Николай Леонов
Стальной десерт (сборник)
На дымящейся сигарете образовался длинный столбик пепла, готовый сорваться в любой момент.
– Но качество продукции? – не согласился Крячко. – Оно ведь обязательно пострадает.
– Вы говорите точно так же, как и Кирилл. – Павел поморщился: – Да. Оно немного пострадало бы. Это факт. Но настолько незначительно, что никто ни о чем не догадался бы.
– А каков был ваш откат в этом деле? – продолжал гнуть свою линию полковник.
– Это имеет значение?
– Боюсь, огромное, Павел.
– Хорошо. – Воронов понурился. – Я вам скажу. Но очень прошу учесть один факт. Я озвучу его позже? Можно?
– Как вам будет угодно.
– Всю жизнь я был вторым, – пустился в исповедь Воронов, до неприличия тиская пальцами свой кейс. – Сколько себя помню. И в боксе, когда мы с Кириллом начинали вместе. И в бизнесе, когда он фактически приютил меня и взял на поруки. А с Архангельском мне вдруг подфартило. Люди вышли на меня и сделали хорошее предложение. Откат? Да, само собой. Я мог снять на этом пол-лимона сразу и иметь немалую долю в дальнейшем. В перспективе. Что терял от этого бизнес? Ровным счетом ничего. Почти никто из наших потребителей не может отличить качественный продукт от подделки. Что они в этом смыслят? Я не стану отрицать, что хотел денег, полковник. Больших, настоящих! А кто их не желает? Разве что полные дегенераты или прожженные альтруисты? Но я-то плевать на таких хотел! Я устал быть в тени, под вторым номером. А Кирилл!.. Ну, его-то, понятно, и так все устраивало. Когда это он о других думал? В общем, Роточков наотрез отказался от сделки с архангельскими поставщиками.
– А теперь решение принимаете вы? Сделка состоится. Очень удобно.
– На что вы намекаете? – Воронов вскочил.
Его реакция совсем не понравилась полковнику, и он тоже поднялся со стула. Такие вот глаза, горящие злобой, Станиславу приходилось видеть не единожды.
– Я ни на что не намекаю, Павел, просто констатирую факт. Роточков умер слишком своевременно. Для вас.
– Я не…
– Вы убили его, Павел?
– Да как вы смеете! Что за абсурдные предположения? Я не позволю вам разговаривать со мной в таком тоне, бросаться обвинениями в мой адрес. Пропустите меня! Немедленно!
Воронов с раскрасневшимся от гнева лицом шагнул к выходу из комнаты, но Крячко преградил ему путь. Павел словно наткнулся на кирпичную стену. Он раздраженно толкнул сыщика кейсом в грудь, но это не возымело никакого результата.
– Сядьте на место, Павел! – распорядился полковник. – Не стоит усугублять ситуацию.
Однако его слова привели к совершенно иному результату. Воронов опустил левую руку с кейсом и резко выбросил вперед правую, целясь кулаком в лицо полковника. Крячко легко ушел от удара. Костяшки пальцев противника легонько чиркнули ему по щеке.
Полковник стремительно перегруппировался, нырнул вниз, ударил Павла в живот, а затем вполне профессионально поддел его мощнейшим апперкотом. Основы бокса Станиславу были знакомы не понаслышке, а вот Воронов, напротив, судя по всему, все навыки молодости успел растерять.
Он пропустил столь быструю и сокрушительную контратаку, что не устоял на ногах. Зубы громко клацнули, голова запрокинулась. Павел в отчаянии взмахнул руками, надеясь удержать равновесие, но в итоге опрокинулся на спину.
Кейс отлетел к ближней ножке стола. Станислав прошел вперед, нагнулся и подобрал его.
– Нет! – Павел перевернулся на живот, сумел подняться на четвереньки, потряс головой, чтобы обрести чувство реальности. – Не трогайте! Не смейте! Это не ваше!..
– За сохранность содержимого можете не беспокоиться, – невозмутимо отозвался Крячко. – Вам вернут все согласно описи. А вот за нападение на сотрудника полиции, находящегося при исполнении, ответить, я думаю, придется. Не стану пока надевать на вас наручники, Павел, но не рекомендую покидать пределы этой комнаты. Я пришлю человека, чтобы он проследил за вами.
