Николай Кун
Боги и герои. Мифы Древней Греции
– Неразумным был бы ты дитём, если бы понадеялся узнать хоть что-нибудь. Знай же: не променяю я своих скорбей на рабское служение Зевсу. Мне лучше быть здесь прикованным к скале, чем пресмыкаться перед тираном. Нет такой казни, таких мук, которыми мог бы Зевс устрашить меня и вырвать из уст моих хоть единое слово. Нет, не узнает он, как спастись ему от судьбы, никогда не узнает и кто отнимет у него власть!
– Так слушай же, Прометей, что будет с тобой, если ты откажешься исполнить волю Зевса, – заявил в гневе титану Гермес. – Ударом своей молнии он низвергнет эту скалу с тобой вместе в мрачную бездну. Там, в каменной темнице, много-много веков лишённый света солнца, будешь терзаться ты в глубоком мраке. Пройдут века, и снова подымет тебя Зевс на свет из бездны, но не на радость, а на новые муки. Каждый день будет прилетать орёл, которого пошлёт Зевс, и острыми когтями и клювом терзать твою печень; вновь и вновь будет вырастать она, и всё ужасней будут твои страдания. Так будешь ты висеть на скале до той поры, пока кто-то другой не согласится добровольно сойти вместо тебя в мрачное царство Аида. Подумай, Прометей: не лучше ль покориться? Ведь ты же знаешь, что Зевс никогда не грозит напрасно!
Непреклонным остался гордый титан. Разве могло что-нибудь устрашить его сердце? Вдруг задрожала земля, всё кругом сотряслось; раздались оглушительные раскаты грома, и сверкнула нестерпимым светом молния. Забушевал неистово верный вихрь. Словно громады гор, поднялись на море пенистые валы. Заколебалась скала. Среди рёва бури, среди грома и грохота землетрясения раздался ужасный вопль Прометея:
– О, какой удар направил против меня Зевс, чтобы вызвать ужас в моём сердце! О высокочтимая мать Фемида, о Эфир, струящий всем свет! Смотрите, как несправедливо карает меня громовержец!
Рухнула со страшным грохотом скала с прикованным к ней Прометеем в неизмеримую бездну, в вековечный мрак[70].
Протекли века, и снова поднял Зевс Прометея на свет из тьмы, но страдания его не кончились, а стали ещё тяжелее. Опять лежит он, распростёртый, на высокой скале, пригвождённый к ней, опутанный оковами. Жгут его тело палящие лучи солнца, проносятся над ним бури, хлещут дожди и град его измождённое тело, зимой же хлопьями падает на него снег и леденящий холод сковывает его члены. И этих мук мало! Каждый день громадный орёл прилетает, шумя могучими крыльями, на скалу, садится Прометею на грудь и принимается острыми как сталь когтями терзать его и рвать клювом печень. Потоками льётся кровь и обагряет скалу, чёрными сгустками застывает у подножия и, разлагаясь на солнце, невыносимым смрадом заражает кругом воздух. За ночь заживают раны титана и вновь вырастает печень, чтобы обеспечить пищу орлу. Годы, века длятся эти муки. Истомился могучий титан Прометей, но не сломлен его гордый дух страданиями.
Титаны давно примирились с Зевсом, покорились ему и признали его власть, и Зевс освободил их из мрачного Тартара. Теперь они, громадные, могучие, пришли на край земли к скале, где лежал скованный Прометей, окружили скалу и стали убеждать покориться Зевсу. Пришла и мать Прометея Фемида и тоже принялась умолять сына смирить свой гордый дух и не противиться Зевсу, сжалиться над ней – ведь так невыносимо страдает она, видя его муки. Сам Зевс забыл уже свой прежний гнев. Теперь держава его сильна, ничто не может поколебать её, ничто не страшно ему. Да и правит он уже не как тиран, а охраняет государства, хранит законы, покровительствует людям и правде среди них. Только одно беспокоит ещё громовержца – тайна, которую знает один Прометей. Зевс готов, если Прометей откроет ему роковую тайну, помиловать могучего титана. Уже близко время, когда кончатся муки Прометея. Уже родился и возмужал великий герой, которому суждено судьбой освободить от оков титана. Непреклонный Прометей по-прежнему хранит тайну, изнывая от мук, но и его начинают покидать силы.
