Николай Леонов
Девушка из элитного борделя
Глава 2
Как и ожидал Гуров, общение с капитаном Трушиным принесло мало результатов, разве что дало общее представление о том, насколько безнадежное дело ему поручено, но об этом он и раньше догадывался. Других дел генерал Орлов ему не поручал. Отчет судмедэксперта в папке Трушина выглядел сухим и деловито-сжатым. Сплошные специфические термины и голые факты. Гурову же нужны были мысли и впечатления. И еще ему важно было самому взглянуть на труп. Откуда пришло такое желание, Лев объяснить не мог. Не то чтобы он надеялся разглядеть на теле что-то такое, чего не смогли увидеть другие, просто знал, что должен увидеть тело собственными глазами. Не на фото, а в реальном виде. И раз уж такое желание возникло, Гуров прямиком отправился в Царицынский морг, куда доставили тело.
Патологоанатома Сергея Юркова он застал в комнате отдыха. Тот сидел, уткнувшись носом в очередную статью излюбленного ежемесячника «Судебная медицина», и прихлебывал пахучий чай из огромной керамической кружки. Услышав шаги, подскочил с продавленного дивана и вместо официального рукопожатия сгреб друга в объятия. Гуров считался мужчиной высокого роста, но до Юркова ему было далеко. Патологоанатом был на голову выше и на добрых пятнадцать сантиметров шире в плечах. Гуров буквально утонул в медвежьих объятиях друга, которые, к его радости, длились недолго.
– Лев Иванович, дружище, какими судьбами? – отпустив полковника, пробасил Сергей. – Неужто соскучился?
– И это тоже, – улыбнулся в ответ Лев.
– Но не без деловой подоплеки, – хитро прищурился Юрков. – Знаю я вас, «важняков», ни дня без геморроя.
– Ты даже не представляешь, насколько прав, – засмеялся Гуров. – Геморрой еще тот.
– Не по душу ли неопознанной покойницы? Той, что из парка?
– И снова угадал, Серега. По ее душу, – подтвердил Гуров. – Вернее, по ее тело.
– Что, даже чаю не попьешь? – попытался пошутить Юрков. – Как-никак к другу приехал. Перерыв на чай вполне уместен.
– Давай свой чай. – Гуров повел носом, втягивая аромат свежезаваренного напитка: – Пахнет одуряюще!
– Вот и славно. Садись, Лева, почаевничаем. – Сергей засуетился, доставая вторую чашку и наполняя ее напитком из термоса. – А пока наслаждаемся дарами солнечного Цейлона, я тебе про твою незнакомку расскажу. Совместим, так сказать, приятное с полезным.
– Я только «за». Рассказывать есть о чем?
– Пожалуй. – Юрков сделал глубокий вдох, лоб его прорезала глубокая морщина. – Я тебе так скажу: странное это тело, весьма странное. Как раз по тебе.
– Вот как? – Гуров слегка удивился. – И в чем же его странность?
– Ты чай пей, а то остынет, а говорить буду я. – Сергей поставил перед полковником чашку, придвинул блюдо с пирогами. – Угощайся, это мне санитарки презентовали, – а сам принялся выкладывать все, что узнал об интересующей Гурова покойной.
Тот факт, что девушка умерла насильственной смертью, он считал невероятным. Его ощущения проистекали из долгого жизненного и профессионального опыта. Такие девушки, как попавшая в его «секционную» незнакомка, просто не должны умирать подобным образом. Юрков не смог отнести ее ни к одной группе риска. Девушка не была наркоманкой, следов каких бы то ни было наркотических веществ в организме неизвестной обнаружить не удалось. Не была она и алкоголичкой. Печень неизвестной тянула на Нобелевскую премию. В ее возрасте, который Юрков определил как двадцать пять – двадцать девять лет, печень выглядит иначе даже у тех, кто следит за своим здоровьем. Здесь же просто не к чему было придраться: младенческая печень, да и только. Остальные внутренние органы не уступали печени. Почки в норме, желудок без единого намека на гастрит или язву, поджелудочная при жизни работала как часы. Правда, сердце слегка подвело, тонус мышц указывал на серьезные нагрузки, но и его состояние не было критичным.