– Постойте! – окликнул сыщика Воронов, когда тот уже переступил порог комнаты.
Станислав неохотно повернул голову.
– Я не знаю, зачем вам понадобился Коробов, но не верьте ни одному его слову! Что бы он вам про меня ни говорил. Клянусь, это ложь!
Крячко равнодушно пожал плечами и сказал:
– Чтобы понять это, для начала надо выслушать Коробова. А там посмотрим.
– Не верьте ему!..
Павел с трудом поднялся на ноги. Его качнуло, и он вновь не оказался распластанным на полу только благодаря тому, что успел ухватиться за спинку кресла.
– Я не виновен, полковник.
Но Крячко уже вышел из комнаты.
9 часов 27 минут
Они обогнули дом, миновали беседку и остановились возле бассейна. Гуров держался немного позади Галины и не торопился начинать разговор. Женщина сама изъявила желание сказать сыщику что-то важное, и торопить ее не стоило.
– Я помню, как его построили, – совершенно не к месту начала Галина, глядя на неподвижную гладь воды.
Ее плечи ссутулились еще больше, подбородок касался груди, голос звучал глухо и надрывно. Сыщику казалось, что она сдерживается, не позволяет себе разрыдаться.
– Раньше на этом месте был цветник, а потом Кирилл решил вырыть бассейн. Большой, как он сам тогда сказал, для всей семьи. Я помню, как рабочие трудились тут день и ночь. Они очень быстро управились. За трое суток. Мне нравилось сидеть в беседке и наблюдать за их работой. – Галина неторопливо достала из заднего кармана бриджей пачку сигарет и закурила, вернее, сделала вид.
По тому, как она затягивалась и густо выпускала дым, Гуров понял, что курить женщина не умеет. Возможно, это была ее первая попытка.
– А потом я здесь учила Антона плавать, – продолжила Галина. – Он не хотел, не любил это дело. Но Кирилл настоял на том, чтобы сын научился. Я занималась с ним по два часа в день. Строго по расписанию, утвержденному Кириллом.
Галина не выкурила и половины сигареты. Она достала ее изо рта, пару секунд внимательно наблюдала за тем, как неровная струйка дыма поднимается вверх, а затем бросила окурок в бассейн.
Женщина резко развернулась лицом к сыщику и спросила:
– Скажите, зачем вы его здесь держите?
– Кого?
– Антона. Зачем вы привезли его сюда, допрашивали, а потом запретили ему покидать территорию? Он ведь ни в чем не виноват, не имеет никакого отношения к убийству Кирилла.
– Он был здесь вчера вечером, – тактично напомнил Гуров.
– Вот именно. Вечером. А Кирилла убили ночью. Антона здесь уже не было.
– Мы обязаны это проверить. У Антона нет надежного алиби.
– Вообще-то есть, – не согласилась Галина и тряхнула грязными нечесаными волосами. – Я уже сообщила вам, что разговаривала с ним по телефону. Он был дома…
– Простите, – перебил женщину Гуров. – При всем моем уважении к вам, Галина, вы не можете являться полноценным свидетелем, так как сами находитесь в числе подозреваемых. Если уж вы так хотите помочь племяннику, то лучше расскажите мне о причине его натянутых отношений с отцом. Это из-за той истории с невестой Антона?
Галина свирепо раздула ноздри, от чего ее лицо, и без того некрасивое от природы, сделалось еще более безобразным и отталкивающим.
– Вам уже и про это успели рассказать? Кто?
– Я не могу озвучить вам имя свидетеля. Да и какое это имеет значение? Разве так важно, кто предоставил нам эту информацию?
– Наверное, неважно, – неохотно согласилась женщина и снова повернулась к бассейну.
Ее ноги, обутые в резиновые галоши поверх носков, монотонно подергивались в нервном тике.
– История с Татьяной была очень некрасивой. Кирилл просто перешел всяческие границы. Поступить так с Антоном!.. Ведь он действительно любил эту девушку. У них все могло сложиться. Но Кирилл умудрился и тут влезть и все испортить. Удивительный талант к разрушению. Полное отсутствие каких-либо моральных устоев. Однако история с Таней скорее была кульминацией отношений между отцом и сыном. Она поставила в них жирную точку.
