Николай Гейнце
Сибирский «держиморда»
Хозяин «земской квартиры», с которым я был знаком ранее, так как он не раз бывал у меня в городе по делам, принял меня с настоящим «сибирским» радушием. На столе тотчас появился чай со всевозможными «припусками» и «приедками» – так именуются в Сибири печенья к чаю и пирожки с разным фаршем – водочка с закуской, состоящей из неизменных рыжиков, селенги (копченая сибирская селедка) и «стругани» – мороженой сырой стерляди, настроганной ножом и облитой соусом из горчицы, масла и уксуса. Я попросил хозяина составить мне компанию, и мы, усевшись за стол, принялись за чай и прочие яства. Разговор перешел, как всегда и везде в Сибири в то время, на «новые порядки».
– Ну, что, Иван Алексеевич, – обратился я к хозяину, – довольны у вас новым заседателем?
– Не пригляделись мы еще к нему, ваше высокоблагородие, да и он к нам, – степенно отвечал тот. – Да после старого-то, впрочем, и волк за ягненка покажется, – прибавил он после некоторого раздумья.
– А что, разве лют был?
– Как зверь рыкающий, по деревне рыскал. Кровопивец!
– Что же вы не жаловались?
– Жаловались, и не раз, да все на свою голову. Доказать не могли. Да и не те были порядки, что ноне. Ну, и выходил зверь-то наш лютый – овцою неповинною. Однажды даже подвести надумались, да не удалось.
– Как подвести?
– Да так, взятку при свидетелях дать, а потом и к начальству.
– Что же, не взял?
– Какое не взял, вдвое взял, да только не взяткой это оказалось.
– Как так? Расскажите!
– Да что я вам, ваше высокоблагородие, своими мужицкими речами докучать буду! Вы, может, после дороги и почивать желаете, – стал отлынивать спохватившийся хозяин, увидав, что он, по его мнению, не в меру заоткровенничал с «начальством».
– Нет, еще рано, ночь велика, пожалуйста, расскажите! – пристал я.