Наконец тот, кому предстояло освободить Прометея, во время своих странствований пришёл и сюда, на край земли. Герой этот – Геракл, сильнейший из людей, могучий как бог. С ужасом глядя на мучения Прометея, слушал могучий герой рассказ титана о злой судьбе его и пророчества о великих подвигах, какие ещё предстоит ему совершить. Преисполнился состраданием Геракл, но ещё не весь ужас его страданий видел. Вот послышался вдали шум могучих крыльев – это летит на свой кровавый пир орёл. Покружил он высоко в небе над Прометеем, вот уже собрался спуститься к нему на грудь, но не дал Геракл ему терзать титана: схватил свой лук, вынул из колчана смертоносную стрелу, призвал стреловержца Аполлона, чтобы верней направил её полёт, и пустил. Громко зазвенела тетива лука, взвилась стрела, и, пронзённый, упал орёл в бурное море у самого подножия скалы. Миг освобождения настал. Принёсся с высокого Олимпа быстрый Гермес, обратился с ласковой речью к могучему Прометею и пообещал немедленное освобождение, если откроет он тайну, как избежать Зевсу злой судьбы, и тот наконец согласился:
– Пусть не вступает громовержец в брак с морской богиней Фетидой, так как богини судьбы, вещие мойры, вынули такой жребий Фетиде: кто бы ни был её мужем, от него родится у неё сын, который будет могущественней отца. Пусть боги отдадут Фетиду в жёны герою Пелею, и будет сын Фетиды и Пелея величайшим из смертных героев Греции.
После того как Прометей открыл великую тайну, Геракл разбил своей тяжёлой палицей его оковы и вырвал из груди несокрушимое стальное остриё, которым пригвождён был титан к скале. Поднялся титан, теперь свободный. Кончились его муки. Так исполнилось его предсказание, что смертный освободит его. Громкими радостными криками приветствовали титаны освобождение Прометея.
С тех пор носит Прометей на руке железное кольцо, в которое вставлен камень от той скалы, где терпел он столько веков невыразимые муки.
Вместо же Прометея в подземное царство душ умерших согласился сойти мудрый кентавр Хирон. Этим избавился он от страданий, которые причиняла ему неисцелимая рана, нанесённая нечаянно Гераклом.
Пандора
Когда Прометей похитил для смертных божественный огонь, научил их искусствам и ремёслам и дал им знания, счастливее стала жизнь на земле. Зевс, разгневанный поступком Прометея, жестоко покарал его, а людям послал на землю зло. Он повелел славному богу-кузнецу Гефесту смешать землю и воду и сделать из этой смеси прекрасную девушку, которая обладала бы силой людей, нежным голосом и взглядом очей, подобным взгляду бессмертных богинь. Дочь Зевса, Афина Паллада, должна была выткать для неё прекрасную одежду; богиня любви, златая Афродита, дать ей неотразимую прелесть, а Гермес – хитрый ум и изворотливость.
Тотчас же боги исполнили повеление Зевса. Гефест сделал из земли необычайно прекрасную девушку. Оживили её боги. Афина Паллада и хариты облачили девушку в сияющие как солнце одежды и надели на неё золотые ожерелья. Оры возложили на её пышные кудри венок из вешних благоухающих цветов. Гермес вложил ей в уста лживые и полные лести речи. Назвали боги её Пандорой, так как от всех получила она дары[71]. Пандора должна была принести с собой людям несчастье.
