Николай Федорович Сумцов
Восточнославянская этнография
© ООО «Издательство «Вече», 2020
© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2021
Сайт издательства www.veche.ru
О СВАДЕБНЫХ ОБРЯДАХ, ПРЕИМУЩЕСТВЕННО РУССКИХ
Предисловие
Давно уже, с 1830-х гг., со времени ученой деятельности И.М. Снегирева, признано важное научное значение свадебных песен и обрядов. Археологи, этнографы, историки быта и историки литературы, исследователи народной музыки и народных юридических воззрений находят в них богатый материал для определения той или другой стороны древней или современной народной жизни, преимущественно древней.
В различных сочинениях по истории семейных отношений русского народа, по истории русской словесности и славянской мифологии встречаются замечания об отдельных славянских свадебных обрядах и песнях; нет, однако, исследования, в котором русская свадьба была бы рассмотрена в подробностях и было бы указано внутреннее единство ее составных частей. Отсутствие научных работ о свадебных песнях и обрядах объясняется подавляющим обилием тех и других и их крайним разнообразием. Сведения о свадебном ритуале разбросаны в многочисленных сборниках народного поэтического творчества, в этнографических журнальных и газетных статьях, в старинных и новых путешествиях, дневниках и духовных поучениях. Рука исследователя народного обрядового действия и поэтического творчества никогда не заносила на бумагу свадебных песен и обрядов известной местности во всей их полноте и разнообразии. В Олонецкой губ. свадебные припевы импровизируются на случай, поэтому почти во всякой волости – особые припевы (97, с. 3). В Ярославской губ. деревня в двух верстах от другой играет свадьбу иначе, нежели ее соседка (142, с. 444). Несмотря на обилие свадебных песен и обрядов, ими нельзя ограничиться при определении основного свойства и значения той или другой стороны свадебного ритуала. Заключение в круг свадебных песен и обрядов грозит привести к ложным и односторонним окончательным выводам. Для ясного уразумения свадебных песен и обрядов необходимо многие из них сблизить с сохранившимися доселе в обрывках и обломках верованиями доисторической эпохи, с различными остатками старины, в особенности с песнями и обрядами, соблюдаемыми в главнейшие годовые народные праздники и в день рождения ребенка.
При изучении русских свадебных обрядов неосновательно обходить свадебные обряды западных и южных славян и свадебные обряды древних индусов, греков, римлян и германцев. Хотя изучение славянских свадеб сравнительно со свадьбами главнейших отраслей индоевропейского племени чрезвычайно осложняет работу, оно приводит к пониманию некоторых темных сторон славянского свадебного ритуала. Основное значение русского свадебного употребления сора, соли, избегания месяца мая при бракосочетаниях вряд ли может быть понято без ознакомления с тем, какую роль играл сор в древних индийских свадебных обрядах и изречениях, соль – в греческих жертвоприношениях и месяц май – в римских воззрениях. Само собой разумеется, что при изучении славянских свадебных обрядов традиции и изречения древних индийцев, греков и римлян дороги только как пособие, как средство. Последние в отношении первых занимают служебное положение.
К известным в печати свадебным песням и обрядам не всегда можно отнестись с доверием. Этнографы обычно не проводят достаточного различия между отдельными актами свадебной драмы, не указывают на народное мнение о цели совершения того или другого обряда, крестьянское толкование покрывают своей личной догадкой и т. д. Такими погрешностями, между прочим, страдает драгоценное во многих отношениях сочинение Терещенко о русском народном быте[1]. Каравайные песни, полные глубокой старины, обильные архаизмами, казались этнографам вследствие этого искаженными, бессмысленными и не были записаны или были переиначены при записывании. Рейтенфельс, посетивший Московскую обл. в XVII столетии, сообщает, что священник в церкви во время венчания возлагал на голову молодых венцы, сплетенные из полыни (Artemisia Absinthium) (157, с. 52), – сообщение, полностью невероятное. В современных народных свадебных обрядах ничего подобного не встречается. Полынь, по свойственной ей горечи, в народных песнях служит символом печали, что уже никоим образом не могло повести к употреблению ее во время венчания, определяющего, по народному воззрению, всю будущность человека. Все горькое или напоминающее горечь на свадьбах, напротив, стараются удалить; так, у древних греков желчь животных, которых приносили на свадьбах в жертву богам, закапывали где-нибудь в стороне, чтобы молодым не пришлось вести горькую жизнь.
