Николай Гоголь
Статьи «О Современнике» и др.

Полная версия

После «вреда» было начато: Таким образом

Известная французская писательница, больше всех других наделенная талантами, в немного лет произвела сильнее измененье в нравах, чем все писатели, заботившиеся о развращении людей.

а. Рассуждающие о нравственности

б. заботившиеся получить‹?› рассуждения

Она, может быть, и в помышленьи не имела проповедовать разврат, а обнаружила только временное заблужденье свое, от которого потом, может быть, и отказалась, переступивши в другую эпоху своего состояния душевного.

После «потом» было начато: и отказ‹алась›

Я сам писатель, не лишенный творчества; я владею также некоторыми из тех даров, которые способны увлекать.

я владел

Покорный общему стремлению, которое не от нас, но совершается по воле того ‹…›, [помышляю я] о своем собственном строеньи, как помышляют и другие.

После «того» было:

а. помышлял также

б. Я потом по пример‹у›

Я чувствую, что и теперь нахожусь далеко от того, к чему стремлюсь, а потому не должен выступать.

и может быть еще нахожусь доселе

Я чувствую, что и теперь нахожусь далеко от того, к чему стремлюсь, а потому не должен выступать.

и чувствую

Я чувствую, что и теперь нахожусь далеко от того, к чему стремлюсь, а потому не должен выступать.

После «выступать» было начато: И доказательством

Если и эта книга, которая не более, как рассуждение, говорят, неопределительностью своею производит заблуждения, распространяет даже ложные мысли; если и из этих писем, говорят, остаются в голове, как живые картины, целиком фразы и страницы, – что же было, если бы я выступил ‹с› живыми образами повествовательного сочинения наместо этих писем?

Если эта книга уже

Если и эта книга, которая не более, как рассуждение, говорят, неопределительностью своею производит заблуждения, распространяет даже ложные мысли; если и из этих писем, говорят, остаются в голове, как живые картины, целиком фразы и страницы, – что же было, если бы я выступил ‹с› живыми образами повествовательного сочинения наместо этих писем?

После «производит» было начато: ложны‹е›

Если и эта книга, которая не более, как рассуждение, говорят, неопределительностью своею производит заблуждения, распространяет даже ложные мысли; если и из этих писем, говорят, остаются в голове, как живые картины, целиком фразы и страницы, – что же было, если бы я выступил ‹с› живыми образами повествовательного сочинения наместо этих писем?

После «писем» начато: Как бы то ни было

Теперь еще может меня оспаривать критика, а тогда вряд ли бы в силах был меня кто опровергнуть.

сражаться со мной критика

Теперь еще может меня оспаривать критика, а тогда вряд ли бы в силах был меня кто опровергнуть.

она в силах была воевать с

Образы мои были соблазнительны и так бы заст‹ряли› крепко в головы, что критика бы их оттуда не вытащила.

После «были»: слиш‹ком›

Образы мои были соблазнительны и так бы заст‹ряли› крепко в головы, что критика бы их оттуда не вытащила.

вошли

Образы мои были соблазнительны и так бы заст‹ряли› крепко в головы, что критика бы их оттуда не вытащила.

После «критика бы»: читателю

Образы мои были соблазнительны и так бы заст‹ряли› крепко в головы, что критика бы их оттуда не вытащила.

читатель на критика бы и не взглянул

Не нужно упускать того из виду, ‹что› все выставленные лица и характеры должны были доказать истину моих собственных убеждений.

а мысли мои, положенья, убежденья были бы те же, какие в ныне изданной книге и все лица, выставленные

Не нужно упускать того из виду, ‹что› все выставленные лица и характеры должны были доказать истину моих собственных убеждений.

После «убеждений» начато: а мои убеждения им‹енно?› в ныне‹шнее?›

Как сравню эту книгу с уничтоженными мною Мертвыми душами, не могу ‹не› возблагодарить за насланное мне внушение ‹их› уничтожить.

После «Мертвыми душами» было: вижу, что в ней я стою все-таки на высшей точке [в уничтоженных›] и во мне больше определилось, чем прежде

Темнота выражения во многих местах сбивает только читателя, но если бы пояснее выразил ту же самую мысль, со мною бы многие перестали спорить.