Когда это зло для людей было готово, Зевс послал Гермеса отнести Пандору на землю к брату Прометея Эпиметею. Мудрый Прометей много раз предостерегал своего неразумного брата и советовал ему не принимать даров от громовержца Зевса: боялся, что эти дары принесут с собой людям горе, – но не послушался Эпиметей совета мудрого брата. Пленила его своей красотой Пандора, и он взял её себе в жёны. Вскоре Эпиметей узнал, сколько зла принесла с собой Пандора людям.
В доме Эпиметея стоял большой сосуд, плотно закрытый тяжёлой крышкой. Никто не знал, что в этом сосуде, и никто не решался открыть его, так как всем было известно, что это грозит бедами. Любопытная Пандора тайно сняла с сосуда крышку, и разлетелись по всей земле те бедствия, которые были некогда в нём заключены. Только одна Надежда осталась на дне громадного сосуда. Крышка сосуда снова захлопнулась, и не вылетела Надежда из дома Эпиметея. Этого не пожелал громовержец Зевс. Счастливо жили раньше люди, не зная зла, тяжёлого труда и губительных болезней. Теперь мириады бедствий распространились среди людей. Теперь злом наполнились и земля, и море. Незваными и днём и ночью приходят к людям зло и болезни, страдания несут они с собой людям. Неслышными шагами, молча приходят они, так как лишил их Зевс дара речи, сотворив зло и болезни немыми.
Эак[72]
Изложено по поэме Овидия «Метаморфозы»
Зевс-громовержец, похитив прекрасную дочь речного бога Асопа, унёс её на остров Ойнопия, который стал называться с тех пор именем дочери Асопа – Эгиной. На этом острове родился сын Эгины и Зевса Эак. Когда Эак вырос, возмужал и стал царём острова Эгина, никто не мог сравняться с ним во всей Греции ни любовью к правде, ни справедливостью. Сами великие олимпийцы чтили Эака и часто избирали судьёй в своих спорах. По смерти же Эак, подобно Миносу и Радаманфу, стал по воле богов судьёй в подземном царстве.
Лишь великая богиня Гера ненавидела Эака так, что наслала великое бедствие на его царство. Окутал густой туман остров Эгина и продержался четыре месяца, пока не разогнал его южный ветер. Но не освобождение от бедствия, а гибель принёс своим дыханием ветер. От тлетворного тумана неисчислимое множество ядовитых змей наполнило пруды, источники и ручьи Эгины, всех отравили они своим ядом. Начался ужасный мор на острове, вымерло всё живое. Остались невредимыми лишь Эак да его сыновья. В отчаянии воздел Эак руки к небу и воскликнул:
– О великий, эгидодержавный Зевс, если ты действительно был супругом Эгины, если ты действительно мой отец и не стыдишься своего потомства, то верни мне мой народ или же и меня скрой во мраке могилы!
Дал знамение Эаку Зевс, что внял его мольбе. Сверкнула молния, и раскатился удар грома по безоблачному небу. Понял Эак, что услышана его молитва. Там, где молился Эак отцу Зевсу, стоял могучий, посвящённый громовержцу дуб, а у его корней был муравейник. Случайно упал взгляд Эака на муравейник, полный тысяч трудолюбивых муравьёв. Эак долго смотрел, как хлопотали муравьи и строили свой муравьиный город, и сказал:
– О милостивый отец Зевс, дай мне столько трудолюбивых граждан, сколько муравьёв в этом муравейнике.
Лишь только промолвил это Эак, как дуб при полном безветрии зашелестел своими могучими ветвями. Ещё одно знамение послал Зевс Эаку.