А вот мозг свидетельствовал о том, что девушка систематически испытывала сильный стресс и наверняка страдала частыми головными болями. До инсульта или аневризмы ей было далеко, но гипоталамус, отвечающий за работу эндокринной системы, вырабатывающей достаточное количество гормонов, необходимых для преодоления стрессовых ситуаций, выглядел весьма печально. Из чего Юрков сделал вывод, что при жизни девушка занималась умственным трудом, доводящим ее мозг до изнеможения.
Во всем остальном патологии он не обнаружил. В целом можно было сказать, что неизвестная хорошо питалась, и это лишний раз подтверждало, что к таким группам риска, как бродяжки и люди, попавшие в трудную жизненную ситуацию, она не относилась. Занималась спортом, скорее всего, бегом. И бегала на свежем воздухе, а не в душной тренажерке. Цвет лица свежий и тоже ухоженный, ногти и волосы в идеальном состоянии. Одним словом, не девушка, а актриса из рекламного ролика.
Особо Юрков отметил, что девушка не рожала, следовательно, детей у нее быть не могло, по крайней мере, своих. Жила она, видимо, одна, так следить за собой и при этом работать на износ могла только совершенно свободная от семейных обязательств женщина.
– Вот то, что я думаю о твоей подопечной. Одинокий трудоголик, у которого друзья-то вряд ли найдутся, – подытожил Юрков свой рассказ.
– Тем не менее кому-то она настолько помешала, что он не поленился заманить ее в укромное место и свернуть шею, – заметил Гуров. – А после этого не поленился отвезти в лесопарковую зону. Зачем так утруждаться, если девушка жила одна? Я понимаю, если бы у нее была куча родственников, которые через час поднимут тревогу, если она не ответит на телефонный звонок. Чем дольше ее будут искать, тем более вероятно, что преступник успеет скрыться. Но ведь куда проще было бы оставить ее дома.
– Почему проще? – переспросил Юрков. – Насколько я знаю, в ту часть парка, где ее нашли, люди редко забредают. Она могла пролежать там и месяц, если бы не случайность. Оставь они ее в квартире, запах пошел бы куда раньше, и соседи поневоле зашевелились бы. По мне, так все логично.
– Ты забываешь о работодателях, – напомнил Лев. – Убили девушку в пятницу, конец рабочей недели. Два дня на работе ее не хватились бы. В понедельник, скорее всего, ограничились бы телефонными звонками, а вот во вторник отправили кого-то из сотрудников к ней на квартиру. Четыре дня форы, неплохо для начала. В парке же всегда есть риск, что на труп наткнется кто-то из гуляющих. Те же собачники, их преступник не должен был сбрасывать со счетов.
– Возможно, ты и прав, – согласился Юрков. – Так почему ее отвезли в парк, как считаешь?
– Не просто отвезли, а упаковали в чемодан, заранее избавившись от всех предметов, способных привести к идентификации трупа, – снова напомнил Гуров. – И это наводит на определенные мысли.
– Тот, кто ее убил, не хотел, чтобы тело опознали, – догадался Юрков.
– Вот именно. Им было важно, чтобы тело не опознали, – произнес Лев, выделив слово «важно». – Почему это было важно?
– Ну, ты опер, ты и угадывай, – пожал плечами Юрков. – Мое дело – тела читать.
– Идеально здоровая девушка, наверняка не из бедных, раз могла себе позволить хорошо питаться и следить за состоянием кожи и ногтей, верно?
– Деньжата у нее водились, это факт, – подтвердил патологоанатом. – Видел бы ты ее маникюр, баксов сорок стоит, не меньше.
– Да ладно! Это сколько ж на наши «деревянные»?
– Не по твоим деньгам, – невесело усмехнулся Юрков. – Твоя Мария наверняка в подобные салоны не заглядывает.
– А ты-то откуда столько про маникюр знаешь?
– Работа обязывает. Салон, где она маникюр делала, я тебе, конечно, не назову, но то, что влетел он ей в круглую копеечку, гарантирую.
– Пойдем-ка, Серега, посмотрим на твою страдалицу, а заодно и маникюр ее оценим, – поднимаясь, предложил Гуров.