– То есть разлад наметился раньше?
– С детства, – сказала Галина. – С самого раннего. Кирилл только и делал, что указывал Антону, как ему жить. Что можно делать, а что нельзя. В принципе, он поступал так со всеми. Со мной, с Олегом, с Наташей. Но у ребенка другая психика. Слишком ранимая. С этим нельзя не считаться.
Сыщик решил осторожно подвести разговор к персоне самой Галины и заявил:
– Насколько я понял, воспитанием Антона в основном занимались вы. Верно?
– Да, – ответила она после небольшой паузы. – Как-то так случилось. Кириллу он был не нужен. Как человек, который должен был продолжить дела, – да, пожалуй. Но не как сын, родная душа. С Наташей то же самое. У нее вечно не хватало времени на ребенка. Да и желания, честно говоря, тоже.
– Это немного странно… – протянул Гуров.
– А у нас вообще очень странное семейство. – Женщина все еще стояла спиной к сыщику. – Вы разве этого еще не заметили? Антон-то как раз, пожалуй, единственный нормальный человек из всех. Я очень привязана к нему. Думаю, что и он ко мне тоже.
– Это как раз неудивительно, если вы его воспитывали. – Гуров тактично откашлялся в кулак и осведомился: – Могу я задать вам личный вопрос, Галина?
– Задавайте, – равнодушно разрешила она.
– Почему вы так и не обзавелись семьей?
Ее плечи вздрогнули. Нервное подергивание ногами тоже усилилось. Рука потянулась к пачке сигарет в заднем кармане, но так и не завершила начатого движения, зависла в воздухе в неестественном положении.
– Я уже говорила об этом. – В голосе женщины смешались обида и раздражение. – По той же причине, что и Антон. Из-за Кирилла. Он не дал мне возможности построить личную жизнь. Решал все по-своему. Вот и дорешался.
– А возможность была?
– Какая возможность?
– Построить личную жизнь.
Галина прекратила дрыгать ногами. На мгновение сыщику даже показалась, что ее спина распрямилась. Но взгляд женщины по-прежнему был устремлен на воду в бассейне. Она избегала поворачиваться к полковнику лицом.
– Была. Но уже очень давно.
– С Андреем Дорониным?
Галина грустно хмыкнула и сказала:
– В этом доме слишком много болтают, либо вы и впрямь хороший детектив. Выудить так много информации за столь короткий срок!.. – Она присела на корточки, подняла с земли сухую ветку, чуть нагнулась и оттолкнула от бортика бассейна окурок, недавно брошенный ею в воду.
Галина проследила взглядом за его перемещением и продолжила:
– Мы с Андреем могли пожениться. Трудно сказать, насколько счастливым оказался бы наш брак и что из этого могло получиться. Один Господь Бог знает. Но роль Всевышнего в той давней истории, как обычно, взял на себя Кирилл и растоптал все. И мне, и Андрею пришлось смириться. Не скажу, что это было так уж просто.
– Я слышал, что после того случая вы лежали в специальной клинике.
– Не пытайтесь быть излишне корректным, полковник. – Галина едва слышно хихикнула. – Называйте вещи своими именами. Я лежала в «дурке». Да, это было. Я отдыхала там дважды. Первый раз после неудачной попытки наложить на себя руки. Сразу за разрывом с Андреем. Я переживала не столько данный факт, сколько тот момент, что он даже не стал за меня бороться. Побоялся. А второй раз Кирилл отправил меня в «дурку», когда в моей жизни возникли проблемы с алкоголем. Но знаете что, полковник? Тогда уже мне помогли не врачи. Я спасла себя сама.
– Каким образом?
– Я поняла, что не должна умирать, мне есть ради кого жить. Без меня Антон не справился бы, остался бы совсем один. Теперь вы понимаете, почему я прошу вас снять с него подозрения, отпустить парня и дать ему возможность жить спокойно?
– Прекрасно понимаю, – ответил Гуров. – Но пойти навстречу вашему пожеланию никак не могу. Есть определенная процессуальная система, нарушить которую я попросту не имею права.