Настала ночь, и увидел Эак чудесный сон. Ветви священного дуба Зевса были покрыты множеством муравьёв. Заколыхались ветви дуба, и дождём посыпались с них муравьи. Упав на землю, муравьи становились всё больше и больше; вот поднялись они на ноги, выпрямились, пропал их тёмный цвет и худоба; постепенно обращались они в людей. Проснулся Эак, но не поверил вещему сну, даже посетовал на богов, что не шлют ему помощи. Вдруг раздался сильный шум. Эак услышал шаги и людские голоса, которых уже давно не слышал, и подумал, уж не сон ли это. Вдруг вбежал сын его Теламон, бросился к отцу и, радостный, воскликнул:
– Скорее, отец! Таких чудес ты вовсе не ждал.
Вышел Эак из покоя, и встретили его те самые люди, которых видел во сне, и провозгласили царём, а он назвал их мирмидонянами[73]. Так был вновь заселён Эгина.
Данаиды
В основном изложено по трагедии Эсхила «Молящие о защите»
У сына Зевса и Ио Эпафа был сын Бел, а у него тоже были сыновья – Египт и Данай. Всей страной, которую орошает благодатный Нил, владел Египт, от него страна эта получила и своё имя. Данай же правил в Ливии. Боги дали Египту пятьдесят сыновей, а Данаю – пятьдесят прекрасных дочерей. Пленили своей красотой данаиды сыновей Египта, и захотели они вступить в брак с прекрасными девушками, но отказали им Данай и данаиды. Собрали сыновья Египта большое войско и пошли войной на Даная. Побеждённый своими племянниками, лишился своего царства Данай и бежал. С помощью богини Афины Паллады построил Данай первый пятидесятивёсельный корабль и пустился на нём со своими дочерьми в безбрежное, вечно шумящее море.
Долго носило по морским волнам корабль Даная, и приплыл он наконец к острову Родосу. Здесь Данай пристал с дочерьми к берегу, основал святилище своей покровительнице, богине Афине, принёс ей богатые жертвы. Но не остался Данай на Родосе. Опасаясь преследования сыновей Египта, поплыл он с дочерьми своими дальше, к берегам Греции, в Арголиду[74] – родину его прародительницы Ио. Сам Зевс охранял корабль во время опасного плавания по безбрежному морю. После долгого пути пристал корабль к благодатным берегам Арголиды. Здесь надеялись Данай и данаиды найти защиту и спасение от ненавистного им брака с сыновьями Египта.
Под видом молящих о защите, с масличными ветвями в руках данаиды вышли на пустынный берег. Через некоторое время вдали показалось облако пыли, и по мере его приближения стало видно сверкание щитов, шлемов и копий, слышен грохот боевых колесниц. Это приближалось войско царя Арголиды Пеласга, сына Палехтона. Извещённый о прибытии корабля, Пеласг явился к берегу моря со своим войском, но не врага увидел там, а старца Даная и пятьдесят его прекрасных дочерей с ветвями в руках. Простирая к нему руки, с глазами, полными слёз, стали молить его дочери Даная защитить их от гордых сыновей Египта. Именем Зевса, могучего защитника молящих, заклинали данаиды Пеласга не выдавать их. Ведь не чужие они в Арголиде – это родина их прародительницы Ио.
Пеласг всё ещё колебался – страшила его война с могучими властителями Египта, – но ещё больше боялся он гнева Зевса, если, нарушив его законы, оттолкнёт тех, кто молит его именем громовержца о защите. Наконец Пеласг посоветовал Данаю самому пойти в Аргос и там положить на алтари богов масличные ветви в знак мольбы о защите. Сам же он решил собрать народ и спросить его совета, пообещав данаидам приложить все старания, чтоб убедить граждан Аргоса оказать им защиту.
С трепетом ждали данаиды решения народного собрания. Зная, как неукротимы сыновья Египта, как грозны в битве, они представляли, что их ждёт, если пристанут к берегу Арголиды корабли египтян. Что делать им, беззащитным девам, если лишат их приюта и помощи жители Аргоса? А несчастье было совсем близко. Уже прибыл вестник сыновей Египта и пригрозил силой отвести на корабль данаид. Схватив за руку одну из девушек, велел он рабам своим схватить и других, но тут опять явился царь Пеласг и взял данаид под свою защиту. Его не испугало и то, что вестник сыновей Египта грозил ему войной.
