наркоманы, то ли перепившие «энергетиков» подростки – Максим разбираться не стал. Дернул одного за воротник, развернул, приложил хорошенько лбом о столб качелей и пинком под зад отправил в полет. Со вторым пришлось повозиться – тот успел заметить опасность, отскочил назад и даже запустил руку в карман. Но вытащить оттуда ничего не успел – два удара в живот, один в переносицу заставили его успокоиться. Максим догонять отморозков не стал, убедился только, что они, матерясь и отплевываясь, расползаются по сторонам. И повернулся к лежащему, помог ему сесть. Тот стонал слабо и вытирал рукавом пуховика разбитый нос. От мужика лет сорока пяти в дешевой одежке несло перегаром.

– Давай, дядя, поднимайся, – Максим заставил работягу встать на ноги, встряхнул хорошенько за плечи. Тот промычал что-то невразумительное и полез в карман.

– Телефон сперли, – шмыгая носом, доложил он, – и деньги.

– Сам виноват, – безжалостно констатировал Максим, – ты либо пей, либо по ночам шляйся. Одно из двух.

– Знаю я, знаю, – отозвался мужик, и заговорил пьяным, плачущим, срывающимся голосом: – На поминках я был, друга сегодня похоронили. Мы с ним со школы дружили, росли в одном дворе, ему и сорока не было, а сегодня закопали! – И всхлипнул неожиданно тонко.

– А, тогда извини. А что с другом? Болел? – спросил Максим и посмотрел на часы. Черт, уже половина первого ночи, да и на улице как-то резко похолодало. Давно пора домой, а тут пьянчужка этот с разбитой рожей. Надо убираться отсюда, пока патруль не нагрянул.

– Не болел он, Петька здоровый был, как конь! Хозяин его убил, месяц почти прошел! Пока заявление, пока искать стали… В лесу его нашли, в лесу! – дальше слова мужика слились в сплошную кашу из криков, всхлипываний и жалоб. Максим подхватил с земли горсть снега и бросил пьяному в лицо. Тот отпрянул назад, облизнул губы и заткнулся.

– Вот и хорошо. А теперь поподробнее. Что за хозяин, за что убил, – негромко и убедительно потребовал ответа Максим. Рассказ длился минуты три, не больше, но этого времени хватило, чтобы Максим все понял. Работяга – его звали Сергей – вместе с другом детства трудились на единственной в городе станции техобслуживания. Все было нормально до тех пор, пока две недели назад Петька не исчез. Он ушел утром на работу и не вернулся. Жена пропавшего сначала искала его сама – по друзьям и знакомым, потом обратилась в компетентные органы. Те приняли заявление и даже опросили свидетелей – остальных работников той самой станции. Поговорили и с ее хозяином, только с глазу на глаз. А еще через неделю вызвали женщину на опознание трупа – обгоревшего и без обеих кистей. Причем впоследствии выяснилось, что рук несчастный лишился еще при жизни. По каким уж одной ей известным признакам жена Петьки опознала мужа в предъявленном ей трупе, осталось загадкой. Похороны состоялись только вчера, гроб был закрыт и изуродованного огнем покойника никто не видел. Зато и Сергей, и все остальные точно знали, что произошло, только сказать об этом боялись. Но водка, горе, боль в избитом теле и пропажа телефона и денег сделали свое дело. Максим внимательно слушал исповедь работяги.

– У нас инструменты пропадали, а гад этот решил, что их Петька спер. Тогда хозяин его на работу в выходной вызвал, заплатить еще вдвойне обещал. А сам избил его, связал и руки ему электрической шлифмашиной отпилил. А потом, мертвого уже, в лес вывез, бензином облил и сжег. А нам молчать приказал, или… – связная речь снова прервалась.

 

– И ты молчал все это время? – Максим еще раз тряхнул мужика за плечи, и тот торопливо закивал в ответ.