Галина распрямилась, отбросила ветку и все-таки повернулась лицом к сыщику. Глаза ее были красными и мокрыми от слез. Она откинула со лба прядь нечесаных волос.
– А если я скажу вам, что убила Кирилла? – с вызовом произнесла женщина, голос которой чуть дрогнул от волнения. – Тогда все закончится? Дело закроют?
– Не совсем, – ответил полковник и покачал головой. – Чистосердечное признание, конечно, облегчит дело, но не поставит в нем окончательной точки. Будет проведен ряд следственных экспериментов. Мы проверим ваши показания. И, наконец, самое главное: орудие убийства. Мы до сих пор не нашли его. Если вы убили вашего брата, то обязаны знать, где оно находится. Предъявите его.
– Я его выбросила, – быстро ответила Галина.
– Куда?
Она колебалась, не отвечала.
В том, что женщина лжет и намеренно оговаривает себя, Гуров не сомневался ни на секунду. Ему уже приходилось сталкиваться с такими штуками за время долгой карьеры. Вопрос заключался только в том, зачем она это делает. Кого-то выгораживает? Знает, что он ей не верит, и таким вот хитрым способом отводит подозрения от себя самой? Или ей просто импонирует роль мученицы?
– Я не обратила внимания. Выкинула, да и все. – Галина пожала плечами.
Гуров вздохнул и сказал:
– Хорошо. Будем считать, что я принял к сведению ваше заявление. Если желаете, можете даже изложить его в письменном виде, чтобы мы могли приобщить бумагу к делу.
– Желаю.
– Но повторю, на данном этапе это ничего не изменит, – откровенно сказал полковник. – Никто не будет отпущен, все останутся в доме.
– И Антон?
– Он – не исключение из правил.
– Но почему?! – Женщина готова была наброситься на Гурова с кулаками, схватить его за грудки, встряхнуть как следует. – Я же призналась в убийстве! Этого мало?
– Мало.
Лев Иванович подумал, что если процесс окажется необратимым, то ему придется вызывать специальную машину «Скорой помощи». Галина явно находилась на пути к третьему визиту в клинику.
Гуров приблизился к женщине и осторожно взял ее за руку, чуть выше локтя. Мышцы Галины были настолько напряжены, что казались на ощупь почти деревянными.
– Я верю, что вы действительно хотите нам помочь. – Голос сыщика звучал успокаивающе. – Поэтому лучше не делать никаких ложных признаний и не запутывать следствие. Я могу понять вашу боль и волнение, Галина. Должно быть, вы сильно ненавидели Кирилла.
– Ненавидела – это еще слабо сказано, – заявила она.
Рука женщины по-прежнему оставалась в ладони Гурова. Он слегка потянул ее на себя. Галина покорно последовала за сыщиком по тропинке, ведущей к дому.
– Вам нужно успокоиться и постараться вспомнить все события минувшего вечера, – сказал полковник. – Возможно, какие-то ваши слова направят следствие в нужное русло.
Она отрицательно затрясла головой и заявила:
– Я ничего не могу вспомнить. Я рано ушла к себе в комнату.
– И сразу уснули?
– Наверное. Не помню.
– Вы принимаете какие-нибудь лекарства, Галина?
– Да.
На небе сгустились тучи. Накрапывал мелкий дождик. Они вошли в дом с черного хода.
9 часов 49 минут
Коробов дрожал как осиновый лист на ветру. Он был бледен и испуган, что никак не гармонировало с его мужественной внешностью. Широкие плечи, скуластое лицо, массивный квадратный подбородок, украшенный стильной мефистофельской бородкой. Стального цвета пиджак Валерия Владимировича еще хранил на себе темные крапинки дождя. Однако волосы, зализанные назад, выглядели абсолютно сухими.
Беспалов несколько бесцеремонно подтолкнул Коробова в спину. Тот вынужден был переступить порог гостиной.
Гуров, расположившийся во главе стола, встретил очередного подозреваемого пристальным колючим взглядом. Крячко занял место слева от напарника. Его могучие кулаки лежали поверх скатерти как наглядная демонстрация реальной угрозы.
– Проходите, Виталий Владимирович, и садитесь. – Гуров указал рукой на стул, стоявший в центре помещения. – Мы, если вы еще не поняли, сотрудники уголовного розыска, и у нас имеется пара серьезных вопросов к вам.