После «во многих местах» начато: причиною того, что выводят из

В уничтоженных Мертвых душах гораздо больше выражалось моего переходного состояния, гораздо меньшая определительность в главных основаниях и мысль двигательней, а уже много увлекательности в частях, и герои были соблазнительны.

После «в главных основаниях» было: между тем

В уничтоженных Мертвых душах гораздо больше выражалось моего переходного состояния, гораздо меньшая определительность в главных основаниях и мысль двигательней, а уже много увлекательности в частях, и герои были соблазнительны.

После «соблазнительны» начато: Я д‹олжен?›

Словом – как честный ‹человек›, я должен бы оставить перо, даже и тогда, если бы действительно почувствовал позыв к нему.

позывы

Мне, верно, потяжелей, чем кому-либо другому, отказаться от писательства, когда это составляло единственный предмет всех моих ‹по›мышлений, когда я всё прочее оставил, все лучшие приманки жизни и, как монах, разорвал связи со всем тем, что мило человеку на земле, затем, чтобы ни о чем другом не помышлять, кроме труда своего.

все узы

Мне не легко отказаться от писательства, одни из лучших минут в жизни моей были те, когда я наконец клал на бумагу то, что выносилось долговременно в моих мыслях; когда я и до сих пор уверен, что едва есть ли высшее из наслаждений, как наслажденье творить.

когда лучшие минуты

Не знаю, достало ли бы у меня честности это сделать, если бы не отнялась у меня способность писать; потому что, – скажу откровенно, – жизнь потеряла бы для меня тогда вдруг всю цену, и не писать для меня совершенно значило то же, что не жить.

не отнял бог у меня способности писать

Не знаю, достало ли бы у меня честности это сделать, если бы не отнялась у меня способность писать; потому что, – скажу откровенно, – жизнь потеряла бы для меня тогда вдруг всю цену, и не писать для меня совершенно значило то же, что не жить.

После «писать» было начато: знаю только

Но нет лишений, во след которым нам ‹не› посылается замена, в свидетельство, что ни на малое время не оставляет человека создатель.

Но нам посылается замена. Нет полного лишенья. Ни на малое время не оставляет человека тот, кто создал его

Как земля, на время освобожденная от пашни, износит другие травы, покуда вновь не обратится под пашню, оплодотворенная и удобренная ими, так и во мне, как только способность писать ‹меня оставила›, мысли как бы сами вновь возвратились к тому, о чем я помышлял в самом детстве.

После «пашни» было: покрывается

Мне захотелось служить на какой бы ни было, хотя на самой мелкой и незаметной должности, но служить земле своей, так служить, как я хотел некогда, и даже гораздо лучше, нежели я некогда хотел.

на самом мелком и незаметном ме‹сте›

Я примирился и с писательством своим только тогда, когда почувствовал, что на этом поприще могу также служить земле своей.

на этой земле

Но и тогда, однако же, я помышлял, как только кончу большое сочинение, вступить, по примеру других, в службу и взять место.

по окончаньи моего большого сочинения занять место

Планы мои ‹и› виды были только горды и заносчивы.

тогда несколько

Мне казалось, что если только доказать, что я точно знаю русского человека в корне и в существенных его началах, как в тех, которые обнаружены всем, так равно и в тех, ‹которые› в нем покуда скрыты и видны не для всех, что знаю душу человека не по книгам и рассказам, но по опыту, влекомый от младенчества желаньем знать человека, – то мне дадут такое место, где я буду в соприкосновении с людьми разных сословий, с многими людьми в соприкосновении личном, а не посредством бумаг и канцелярий, где я могу употребить с действительной пользой мое знанье человека и где могу быть полезным многим людям, а для себя самого приобрести еще большее познание человека.

после моего сочинения, которое должно доказать

Мне казалось, что если только доказать, что я точно знаю русского человека в корне и в существенных его началах, как в тех, которые обнаружены всем, так равно и в тех, ‹которые› в нем покуда скрыты и видны не для всех, что знаю душу человека не по книгам и рассказам, но по опыту, влекомый от младенчества желаньем знать человека, – то мне дадут такое место, где я буду в соприкосновении с людьми разных сословий, с многими людьми в соприкосновении личном, а не посредством бумаг и канцелярий, где я могу употребить с действительной пользой мое знанье человека и где могу быть полезным многим людям, а для себя самого приобрести еще большее познание человека.

