Николай Борисович Патрикеев
Точка Лагранжа
А вы знаете, приятно, черт возьми, быть первым. Ну понятно, Гагарин, Армстронг, который первый на Луне, Колумб наконец… Но ведь кто-то первый испытал, например, пенициллин – не придумал, а именно испытал, на себе. Кто-то купил Форд-Т и стал первым автолюбителем. Кто-то первым попробовал гамбургер. История их не помнит. Кстати, насчет гамбургера – на месте Макдоналдс я бы раскрутил этого человека и доказал бы, что только благодаря бигмакам и Кока-коле он стал председателем совета директоров какой-нибудь горнорудной компании. Что стоит рекламному отделу Макдоналдс купить небольшую горнорудную компанию и поставить туда своего председателя…
Ну ладно, я отвлекся. Я тоже стал первым. И мое звучное имя – Василий – как и имя Билла, будет прописано в энциклопедиях, в отличие от пожирателей гамбургеров. Мы с Биллом стали первыми обитателями станции Лагранж-5. Строго говоря, всей станции пока – жилой модуль, научный, оранжерея и модуль управления, он же центральный, с кучей стыковочных узлов; но это не важно: флаг поднят, приказ подписан, и мы заступили на дежурство.
Пару слов о том, что такое Лагранж. И тем более пять, хотя наша станция первая. Лагранж предсказал пять точек в системе двух больших космических тел (например, Земля – Луна), в которых маленькое тело (космическая станция) сохраняет свое положение относительно больших тел, не затрачивая энергии. Хотя, вспоминая школьную физику, я считаю, что тело, вышедшее на орбиту с определенной скоростью, энергии не затрачивает. Но кто я против Лагранжа…
Итак, в точке Лагранж-5 повешена (подвешена) космическая станция. Мы ее первые обитатели. Мы: я – бортинженер, знающий, как этой посудиной управлять; Билл, биолог – двухметровый детина с застенчивой улыбкой и кулаками убийцы; а также обитатели оранжереи: бобы, ромашки и прочий укроп.
Мы перешли в модуль управления. Билл сразу рванул к своей любимой капусте, предоставив мне распаковывать наши пожитки. Что ж, раз я не самый великий ботаник в окрестностях Луны, а всего лишь самый великий механик (ввиду отсутствия конкурентов), займусь распихиванием шмоток. Чтоб вы понимали, на Лагранж можно взять ограниченное количество вещей. Их меряют в граммах. Каждый грамм – примерно 1000 долларов США (стоимость доставки). Поэтому зубные щетки, бритвенные наборы и прочие полотенца были утверждены высочайшей комиссией и в плане раскладки сложностей не представляли.
Я картинно повисел у иллюминатора, хмуря брови и шевеля челюстью, как бы наблюдая за Луной, а потом принялся за работу. А что поделаешь: одно из условий контракта – нас постоянно снимают, а потом из этого сделают фильм. Причем телекомпания платит больше, чем Международное Космическое Агентство, которое нас сюда и закинуло. Я увлекся распаковкой багажа и забыл телевизионные обязанности, то есть не вздыхал картинно, поднимая очередную тяжесть, и не смахивал пот со лба, опаляемого безжалостным Солнцем. Тяжести у нас, правда, нет, есть масса, а Солнце находилось с другой стороны станции. Телекомпании это было все равно. Через неполные пять минут на связь со мной вышел Генеральный Продюсер чего-то-там, и четко и понятно объяснил мне про контракт и про последствия его неисполнения. Эх, на службе бы нам так объясняли – я не про последствия, а про боевую задачу…
