Николай Гайдук
Избранное

Улетевшее царство

 
Самолёт-кукурузник без груза,
Старый лётчик, да я, воробей –
И летит под крылом кукуруза,
Молодая царица полей!
 
 
Сердце в пятки ушло ненадолго,
А душа улетела в зенит!
Возле уха мотор, как двустволка,
По испуганным уткам палит!
 
 
Это Чаячье озеро, что ли?
Морем синим казалось вчера.
А теперь будто блюдечко в поле –
Солнце пьёт из него и ветра.
 
 
Скромный коврик лежал в самолёте,
Но какой был ковёр-самолёт!
Пять минут промелькнуло в полёте,
А казалось, прошёл целый год!
 
 
Пол-Сибири вошло в моё сердце,
Пол-России увидеть успел!..
На земле потом мамка рассердится –
Да куда ж ты, сынок, улетел?
 
 
До сих пор не могу я душою
Из полёта вернуться того!
Кружит память над милой землёю,
Где уже никого, ничего…
 
 
Старый лётчик давно уже помер,
«Кукурузник» списали на слом,
Зарастает бурьянами в поле
Сельский брошенный аэродром.
 
 
Эти взлётные полосы были
Стратегическими для страны!
А теперь там коров распустили –
Пустота и покой целины.
 
 
Кукуруза давно не царица –
Время сняло корону с неё.
И всё чаще, и чаще мне снится
Улетевшее царство моё!
 

2008

Встреча весны (веснянка)

 
В хороводе стройных сосен – снег косынками лежит.
Утро встанет и поднимет, и нарядным убежит,
И попробуй, догони…
За околицей огни –
Огоньки-жарки вспылали! Как бы избы не зажгло!
Расписное, трудовое время движется в село.
И торопится народ –
На поля и в огород!
Всё кругом цветёт и пахнет, что куда тебе с добром.
И лягушка голубеет, отливает серебром.
И, конечно, небеса.
Всюду смех и голоса!..
На Подборной вновь гармошка и весёлый непокой.
Вновь хожу я неженатый, нецелованный такой…
Лишь под утро наповал –
Раньше так не уставал!
Кто-то свистом сон разрежет, вспыхнет песня вдалеке:
«Отвали, моя черешня, я живу на чердаке!»
Хулигань, пока в садах
Цвет и свежесть на ветвях!
И люби, и разлюбляйся, запевала разбитной,
Чистотелом да бурьяном – всей недолгою порой –
Попытайся, надышись,
Чтоб хватило на всю жизнь!
 

Цветёт Сибирь

 
Взлетают лебеди, легки,
Оставив зимние печали!
Жарки опять цветут, жарки –
Цветы Сибири величавой!
 
 
Я так люблю их жаркий дух,
Я так люблю их образ жаркий!
Как будто сказочный петух
Ладонь ласкает гребнем ярким!
 
 
Как будто золото земли,
Все самородки друг за другом –
На тонких ножках вдруг пошли
Горами, берегом и лугом…
 
 
Стою, смотрю во все глаза
И сердце грею над жарками.
Цветёт Сибирь! Да кто сказал,
Что тут гремели кандалами?
 
 
Благословенные края,
Где вольный ветер не затихнет!
Жарки, жарки – душа моя
Вот так же после смерти вспыхнет!
 
 
Но это как-нибудь потом –
Я поброжу ещё по свету…
Цветёт Сибирь, горит огнём,
И дыма нет, и горя нету!
 

Дивногорск, 2007

«Ты снова ночью, мама, не уснула…»

 
Ты снова ночью, мама, не уснула
И долго-долго думала, чтоб я
Поближе к дому или к Барнаулу
Вернулся бы в родимые края.
 
 
Ну, что тебе сказать могу я, мама?
Усни, усни! С утра так много дел…
Я свою жизнь выстраивал упрямо –
Я прямо жил, хоть не всегда умел!
 