– Ну, ты и сволочь, – Максим еле сдерживался, чтобы хорошенько не врезать мужику меж пьяных глаз, – скотина трусливая!

– Да, скотина, да! А что я мог, что?! Да он нас всех, как Петьку, может!.. Он ментам заплатит – и все! – злым и неожиданно трезвым голосом проорал в ответ мужик. И добавил, уже тише:

– Это ж депутат наш местный. Он перед Новым годом в пацана из травмата выстрелил. Мальчишки в снежки играли, и в спину козлу этому случайно угодили. А он ствол вытащил и шмальнул в пацанов, одному в ногу попал, операцию потом делали. И ничего, откупился. У нас на станции все машины гадов этих из администрации бесплатно ремонтируют. И мэра, и жены его, и дочери. А в справке о смерти Петьки написали: несчастный случай.

– Пошли, – потащил за собой протрезвевшего на морозе Сергея Максим, – тебе до дома далеко?

– Нет, я уж почти пришел, когда падлы эти налетели, – мужик снова шмыгнул носом и вытер лицо рукавом куртки. У нужного дома оказались быстро – во всей старой кирпичной пятиэтажке светилось только одно окно на третьем этаже.

– Все, пока. – Максим уже повернулся, чтобы уйти, но остановился, окрикнул мужика:

– Погоди, а фамилия того депутата как?

– Вохменцев, – отозвался Сергей и добавил торопливо:

– А я там больше не работаю, уволился вчера. В Москву поеду… – дальше Максим слушать не стал, зашагал через двор к своему дому. «Вот и молодец – крутилось у него в голове – вот и правильно». Хоть и темно на улице, и полупьяный мужик вряд ли смог разглядеть лицо своего собеседника, но уже одним свидетелем будет меньше. Ни к чему они.

«Ты можешь воровать, подкупать, „оптимизировать“ целые регионы и города, сохраняя при этом должность, кресло под задницей, и получая из рук подельников награды. Но стрелять, пусть даже резиновыми пулями, по играющим в снежки детям, отрезать людям руки… По сравнению с тобой Гитлер скромно курит в сторонке и получает от дьявола люлей за проявленное мягкосердечие и пассивность». Максим взлетел по лестнице на второй этаж, вломился в квартиру. Вохменцев, сука, ты не проживешь и сутки, но сначала крепко пожалеешь о том, что вообще родился на свет. Все, спокойно – в душ и спать, завтра будет чертовски насыщенный день. Вернее, уже сегодня.

«Кто ходит в гости по утрам» – крутились в голове слова детской песенки, пока Максим шел через город. Осмотреться на местности прикинуть пути подхода-отхода – это много времени не займет. Особенно отхода, пусть этих кривых троп будет несколько. И еще неизвестно, сколько придется ждать – вряд ли депутат-людоед продирает глаза раньше полудня. И на улице, как назло, холодает все сильнее – к концу сезона зима, как обычно, входит во вкус. Максим сбежал по крутому склону оврага, промчался по утоптанной тропе между высоченными глухими заборами и оказался перед мостом. Речка под ним текла быстрая, шумная, но даже ее края уже сковывал тонкий прозрачный ледок. Скоро он затянет ее полностью, и пар над водой исчезнет, а уткам, собравшимся в стаю на открытой пока воде, придется перебираться в прибрежные сугробы. Максим был уже на середине моста, когда впереди и справа, среди сухих стеблей тростника и камыша он увидел размытые в сумерках силуэты. Четыре или пять человек цепочкой, полукругом, двигались так, словно загоняли кого-то в ловушку. Этот кто-то – очень маленького роста, тепло одетый и от этого неповоротливый – оказался уже у кромки ледяной воды. Дальше бежать ему было некуда, он топтался среди сухой травы и, кажется, плакал. Темные фигуры подбирались к загнанной жертве все ближе, ломились через тростник, как лоси через лес, и не видели ничего, что происходит вокруг. Да чего оглядываться-то – место тихое, безлюдное, только вдалеке, там, где дорога уходит в подъем, появился еще кто-то. И быстро шел навстречу Максиму. Женщина в длинной темной шубе, надвинутой на глаза вязаной шапке и черных сапогах проскользнула мимо, перебежала по мосту на другую сторону и исчезла из виду. Максим чуть сбавил шаг, потом остановился, всмотрелся в полумрак. Движуха у реки возобновилась, и теперь до Максима долетали обрывки речи: кто-то плохо говорил по-русски, перевирая и коверкая слова. Раздалось что-то вроде «сюда иди» и «не ори».