Ученые, затрагивавшие свадебные обряды, обыкновенно склоняются в своих мнениях к одной из двух крайностей: или к объяснениям чисто мифическим: за все и про все отвечают солнечные и грозовые явления, или к объяснениям исключительно историко-бытовым. Мюльгаузе пытается подыскать мифическое объяснение даже таким чисто бытовым чертам свадебного обряда, как рукобитье родителей жениха и невесты после сговора или обыкновение протянутой веревкой останавливать поезд невесты, направляющийся в дом новобрачного (249). В противоположность увлекающимся мифологам г. Смирнов уважение к девственной чистоте невесты объясняет развитием в народе идей, прямо противоположных понятиям, свойственным эпохе гетеризма (169, I, с. 63).
Свадебные обряды всех индоевропейских народов вообще и народов славянских в частности естественным образом распадаются на три отдела: 1) обряды, которые совершаются в доме отца невесты; 2) обряды, имеющие место при отправлении молодой в дом новобрачного; 3) обряды в доме новобрачного. Ввиду обстоятельства, что некоторые обряды, имеющие место в доме отца невесты, повторяются в доме новобрачного, затем, главным образом, ввиду неравномерного количественного распределения обрядов по отдельным актам свадьбы, более удобным является разделение всех свадебных песен и обрядов на два широких отдела: 1) свадебные обряды и песни, относящиеся к гражданскому укреплению брака; 2) свадебные обряды и песни, служившие в языческой древности религиозным освящением супружеского союза. Почти все свадебные обряды так или иначе примыкают к одному из этих двух отделов, или определяют положение брачующихся в семье и обществе, или обеспечивают им счастье и чадородие, ставя их под покровительство обоготворенных небесных явлений.
Обряды юридического свойства очень тесно переплелись с обрядами религиозно-мифическими. В некоторых случаях возникает большое затруднение определить происхождение и первоначальное значение обряда. Иное свадебное действие, возникнув, по-видимому, из древних семейных отношений, – действие исключительно бытовое, в течение своей многовековой жизни мало-помалу отделилось от породившего его явления, из живого действия сделалось бессознательно или полусознательно совершаемым обрядом и глубоко сроднилось с определенной стороной чисто мифологического мировоззрения.
Все славянские свадьбы вначале не богаты обрядами, и начальные свадебные обряды, за весьма немногими исключениями, указывают на господствовавшие в разное время средства приобретения невесты и укрепления владения ею. Начало славянских свадеб, в особенности свадьбы великорусской, историку древнерусского права и быта дает более, чем историку народной поэзии и мифологу.
Путем распределения свадебных обрядов по группам постараемся определить главнейшие особенности древнеславянской свадьбы, т. е. свадьбы, которая имела место до разделения славянского племени на отдельные народы и в больших или меньших обломках сохранилась у славянских народов до сего времени, преимущественно у малоруссов. Хотя во всех славянских свадьбах много языческого, древнего, свадьба южнорусская отличается особенной цельностью и торжественностью; песни и обряды распределяются довольно равномерно по всем отделам свадьбы; соблюдено строгое различие между отдельными актами свадебной драмы; большинство обрядов совершаются в доме отца невесты <…>
Время совершения свадеб
Кавелин высказывал вполне основательное мнение, что свадьба в незапамятные времена была частью известного языческого праздника, от которого и получила свое религиозное освящение. После она отделилась от годового праздника и совершалась особо (69, IV, с. 184). Немцы имеют для означения свадьбы слово «Hochzeit» (древнесакс. «hogetidi») – слово, обозначавшее некогда высшее и наиболее священное время в году (232, с. 2). У поляков «gody» – «свадьба», «godownik» – «отец невесты»; у нижнелужицких сербов словом «gody» называется праздник Рождества Христова (234, 2, с. 270). Из первоначального понятия «gody» – «время» – возникло понятие об определенном времени – времени праздничном, и празднество свадьбы названо одним словом с празднованием дня Рождества Христова – обстоятельство, свидетельствующее, что в древнее время, быть может, совершение свадебных торжеств было приурочено ко времени празднования рождения солнца. Что славяне имели или могли иметь одно определенное время в году, назначенное для бракосочетаний и свадебных торжеств, видно из современного обычая верхнемакедонских болгар-мыяков назначать обручение и свадьбу в известное время и день года для всех без исключения. Того из мыяков, который обручается или женится в иное время года, община строго наказывает и считает его несчастным человеком (28, с. 8). Если совершение свадьбы у древних славян и приурочивалось к определенному времени в году, то время это вряд ли было одно и то же для всего славянского племени; оно разнилось по местностям. Поскольку в чертогах солнца, по народным верованиям, бывают празднества весною и летом, то и на земле к этим периодам времени преимущественно были приурочены праздники в честь солнца; в это время должны были совершаться и свадьбы.