– Пойдем, отчего не посмотреть, – пожал плечами Юрков и, первым выйдя из комнаты отдыха, направился к двери с надписью «Холодильная камера». Открыв дверь, он пропустил Гурова внутрь, подвел к стеллажу с тремя рядами прямоугольных дверей, размером семьдесят на пятьдесят. Не сверяясь с записями, открыл дверцу под номером шестнадцать и, медленно выдвинув закрепленные на полозьях носилки, приоткрыл бумажную простыню до плеч. Первое, что бросилось в глаза, – шикарная копна рыжих волос. Не искусственно рыжий, а натуральный, с красноватым оттенком и приятным блеском даже после смерти. Лицо казалось безмятежным и все еще красивым. При жизни девушка наверняка ловила на себе восхищенные взгляды мужчин и завистливые взгляды женщин.
– Дальше открывать? – спросил Юрков и, когда Лев кивнул, сбросил простыню, обнажив тело полностью. Как он и говорил, на теле не было ни синяков, ни ссадин, ни царапин. Руки покойной Юрков сложил на груди, как полагалось по христианскому обычаю, правая поверх левой. Маникюр, о котором он так долго разглагольствовал, не показался Гурову ни шикарным, ни дорогостоящим. Бледный матово-белый цвет, украшенный на безымянном пальце тонкой серебряной полоской, расположенной ближе к кутикуле. Гуров машинально бросил взгляд на ноги покойной. Как он и предполагал, педикюр также входил в обязательный комплект ухода за телом.
Достав мобильный телефон, он сделал несколько снимков, отдельно засняв маникюр и педикюр. Юрков вопросов не задавал, лишь слегка поморщился. Процедура «фотосессии» его покоробила, но кто он такой, чтобы делать замечания оперу убойного отдела?
– Не кривись, Серега, – заметив эту гримасу, проговорил Лев. – Быть может, это моя единственная зацепка. Если ты говоришь, что маникюр дорогой, значит, имя девушки можно отследить по салонам. Много ли в столице подобных салонов?
– Думаю, немало, – ответил тот. – Нынче женщины на себе не экономят.
– С чего такой вывод? – в очередной раз удивился Гуров.
– С того, что позволить себе на внешности экономить могут либо слишком бедные, либо слишком богатые дамы, – назидательно произнес Юрков. – Первым ни за что на дорогой уход денег не собрать, вторым же плевать, что про них подумают окружающие. Остальные вынуждены соответствовать веяниям времени. Работодатель не станет держать в элитном заведении девушку с заросшими заусенцами ногтями. К ней клиенты не пойдут, а это прямой убыток фирме.
– Убедил, – улыбнулся Лев и добавил: – Ладно, мне пора. Спасибо за помощь.
– Не за что, – кивнул Юрков, вернул на место простынь и, задвинув носилки, закрыл холодильную камеру. – Пойдем, провожу тебя до выхода.
На крыльце обменялись рукопожатием, Юрков вернулся в морг, а Гуров пошел на парковочную площадку. Он решил отложить беседу с собачником, обнаружившим труп, до следующего утра. Ему хотелось провести беседу в официальной обстановке, а не среди кучи питомцев Худышкина. А вот отправить людей на долгий и нудный опрос жильцов микрорайона близ Лосиного парка решил сегодня. Вечернее время – самое подходящее для поквартирного обхода. Большая часть жильцов наверняка принадлежит рабочему классу, когда же их опрашивать, если не вечером? Для этого нужно было вернуться в отдел, собрать команду и провести инструктаж. Гуров завел двигатель и поехал на Петровку.
В Управление он попал только к шести, застряв в пробке на Каширском шоссе. Личный состав убойного отдела к тому времени разбежался по домам, поэтому ему ничего не оставалось, как отложить все разыскные мероприятия до утра. Не особо надеясь на удачу, Лев заглянул в аналитический отдел, и, к вящей радости, застал там капитана Жаворонкова. Тот возился с какими-то подсчетами, щелкая пальцами по клавиатуре компьютера. Заметив полковника, он вежливо улыбнулся и спросил:
– Помощь нужна?
