Николай Киселёв
Седьмая сопка
Помимо прочего, продавец предложил Сергею наган с глушителем:
– Купи, ведь вижу идёшь один. А в тундре всякое может случиться: и лихой человек, и волки пока не перевелись, – и, сунув к нагану ещё пачку патрон, добавил, – бери, пригодиться.
Переночевав в съемной комнате, чтобы по возможности набраться сил на дальнюю дорогу, Сергей отправился на край города, ближе к горам перевала, которые были видны на горизонте. Была ещё одна дорога на полуостров, ходивший по расписанию корабль "Акоп Акопян" до Большого озерка, это такая пристань на Рыбачьем. Но, во-первых, теперь это может быть погранзона, а во-вторых, скорее всего такого рейса больше не существует. Так что лучше, чем свои ноги, транспорт ещё не придумали. Да, медленно. Но Сергей рассчитывал, если проходить хотя бы километров по семьдесят в день, то можно управиться за пять дней.
III
Идти было не трудно, благо что был полярный день. В десять часов утра над тобой светит солнце, а в два часа ночи то же солнце в небе, только с другой стороны. Перевал встретил Сергея серыми горами, где на склонах ещё лежал снег. Посмотрев в карту и компас, он пошёл по горной дороге. По той самой, по которой когда-то давно их на «Уралах» везли с полуострова в часть на большую землю. Пройдя между гор по дороге, которая извивалась как река, он дошёл до озера, где ему и другим солдатам тринадцать лет назад показали затонувший немецкий самолёт. Поныне покоится он в озере с пилотом внутри, или с тем, что осталось от пилота. Вода, как и прежде, была прозрачная как из-под крана. Сергей ещё тогда, будучи солдатом, заметил, что уж больно прозрачная вода, отчётливо было видно крест на крыльях и на хвосте самолёта, притом, что глубина была примерно метров шесть, а может и все десять. Он потрогал воду рукой – может потеплее стала? Но нет, всё та же ледяная прозрачная вода.
– Так, – сказал вслух Сергей, – до Чёртового пальца осталось километров пять, а там через десять километров и выход на полуостров Рыбачий.
В пути он был уже восемь часов, но чувствовал себя нормально. Жалел только, что зря не прошёл адаптацию, через пару дней начнётся кашель. Так было в армии, все сто двадцать солдат кашляли ровно две недели, просто ни с того ни с сего. И ровно, как по команде, кашель прекратился у всех через две недели. Это потом молодые солдаты узнали, что организм перестраивается к нехватке кислорода и к другому климату.
Вскоре дойдя до Чёртового пальца, Сергей вспомнил своего старшину, который рассказывал, что про это место есть стихотворение.
– Помните из школьных учебников? Где сын, сидя на этой скале, вызывал огонь на себя, говоря по рации со своим отцом.
Эта скала так и стоит посередине площадки между других скал. Правда этот «палец» не такой уж высокий, где-то метров пятнадцать, но действительно выглядит как каменный палец.
Отойдя чуть в сторонку за камни, Сергей решил перекусить. Две пресные галеты, небольшой кусочек шоколада и всё это запил простой водой из фляжки. Уже к вечеру он вышел на равнину, хотя солнце светило в центре неба, и если бы не часы, то трудно понять – день это или ночь. За спиной остались горы перевала, и Сергей подумал: «Все-таки мне повезло. В прошлый раз, когда мы шли к себе в воинскую часть, дорога была засыпана трёхметровым слоем снега». Он видел торчащие из-под снега военные «Уралы» и вездеходы. Да-да! Вездеходы с открытыми верхними люками, погребённые до лета, если сойдёт снег. Судя по карте, до Большого озерка оставалось километров двадцать, надо подумать о ночлеге. «У моря вечно дует ветер, поднимусь чуть по выше дороги, метров на сто, и буду готовить ужин или обед – всё равно. – Думал Сергей. – Надо поставить палатку и соблюсти меры предосторожности». Сначала он поставил палатку так, чтобы её не было видно с дороги. Потом по периметру воткнул купленные в магазине колышки-прутья и растянул на все прутья сетку с колокольчиками на расстоянии десяти метров от палатки. «Хорошо, что пока ещё есть высокие кустарники, через день другой этого "камуфляжа" не будет, останется плоская тундра с сопками кое-где», – думал Сергей, разводя небольшой костерок, чтобы приготовить обед и вскипятить воду в полупустую фляжку. Пока варился обед Сергей размышлял: «Ну ладно, прилив и отлив я засеку, чтобы ловить рыбу. Куда я иду, я, допустим, знаю. А что там, куда я приду? Что меня там ждёт? Что меня туда так манит, и кого я там встречу?» Пока были одни вопросы и это немного напрягало. Он ел и всё время думал: «Часов по десять я смогу идти. Еще час на сбор ягод, на приготовление обеда и ночлега. Если не будет проблем, за неделю думаю дойду».