Гибель принесло Пеласгу и жителям Арголиды решение оказать защиту Данаю и его дочерям. Побеждённый в кровопролитной битве, принужден был бежать Пеласг на самый север своих обширных владений. Правда, Даная избрали царём Аргоса, но, чтобы купить мир у сыновей Египта, ему пришлось всё же отдать им в жёны своих прекрасных дочерей.
Пышно отпраздновали свадьбы с данаидами сыновья Египта, не ведая, какую участь несёт им этот брак. Кончились наконец шумные свадебные пиры; замолкли свадебные гимны; потухли брачные факелы; тьма ночи окутала Аргос. Глубокая тишина царила в объятом сном городе. Вдруг в тиши раздался предсмертный тяжкий стон, вот ещё один, ещё и ещё. Ужасное злодеяние совершили под покровом ночи данаиды. Кинжалами, которые им дал отец их Данай, пронзили они своих мужей, лишь только сон сомкнул их очи. Так погибли ужасной смертью сыновья Египта. Спасся только один из них, прекрасный Линкей. Юная дочь Даная Гипермнестра успела полюбить его, поэтому, не в силах пронзить грудь своего мужа кинжалом, разбудила и тайно вывела из дворца.
В неистовый гнев пришёл Данай, когда узнал, что Гипермнестра ослушалась его повеления, заковал дочь в тяжёлые цепи и бросил в темницу. Собрался суд старцев Аргоса, чтобы судить юную деву за ослушание. Данай хотел предать дочь свою смерти, но на суд явилась сама богиня любви, златая Афродита, защитила Гипермнестру и спасла от жестокой казни. Сострадательная, любящая дочь Даная стала женой Линкея. Боги благословили этот брак многочисленным потомством великих героев. Сам Геракл, бессмертный герой Греции, принадлежал к роду Линкея.
Зевс не хотел гибели и других данаид, поэтому повелел Афине и Гермесу очистить их от скверны пролитой крови. Царь Данай устроил в честь богов-олимпийцев великие игры, и победители получили как награду в жёны его дочерей.
Всё же не избежали данаиды кары за совершённое злодеяние, пусть и после смерти своей. В мрачном царстве Аида данаиды должны наполнять водой громадный сосуд, не имеющий дна. Вечно предстояло им носить воду, черпая её в подземной реке, и выливать в сосуд. Вот, кажется, уже полон он, но вытекает из него вода и принимаются за работу данаиды: носят воду и льют в сосуд без дна. И нет конца их бесплодной работе.
Персей[75]
Изложено по поэме Овидия «Метаморфозы»
Рождение Персея
У царя Аргоса Акрисия, внука Линкея, была дочь Даная, славившаяся своей неземной красотой. Акрисию было предсказано оракулом, что погибнет он от руки сына Данаи. Чтобы избежать такой судьбы, Акрисий построил глубоко под землёй из бронзы и камня обширные покои и там заключил свою дочь Данаю, чтобы никто не видал её.
Но полюбил её великий громовержец Зевс, проник в подземные покои Данаи в виде золотого дождя, и стала дочь Акрисия женой Зевса. От этого брака родился у Данаи прелестный мальчик. Мать назвала его Персеем.
Недолго прожил маленький Персей со своей матерью в подземных покоях. Однажды Акрисий услышал детский голос и весёлый смех, спустился к дочери узнать, в чём дело. Увидав маленького прелестного мальчика, он очень удивился, а узнав, что это сын Данаи и Зевса, испугался. Тотчас вспомнилось ему предсказание оракула, и опять пришлось думать, как избежать судьбы. Наконец Акрисий велел сделать большой деревянный ящик, заключил в него Данаю и Персея, забил ящик и приказал бросить в море.