– Сам не ори! – Максим решительно свернул с натоптанной тропы и двинулся по снегу к людям. Те оглянулись дружно – все на одно лицо, их сам черт не отличит друг от друга. Низкого роста, головы втянуты в плечи, в прищуренных глазах злоба и страх одновременно. И одеты все, как инкубаторские: куртки, джинсы, обувь, шапки куплены на одной барахолке. Гастарбайтеры – дворники, уборщики, грузчики. Те, кто незаметно каждый день по пятнадцать-шестнадцать часов подряд делает самую тяжелую и грязную работу. Люди с задворков города, приезжие, выходцы из Средней Азии… Назови их, как хочешь, смысл один – они не собираются интегрироваться в наше общество, им наплевать на наши ценности, им плевать на наши святыни. Ими двигают инстинкты самосохранения, наживы, расширения территории своего народа. Их тактика схожа с тактикой захвата квартиры тараканами. Сначала их не видно, потом они заселяют самые грязные и темные углы, их становится много, и с ними уже тяжело бороться. В конце концов, они приходят на ваш стол и едят вашу пищу. Да еще и недовольны: скатерть не того цвета и размера, тарелки не так стоят, ложки-вилки не той длины, и вообще, я суп не ем, несите мне черную икру…

«А здесь-то им что понадобилось?» – Максим стремительно шел вперед, а те отступали, бормотали что-то себе под нос, матерились, но далеко не отходили. А за их спинами топтался кто-то на одном месте, вытягивал шею и плакал – тонко, еле слышно.

– Отвали, – приказал Максим стоявшему ближе всех южанину, и тот нехотя сделал шаг в сторону, полез в карман джинсов. И тут же оказался на снегу, мордой вниз с заломленными за спину руками. Максим очень не любил резких движений, особенно когда дело происходило вот так – в темноте, в большой незнакомой компании и без свидетелей. Поэтому и сыграл на опережение, не давая дискуссии перейти в неконструктивное русло. Но остальные расходиться не торопились, разбежались в стороны и шипели теперь, как потревоженные гадюки. Зато и на свою потенциальную жертву внимания больше не обращали.

– Подойди ко мне, – Максим глянул мельком в ту сторону и снова осмотрел нападавших. Те переминались с ноги на ногу, но приблизиться не решались. Лежащий на снегу дернулся пару раз, тявкнул что-то неразборчиво и заглох, получив хороший пинок по ребрам. За спиной хрустнули стебли тростника, и Максим обернулся. Девчонка лет десяти, не больше, в светлом пуховике до колен, розовой шапке с помпоном и розовых же сапожках смотрела на него снизу вверх мокрыми от слез глазами. Розовый с белым шарф на ее шее сбился, узел уехал в сторону плеча, ранец того и гляди свалится на снег.

– Пошли, – Максим поднялся на ноги, подтолкнул девчонку в спину, заставил идти перед собой. Та послушно протопала мимо «гастеров» и почти выбежала на тропинку. Максим шел следом, не оглядываясь, прислушивался только к доносившимся из-за спины звукам. Нет, эти стрелять не будут, не та порода. Да и с ножом вряд ли бросятся. Эта нация чужую силу на прочность проверять не станет, поостережется. То ли инстинкт самосохранения у них более развит, то ли генетической дури меньше. Так что можно идти спокойно. Но быстро.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17 
Рейтинг@Mail.ru