Николай Анатольевич Якуненков
Шоу уродов
– Беги! – воскликнул Винтер, выхватывая рукой нож. – К окну! Быстрей!..
Герда метнулась к закрытому поддоном квадрату в стене и вскочила на край его. Оглянулась.
Помещение осветилось яркой вспышкой. Винтер подпрыгнул, чтобы избежать ловушки, но не тут-то было. На полу проявились очертания человеческого тела, две могучие руки протянулись к парню, жужжание электрошокера поколебало воздух. Последнее, что увидела Герда перед тем, как потерять сознание от удара в голову прикладом автомата, был подъем в полный рост человека, кожа которого безвольно спадала с открытых частей тела, и падение плашмя ее брата возле его ног.
2
Главная торговая площадь столицы как всегда в это время кишела огромным количеством народа. Здесь заключались миллионные сделки, торговцы продавали редкий или же по-настоящему раритетный товар, существующий теперь, возможно, только в единственном экземпляре. Так же из подполы за определенную плату можно было приобрести и не совсем легальные, даже незаконные предметы, на что власти, пересчитывая хрустящие купюры в руках, упорно закрывали глаза. Здесь можно встретить всякий люд, выживший, приспособившийся и давший потомство после Большой войны. Торговые ряды между павильонами пересекал ровными живыми рядами цвет телесной аномалии человечества: многопалые и многорукие; с одним глазом на переносице; с формой головы, будто у ящерицы; с ногами, растущими от шеи, а руки внизу возле детородных органов; полностью лысые или же застилавшей все тело волосистостью; ползущие или прыгающие как насекомые; незрячие, но при помощи других органов ощущающие все вокруг до мельчайших подробностей; или же имеющие более двух глаз. «Эпоха разгулявшейся генетики», как десятилетие назад обозначила нынешнее время правительственная газета «Новое время». Война, а вернее – ее последствия не пощадили никого. Теперь уродство тел стало нормой для человечества, а если и случалось рождение младенцев с нормальным, соответствующим анатомически довоенному периоду, телом считалось уже уродливой патологией, вызывавшей бурю различных желаний. То был очень ценным и самым дорогим товаром, на котором пытались заработать как можно больше.
Вот и сейчас вся торговая площадь была взбудоражена, а все бизнесмены стремились попасть к крайнему на восточной стороне павильону. На собранной впопыхах сцене аукционист вел торги, бойко жестикулируя и выкрикивая звонким голосом новую цену.
– Семьсот пятьдесят тысяч – раз! Семьсот пятьдесят тысяч во втором ряду – два! Кто больше заплатит за оральный секс с презервативом с девушкой? Вижу!.. Восемьсот тысяч министр юстиции – раз! Восемьсот тысяч – два! Ну же, господа! Смелее!.. Восемьсот тысяч министру юстиции – три! Продано! Теперь вы можете оплатить вашу покупку в кассе павильона с торца, господин. Ваши полчаса наслаждений начнутся сегодня ровно в девятнадцать тридцать. То есть через два с половиной часа. А пока отдыхайте, ваша покупка будет готова в самом лучшем виде вас встретить.
Мужчина в строгом черном костюме без губ и ушей протиснулся сквозь гудящую толпу и обошел справа деревянную сцену. Он преодолел несколько метров, пока не поравнялся с входом внутрь павильона, где рядом с ним зияло искусственным светом окошко кассы. Направился к нему, бросил короткий изучающий взгляд на двух здоровенных мужиков, молчаливо несших охрану у широкой двери. То были широкоплечий и сутулый мужчина средних лет с неестественно обвисшей, будто резиновая, кожей и совсем юный трехногий парень с надменной улыбкой на лице, которое было усеяно серыми пятнами. Причем третья нога у молодого была короче остальных и безвольно висела сбоку на бедре, казавшись некой нелепой деталью одежды.
– Что, понравилась, дорогой? – дерзко обратился к министру юный охранник, заметив излишнее внимание того к своей неподвижной конечности. – Хочешь в одно место ее запихну тебе и прокручу как следует?
– Не много ли… – было начал мужчина, но его прервал второй охранник с угрюмым лицом.
– Падаль, да заткнись ты, если не желаешь заработать неприятностей! Проходите, мистер, и не обращайте на этого зеленого имбицила никакого внимания. Как исполнитель он еще и ничего себе так, но как человек, совсем не для житья в нормальном обществе. Туп и дик – одной фразой! Я, как опекун, прошу за него перед вами нижайшее прощение. Извините, господин, и не обращайте на эту неотесанную деревенщину более никакого внимания.
Министр смерил презрительным взглядом сначала старшего по возрасту охранника, затем – нахального юнца и проследовал неторопливым шагом к окошку кассы, где его уже ждала лучезарная улыбка женщины с вдавленным внутрь головы лицом. Молодой попытался что-то снова крикнуть в своем стиле незнакомцу, но его товарищ резко зажал ему рот вдруг ставшей невидимой рукой. Да так, что короткостриженая голова юного охранника стала также невидимой, а после пропала часть его тела до самого живота. Но вскоре старший товарищ отдернул руку, и парень снова вернул свой обычный вид.