Свадебный поезд в Орловской губернии. Художник В.Е. Маковский
В летописи февраль называется «свадьбы» (170, 1, с. 179). В настоящее время февраль во многих местах выбирают для свадьбы. В Костромской губ. свадьбы играют между Богоявлением и Масленой неделей. В феврале солнце уже обнаруживает очевидный поворот на лето. Правда, зима в это время еще крепка и морозна, но прибавляющиеся дни предвещают животворную победу теплого и светлого начала в природе над зимним холодом и мраком.
Весна красная – настоящее свадебное время. В литовской песне месяц жил с солнцем в супружестве в первую весну («pirma pawasaris») (250, с. 1). В Тульской губ. говорят, что 8 апреля солнце встречается с месяцем (73, с. 197). У древних индусов один из летних месяцев «vaięakha», соответствующий нашим апрелю и маю, назывался «Радга» (Радга – Лада). Первое число «vaięakha – radha» соответствует весеннему равноденствию.
Новолуние этого месяца имело значение при выборе времени для бракосочетания (122, с. 319–320). В России свадьбы играют на Красную горку, почти всегда приходящуюся на апрель (170, 3, с. 5).
Май имеет особенное значение относительно бракосочетаний. В одних местах май – излюбленное время для бракосочетаний, в других именно брачующиеся избегают май как несчастный месяц. У древних германцев было религиозным обычаем совершать бракосочетания в первые дни мая (249, с. 194). У чехов девушка, желающая выйти замуж, в мае обращается в песне к весне со следующей просьбой:
Uslyš Vesno, meho hlasu
V tomto сase majovem,
Zachovej mi moji krasu
U mladem veku ruzovem[2] (259, 2, c. 252).
Парни разносят в Чехии в мае по домам своих возлюбленных небольшие деревца и поют: «Vesna ti venec veje» (259, 2, с. 252).
Римляне считали май несчастным месяцем для браков: «Nec viduae taedis eadem, nec virginis apta tempora quae nupsit non diuturna fuit. Нае quoque de causa, si te proverbia tangunt, mense malas Majo nubere vulgus ait»[3] (250, с. 487–490). У современных французов: «Noces de Mai – noces mortelles»[4] (170, 1, с. 69). Брак в мае считается несчастным, предвещающим горькую жизнь и скорую смерть в Германии (266, с. 346), Тироле (269, с. 19) и во многих местах Великой и Малой России. В Архангельской губ. апрель и май считаются несчастными для свадьбы (62, с. 7). «Хто в мai звинчаетця, буде вик маятця», – говорят малорусы (134, § 450; 111, т. 2, с. 486).
Оставляем в стороне мнение, что май получил несчастное для брачующихся значение, потому что название месяца напоминает понятие, заключающееся в близком по звуку слове «маяться». Май месяц несчастен и у таких народов, у которых не встречается подобного звукового сходства двух по значению различных слов. Снегирев причину несчастного значения мая видит в том, что для баб в этом месяце начинаются трудные работы при недостатке продовольствия: возка и разбивка назема, сенокос и др. (170, 1, с. 84). Мнение это также неосновательно и не обнимает предмета во всей его полноте. Трудные работы начинаются после мая; самые страшные месяцы – июнь и июль. Народ не боится труда; он не настолько дорожит праздностью, чтобы считать счастливым того, кто женится в праздное время. У римлян неблагоприятными для брака месяцами считались те, в которых были крупные годовые праздники; май считался особенно несчастным, потому что в половине его приходился праздник грозных ларов и лемуров (256, с. 267). Можно думать, что у славян несчастное значение мая приблизительно имеет такое же происхождение. К этому времени приурочен был брак Лады – богини весеннего солнца. Когда жених и невеста отождествлялись с небесными молодыми, бракосочетание первых совпадало по времени с бракосочетанием последних и совершалось именно в мае; но лишь только явилось сомнение в полном соответствии человеческих событий явлениям небесным и небесные светила получили одно покровительственное значение, сочтено было неудобным назначать бракосочетание в то время, когда солнце или его олицетворение Лада само было занято любовными делами; оно не могло быть достаточно внимательным и заботливым к человеческим нуждам. Нетрудно было прийти к заключению, что лучше для бракосочетаний выбирать то время, когда небесный брак уже совершился и небесные молодые живут в полной красоте и силе.