 
Вернуться в край родной, под ваше солнце
Уже не раз намыливался, да…
Но бриться мне, наверно, не придётся –
Как проволока стала борода!
 
 
Давно мне полюбились эти дали –
Громады гор, лесов, полей, морей!..
Без них теперь прожить смогу едва ли,
Без них теперь мне только умереть.
 
 
А вот умру, тогда уж непременно
Я возвращусь на родину свою…
Раздольной, нежной песней вдохновенной
Я о любви к земле своей спою!
 

«Горят ладони, хоть прикуривай…»

 
Горят ладони – хоть прикуривай!
Готовим на зиму дрова.
И звон гуляет по-над улицей,
Где пахнет снегом синева.
 
 
До пота крупного и светлого
Кладу поклоны горячо!
О чём-то я грустил до этого, –
Никак не вспомнится, о чём?
 
 
Воткну топор в сухое дерево.
Присяду, молча покурю.
Вон тучка белая до севера
Плывёт, подобно кораблю.
 
 
И как-то странно мне и весело,
Что не стремлюсь я в край чужой.
Морозный снег, должно быть, к вечеру,
Покроет землю берестой.
 
 
Деревня будет просветлённая
Дымком берёзовым дышать.
И стонет тело раскалённое!
И, как младенец, спит душа!
 

Калинушка-калина

 
Заневестилась калинушка-калина
По садам весёлой юности моей.
Словно нежная оттаявшая глина –
Жёлтый свет лежит средь утренних полей.
 
 
Подарила мать мне белую рубаху
И пошёл я, подпевая соловьям…
Сильный ветер в грудь ударил, и с размаху
Разгулялся по калиновым ветвям!..
 
 
Я бродяжил, песни пел да спорил с ветром,
Вот и гнёзда соловьиные пусты.
Это кто ж тебе, сыночек, горьким цветом
На рубахе выбил красные цветы?
 
 
Стынут горы, стынет тихая долина,
Я в лесу вечернем вымок и продрог.
Где ж ты, белая калинушка-калина?
И любил я, и жалел, да не сберёг!..
 

Купина неопалимая

 
Не в моём ли краю, не со мной случилось?
Купина, та, что неопалимой слыла,
Почему и когда она вдруг опалилась?
Знать не знаю. Сгорел мой цветочек дотла!
 
 
По лесам и полям не хожу понапрасну,
Не сыскать мне второго такого цветка!
На пригорках закат паутиною красной
Задрожал, оборвался – не свяжешь никак.
 
 
И в печали бездонной задумался вечер.
Над дорогой сиянье осенних небес.
Ознобились поля, а укрыться им нечем –
И тепла на душе остаётся в обрез!
 
 
Но под утро, когда солнце выйдет с лукошком
Собирать розоватые росы лугов, –
Я как будто впервой залюбуюсь в окошко
На деревья, на перистый клин облаков.
 
 
И как будто совсем не со мною случилась
Эта жизнь – золотые, простые года.
И за что мне была эта жаль, эта милость?
Я, наверно, увы, не пойму никогда!..
 

Станция Кемчуг, 1984

Возвращение блудного сына

 
Когда-то я жил беззаботно, как птица,
И пел на лету – в самолётах больших.
В родные края не спешил возвратиться,
Как будто повсюду нашёл я родных.
 
 
И смелое сердце преграды не знало –
Искать, ошибаться, гореть и любить!
И дерзкого духу пока что хватало –
Как будто по лезвию бритвы бродить…
 
 
Весёлые песни поются недолго.
Кто ходит по лезвию – скрасит свой путь!
И чувство простого житейского долга
Однажды ударит в гудящую грудь.
 
 
И глядя на солнце, упавшее навзничь,
И чуя под сердцем смертельную дрожь,
Я вспомню, как поле туманится на ночь
С деревнями вдаль и с берёзами в рожь.
 
 
По мёрзлой земле, по кромешному ветру
Приду я домой, как на грустный вокзал.
– И где же ты лётал, сыночек, по свету?
И что ж ты, соколик родимый, искал?
 