– Ко мне? – Коробов быстро огляделся по сторонам.
Видимо, он ожидал, что в гостиной будет присутствовать кто-то еще из обитателей дома, но их не было. Осторожно, словно ступал босиком по горящим углям, Виталий прошел к стулу и опустился на самый его краешек.
– Да, именно к вам. Вы уже, полагаю, знаете об убийстве Кирилла Роточкова?
– Да. Мне сообщили.
– Кто? – Гуров был краток.
– Мне позвонил Воронов.
– В котором часу?
– Не помню точно. – Коробов растерялся. – В районе шести, наверное. Или что-то около того.
– А во сколько вы сами покинули дом Роточкова?
– Этот?
Страх плескался в глазах Виталия, как океан, разбушевавшийся во время шторма. В тщетной попытке скрыть его он повернул голову и посмотрел на лейтенанта Беспалова, стоявшего позади него, затем перевел взгляд на Крячко и зачем-то смахнул с рукава пиджака несуществующие пылинки.
– Да, – подтвердил Гуров. – Вы ведь были здесь на дне рождения Роточкова, не так ли?
– Нет, на день рождения меня никто не звал. Господи!.. Объясните мне наконец, в чем дело? Я не выдержу этого. У меня слабое сердце, я – прирожденный гипертоник, – проговорил Коробов и сунул руку под пиджак.
Оперативники мгновенно насторожились. Но, как оказалось, Виталий просто положил ладонь на грудь слева, где сердце. Вид у него действительно был болезненный. От страха запросто мог лишиться чувств.
– Что вы хотите узнать? Говорите прямо или отпустите меня. Мне нужно лекарство принимать по часам, а я не захватил с собой таблетки. Все случилось так быстро. Этот ваш лейтенант!.. Он буквально затолкал меня в машину, как какого-то рецидивиста. А ведь я законопослушный человек. Уверяю вас…
– Успокойтесь, господин Коробов, – прервал тираду перепуганного управляющего Гуров. – Никто вас ни в чем не обвиняет. Пока, во всяком случае. Мы лишь намерены выяснить все обстоятельства минувшего вечера. Вы были здесь вчера?
– Был, – не стал отрицать Виталий. – Но не на дне рождения. Боссу никогда и в голову не пришло бы пригласить меня как равного. Я позвонил ему в восемь вечера и сказал, что имею бумаги, требующие его немедленной подписи. Это касается санитарных норм наших ресторанов. Проверка проводится в начале каждого месяца. Мне сказали, что придут завтра. То бишь уже сегодня. Прямо с утра. Нужны были подписи Кирилла Александровича. Как я и сказал, мы созвонились с ним, и он велел мне привезти бумаги сюда. Я так и сделал. Доставил документы, заодно вручил скромный подарок. Не мог же я явиться с пустыми руками. Это было бы совсем некрасиво. Понимаете?..
– Понимаем, – сказал Гуров. – А что было после того, как Кирилл Александрович подписал нужные документы?
– Ничего. – Коробов продолжал держаться за сердце.
Губы его пересохли. Он время от времени проводил по ним кончиком языка, но это не сильно помогало.
– Он подписал, и я уехал. Поэтому не знаю, что происходило тут дальше.
– Значит, сразу уехали? – уточнил Гуров и жестом показал Крячко, что надо сделать.
Станислав неохотно поднялся, наполнил стакан водой из графина и вручил его Коробову.
Тот машинально сделал пару мелких глотков.
Стакан он не вернул, поставил его себе на колено и ответил:
– Почти. Я пробыл здесь никак не более десяти-пятнадцати минут.
– Странно. – Лев Иванович нахмурился: – А вот у нас имеется иная информация, господин Коробов.
– Что?.. Какая еще информация? Господи, да не томите вы! Хотите, чтобы у меня удар случился?
– Не хотим.
– Так говорите! Что у вас за информация?
– Вы не уехали вчера, Виталий Владимирович, а только сделали вид. Да, вы покинули дом и прошли к машине, но потом отпустили водителя и вернулись обратно. Вы вошли в дом с черного хода. Скажете, не было такого?