Таким временем являются июнь и июль. Праздник Ивана Купала есть праздник победы солнца, день его величайшего могущества. К этому времени приурочивался в некоторых местах славянского мира праздник Лады (79, 4, с. 254; 187, 6, с. 43). В это время земля считается благословенной Господом, а в древности считалась состоящей в прямой связи с солнцем. У лаборских русских родители, благословляя жениха, кладут на его голову руки и произносят следующие слова: «Жеби тя Бог благословив так, як благословить землю о святом Яне и о святом Петре» (40, 4, с. 425).
В жаркий июль солнце обнаруживает всю свою любовную страсть к земле и в своей слепой любви обливает ее горячими целующими лучами. У мыяков единственным временем в году, когда играют свадьбы, бывают дни от 20 июля до 15 августа. Кто не сыграл свадьбы в это время, должен дожидаться того же времени следующего года. В день Ильи, после окончания литургии, старейший из поселян выходит на середину села, окруженный народом; он имеет по правой стороне священника, а по левой – сельского старшину (челник, каджабаши), за которым с обеих сторон следуют другие старики. Став посреди села, седоголовый селянин объявляет молодым, одетым в праздничное платье, что, «по Божией воле, свадьбы начинаются». Молодежь кланяется ему, становится на колени перед священником под его благословение и целует ему руку (28, с. 8).
В настоящее время у славянских народов свадьбы главным образом совершаются в осеннее время. В некоторых местах Болгарии они начинаются с «Голема Богородица» (15 августа) (73, с. 251) или, начавшись с конца июля, бывают в августе и сентябре (28, с. 8, 36). В Великой и Малой России свадебное время бывает около Покрова (1 октября) (177, с. 23). «Пришла Пречиста, разносе старостив», – говорят в Малой России (134, § 489). «Покров весело провести, значит дружка знайсти», – говорят в Белой России (92, с. 11). В Великой и Малой России бракосочетания часты около дня Дмитрия Солунского (26 октября). «До Дмитра дiвка хитра» (134, § 497). В некоторых местах Великой России покровителями брака считают святую великомученицу Параскеву Пятницу (28 октября) (187, 6, с. 59), Анастасия Овчаря (29 октября) (73, I, с. 265) и Косму и Дамиана (1 ноября) (187, 6, с. 62). В Белой России девушки 21 ноября молят Богоматерь: «Введение, Мать Богородица! Введи меня на чужую сторонушку» (92, с. 11). Особенно покровительствуют бракам св. Екатерина (24 ноября) и св. Андрей Первозванный (30 ноября), которых ставят в связь с солнечным культом (144, № 9, с. 573). В Великой, Малой и Белой России и в Славонии (236, с. 40) бракосочетания приурочивают к 24 ноября. В Болгарии св. Екатерина считается покровительницей невест и устроительницей браков (73, I, с. 269). Кануны дней св. Екатерины и св. Андрея Первозванного в Малороссии, Галиции и Польше посвящены гаданию. В канун дня св. Екатерины парни постятся, чтобы иметь хороших жен; в канун Андреева дня постятся девушки, чтобы иметь хороших мужей.
