Николай Гумилев
Стихи о войне

Валерий Брюсов

В альбом

Многое можно прощать,

Многое, но ведь не всё же!

Мы пред врагом отступать

Будем постыдно… О, боже!

Мы пред врагом отступать

Будем теперь… Почему же?

– Брошена русская рать

Там, на полях, без оружий!

Брошена русская рать.

Пушки грохочут всё реже,

Нечем на залп отвечать…

Иль то манёвры в манеже?

Нечем на залп отвечать,

Голые руки… О, боже!

Многое можно прощать,

Многое, но ведь не всё же!

Война

На камнях скал, под ропот бора

Предвечной Силой рождена,

Ты – дочь губящего Раздора,

Дитя нежданное, Война.

И в круг зверей, во мглу пещеры

Тебя швырнула в гневе мать,

И с детства ты к сосцам пантеры

Привыкла жадно припадать.

Ты мощью в мать, хотя суровей,

По сердцу ты близка с отцом,

И нелюдскую жажду крови

Всосала вместе с молоком.

Как высший судия, всевластно

Проходишь ты тропой веков,

И кровь блестит полоской красной

На жемчугах твоих зубов.

Ты золотую чашу «право»,

Отцовский дар, бросаешь в мир,

Чтоб усладить струёй кровавой,

Под гулы битв, свой страшный пир.

И за тобой, дружиной верной,

Спеша, с знамёнами в руках,

Все повторяют крик пантерный,

Тобой подслушанный в лесах.

Поле битвы

Залито поле, как золотом,

Щедрым посевом патронов.

Вдалеке, как гигантским молотом,

Расколоты гребни склонов.

На холмике ждёт погребения,

Ниц повергнуто, тело солдата.

Слабый запах тления,

А в руке письмо зажато.

Рядом тела лошадиные:

Оскалены зубы, изогнуты шеи…

Ах, не труды ль муравьиные

Эти валы, окопы, траншеи?

Видел я: меж винтовок раздробленных

Лежит с дневником тетрадка;

Сколько тайных надежд, обособленные,

В неё вписывал кто-то украдкой!

Манерки, ранцы, зарядные

Ящики, крышки шрапнелей,

И повсюду воронки громадные

От снарядов, не достигших цели.

Брожу меж обломков, гадательно

Переживая былые моменты.

А вдали, взвод солдат, старательно,

Убирает пулемётные ленты.

Пиршество войны

Война здесь прошла, прокричала

Стальными глотками пушек,

В руке дома изломала,

Как вязку хрустнувших сушек.

Вот там, за сырым перелеском,

Гости Войны сидели,

Она забавляла их блеском

Пускаемых к небу шрапнелей.

Смерть-сестру пригласила; «Участвуй, —

Ей сказала, – как старшая, в пире!»

Подавались роскошные яства,

Каких и не видели в мире.

Были вина и хмельны и сладки,

Их похваливал Бой-собутыльник.

Обильные пира остатки

Скрывает теперь чернобыльник.

День и ночь продолжался праздник,

Вкруг, от браги багряной, всё смокло…

Только кто я; из гостей, безобразник,

Перебил в дальних окнах стекла?

Кто, шутник неуместно грубый,

Подпалил под конец чертоги?

И теперь торчат только трубы

Обгорелые, – вдоль дороги.

На память об одном закате

А. М. Фёдорову

Был день войны, но час предсмертный дня.

Ноябрьский воздух нежил, как в апреле.

Вкруг озими прозрачно зеленели,

Пылало солнце, небосклон пьяня.

Нас мотор мчал – куда-то иль без цели…

Бесцельность тайно нежила меня.

И ты, как я, заворожён был. Пели

Нам голоса закатного огня.

Забылось всё: шум битв и вопль страданий…

Вдвоём, во храме мировых пыланий,

Слагали мы гимн красоте земной…

Нас мотор мчал – без цели иль куда-то…

О, помню, помню – дивный сон заката

Под грохот пушек, ровный и глухой.

