Николай Гоголь
Деловые бумаги
Милостивейший государь! Осмеливаюсь просить в‹аше› и‹мператорское› в‹ысочество› исходатайствовать мне у государя императора некоторое денежное пособие, хотя заимообразно, на три или четыре года, до совершенного и добросовестного окончания второй части «Мертвых душ».] второй части «Мертвых душ» зачеркнуто и вписано: соч‹инения›, которое, если бог милостив, которое, мне говорит мое сердце, будет достойно внима‹ния› по [край‹ней мере›] потому, что желанье принести истинную пользу, не было такой силы в груди, как эта]
Вашего импер‹аторского› высочества милостивейшего государя моего верный и всепокорный слуга
Н. Г.
‹Официальное письмо В. Д. Олсуфьеву.›[3]
‹Конец августа – сентябрь 1850. Васильевка.›
Я долго колебался и размышлял, имею ли право осмелиться беспокоить государя наследника просьбою. Наконец подумал так: я занимаюсь сочинением, которое касается близкой сердцу его России. Если сочинение мое пробудит в русских любовь ко всему тому, что составляет ее святыню и с тем вместе поселит в нем охоту к занятиям и трудам, более прочих свойственным нашей земле, то это с моей стороны есть уже тоже некоторый род службы, полезной отечеству. Сочинение мое «Мертвые души» долженствует обнять природу русского человека во всех ее силах. Из этого сочинения вышла в свет одна только часть, содержащая в себе осмеянье всего того, что несвойственно нашей великой природе, что ее унизило; вторая же часть, где русский человек является уже не пошлой своей стороной, но всей глубиной своей природы, со всем величием своего характера, не могла быть так скоро оконченной. Много нужно было обдумать и созреть самому. Теперь часть дела уже сделана. Но я устал, утомился, и здоровье мое, которым было запасся в Италии, вновь ослабело, и, что всего хуже, суровость климата отнимает у моей головы способность работать в зимнее время; две зимы пропали здесь даром. Чувствую, что для оживленья труда моего и окончанья нужно большее сближенье с Россией и временное отдаленье от нее.
Если бы в продолжение трех лет была у меня возможность совершать в летние месяцы путешествие по России, а на три зимние месяца удаляться невдали от нее или на острова Греции или где-нибудь на Востоке затем, чтобы поработать в тишине, – сочиненье мое было бы кончено не к бесславью Русской земли. Ибо нет у меня другой мысли: этим живу, этим дышу, молюсь богу только об этом. Но как добыть на это средства? Доходов и жалованья я не получаю ниоткуда. Пенсион, пожалованный мне великодушным государем во время пребыванья моего в Италии для излеченья, прекратился с возвратом моим в Россию. Три года я здесь перебивался кое-как в надежде, что, когда окончу сочиненье, тогда сбыт его вознаградит меня достаточно. Но жестокие две зимы отняли у головы моей производительность, а у воображенья крылья.