Весенние и летние браки – мифологического происхождения. Браки осенние возникли по экономическим соображениям. Женились и женятся, запасшись хлебом. Из статистики известно, что урожаи влияют на число бракосочетаний. Замуж выдают осенью охотно, потому что зимой не нужно будет кормить девушку, «с хлеба долой», как выражаются в Тверской губ. (104, с. 187). В галицкой коломыйке заключение брака поставлено в зависимость от сбора пшеницы (40, 1, с. 28) <…>
В древнем народном мировоззрении жизнь человека была поставлена в тесную, неразрывную связь с жизнью внешней природы. Из сближения, подчас отождествления микрокосма и макрокосма возникло верование в счастливые и несчастные дни. Когда природа угрюма и печальна, небо заволакивают однообразные серые тучи и землю сковывает мороз, – это в природе несчастное время, несчастное для человека. Когда солнце яркими лучами обливает вселенную и повсюду разливает теплоту и свет, – это время счастливое и для внешней природы, и для человека. Первоначально несчастные дни – дни пасмурные и холодные, когда над внешним миром брали верх боги гнева и зла; счастливые дни – дни солнечные, ясные, когда в небесных пространствах беспрепятственно совершала свою прогулку Лада. Римляне для счастливых и несчастных дней имели в высшей степени характеристичные названия «dies albi» и «dies atri». Что у русских счастливый день первоначально был именно ясный, солнечный день, видно из следующих свадебных поверий: в Пензенской губ. сваха отправляется в дом отца невесты в ясную погоду (155, № 17). В Воронежской губ. ясная погода во время свадебного поезда в церковь предвещает веселую жизнь; если во время венчания облако закрывает солнце – будут размолвки. Деление дней на счастливые и несчастные встречается у различных народов, причем различие между теми и другими днями в особенности берут во внимание при бракосочетаниях. У китайцев и германцев (266, с. 346) для совершения брака избирают счастливый день, что, как известно, соблюдается почти повсеместно в России. Счастливый день определялся не только днем солнечным; необходимо было, чтобы он приходился в определенный фазис луны, считаемый наиболее благоприятным для человеческих дел. По различным соображениям, у разных народов предпочтение отдается или новолунию, или первой четверти, большею частью полнолунию и никогда – последней четверти.
У древних индусов ночь, когда луны не бывает на небе, называлась «аmāvāsyā», т. е. сожительство («ama» – «с» и «vaās» – «жить»), причем разумелось сожительство солнца с месяцем (122, с. 321). К этому времени приурочивались и человеческие бракосочетания. У норвежцев лучшим временем для вступления молодой женщины в дом мужа считается новолуние (245, с. 321). В русском поучении конца XVI столетия или начала XVII столетия «к верующим от прелестного разума в рожение месяца, и в наполнение, и в ветох, и в преходня звезды, и в злые дни и часы» говорится, что многие неразумные «в нарожение месяца… женитвы и посягания учрежают» (189, с. 100).
Значительной распространенностью пользуется обычай совершать бракосочетание в прибавление месяца и в полнолуние. Народная мысль в соответствии с прибавлением и ростом месяца поставила понятие об обилии и приращении; ущерб же месяца, напротив, стал знаменовать ослабление или обеднение человеческих сил и способностей. Есть свидетельства, что у древних индусов свадьбу совершали на прибавление месяца (263, 5, с. 296). В настоящее время на прибавление месяца совершают свадьбу в Германии (266, с. 346) и у некоторых славянских народов, например у сербов лужицких (234, 2, с. 257). У последних говорят, что, когда нет на небе во время свадьбы месяца, не будет у молодых детей.
По свадебным обычаям славянских народов трудно определить, какой день недели предпочитался при бракосочетаниях. В воскресенье свадьба бывает в Великой, Малой и Белой России, в Угорской Руси (40, 4, с. 421); в понедельник – в некоторых местах Германии, прежде населенных славянами (266, с. 346); во вторник – у кашубов (38, с. 56); в четверг свадьба бывает преимущественно у народов германского племени, у древних дитмарзов и фризов, в Тироле (269, с. 19) и во многих местах Германии (249, с. 196; 241, с. 354); в пятницу – в Верхнем Пфальце (266, с. 346), вообще в Северной Германии и преимущественно в тех местах, где прежде жили славяне (241, с. 355). У мазуров свадьбы непременно бывают в пятницу (261, с. 84). В некоторых местах Франции (264, 1, с. 211), Германии (241, с. 387; 264, 1, с. 211) и в Тироле (269, с. 19) свадьбы, совершенные в пятницу, напротив, считаются несчастными. Среда и суббота – совсем не свадебные дни; в эти дни иногда начинают сговор, например у краковских поляков (239, 2, с. 67).
По-видимому, воинственные германцы предпочтение отдавали четвергу, стоявшему под особым покровительством грозного громовника Донара, а миролюбивые славяне остановились на пятнице, посвященной богине любви и земледелия Ладе, и на воскресенье, сделавшемся почетным под христианским влиянием.