Коробов дернулся всем телом так, словно сквозь него прошел заряд электрического тока. Стакан упал на пол, но не разбился. Остатки воды выплеснулись Виталию на брюки.
По-прежнему держа руку под пиджаком, он вскочил на ноги и бросился к двери. Там Коробов ткнулся головой в широкую грудь лейтенанта и отлетел от него. Виталий метнулся к окну, попытался распахнуть его, завозился со шпингалетом. Он сломал ноготь, чертыхнулся, тихо, по-щенячьи, заскулил и сполз на пол, опираясь свободной рукой о подлокотник дивана.
Все эти метания Коробова заняли не более полуминуты. За это время ни один из оперативников даже не пошевелился.
Лицо Виталия помертвело, покрылось налетом мела.
– Сердце… – простонал он. – Помогите. Боже мой! Я ведь не хотел…
Гуров поднялся на ноги.
– Вызовите «Скорую», лейтенант, – быстро распорядился он. – И найдите в доме аптечку. Наталья Сергеевна должна знать, где у нее какие лекарства. Живее!
Беспалов кинулся исполнять приказание.
Полковник опустился на корточки рядом с Коробовым, проверил пульс.
Крячко перегнулся через стол и спросил:
– Что с ним?
– Думаю, все будет в порядке. Небольшая аритмия присутствует, но на предынфарктное состояние не похоже. Это скорее нервное.
– Шизик, короче, – констатировал Крячко со свойственной ему деликатностью.
– Стас! – одернул его напарник.
– А что? Ты видел, как он тут носился? В зоопарк ходить не надо. Думаю, мы наконец-то отыскали человека, вскрывшего горло Роточкову.
– Помогите!.. – Коробов смотрел на сыщика снизу вверх круглыми от страха глазами. – Я не хочу умирать!
– Вы не умрете, – пообещал Гуров. – «Скорая» уже едет. Может, еще воды?
Виталий молча кивнул.
– Стас, налей.
Крячко буркнул что-то себе под нос, но покорно проследовал к буфету за новым стаканом.
Коробов вцепился пальцами в рукав Гурова.
– Я полгода живу как на иголках, – признался он, часто и неровно дыша.
Похоже, слова полковника о том, что он не умрет, заметно успокоили Виталия.
– Я в постоянном страхе. Господи, как же жутко-то! Просыпаюсь ночью в холодном поту…
– А чего вы боитесь?
– Разоблачения.
Крячко принес стакан воды. Гуров помог Коробову приподняться и сесть прямо на полу.
Виталий привалился затылком к подлокотнику кресла. Он все еще был бледен и продолжал держаться за сердце. Коробов сделал глоток из стакана и кивнул в знак благодарности.
– Мне нужен капотен, – проговорил он. – Это единственное средство, которое помогает мне стабилизировать кровяное давление. Если удастся найти таблетку…
– Мы попробуем. А о каком разоблачении идет речь?
Губы Коробова задрожали. Он попытался подняться, но не смог. Стильный пиджак съехал с правого плеча.
Виталий сделал еще один нервный, поспешный глоток воды.
– Кирилл убил бы меня, если бы узнал, – пролепетал он. – Непременно прикончил бы! Он даже не стал бы разбираться, что к чему. Просто сначала выбил бы мне все зубы, а потом закатал бы в бетон. Знаете, как это делали в девяностых?
– Поэтому вы решили убить его первым? – осведомился Крячко, добрейшей души человек.
– Стас! – Гуров вновь недовольно нахмурился.
– Я просто спросил.
– Нет! Господи! Конечно же, я не убивал его. Я говорю о том, что… – Фраза Коробова так и осталось незаконченной.
В гостиную подобно фурии ворвалась Наталья в развевающемся темно-синем халате, надетом, как невольно успел заметить Станислав, на голое тело. Уж что-что, а такие детали полковник умел подмечать с профессиональной точностью.
– Оставьте его! – не терпящим возражения тоном заявила Наталья.
Она довольно грубо отпихнула Гурова в сторону, опустилась на пол рядом с Коробовом и вложила ему в рот две таблетки.
Тот запил их водой и только после этого запоздало поинтересовался:
– Капотен?
– Да. Пей еще. Сейчас отпустит, – проговорила Наталья.