с разными

Мне казалось, что если только доказать, что я точно знаю русского человека в корне и в существенных его началах, как в тех, которые обнаружены всем, так равно и в тех, ‹которые› в нем покуда скрыты и видны не для всех, что знаю душу человека не по книгам и рассказам, но по опыту, влекомый от младенчества желаньем знать человека, – то мне дадут такое место, где я буду в соприкосновении с людьми разных сословий, с многими людьми в соприкосновении личном, а не посредством бумаг и канцелярий, где я могу употребить с действительной пользой мое знанье человека и где могу быть полезным многим людям, а для себя самого приобрести еще большее познание человека.

После «знанье человека» было начато: Я был так горд, что

Мне казалось, что если только доказать, что я точно знаю русского человека в корне и в существенных его началах, как в тех, которые обнаружены всем, так равно и в тех, ‹которые› в нем покуда скрыты и видны не для всех, что знаю душу человека не по книгам и рассказам, но по опыту, влекомый от младенчества желаньем знать человека, – то мне дадут такое место, где я буду в соприкосновении с людьми разных сословий, с многими людьми в соприкосновении личном, а не посредством бумаг и канцелярий, где я могу употребить с действительной пользой мое знанье человека и где могу быть полезным многим людям, а для себя самого приобрести еще большее познание человека.

многим людям вместе

Мне казалось, что больше всего страждет всё на Руси от взаимных недоразумений, а что больше нам нужен всякой такой человек, который ‹бы› при некотором познаньи души и сердца и при некотором знаньи вообще, проникнут был желаньем истинным мирить.

После «больше всего» было: на свете

Мне казалось, что больше всего страждет всё на Руси от взаимных недоразумений, а что больше нам нужен всякой такой человек, который ‹бы› при некотором познаньи души и сердца и при некотором знаньи вообще, проникнут был желаньем истинным мирить.

После «страждет всё» было: от недораз‹умений›

Мне казалось, что больше всего страждет всё на Руси от взаимных недоразумений, а что больше нам нужен всякой такой человек, который ‹бы› при некотором познаньи души и сердца и при некотором знаньи вообще, проникнут был желаньем истинным мирить.

больше всего нужен среди нас

Мне казалось, что больше всего страждет всё на Руси от взаимных недоразумений, а что больше нам нужен всякой такой человек, который ‹бы› при некотором познаньи души и сердца и при некотором знаньи вообще, проникнут был желаньем истинным мирить.

После «при некотором» было: желаньи

Я видел и уже испытал, как личным переговором и объясненьем прекращать можно много таких ‹дел›, которые никогда не оканчиваются на бумаге.

можно было

Я думал, что хоть теперь и нет таких мест, но что я получу после того, как выйдет вполне мое сочинение, и приготовлял уже в мыслях и самый проект, в котором намеревался изъяснить, как вследствие тех способностей, какие у меня есть, я могу быть нужен и полезен России.

После «сочинение, и» было начато: которого начала

Я думал, что хоть теперь и нет таких мест, но что я получу после того, как выйдет вполне мое сочинение, и приготовлял уже в мыслях и самый проект, в котором намеревался изъяснить, как вследствие тех способностей, какие у меня есть, я могу быть нужен и полезен России.

После «приготовлял» было: даже

Замыслы мои были горды, но так как они были основаны только на успехе моего сочинения, то и упали вместе с тем, как оставила меня способность производить созданья поэтические.

Мысли

Замыслы мои были горды, но так как они были основаны только на успехе моего сочинения, то и упали вместе с тем, как оставила меня способность производить созданья поэтические.

а. творить

б. производить и писать

Теперь все должности мне кажутся равны, все места равно значительны, от малого до великого, если только на них взглянешь значительно.

Теперь в глазах

И мне кажется, что если только хотя сколько-нибудь умеешь ценить человека и понимать его достоинство, которое в нем бывает даже и среди множества недостатков, и если только при этом хоть сколько-нибудь имеешь истинно христианской любви к человеку и, в заключенье проникнут точно любовью к России, – то, мне кажется, на всяком месте можно сделать много добра.

И если

И мне кажется, что если только хотя сколько-нибудь умеешь ценить человека и понимать его достоинство, которое в нем бывает даже и среди множества недостатков, и если только при этом хоть сколько-нибудь имеешь истинно христианской любви к человеку и, в заключенье проникнут точно любовью к России, – то, мне кажется, на всяком месте можно сделать много добра.