– Точно, Валера, еще как нужна.
– Какого рода помощь?
– Список пропавших без вести.
– Кого ищем? За какой срок? – деловито осведомился Жаворонков, сворачивая окна рабочих файлов.
– Девушка двадцати-тридцати лет, – намеренно расширяя возрастной диапазон, сообщил Гуров. – Заявления полугодовой давности, принятые как от родственников, так и от друзей и работодателей.
– Ищем москвичку?
– Пожалуй, просмотреть придется всех, но приоритет на москвичек. Сможешь сделать два списка?
– Без проблем, товарищ полковник, – уверенно проговорил Жаворонков. – Подождете или к себе пойдете?
– У себя в кабинете буду, – ответил Лев. – Список можешь с дежурным передать, как закончишь.
– Сам принесу, мне не трудно. Тут всех дел минут на двадцать, – пообещал Жаворонков.
– Спасибо, Валера, – поблагодарил Гуров и удалился.
В кабинете было пусто, Крячко на месте не оказалось. Устроившись за компьютером, он закрыл глаза и принялся размышлять.
Тело девушки доставили в общественное место уже после смерти, это подтвердил Юрков. Представить, как некто топает по парку с огромным чемоданом в семь часов вечера, когда солнце вовсю светит и машины по дороге мчатся сплошным потоком, Гуров не мог, поэтому сразу отбросил версию с ранним приездом преступника. Скорее всего, тот действовал в темноте, а это значит, что приехал он в парк после двадцати двух часов. Возить в багажнике труп, пусть и упакованный в чемодан, по городским улицам тоже довольно рискованно. Значит ли это, что девушку лишили жизни неподалеку от парка? Возможно.
Лев включил компьютер, вывел на экран карту Москвы и принялся высчитывать район возможного действия преступника. Все населенные пункты, что находились за Кольцевой дорогой, он пока исключил, и все равно список получился внушительный. Второстепенных дорог, ведущих к парку, было столько, что определить направление, откуда привезли труп, не представлялось возможным. Отодвинув в сторону мышь, Гуров взял лист бумаги. Разделил его вертикальной полосой на две части. В правую колонку выписал те пункты, которые обсуждал с Юрковым, а точнее, то, кем погибшая не могла быть: не наркоманка, не уголовница, не алкоголичка, не бомжиха и так далее. В левую колонку внес параметры, описанные тем же Юрковым, которые тот отнес к положительным: питание, уход, спортивные занятия, материальное положение и возраст. Подчеркнув жирной чертой написанное, крупно вывел причину смерти. На вытянутой руке отнес листок подальше и посмотрел на плоды своего труда как бы со стороны. Получалось следующее: жила себе девушка, молодая, красивая, без материальных проблем и проблем со здоровьем. Правда, жила одиноко, ни мужем не обзавелась, ни ребенком. Трудилась на износ, однако не позволяла переутомлению сказываться на внешности. И вдруг кто-то решил лишить ее жизни.
За что ее могли убить? Гуров взял следующий лист. Теперь в правую колонку он начал выписывать возможные причины убийства: ревность, месть за прошлые проступки, наследство, работа. Записав, начал разбирать каждый пункт отдельно. Ревность казалась маловероятным мотивом. Хотя бы потому, что Юрков выразил уверенность – девушка одинока. Одинокую девушку некому ревновать. Впрочем, пока факт одиночества не доказан, остается вероятность того, что убитая имела связь с женатым мужчиной. Такая связь не требует много времени и сил, так почему бы и нет? Жена изменщика узнала об убитой и решила избавиться от нее. И что? Она наняла киллера, который свернул сопернице шею, раздел донага, засунул в чемодан и отвез в парк? Нет, этот вариант маловероятен. Скорее жена изменщика пришла бы к разлучнице лично. Могла умолять бросить мужа, могла угрожать и даже как-то навредить девушке, но чтобы шею свернуть, а потом в чемодан? Сомнительно.