Да, мы все люди можем предполагать, но что будет впереди никто не знает. Так и Сергей не знал, что произойдёт с ним за будущую неделю. А пока поел, залез в спальный мешок, выставил будильник на наручных часах: «Восемь часов хватит, проснусь раньше – не беда», – засыпая думал Сергей.
Первая полярная ночь прошла почти без происшествий. Правда, восемь часов не удалось поспать, где-то часов через шесть зазвенели колокольчики. Сергей резко выскочил из спальника с револьвером в руке, на всякий случай. И это не удивительно, ты пришёл в дикую среду, где кроме куропатки, которая могла попасть в сеть, есть и полярные волки. Радует, что белые медведи здесь не водятся. Это еще не Новая земля или Земля Франца Иосифа, где наши пацаны из второй роты были целый год. Я бы даже сказал, отбывали целый год на острове Грэм-Белл, и это будет похуже, чем мордовские леса.
Достав бедолагу из сети, это была полярная куропатка, Сергей отпустил её с миром, и она скрылась в зарослях карликовых берёзок и таких же осин.
«Ну что, раз разбудила, будем готовить лёгкий завтрак и в путь. А что, – посмотрев на часы сказал Сергей, – шесть часов сна – это прекрасно». Сверившись с картой, собрав вещи в рюкзак и надев накомарник, без которого "белому человеку" в тундре просто кирдык, Сергей двинулся в путь. Кстати, по поводу комаров. Знаете пословицу: «Тайга закон – медведь хозяин»? Так вот на севере: «Тундра закон, а комар хозяин». Это правда. Только на берегу моря комаров не так много, всего сотни три или пять на твоей одежде. А вот зайдёшь в тундру вглубь берега, где нет моря, с которого постоянно дует ветер, вот тогда умножай все эти сотни на десять. Лишь только на втором году службы ребята не обращали внимания на тысячи комаров. Хотя, скажу по секрету, чтобы сходить по большому, лучше места, чем кромка моря просто не найти. Да, по сапогам плещет морская вода, но зато нет вездесущих комаров.
Проходя вдоль берега моря до посёлка, когда-то большого с пятиэтажными домами, Сергей заметил, что море отходит, и засёк время отлива. «Это уже хорошо, – подумал он, – теперь узнаем прилив и можно попробовать ловить рыбу». А рыба на севере просто царская! Когда ты в армии полгода ешь только рис, пусть даже с тушёнкой, согласитесь – это надоедает.
Вы спросите, почему один рис? Так ответ простой: не всегда была возможность доставить провизию это север. Был случай, когда на одну точку – это военная казарма на сто двадцать рыл, не успели до зимы привезти муки. И солдатики мололи макароны пустыми стеклянными бутылками, чтобы сделать муку и напечь блинов.
Так за воспоминаниями Сергей подошёл к посёлку. Перед его глазами стояли заброшенные дома с разбитыми окнами и покосившимися подъездными дверьми. Первое впечатление, что здесь была война или, как ещё говорят в народе "Мамай прошёл", просто разруха. А ведь здесь жили люди, рожали детей, работали. И вот финал. По карте выходило, что придется уходить вглубь полуострова. Это было и хорошо, и плохо. «По берегу я намотаю лишних сто пятьдесят километров – это плохо, но углубиться в полуостров – значит дня три-четыре не видеть моря, а это рыба. Ладно, – подумал Сергей, – проживём на грибах и ягодах. В конце концов, подстрелю куропатку».
– Да не помру я с голоду! – улыбнувшись, сказал себе Сергей.
IV
Дороги, которые когда-то были, захватила тундра и спрятала под мох и мелкие кустарники. Теперь перед глазами была зелёная гладь с редкими грудами гранита, как будто какой-то великан набросал где попало огромных гранитных валунов. И этому великану есть имя – это ледник. Да, проходя по тундре порой не угадаешь, сколько сможешь пройти. Сапог почти всегда утопает во мху, редкие километры можно идти по вечной мерзлоте. Но Сергей шёл по часам, пять шесть часов до обеда и часов пять после, потом привал с ночевкой. А иначе просто не заметишь, как сам себя загонишь, а этого категорически делать нельзя, ведь ты один на тысячи километров и помощи не будет, хоть кричи. За ночь или за две лисы или волки растащат тебя и костей не оставят, и это Сергей чётко понимал. Рюкзак за спиной был не очень тяжелым, килограмм восемь-десять, так что на следующем привале можно поесть и дичи.