Виталий осушил стакан до дна, поставил его на пол рядом с диваном, прикрыл глаза.
Женщина распрямилась, обернулась к сыщикам и окинула их грозным, прямо-таки испепеляющим взглядом. Станислав даже невольно поежился.
– Как вам не стыдно? – заявила Наталья, выдержав демонстративную театральную паузу. – Вы разве не видите, что ему плохо?
– Мы вызвали «Скорую», – попытался оправдаться Крячко.
Но женщина проигнорировала его замечание и продолжила гневный монолог:
– У человека приступ, а вы продолжаете засыпать его своими гнусными вопросами! Зачем? Чтобы добить его? На мертвого проще будет списать все преступления?
– Зачем вы так?.. – миролюбиво отозвался Гуров.
– А как? Когда я вошла, это выглядело именно таким образом! – Наталья плотнее запахнула халат.
Теперь Станислав мог без помех лицезреть только ее упругие аппетитные икры и открытые босоножки на высокой шпильке.
– Виталик – натура очень тонкая. Ранимая. С ним так категорически нельзя. Это вам не жлобье какое-нибудь вроде Паши или Андрея. Нужно же хоть немного разбираться в людях. Вы запугали его до смерти.
– На самом деле он сам себя запугал, – внес поправку Крячко и ухмыльнулся.
– Но не без вашей помощи.
– Натуся, все в порядке, – подал голос Коробов.
Он снова предпринял попытку подняться на ноги, но был остановлен строгим взглядом женщины.
– Лежи спокойно! – велела она. – Пусть «Скорая» разбирается, в порядке ты или нет. – За сим последовал презрительный кивок в сторону сыщиков. – Если выяснится, что эти люди нанесли вред твоему здоровью, то я обязательно позабочусь о том, чтобы они не избежали наказания. Это называется превышением должностных обязанностей.
– Простите нас, мадам. Мы больше не будем, – съерничал Крячко.
– Погоди, Стас. Я сам. – Гуров поправил ворот рубашки.
Минутная растерянность после стремительного вторжения Натальи прошла.
Сыщик вновь взял себя в руки, шагнул в ее сторону и проговорил:
– Надеюсь, вы, госпожа Роточкова, не забыли о том, что убит ваш муж. Всего несколько часов назад, между прочим. Мы находимся здесь для того, чтобы найти убийцу. Виталий Коробов – один из подозреваемых.
– С чего вдруг? Его не было здесь вчера, когда…
– Он был здесь! – жестко припечатал Гуров, наблюдая за реакцией собеседницы. – Господин Коробов сделал вид, что уехал, но вернулся в дом. Причем тайно, что само по себе, согласитесь, вызывает немало подозрений. Он вернулся для того, чтобы убить, либо… – Теперь уже пришла очередь сыщика держать демонстративную театральную паузу. – Либо по какой-то иной причине. Она вам известна, Наталья?
Весь прежний апломб слетел с женщины как по мановению волшебной палочки. Взгляд ее сделался таким же испуганным и затравленным, как у Коробова несколькими минутами раньше. Вопрос Гурова угодил точно в цель. Разумеется, на это он и рассчитывал.
Наталья обернулась и посмотрела на Виталия. Их глаза встретились. Он едва заметно покачал головой. Но женщина приняла иное решение.
– Я расскажу вам об этой причине, – сказала она.
– Наташа, нет!..
С улицы донесся звук сирены «Скорой помощи». Одновременно с этим на пороге гостиной возникла крепкая фигура лейтенанта Беспалова.
– Наташа… – простонал Коробов.
– Я расскажу, – повторила женщина. – Но пусть врач позаботится о Виталике. Хорошо? Можно занять мою спальню, если нужно. Я не хочу, чтобы с ним что-то случилось.
– Обещаю, с ним все будет в порядке, – заверил ее Гуров.
На улице залаяла собака. Полковник коротко глянул в окно. Машина «Скорой помощи» затормозила возле калитки. Капли усиливающегося дождя стучали по покатому лобовому стеклу. Водитель «Скорой» включил дворники. Две женщины в белых халатах миновали калитку, опасливо поглядывая на огромную лохматую овчарку, удерживаемую мощной цепью.
Со стороны будки появился Яков. Он слегка натянул цепь и ласково погладил собаку по вздыбленной холке.