После «сколько-нибудь» было: знае‹шь›

И мне кажется, что если только хотя сколько-нибудь умеешь ценить человека и понимать его достоинство, которое в нем бывает даже и среди множества недостатков, и если только при этом хоть сколько-нибудь имеешь истинно христианской любви к человеку и, в заключенье проникнут точно любовью к России, – то, мне кажется, на всяком месте можно сделать много добра.

истинной христианской братской любви

И мне кажется, что если только хотя сколько-нибудь умеешь ценить человека и понимать его достоинство, которое в нем бывает даже и среди множества недостатков, и если только при этом хоть сколько-нибудь имеешь истинно христианской любви к человеку и, в заключенье проникнут точно любовью к России, – то, мне кажется, на всяком месте можно сделать много добра.

После «и» было: если

И мне кажется, что если только хотя сколько-нибудь умеешь ценить человека и понимать его достоинство, которое в нем бывает даже и среди множества недостатков, и если только при этом хоть сколько-нибудь имеешь истинно христианской любви к человеку и, в заключенье проникнут точно любовью к России, – то, мне кажется, на всяком месте можно сделать много добра.

а. любо‹вью›

б. русской любовью

И мне кажется, что если только хотя сколько-нибудь умеешь ценить человека и понимать его достоинство, которое в нем бывает даже и среди множества недостатков, и если только при этом хоть сколько-нибудь имеешь истинно христианской любви к человеку и, в заключенье проникнут точно любовью к России, – то, мне кажется, на всяком месте можно сделать много добра.

После «много добра» было начато: Мне кажется, что тем больше, чем

Место и должность сделались для меня, как для плывущего по морю пристань и твердая земля.

Словом, место

Место и должность сделались для меня, как для плывущего по морю пристань и твердая земля.

После «для меня» вставлено: с э‹тих?› п‹ор?›

Место и должность сделались для меня, как для плывущего по морю пристань и твердая земля.

как бы прист‹ань›

Место и должность сделались для меня, как для плывущего по морю пристань и твердая земля.

После «твердая земля» было: Как ни бурно нынешнее время, как ни мятется и волнуется все вокруг, но можно пребыть среди это‹го› в тишине, если взявши только первую должность, какая [только возьмешь] какую бы ни было должность, но возьмешь се с желаньем исполнить на ней долг свой. Как ‹бы› то ни было, но жизнь для нас уже не загадка

Я убежден, что теперь всякому тому, кто пламенеет желаньем добра, кто русской и кому дорога честь земли русской, должно сейчас‹?› также брать многие места и должности в государстве, с такой же ревностью, как становился некогда из нас всяк в ряды противу неприятелей спасать родную землю, потому что неправда велика и много опозорила ‹…›

а. Мне казалось

б. Я убежден и доныне

Я убежден, что теперь всякому тому, кто пламенеет желаньем добра, кто русской и кому дорога честь земли русской, должно сейчас‹?› также брать многие места и должности в государстве, с такой же ревностью, как становился некогда из нас всяк в ряды противу неприятелей спасать родную землю, потому что неправда велика и много опозорила ‹…›

и кто русской

Я убежден, что теперь всякому тому, кто пламенеет желаньем добра, кто русской и кому дорога честь земли русской, должно сейчас‹?› также брать многие места и должности в государстве, с такой же ревностью, как становился некогда из нас всяк в ряды противу неприятелей спасать родную землю, потому что неправда велика и много опозорила ‹…›

После «должно» было: точно также, как в двенадцатом

Как ни бурно нынешнее время, как ни мятутся и ни волнуются вокруг умы, как ни возмущает тебя собственный ум твой, – но можно остаться среди всего этого в тишине, если с тем именно возьмешь свое место, чтобы на нем исполнить долг таким образом, чтобы не стыдно было дать и за который дашь ответ небу.

для которого призван на землю

Она была тогда загадка, когда умнейшие из людей, ‹от› мыслителей до поэтов, над ней задумывались и приходили только к сознанью, что не знают, что такое жизнь.

приходили наконец только к тому, что должны сознаться

Она была тогда загадка, когда умнейшие из людей, ‹от› мыслителей до поэтов, над ней задумывались и приходили только к сознанью, что не знают, что такое жизнь.