 
Ах, поздно! Не надо ругать меня, мама.
Всё было. По жизни, кипя и спеша,
Шагалось мне где-то и гордо и прямо,
А где-то под бурей кривилась душа!
 
 
Как сказочный витязь, весь мир на распутье.
На церквах полынь, на путях лебеда.
Да как же мне было не сбиться, не спутать –
Дороги, людей, корабли, города?
 
 
А ты говоришь мне сквозь ливень и шорох –
Да как же, мол, так ты живёшь, Николай?
То стукнуло тридцать, то скоро уж сорок,
А всё у тебя ни двора, ни кола…
 
 
Ах, мама, всё будет! В бору или в поле
Найдётся, конечно, и двор мне и кол!
Осиновый будет ли он, золотой ли –
Быть может, затем я сюда и пришёл…
 
 
А что я искал на просторах планеты –
Сказал бы, да нету для этого слов.
Мечту нашу знают лишь малые дети
С душою прекрасных больших мудрецов!
 
 
Ты помнишь, как в детстве весёлым героем
Я лазал по крышам, цепляясь за жесть?
Хотелось мне красное солнце второе
Над нашей землёю однажды зажечь!
 
 
Хотелось мне много такого… смешного
Среди светло-русских полей и берёз.
Неспетого, милого и дорогого
Мне жалко сегодня до стонущих слёз!
 
 
Родная, родная, присядем-ка рядом
И молча простимся навеки с тобой!
Искал на земле я великую радость –
Нашёл на земле я великую боль!
 

Соната боль минор

О. К.

 
Хотелось бы другую мелодию послушать,
Хотелось бы другими дорогами пройти,
Но жизнь, она мудрее, она ведь знает лучше –
Кому, какие звёзды зажгутся впереди.
 
 
Когда я шёл навстречу своей весёлой доле,
Не думал я, что где-то рояль стоит в кустах –
Сонату боль минор я слышал в тихом поле,
В тайге, в горах, в вагонах и в дымных кабаках…
 
 
Я шёл вперёд с надеждой – пластинку сменят скоро,
Мне улыбнётся счастье – своя семья, изба.
А между тем над бездной раздора и простора
Сонату боль минор играла мне судьба!
 
 
Я долго, долго слушал – и сердце ободрилось:
Без боли, да без муки нет музыки большой!
А то, что улыбнулось, и тут же прослезилось –
Ну, что теперь об этом, когда совсем седой…
 
 
Хотелось бы, конечно, мне музыки без боли,
Без горя, без потери, без тяжкого креста,
Да только что-то в русском, широком чистом поле
Я ничего такого не слышал ни черта!
 
 
Хотя, конечно, это – горячечное слово
И лучше бы маленько остынуть на ветру…
Перед большой иконой заката золотого,
На сердце положивши руку, не совру.
 
 
В судьбе бродяги было всё, в общем-то, прекрасно,
От суеты укрывшись, душой он слышать мог –
Таинственную музыку заоблачного царства,
Музыку, в которую влюблён был даже Бог!
 

«Под голубыми лучами звезды…»

 
Под голубыми лучами звезды
И под берёзовым ветром –
Старая банька у самой воды
Спит отражением светлым.
Я зачерпну, не спеша, из ручья,
Печь затоплю и на волю…
Сколько же не был на родине я –
В чистом лесу, в чистом поле?
Мир вам, забытые мной уголки!
В чащах задумчивых, старых –
Звонкие, знойные березняки
Бьют по груди, по усталой!
Птичьи приветы, поклон камыша.
Берегом, лугом цветочным…
Дождик вечерний плеснул из ковша –
Ах, кипятком, кипяточком!
 
 
Банька уже притомилась в жаре,
Белый, как месяц, там камень.
И земляника лежит на бугре –
Тлеющими угольками.
И за предбанником, и в камышах –
Пар и туманов броженье.
Будто в угаре весёлом душа –
Звон в голове и круженье!
Вот и глаза самой грустной звезды
Стали светлы и лучисты!
Вот и ромашки среди лебеды –
Стали рубахою чистой!
 