10 часов 12 минут
Наталья в сопровождении обоих сыщиков прошла в зимний сад и заняла свое любимое кресло с видом на фонтан. Она грациозно закинула ногу на ногу, заставив полковника Крячко слегка склонить голову набок. Женщина достала из правого кармана халата флакон с таблетками, быстро закинула одну в рот и просто проглотила ее, не жуя и не рассасывая. Флакон она поставила на столик.
Гуров расположился напротив и машинально отметил надпись на упаковке. Наталья принимала обычный анальгин.
– Если вы хотите поведать нам о своем тайном романе с господином Коробовым, то можете не утруждать себя прелюдиями, – сказал полковник. – Нам о нем уже известно. Равно как и о том, что он длится у вас примерно полгода. Все верно?
Наталья удивленно изогнула левую бровь.
– Тогда к чему весь этот цирк? Значит, вам и так должно быть понятно, зачем Виталий вернулся через черный ход. Он прошел ко мне. Я спровадила гостей в бассейн и сауну, немного побыла с ними для виду, а затем поднялась к себе в спальню. Виталик уже ждал меня там. Мы были вместе, если хотите знать. Надеюсь, детали нашего совместного времяпрепровождения вас не интересуют?
– Да как вам сказать… – Крячко не стал садиться.
Он остался стоять рядом с Натальей, любуясь легким покачиванием ее стройной ножки. Босоножка болталась на самых кончиках пальцев.
– Это помогло бы нам составить психологический портрет господина Коробова. Так что я бы послушал.
Гуров и Роточкова одновременно с гневом зыркнули в его сторону.
Станислав обезоруживающе улыбнулся и заявил:
– Шучу я. Просто хотел немного разрядить обстановку. А то вы говорите о любви с чересчур уж мрачными лицами. Ну, да ладно. Продолжим по делу. Я еще раз прошу прощения. В котором часу это было?
– Я уходила дважды. – Наталья отвела взгляд в сторону. – Первый раз в районе полуночи. Может, чуть раньше. Когда Кирилл был еще за столом. Вместе со всеми. Потом вернулась. Поплавала в бассейне, о чем я вам уже рассказывала, и второй раз поднялась в спальню после часа ночи. В начале второго.
– До какого времени Коробов оставался в вашей спальне?
Наталья долго молчала. Она то ли вовсе не хотела разъяснять этот вопрос, то ли надеялась как-то избежать прямого ответа, но в итоге так и не смогла ничего придумать.
Сыщика с ожиданием смотрели на нее.
– Ну да. Да! Виталий ушел после…
– Чего?
– Смерти Кирилла.
– После его убийства, вы хотите сказать, – подчеркнул Гуров.
– Можете называть это так, если вам угодно, – заявила женщина и неприязненно поморщилась. – Но эти две истории никак не связаны друг с другом. Элементарное совпадение. Виталик планировал остаться у меня до утра. Мы знали, что Кириллу и в голову не придет заходить в мою спальню. Мы с мужем давно уже не жили половой жизнью, извините за подробность. В общем, это все осталось бы сугубо между нами, мной и Виталиком. Если бы… – Наталья на мгновение запнулась. – Я хочу сказать, что, когда начались крики, стало известно, что Кирилла убили, а Яша вызвал полицию, мы с Виталием посчитали, что ему не стоит светиться. Зачем? Расследованию это никак не помогло бы, напротив, лишь запутало бы его. Виталий ведь мог попасть под подозрение.
– Еще бы! – вновь не удержался Крячко. – Любовник жены убитого бизнесмена, которой по наследству достанется все движимое и недвижимое имущество. Мотивчик-то что надо вырисовывается.
– Прекратите! – резко осадила его Наталья. – Во-первых, Виталик не был моим любовником…
– Я что-то упустил?
– Он был моим возлюбленным. Мы любили друг друга. Ясно? А слово «любовник» слишком уничижительное.
– Вы тоже филолог по образованию? – саркастично полюбопытствовал Станислав.
Наталья высокомерно смерила его взглядом. Босоножка слетела с кончиков ее пальцев, но женщина словно и не заметила этого обстоятельства, продолжала монотонно покачивать ногой.