они не знают

Но когда один всех наиумнейший, сказал твердо, не колеблясь никаким сомнением, что он знает, что такое жизнь, когда этот один признан всеми за величайшего человека из всех доселе бывших, даже и теми, которые не признают в нем его божественности, тогда следует поверить ему на слово, даже и в таком случае, если бы он ‹был› просто человек.

После «Но когда» было: всех умнейший

Но когда один всех наиумнейший, сказал твердо, не колеблясь никаким сомнением, что он знает, что такое жизнь, когда этот один признан всеми за величайшего человека из всех доселе бывших, даже и теми, которые не признают в нем его божественности, тогда следует поверить ему на слово, даже и в таком случае, если бы он ‹был› просто человек.

от тех

Если взглянешь на место и должность, как на средство к достиженью не цели земной, но цели небесной, во спасенье своей души – увидишь, что закон, данный Христом, дан как бы для тебя самого, как ‹бы› устремлен лично к тебе самому, затем, чтобы ясно показать тебе, как быть на своем месте во взятой тобою должности.

И если

Если взглянешь на место и должность, как на средство к достиженью не цели земной, но цели небесной, во спасенье своей души – увидишь, что закон, данный Христом, дан как бы для тебя самого, как ‹бы› устремлен лично к тебе самому, затем, чтобы ясно показать тебе, как быть на своем месте во взятой тобою должности.

После «место и» было: взятое

Стоит только всех тех людей, с которыми происходят у нас частные неприятности наищекотливейшие, обратить именно в тех самых ближних и братьев, которых повелевает больше всего прощать и любить Христос.

и наищекотливейшие

Стоит только всех тех людей, с которыми происходят у нас частные неприятности наищекотливейшие, обратить именно в тех самых ближних и братьев, которых повелевает больше всего прощать и любить Христос.

проси‹ть›

Стоит только не смотреть на то, как другие с тобою поступают, а смотреть на то, как сам поступаешь с другими.

не посмотреть

Стоит только не смотреть на то, как тебя любят другие, а смотреть только на то, любишь ли сам их.

сам их так

Стоит только, не оскорбяс‹ь› ничем, подавать первому руку на примиренье.

ничего

Стоит только, не оскорбяс‹ь› ничем, подавать первому руку на примиренье.

быть готовому подать

Пред ним узник в тюрьме имеет преимущество: он знает, что он узник, а потому и знает, что брать из закона.

именно взять для

Весь мир не полюбишь, если не начнешь прежде любить тех, которые стоят поближе к тебе и имеют случай огорчить тебя.

бл‹иже›

Итак, после долгих лет и трудов, и опытов, и разм‹ышлений›, идя видимо вперед, я пришел к тому, о чем уж‹е› помышлял во время моего детства: что назначенье человека – служить и вся жизнь наша есть служба.

пришел однако же

Итак, после долгих лет и трудов, и опытов, и разм‹ышлений›, идя видимо вперед, я пришел к тому, о чем уж‹е› помышлял во время моего детства: что назначенье человека – служить и вся жизнь наша есть служба.

жизнь его

Итак, после долгих лет и трудов, и опытов, и разм‹ышлений›, идя видимо вперед, я пришел к тому, о чем уж‹е› помышлял во время моего детства: что назначенье человека – служить и вся жизнь наша есть служба.

После «служба» было начато: Разница в том, что я почувст‹вовал›

Не забывать только нужно того, что взято место в земном государстве затем, чтобы служить на нем государю небесному и потому иметь в виду его закон.

После «затем» было: только

Только так служа, можно угодить всем: государю, и народу, и земле своей.

угодить истинно и земному государю, и всему народу, и всей земле русской

Одною из главных причин моего путешествия к святым ‹местам› было желанье искреннее помолиться и испросить благословений на честное исполненье должности, на вступленье в жизнь, у самого того, кто открыл нам тайну жизни, на том самом месте, где некогда проходили стопы его; поблагодарить за всё, что ни случилось в моей жизни, испросить деятельности и напутственного освежения на дело, для которого я себя воспитывал и к которому приготовлял себя.

После «благословений» было начато: у самого того

Одною из главных причин моего путешествия к святым ‹местам› было желанье искреннее помолиться и испросить благословений на честное исполненье должности, на вступленье в жизнь, у самого того, кто открыл нам тайну жизни, на том самом месте, где некогда проходили стопы его; поблагодарить за всё, что ни случилось в моей жизни, испросить деятельности и напутственного освежения на дело, для которого я себя воспитывал и к которому приготовлял себя.