«Молчаливая мудрость деревьев…»

 
Молчаливая мудрость деревьев,
Величавый сосновый покой.
Ни мольбы, ни укоры, ни ревность –
Только вздох раздаётся порой.
 
 
Ты о чём, дорогая, вздыхаешь?
Я вернулся из дальних земель.
Ты зачем надо мною роняешь
Золотую слезинушку, ель?
 
 
Лучше было бы тут оставаться –
Только что теперь попусту нам…
Хорошо бы теперь постараться
И внушить эту сказку сынам.
 
 
Из-под крыльев семейного крова –
Разлетается дух россиян!
На просёлке сияет подкова,
Или месяц в полях просиял…
 

«Венера засияет в небесах…»

 
Венера засияет в небесах,
А утром на лугах жарки засветят…
Наш новый век, проворный вертопрах,
Он эти сказки даже не заметит.
Наш новый век считает барыши
И пишет сберегательные книжки.
И что такое песня для души,
Поймёт ли он, счастливый до отрыжки?
 
 
Сижу один в густой глуши лесной
И выйти к новым людям – нет желанья.
Что сделали, собаки, со страной –
Ни флага не осталось, ни названья!
Перешагнули, черти, стыд и страх
И покачнули древние основы!
И мальчики кровавые в глазах
Нисколько не пугают век наш новый…
 
 
Потом я всё же выйду из глуши
И разживусь в деревне коркой хлеба.
И вдруг услышу песню для души,
А у людей в глазах увижу небо.
А в небесах – созвездий хоровод
И радуги над полем семицветят…
Как хорошо, что ты, честной народ,
Каким-то чудом жив ещё на свете!
 

2011

«Кому поставишь ты вину…»

 
Кому поставишь ты в вину,
Что век твой был до боли краток?
Другие мальчики в войну
Уже играют по оврагам.
 
 
Твой младший брат и младший друг –
Они уже отцы семейства.
Жизнь совершает вечный круг.
Банальный круг. Хоть плачь, хоть смейся.
 
 
И то, что было нам дано –
А нам с лихвою дали боги! –
Потратил кто-то на вино,
Да на весёлые дороги.
 
 
Потратил кто-то на избу,
На детвору – святое дело!
А ты решил свою судьбу –
Чтоб светлой песней прозвенела.
 
 
Но что такое – эта песнь?
На хлеб насущный не намажешь.
Вот месяц вышел, блещет весь,
Вот светят россыпи ромашек…
 
 
Зачем все эти огоньки?
На кой бы ляд они сдались бы?..
Кряхтят крестьянские деньки,
Добра полны амбары, избы.
 
 
А за селом видны кресты
В тугих объятиях оградок.
Кому в вину поставишь ты,
Что век твой был до боли краток?
 
 
Среди веселья и тревог,
В народной гуще или сбоку –
Кто как сумел, тот так и смог
Служить отечеству и богу!..
 

«Была весна, куражилась луна…»

 
Была весна, куражилась луна
Среди полей и синих перелесков,
И сердце мне томила тишина,
Усыпанная бисером и блеском…
 
 
И думал я, что будет так всегда,
А мне всё мало, мне весь мир хотелось…
И если где-то падала звезда –
Мне загадать на счастье не терпелось!
 
 
И вот теперь, когда кругом темно, –
Хотя кругом полно горящих окон! –
Воспоминаний терпкое вино
Сегодня пить и пить мне одиноко.
 
 
Как хорошо там было, как светло –
В душе, в избе, в весеннем тихом поле…
А юный сокол встанет на крыло –
Ему для счастья мало русской воли!
 

2014

«Я снова занят разговором…»

 
Я снова занят разговором
С чудесной родиной моей!
Иду весенним, гулким бором,
Гляжу на радостных грачей.
 