Вторая причина – месть человека, оскорбленного или обиженного в прошлом. Тоже как-то не вяжется. Не настолько убитая стара, чтобы успеть заиметь кровного врага. Впрочем, у Гурова в прошлом встречались дела, когда молодых людей убивали за проступки многолетней давности. Что в этом случае могла натворить девушка, подобная убитой? Опять же, мужика у жены увести? Или же проходить свидетельницей по какому-то уголовному или административному делу? Тот, кто был осужден благодаря ее показаниям, мог выйти на свободу, отыскать девушку и расправиться с ней. Способ убийства в этом случае вполне подходящий, а вот последующие действия убийцы совсем не вяжутся с данной версией. Преступник только вышел на свободу, зачем подвергать себя дополнительному риску и тащить тело в парк?
Наследство – версия хорошая, если принимать во внимание достаток девушки. Она не бедствовала, питалась отменно, маникюр за сорок баксов себе позволяла, а это значит, что и жилье в Москве могла иметь. За квартиру запросто способны убить, такое в столице не редкость. В этом случае преступник должен объявиться со дня на день, остается только терпеливо ждать. А когда он объявится, появится и направление в расследовании. Тело в квартире не оставили, чтобы запутать следствие, такое тоже нередко практикуется. Правда, этот трюк мало кому помогает, но преступники об этом не знают. Или не хотят знать.
И снова не сходится. Если наследник собирается вступить в законные права, зачем он избавился от всех предметов, способствующих опознанию трупа? Не логичнее ли было оставить при убитой одежду, сумочку, а еще лучше – паспорт? Найдено тело, произведено опознание, заявляй о своих правах. Ведь и школьнику известно: нет трупа, нет и наследства. Родственника объявляют пропавшим без вести, и наследники томятся в ожидании. Сколько в этом случае по закону ждать придется? Пять лет, да и то не всегда после пятилетнего ожидания люди получают полный доступ к нажитому пропавшим без вести. Так рисковать – и все впустую? Глупо.
Работа – четвертый мотив. Допустим, девушка работала в какой-то крупной фирме. Могла она в своем возрасте занимать солидную должность? Вполне. Это подтверждается стрессовыми нагрузками на организм и стабильным материальным положением. Например, главный бухгалтер. Они и зарабатывают неплохо, но и поводов для стресса у них хоть отбавляй. Что в этом случае могло произойти? Провернула махинацию с деньгами, обокрала босса, а тот, узнав правду, расправился с мошенницей. И что же, он вот так запросто простил ей потерю денег? Или же она без какого бы то ни было физического давления отдала ему уворованное? Скорее билась бы до последнего, понимая, что, как только босс получит деньги назад, ее часы сочтены. Но девушку не пытали, на теле нет никаких следов насилия. Значит, эта версия отпадает.
Рабочий мотив мог означать и то, что не сама убитая, а кто-то из заместителей босса наложил лапу на деньги фирмы. Девушка, как главный бухгалтер, об этом узнала и не придумала ничего лучше, как пригрозить разоблачением махинатору. А тот, недолго думая, убил ее. Чтобы получить возможность припрятать деньги и скрыть следы финансового преступления, раздел девушку и вывез в парк. Неопознанным трупом она ему долго не навредит. Хорошая версия, жаль, подтвердить нечем.
Опять же, если ты главбух в солидной фирме, тебя обязательно хватятся. Значит, в списке Жаворонкова вышеозначенная дама непременно будет числиться. Тогда дело из разряда «висяков» перейдет в разряд быстрораскрываемых. Мечта любого опера! Но Гурова и эта версия смущала. Главными бухгалтерами в солидных фирмах полных дур не назначают, а пойти в открытую против финансового мошенника, никак не обезопасив себя, могла только полная дура. Конечно, есть вероятность, что девушка действовала не так открыто, а мошенник все равно узнал, что ему грозит разоблачение. Но в этом случае он наверняка попытался бы откупиться. Неужели преданность боссу помешала бы одинокой девушке пополнить свой счет кругленькой суммой? Вряд ли. Такая преданность нынче не в чести. Скорее она взяла бы деньги, уволилась с работы и начала бы жизнь на новом месте. Знания, опыт, внешность – все при ней. Зачем наживать себе врагов там, где можно нажить состояние?