После «в моей жизни» было: за помощь

Если сын спешит на могилу отца перед тем, как предстоит ему поприще, – почему же и мне не поклониться той могиле, которой поклоняются все, на которой все получают себе какое-нибудь напутствие, где вдохновляются все, даже и не поэты?

большое поприще

Если сын спешит на могилу отца перед тем, как предстоит ему поприще, – почему же и мне не поклониться той могиле, которой поклоняются все, на которой все получают себе какое-нибудь напутствие, где вдохновляются все, даже и не поэты?

где все

Я не знал, как сделать, чтобы голос мой достигнул в глубину келий и стен затворников, в мысли, что авось кто-либо из прочитавших донесет им мое слово.

достигнуть

Я не знал, как сделать, чтобы голос мой достигнул в глубину келий и стен затворников, в мысли, что авось кто-либо из прочитавших донесет им мое слово.

какой-либо

За это не следовало бы меня много осуждать, а выполнить, помня слова: просящему дай.

выполнить прежде всего заповедь

Как случилось, что я должен обо всем входить в объясненья с читателем, этого я сам не могу понять.

Перед «Как случилось» было начато: Все то, что

Я решился твердо не открывать ничего из душевной своей истории, выносить всякие заключения о себе, какие бы ни раздавались, в уверенности, что когда выйдет второй и третий том Мертвых душ, всё будет объяснено ими и никто не будет делать запроса: что такое сам автор?

чт‹о›

Но, начавши некоторые объяснения по поводу моих сочинений, я должен был неминуемо заговорить о себе самом, потому что сочиненья связаны тесно с делом моей души, Бог весть, может быть, и в этом была также воля того, без воли которого ничто не делается на свете; может быть, произошло это именно затем, чтобы дать мне возможность взглянуть на себя самого.

с моей собственной душой

Мне легко было почувствовать некоторую гордость, особенно после того, ‹как› удалось мне действительно избавиться от многих недостатков.

После «недостатков» было: и чрез то сделаться более приятным людям окружающим и близким людям

Но, когда выставишься перед лицо незнакомых людей, перед лицо всего света, и разберут по нитке всякое твое действие, всякой поступок, и люди всех возможных убеждений, предубеждений, образов мыслей взглянут на тебя каждый по-своему, и посыплются со всех сторон упреки впопад и не впопад, ударят и с умыслом, и невзначай по всем чувствительным струнам твоим, – тут поневоле взглянешь на себя с таких сторон, с каких бы никогда на себя не взглянул; станешь в себе отыскивать тех недостатков, которых никогда бы не вздумал прежде отыскивать.

и образов мысли

Мне нужно было иметь зеркало, в которое бы я мог глядеться и видеть получше себя, а без этой книги вряд ли бы я имел это зеркало.

и лучше видеть

Вместо того, чтобы выступать ратниками за всё общество и вызывать меня на суд перед всю Россию, нужно было рассмотреть дело проще, рассмотреть книгу, что такое она в своем основании, а не останавливаться над частями и подробностями прежде, чем объяснился вполне внутренний смысл ее.

наездниками

Учить общество в том смысле, какой некоторые мне приписали, я вовсе не думал.

После «не думал» было: и ничуть не представлял общество школой, наполненной моими учениками, а себя учителем, долженствующим учить его

Учить я принимал в том простом значении, в каком повелевает нам церковь учить друг друга и беспрестанно, умея с такой же охотой принимать и от других советы, с какой подавать их самому.

не останавливаться в этом учении

Я пришел к своим собратьям, соученикам, как равный им соученик; принес несколько тетрадей, которые успел записать со слов того же учителя, у которого мы все учимся; принес на выбор, чтобы всяк взял, что кому придется: Тут были письма, писанные к людям разных характеров, разных склонностей, и притом находившимся на разных степенях своего собственного душевного состояния, которые никак не могли прийтись ровно всем.

После «соученик» было: такой же

Я думал, что каждый схватит только, что нужно ему, а на другое не обратит внимания.

о другом скажет – это не для меня

Я не думал, что иной, схвативши то, что нужно для другого, будет кричать: «Это мне не нужно!»

После «схвативши» было: тетрадь

Я думал, что, при прочтении книги, будет мне сказано: «Благодарю тебя, собрат», а не: «Благодарю тебя, учитель».