 
Гнездовья строят и горланят –
Несут весны благую весть!
Они опять меня поманят
Своё гнездо построить здесь.
 
 
Куда, зачем всю жизнь стремился
С великим жаром на душе?..
Где ты родился, там сгодился –
Давно ведь сказано уже!
 
 
Когда брожу весенним бором
Или по осени полей –
Мне хорошо за разговором
С чудесной родиной моей!
 

Хозяйка вселенной

«Жизнь моя жила большой любовью…»

 
Жизнь моя жила большой любовью,
Драмой и трагедией жила!
Шевельнула ты капризной бровью –
И с ума парнишечку свела…
 
 
Стало мне так тягостно, так тошно –
Сдуру взял да вены распластал…
Умирать не страшно – это точно!
Я уже однажды умирал.
 
 
А потом больничная палата,
Ангельские очи медсестры…
Ты верни мне солнышко обратно,
Воскреси погибшие миры!
 
 
Шевельнула ты весёлой бровью,
Молодой улыбкой позвала –
И опять я жил большой любовью!
И не знал я радостям числа!
 
 
Ну и что, что вновь была потеря –
Золотые вены вновь пластал…
Кто любил, надеялся и верил,
Тот сто раз для жизни воскресал!
 
 
И теперь, когда уж догорает,
Пропадает золото в крови –
Страшно мне, что люди умирают,
Так и не родившись для любви!
 

2006

«Ах, если бы он только знал…»

 
Ах, если бы он только знал,
Как вы хрустальны, хозяюшка –
Он бы везде поспевал,
Пел соловьём бы вам на ушко…
Сел он и смотрит в бокал,
Где-то плечо стену шаркнуло.
Как же ты так целовал,
Если забыл эти жаркие?
Эх, мужичок, слепота,
Видишь не дальше бутылочки.
А ведь жена – красота,
Как на чудесной картиночке!
Или ворчишь, или спишь,
Весело гости расходятся,
Дрогнет ресницами тишь,
Хвойная тишь, где охотятся.
Слабая зорька сгорит,
Воздух покажется огненным…
Душно!.. А в ельник блестит –
Тропочка поясом брошенным…
 

Снег лучезарный

 
Снег лучезарный лежит, незатоптанный,
Солнцем на склонах слепя.
Или в избе нестерпимо натоплено –
Или смотрю на тебя?
 
 
Горы, снега, всё вчера здесь печалило,
Только улыбка твоя –
И дорогими вдруг стали причалами
Дикие эти края!
 
 
И вольнокрылому сердцу не вырваться!
В чистом саду, где заря –
Белым котёнком пушистый куст выгнулся
И стережёт снегиря…
 
 
Утро в долину весёлую катится,
Снегом умою лицо.
Вижу следы на крыльце твои… Кажется, –
Пахнет цветами крыльцо!
 
 
Мне ли навстречу смеёшься ты, грешному,
Звонко зубами слепя?
Мне ли ты Господом Богом обещана?
Мне ли прожить без тебя?
 

Якутия, 1980

«Лёд прошёл, снова лодка запела веслом…»

 
Лёд прошёл, снова лодка запела веслом.
Появились нарядные платья!
И берёзы, берёзы в полях за селом
Снова бросились ветру в объятья!
И любовь горяча, и трава молода.
Лишь тревога в ночи то и дело:
Догорит ли когда по-над крышей звезда?
Дай-то бог, чтобы не догорела!
 

«Холода в бору звенят ключами…»

 
Холода в бору звенят ключами –
Закрывают землю на замок.
Красными последними лучами
Обогрет осенний теремок.
 
 
Над горой вдали, над мирозданьем
Запалили раннюю звезду.
Сердце твоё стынет ожиданьем
Моего ухода в темноту.
 
 
За рекой, за синим лугом чистым,
Там, где я тебя зацеловал,
Прогремел далёкий чей-то выстрел –
Будто снег за пазуху попал!..
 