Долго носило ящик по бурным волнам солёного моря, бросая из стороны в сторону, то высоко подымая на гребнях, то опуская в пучину, пока, наконец, не прибило к острову Сериф[76]. В то время был на берегу рыбак Диктис и как раз закинул в море сети. Запутался ящик в сетях, вот и вытащил его рыбак на берег, открыл и несказанно удивился, увидев поразительной красоты женщину и маленького прелестного мальчика. Диктис отвёл их к царю Серифа Полидекту.
Вырос при дворе Персей и стал сильным стройным юношей. Как звезда блистал он на Серифе своей божественной красотой, и не было ему равных ни силой, ни ловкостью, ни мужеством.
Персей убивает горгону Медузу
Полидект замыслил насильно взять себе в жёны прекрасную Данаю, но та ненавидела сурового царя Полидекта. Разгневался Полидект, когда Персей заступился за свою мать, и с этого времени думал только об одном – как его погубить. В конце концов решил жестокий Полидект послать Персея за головой горгоны Медузы, призвал к себе и сказал:
– Если ты действительно сын громовержца Зевса, то не откажешься совершить великий подвиг. Сердце твоё не дрогнет ни перед какой опасностью. Докажи же мне, что Зевс – твой отец, и принеси голову горгоны Медузы. О, верю я, Зевс поможет своему сыну!
Гордо взглянул Персей на Полидекта и спокойно ответил:
– Хорошо, я добуду тебе голову Медузы.
Отправился Персей в далёкий путь. Ему нужно было достигнуть западного края земли – той страны, где царили богиня ночи и бог смерти Танат и где жили ужасные горгоны. Всё тело их покрывала блестящая и крепкая как сталь чешуя, которую не мог разрубить ни один меч – только изогнутому мечу Гермеса было это под силу. Громадные медные руки с острыми стальными когтями были у горгон. На головах у них вместо волос двигались с шипением ядовитые змеи. Лица горгон, с их острыми как кинжалы клыками, с губами, красными, как кровь, и с горящими яростью глазами, были исполнены такой злобы, были так ужасны, что в камень обращался всякий от одного взгляда на них. На крыльях с золотыми сверкающими перьями горгоны быстро носились по воздуху, и горе тому, кто попадался им по пути! Горгоны разрывали его на части своими когтями и пили горячую кровь.
Тяжёлый, нечеловеческий подвиг предстояло совершить Персею, но боги Олимпа не могли дать погибнуть сыну Зевса. На помощь ему явился быстрый как мысль посланник богов Гермес и любимая дочь Зевса, воительница Афина. Афина дала Персею медный щит, такой блестящий, что в нём отражалось всё как в зеркале, а Гермес – свой острый меч, который рубил самую твёрдую сталь как мягкий воск. Вестник богов указал юному герою, как найти горгон.
Долог был путь Персея. Много стран прошёл он, много видел народов. Наконец достиг он мрачной страны, где жили старые граи. Один только глаз и один зуб были у них на всех трёх. По очереди пользовались они ими. Пока глаз был у одной из грай, две другие были слепы, и зрячая грая вела слепых беспомощных сестёр. Когда же, вынув глаз, грая передавала его следующей по очереди, все три сестры были слепы. Эти-то граи и охраняли путь к горгонам, только они одни знали его. Тихо подкрался к ним во тьме Персей и по совету Гермеса вырвал у одной из грай чудесный глаз как раз в тот миг, когда она передавала его своей сестре. Вскрикнули граи от ужаса. Теперь они все трое были слепы. Что делать им, слепым и беспомощным? Стали они молить Персея, заклиная всеми богами, отдать им глаз. Они готовы были сделать всё для героя, лишь бы он вернул им их сокровище. Тогда Персей потребовал у них за возвращение глаза указать ему путь к горгонам. Долго колебались граи, но пришлось им, чтобы вернуть себе зрение, указать этот путь. Так узнал Персей, как попасть на остров горгон, и быстро отправился дальше.