Разумеется, есть риск быть разоблаченной вместе с махинатором, и тогда уже главбуху «светили» не Канары, а нары, но это только при самом плохом раскладе. Наверняка мошенник действовал с умом, а заручившись поддержкой главбуха, спрятать концы в воду еще проще. Да, дилемма! Прямо как в сказке. Поди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что. Какой вариант ни возьми, без исходных данных он так и останется эфемерной теорией. Не в силах усидеть на месте, Гуров встал и принялся мерить шагами кабинет. «Хоть бы уж скорее Валера списки принес», – нетерпеливо подумал он и, вернувшись к своему столу, решил позвонить в аналитический отдел, чтобы простым и проверенным способом ускорить процесс. Однако не успел он поднять трубку, как Жаворонков сам появился в дверях.
– Готово, товарищ полковник, – доложил капитан. – Два списка, как вы и просили.
– Давай их сюда, – не особо вежливо потребовал Гуров.
– Первый, тот, что длиннее, полный. Второй – исключительно москвички, – выкладывая листы перед полковником, пояснил Жаворонков.
Голос его при этом звучал слегка обиженно. Он не понимал, за что рассердился на него полковник. Лев понял, что совершил оплошность, и, спеша исправить положение, извинился:
– Прости, Валера, зря я вспылил. Просто у меня тут картина никак не складывается, вот я от нетерпения на людей и бросаюсь.
– Ерунда, я и не заметил, – повеселел Жаворонков и тут же предложил: – А хотите, я вам со списками разобраться помогу?
– Поздно уже, иди отдыхать, – отказался от помощи Гуров. – Ты и так задержался из-за меня.
– Мне не трудно, – настаивал Жаворонков. – И потом, мне на завтра начальство отгул одобрило. Буду отсыпаться до обеда. А вам еще работать.
– Ну, если ты настаиваешь, – сдался Лев. – Помощь мне не помешает. Крячко дергать генерал запретил. Слышал наверняка?
– Что-то такое парни в отделе обсуждали, – смутился Жаворонков. – Да я их не слушаю, мало ли что они набрешут?
– Не набрехали. Мне действительно наложили вето на использование физической и умственной поддержки напарника. Так что в этом деле я сам по себе.
– Вы с какого списка начнете, товарищ полковник? – желая уйти от щекотливой темы, спросил капитан. Обсуждать проблемы коллег, чье звание выше его, он считал неприемлемым.
Гуров догадался о том, что тема Жаворонкову неприятна, и не стал развивать мысль. Вместо этого протянул ему полный список и дал четкие указания: в первую очередь искать рыжеволосых. Если Жаворонков и удивился выбранному критерию, то вида не подал. Придвинув стул поближе к столу, он вооружился карандашом и принялся изучать список. Гуров взял в руки распечатку пропавших москвичек и тоже углубился в чтение.
Какое-то время работали в полном молчании. Потом капитан не выдержал, любопытство взяло верх, и он спросил:
– Товарищ полковник, а что, кроме цвета волос, у пропавшей никаких дополнительных особых примет не найдено?
– Никаких, Валера, – вздохнул Лев. – Разве что маникюр, но эту деталь в заявлении о пропаже вряд ли указывают.
– Не скажите, товарищ полковник, – возразил Жаворонков. – Вот года два назад у Егорьева дело было. Так там мужчину искали с пирсингом и черными ногтями трехсантиметрового размера. И ведь он не относился к так называемой субкультуре готов, просто решил, что длинные ногти и черный лак приятно контрастируют с его белокурыми волосами и бледной кожей. Псих, одним словом.
– Это совсем другое, – заметил Гуров, слушавший капитана вполуха. Все его внимание занимали записи.
– Может, и так, но я все равно буду искать и этот признак, – миролюбиво произнес Жаворонков. – Какие ногти у вашего трупа?
– Матово-белый маникюр с серебряной полосой на безымянном пальце, – поняв, что он не отстанет, ответил Гуров. – Еще, скорее всего, неизвестная не имеет семьи или же редко с ними общается.
– А это вы как узнали? – искренне удивился Жаворонков. – Неужели по трупу и такое можно определить?
– Кое-кто может, – усмехнулся Лев. – В нашей системе, капитан, работают весьма способные люди.