В рукописи ошибочно: Я не думал

Стало быть, во всяком случае, после книги моей читатель обратится к церкви, а в церкви встретит и учителей церкви, которые укажут, что следует ему взять из моей книги для себя, а может быть, дадут ему, наместо моей книги, другие позначительнее, полезнее и для которых он оставит мою книгу, как ученик бросает склады, когда выучится читать по верхам.

стало быть

Стало быть, во всяком случае, после книги моей читатель обратится к церкви, а в церкви встретит и учителей церкви, которые укажут, что следует ему взять из моей книги для себя, а может быть, дадут ему, наместо моей книги, другие позначительнее, полезнее и для которых он оставит мою книгу, как ученик бросает склады, когда выучится читать по верхам.

После «моей» было начато: долж‹ен›

Стало быть, во всяком случае, после книги моей читатель обратится к церкви, а в церкви встретит и учителей церкви, которые укажут, что следует ему взять из моей книги для себя, а может быть, дадут ему, наместо моей книги, другие позначительнее, полезнее и для которых он оставит мою книгу, как ученик бросает склады, когда выучится читать по верхам.

После «ученик» было: выучивший

В заключеньи всего я должен заметить: сужденья больш‹ею› частию были слишком уж решительны, слишком резки, и всяк укорявший меня в недостатке смиренья истинного, не показал смиренья относительно меня самого.

После «и» было: слишком

Положим, я в гордости своей, основавшись на многих достоинствах, мне приписанных всеми, мог подумать, что я стою выше всех и имею право произносить ‹суд› над другим.

Положивши

Положим, я в гордости своей, основавшись на многих достоинствах, мне приписанных всеми, мог подумать, что я стою выше всех и имею право произносить ‹суд› над другим.

После «имею» было начато: возмо‹жность›

Положим, я в гордости своей, основавшись на многих достоинствах, мне приписанных всеми, мог подумать, что я стою выше всех и имею право произносить ‹суд› над другим.

После «право» было: судить

Можно делать замечанья по частям на то и на другое, можно давать и мненья, и советы, но выводи‹ть›, основываясь на этих мненьях, обо всем человеке, объявлять его решительно помешавшимся, сошедшим с ума, называть лжецом и обманщиком, надевшим личину набожности, приписывать подлые и низкие цели – это такого рода обвинения, которых я бы не в силах ‹был взвести› даже ‹на› отъявленного мерзавца, который заклеймен клеймом всеобщего презрения.

После «мненья, и» было начато: усове‹ршенствования?›

Можно делать замечанья по частям на то и на другое, можно давать и мненья, и советы, но выводи‹ть›, основываясь на этих мненьях, обо всем человеке, объявлять его решительно помешавшимся, сошедшим с ума, называть лжецом и обманщиком, надевшим личину набожности, приписывать подлые и низкие цели – это такого рода обвинения, которых я бы не в силах ‹был взвести› даже ‹на› отъявленного мерзавца, который заклеймен клеймом всеобщего презрения.

После «набожности» было начато: так

Можно делать замечанья по частям на то и на другое, можно давать и мненья, и советы, но выводи‹ть›, основываясь на этих мненьях, обо всем человеке, объявлять его решительно помешавшимся, сошедшим с ума, называть лжецом и обманщиком, надевшим личину набожности, приписывать подлые и низкие цели – это такого рода обвинения, которых я бы не в силах ‹был взвести› даже ‹на› отъявленного мерзавца, который заклеймен клеймом всеобщего презрения.

суждения

Мне кажется, что прежде, чем произносить такие обвинения, следовало бы хоть сколько-нибудь содрогнуться душою и подумать о том, каково было бы нам самим, если бы такие обвинения обрушились на нас публично, в виду всего света.

После «подумать» было: в таком

Душа человека – кладезь, не для всех доступный иногда, и на видимом сходстве некоторых признаков нельзя основываться.

недоступный

Часто и наиискуснейшие врачи принимали одну болезнь за другую и узнавали ошибку свою только тогда, когда разр‹ез›ывали уже мертвый труп».

труп

Для того, чтобы сколько-нибудь почувствовать эту книгу, нужно иметь или очень просту‹ю› и добрую душу, или быть слишком многосторонним человеком, ‹который› при уме, обнимающем со всех сторон, заключал бы высокий поэтический талант и душу, умеющую любить полною и глубокою любовью.