Во время дальнейшего пути пришёл Персей к нимфам. От них получил он три подарка: шлем властителя подземного царства Аида, который делал невидимым всякого, кто его надевал, сандалии с крыльями, с помощью которых можно было быстро носиться по воздуху, и волшебную сумку, которая то расширялась, то сжималась, смотря по величине того, что в ней лежало. Надел Персей крылатые сандалии, шлем Аида, перекинул через плечо чудесную сумку и быстро понёсся по воздуху к острову горгон.
Высоко в небе нёсся Персей. Под ним расстилалась земля с зелёными долинами, по которой серебряными лентами вились реки. Города виднелись внизу, в них ярко сверкали белым мрамором храмы богов. Вдали высились горы, покрытые зеленью лесов, и, как алмазы, горели в лучах солнца их вершины, покрытые снегом. Вихрем летел Персей всё дальше и дальше, выше и выше – так высоко, как не взлетают и орлы на своих могучих крыльях. Вот блеснуло вдали, как расплавленное золото, море; полетел над морем Персей, и едва уловимым шорохом доносился до него шум морских валов. Вот уже не видно земли. Во все стороны, куда только хватает взор Персея, раскинулась под ним гладь воды. Наконец в голубой дали моря чёрной полоской показался остров, на котором что-то сверкало в лучах солнца нестерпимым блеском. Приблизившись, ниже спустился Персей и, как орёл, стал парить над островом. Вскоре увидел он трёх ужасных горгон, которые спали, раскинув во сне свои медные руки. Огнём горела на солнце их стальная чешуя и золотые крылья, змеи на головах чуть шевелились. Поспешил отвернуться Персей от горгон, чтобы не видеть их грозных лиц, – ведь один только взгляд чудовищ мог обратить в камень. Взял Персей щит Афины Паллады, и горгоны отразились в нём как в зеркале. Которая же из них Медуза? Как две капли воды похожи друг на друга горгоны, но лишь Медуза смертна, только её можно убить. Задумался Персей, но тут помог ему быстрый Гермес: указал на Медузу и тихо шепнул на ухо:
– Поспеши! Смелее спускайся вниз. Вон, крайняя к морю, Медуза. Отруби ей голову. Помни: не смотри на неё. Один взгляд, и ты погиб. Спеши, пока не проснулись горгоны!
Как падает с неба орёл на намеченную жертву, так ринулся Персей к спящей Медузе, глядя в ясный щит, чтобы верней нанести удар. Змеи на голове Медузы почуяли врага и с грозным шипением поднялись. Пошевелилась во сне Медуза, уже приоткрыла глаза, но в этот миг как молния сверкнул острый меч. Одним ударом отрубил Персей горгоне голову, и тёмная кровь потоком хлынула на скалу. С потоками крови из тела Медузы взвился к небу крылатый конь Пегас и великан Хрисаор. Быстро схватил Персей отрубленную голову и спрятал в чудесную сумку. Извиваясь в предсмертных судорогах, тело Медузы упало со скалы в море, и от шума проснулись её сёстры, Стейно и Эвриала. Взмахнув могучими крыльями, взвились они над островом и горящими яростью глазами принялись осматривать окрестности. Горгоны с шумом носились по воздуху, но бесследно исчез убийца сестры их Медузы. Ни одной живой души не видно было ни на острове, ни далеко в море. Невидимый в шлеме Аида, быстро нёсся над шумящим морем Персей. Вот уже и пески Ливии под ними. Сквозь сумку просочилась кровь из головы Медузы, упала тяжёлыми каплями на песок, и породили пески из этих капель крови ядовитых змей. Всё живое обращалось в бегство от них, и вскоре Ливия превратилась в пустыню.