В окопе

В семье суровых ветеранов

Пью чай. Пальба едва слышна.

Вдали – под снегом спит Цеханов,

И даль в снегу погребена.

Сквозь серые туманы солнце

Неярко светит без лучей.

Тиха беседа о японце,

И равномерен звук речей.

Незримо судьбы всей Европы

С судьбой уральцев сплетены, —

Но нынче в снежные окопы

Доходит смутно гул войны.

Мир крикнул этим бородатым

Сибирякам: «Брат, выручай!»

И странно с сумрачным солдатом

Пить на досуге мутный чай.

Неизмеримым бредят грёзы,

Крушеньем царств и благом всех…

А здесь – рассказы про шимозы

Сменяет беззаботный смех.

Круги на воде

От камня, брошенного в воду,

Далеко ширятся круги.

Народ передаёт народу

Проклятый лозунг: «мы – враги!»

Племён враждующих не числи:

Круги бегут, им нет числа;

В лазурной Марне, в жёлтой Висле

Влачатся чуждые тела;

В святых просторах Палестины

Уже звучат шаги войны;

В Анголе девственной – долины

Её стопой потрясены;

Безлюдные утёсы Чили

Оглашены глухой пальбой,

И воды Пе-че-ли покрыли

Флот, не отважившийся в бой.

Везде – вражда! где райской птицы

Воздушный зыблется полёт,

Где в джунглях страшен стон тигрицы,

Где землю давит бегемот!

В чудесных, баснословных странах

Визг пуль и пушек ровный рёв,

Повязки белые на ранах

И пятна красные крестов!

Внимая дальнему удару,

Встают народы, как враги,

И по всему земному шару

Бегут и ширятся круги.

Западный фронт

От Альп неподвижных до Па-де-Кале

Как будто дорога бежит по земле;

Протянута лентой бесцветной и плоской,

Прорезала Францию узкой полоской.

Все мертво на ней: ни двора, ни куста;

Местами – два-три деревянных креста,

Местами – развалины прежних строений,

Да трупы, да трупы, – тела без движений!

От Альп неподвижных до Па-де-Кале

Как будто дорога бежит по земле;

И справа и слева, – на мили, на мили, —

Валы и окопы её обтеснили.

С них рушатся гулко, и ночью и днём,

Удары орудий, как сумрачный гром,

И мерно сверкают под эти раскаты

То белые вспышки, то свет розоватый.

От Альп неподвижных до Па-де-Кале

Как будто дорога бежит по земле;

Прошла, разделила две вражеских рати

И стала дорогой вражды и проклятий.

Сменяются дни; но, настойчиво, вновь

Здесь блещут штыки, разливается кровь,

И слушают люди, сгрудясь в миллионы,

Лязг сабель, свист пуль и предсмертные стоны.

Тридцатый месяц

Тридцатый месяц в нашем мире

Война взметает алый прах,

И кони чёрные валькирий

Бессменно мчатся в облаках!

Тридцатый месяц, Смерть и Голод,

Бродя, стучат у всех дверей:

Клеймят, кто стар, клеймят, кто молод,

Детей в объятьях матерей!

Тридцатый месяц, бог Европы,

Свободный Труд – порабощён;

Он роет для Войны окопы,

Для Смерти льёт снаряды он!

Призывы светлые забыты

Первоначальных дней борьбы,

В лесах грызутся троглодиты

Под барабан и зов трубы!

Достались в жертву суесловью

Мечты порабощённых стран:

Тот опьянел бездонной кровью,

Тот золотом безмерным пьян…

Борьба за право стала бойней;

Унижен, Идеал поник…

И всё нелепей, всё нестройней

Крик о победе, дикий крик!

А Некто тёмный, Некто властный,

Событий нити ухватив,

С улыбкой дьявольски-бесстрастной

Длит обескрыленный порыв.

О горе! Будет! будет! будет!

Мы хаос развязали. Кто ж

Решеньем роковым рассудит

Весь этот ужас, эту ложь?

Пора отвергнуть призрак мнимый,