 
Со слезой дрожащей, грустью нежной
Ты вздохнёшь – останься, милый мой!
И тебе отвечу я – конечно,
И зажгу в печи огонь сырой…
 
 
А когда заря поднимет стаю
Белую туманную свою –
Ты поймёшь, как далеко шагаю
Я теперь в лесном твоём краю!..
 
 
Будешь ты мне долго-долго сниться
В молодом бору за родником,
Словно черноокая жар-птица,
Сбитая случайным шутником.
 
 
А потом глухой мороз ночами
В тишину и вдаль моих дорог
Прозвенит сребристыми ключами –
И закроет память на замок!
 

Лазорики

 
Как легко на утренней на зореньке
Песни петь в просторе полевом!
А кругом цветы, цветы лазорики
И лазурь на небе молодом…
 
 
Я навек запомнил те свидания
С перестуком радостных сердец,
Повенчала нас дорога дальняя
И простой лазоревый венец.
 
 
Где-то в песнях билась перепёлочка
И на нет сходила в темноте.
Твоё платье белое с иголочки,
Пусть оно помялось кое-где…
 
 
И за что мне счастье это выпало
На семи лазоревых ветрах?
Не спалить вовеки и не выполоть
Нашу юность певчую в полях!
 
 
И пускай там кружатся свидания
И не затихают никогда…
Светится лазориками дальними
Полевая синяя звезда!
 

1984

«Ещё дорога не пугает…»

 
Ещё дорога не пугает –
И в сотню вёрст, и в сотню вьюг!
Ещё надежда окрыляет,
Что есть на белом свете друг!
 
 
Морозный треск ночного бора,
Как чей-то тайный разговор…
Восторг и грусть! Двенадцать скоро!
Ну, что же, с новым счастьем, бор!
 
 
Луной облитые деревья,
Как облака вокруг стоят.
И новогодние деревни
Огнями звёздными горят!
 
 
В твой край заснеженный, далёкий
Попутных в этот час не жди.
Но путь люблю я одинокий
За то, что где-то впереди
 
 
Средь белых изб в дремоте хрупкой
Звучит, как скрипка, санный снег,
И тихий голос песни русской,
И чудный твой, и светлый смех!..
 

1977

«Одесса, Пушкин на бульваре…»

 
Одесса, Пушкин на бульваре.
Стоит, печали не тая.
«Так ты один сегодня, парень?
А где же девушка твоя?»
 
 
Ого! Я вздрогнул, брови поднял.
Себе вот это ничего…
Я позабыл, а Пушкин помнит –
Вот это память у него!
Хотя, чему тут удивляться,
Журили в школьные года:
«Опять забыли? Что ж вы, братцы?
Кто ж будет помнить? Пушкин, да?»
 
 
И вот он мне напоминает,
И море тоже говорит,
Какая юность озорная
В туманах призрачных парит.
И дождь напомнит мне раз десять,
И прошумит студёный сад,
Как мы приехали в Одессу –
Бог знает, сколько лет назад!
Зачем? Да просто прогуляться,
На это море поглазеть,
Под этим деревом обняться,
На этой лавке посидеть.
Не ближний край! Да только юность,
Она, как молния, быстра!..
И вот промчалась, промелькнулась
Великозвёздная пора…
 
 
Пора прервать мне эту думу –
На поезд надо поспешать.
Холодный ветер с моря дует,
Вот-вот, и снег начнёт шуршать.
Прекрасно зная, что возврата
Не будет к юности моей –
Я не могу уйти обратно
Из тех далёких, нежных дней.
Грустит во мне тот самый парень,
Которым был когда-то я,
И даже Пушкин на бульваре
Стоит, печали не тая!
 

«Мне вспоминаются ночи безумные…»

 
Мне вспоминаются ночи безумные –
Ночи великой любви золотой!
Страсть клокотала сильнее Везувия –
Гибла Помпея души молодой!
 