– Здорово! – почему-то обрадовался Жаворонков. – Интересно, а если бы мой труп в неопознанные попал, смогли бы по нему определить, что я проявлял способности к аналитической работе? Или что жил один?
– Насчет аналитики не знаю, а вот что поболтать любил – это непременно, – подавив смех, заявил Гуров.
– А по какому признаку? – на полном серьезе спросил Жаворонков.
– По языку опухшему, – не выдержав, рассмеялся Лев. – У всех, кто много болтает, язык во рту не помещается.
– Шутите, – догадался Жаворонков, но на шутку не обиделся. – А я-то, дурень, поверил.
– Ладно, не принимай на свой счет. Просто я больше в тишине работать привык. Так лучше думается.
– Я понял, мне нужно умолкнуть, – деловито кивнул Жаворонков и, склонившись над списком, на этот раз замолчал надолго.
Гуров углубился в работу, напрочь забыв о существовании капитана. Одно за другим он просматривал заявления, вычеркивая из списка имена тех, кто казался ему совершенно бесперспективным, и отмечая галочками имена, над которыми стоило поработать. Спустя двадцать минут он случайно бросил взгляд на Жаворонкова и невольно улыбнулся. Капитан сидел с закрытыми глазами и клевал носом, время от времени упираясь лбом в столешницу.
– Отставить, капитан! – громко произнес Лев.
Жаворонков подскочил на стуле, заморгал сонными глазами, не понимая, что происходит и где он находится.
– Что? Где? – вырвалось у него, и тут он понял, что заснул в кабинете полковника. Краска смущения залила щеки. – Простите, товарищ полковник, я, это, заснул, что ли?
– Это самое, – продолжая улыбаться, подтвердил Гуров. – Собирайся, капитан, пора на боковую.
– Да нет, товарищ полковник. Это я от тишины, а не от усталости, – начал оправдываться Жаворонков. – Я в тишине хуже работаю.
– Выходит, мне для тебя спеть нужно было, чтобы ты мне столешницу рогом не буравил? – пошутил Лев.
– Нет, петь не нужно, – испугался Жаворонков. – Я лучше вслух читать буду, тогда точно не усну.
– Лучше ты пойдешь домой и как следует выспишься. Рабовладельческий строй давно отменили, иди отдыхать.
– Разрешите еще часок поработать, товарищ полковник, – настаивал Жаворонков. – Одному вам с этими списками до утра не справиться.
– Ладно, оставайся. Но если снова носом клевать начнешь, тут же домой отправишься. Это приказ, капитан.
– Есть, отправиться домой, как только начну засыпать, – бодро согласился Жаворонков и тут же добавил: – А вслух читать разрешите?
– Читай, – коротко бросил Лев и вернулся к изучению заявлений.
Жаворонков просмотрел два последних листа и принялся читать с того места, где закончил:
– Пропала девушка, возраст двадцать пять полных лет. Рост сто пятьдесят четыре сантиметра, вес примерно восемьдесят килограммов. Ого, натуральный колобок. А ваша пропавшая девушка стройная? Да, наша стройная. Итак, гражданку Варыпаеву вычеркиваем. Кто у нас следующий? Девушка двадцати трех лет, рост сто семьдесят шесть сантиметров. Ее сразу в корзину. Наша красавица пониже будет. Следующий.
Под монотонное бормотание Жаворонкова Гуров дошел до последней пятерки заявлений. Надежда найти среди пропавших ту, что лежала сейчас в Царицынском морге, таяла с каждым вычеркнутым именем. «Неужели все труды впустую? – расстроенно подумал он. – И Валерку понапрасну мурыжу, и сам время теряю. А все равно проверить нужно до конца. Отрицательный результат – тоже результат, не так ли мудрецы считают? Эх, хоть бы какая зацепочка появилась, а то ведь и начать не с чего. Генерал наверняка завтра первым делом на ковер вызовет. Отчета потребует. Что я ему скажу?»
Но в этот вечер удача была не на стороне полковника Гурова и капитана Жаворонкова. Просидев над списками до двух часов ночи, нужного заявления они так и не нашли. Отпустив капитана, Лев собрал листы в отдельную папку, выключил компьютер и поехал домой.