 
Утром, вздыхая, как над головёшками,
Голову пеплом опять посыпал.
А на карнизе блестящими брошками
Дождик полночный забыто мерцал.
 
 
Надо жениться – легко и рассеянно
Думал при свете разумного дня…
Сколько их было по жизни рассеяно,
Нежных подруг, согревавших меня!
 
 
Добрый султан во мне жил в пору вешнюю,
Всех я в гареме любил и ценил!
Ни про одну свою девушку, женщину
Желчи ни капельки не обронил!
 
 
Стынет, слабеет дыханье Везувия –
Сгибла Помпея души молодой!..
Будто приснились мне ночи безумные,
Ночи великой любви золотой!..
 

2005

«Таинственная музыка живёт в руках твоих…»

 
Таинственная музыка живёт в руках твоих.
Прекрасной мукой мучиться – однажды слышать их!
В холодном мире осени – тоска и неуют.
Но в белом звонком озере два лебедя плывут!
Плывут, перекликаются, и в россыпях звезды
По клавишам – по камешкам – выходят из воды…
Когда меня касаются они крылом своим –
Звучат во мне, красавица, все струночки мои!
Неужто ль это сбудется – всё то, что мне слыхать?..
Прекрасной мукой мучиться – душе не привыкать!
 

Кафе у дороги

 
Зачем в осенний грустный вечер
Спешите вы сюда, мадам?
Давно промчались ваши встречи,
Давно затихли ваши речи,
Здесь улыбаются не вам.
 
 
Другая жизнь летит по трассам,
Другая катится мечта.
Случайным людям, людям разным
Откроешь душу, скажешь разве:
– Ах, как любили мы тогда!..
 
 
Губ слабо сжатых позолота.
Цветочек светлый под хрусталь.
Кольцо на левой. И забота –
Пусть ненадолго, пусть хоть кто-то
В лицо засмотрится, как вдаль!
 
 
Доносит ветер вздохи вальса,
От шёлка – шорохи крыла.
Но сердцу вряд ли уж подняться
Туда, где звёзды веселятся.
Весна! Когда же ты была?
 
 
Подсядет кто-то. Без умолку
Трезвонит, ест и пьёт, хохмит.
Голубоокую двустволку
Он целит дерзостно, без толку,
Но пусть подольше поглядит!
 

Не случайно

 
Не случайно это было:
Ночь, сугробы, стук в окно.
Не от холода знобило,
Когда ты меня вводила
В дом, где спали все давно.
 
 
Пол застелен был луною!
Я на цыпочках, на цы…
Но стреляли под ногою,
Как речные льды весною,
Половицы-стервецы!
 
 
Сердце грешное частило.
Тишину сверлил сверчок.
– Я весь вечер печь топила, –
Ты чуть слышно говорила.
И снимал я пиджачок.
 
 
За окном звезда слабела.
Заплывало льдом окно.
Но в печи ещё гудело!
И железо розовело –
Как разлитое вино!..
 

1980

Хозяйка вселенной

 
Женщина – не просто человек,
Женщина – хозяйка во вселенной!
Тихо, нежно светят из-под век
Звёздочки грядущих поколений.
 
 
Расплескавши косы по плечам,
Пусть она любовью будет греться.
Боже, упаси, чтобы печаль
Выносила Женщина под сердцем!
 
 
По земле пойдёт печальный сын,
На ветрах бездомных остывая,
Среди гор, тайги, полярных льдин
Жарким спиртом душу разрывая…
 
 
Всё сгорит в судьбе его дотла –
Белый пепел вьюга разметает!..
Золотого женского тепла,
Мамкиной любви нам не хватает!
 
 
Я и сам такой же пилигрим,
Через край хлебнувший дерзкой воли!..
Добрым женским гением храним,
Не пропал пока что в русском поле…
 
 
Солнце приласкало дикий снег,
Мир цветёт, весною вдохновленный…
Женщина – не просто человек,
Женщина – хозяйка во вселенной!
 

2009