Николай Полевой
«Северные цветы на 1825 год», собранные бароном Дельвигом
<…> В «Северных цветах» помещено более 60 небольших стихотворений: не все они хороши, бесспорно; но если бы рецензента спросили, что кажется ему всего лучше, он затруднился бы в выборе. Кажется, первое место должно отдать следующим пьесам: «Демон» (А. С. Пушкина) – у нас только Пушкин может высказывать такие истины и в таких стихах: они невольно врезываются в память. Мы поместим разбор сей пьесы впоследствии, ибо она есть одно из лучших его сочинений и стоит отдельного разбора. «Песнь о вещем Олеге» (его же) принадлежит к тем стихотворениям, которые ныне называются думами. Поэт изображает смерть Олега живописными стихами: вы видите пред собою картину! «Мотылек и цветы» (В. А. Жуковского) причисляем к прелестнейшим стихотворениям, какими одолжены мы Жуковскому. «Таинственный посетитель» и «Привидение» (его же) – прекрасны, как те неведомые существа, которых описывает поэт. Ни самому Пушкину не сказалась тайная прелесть поэзии Жуковского, которой нельзя описать, которой нельзя подражать другим. «Череп» (Е. А. Баратынского) – мысль разительная и хорошо выраженная; нам не понравилось окончание: кажется, оно слабее начала. «Звездочка» (его же) – стихи, которые с чувством прочитаешь не раз. Два псальма (Ф. Н. Глинки), три «Греческие простонародные песни» (Н. И. Гнедича), три «Сербские песни» (А. Х. Востокова) – можно назвать приобретением русской словесности: никто лучше Ф. Н. Глинки не передавал нам доныне псальмов русскими стихами. Греческие песни возбудили внимание всей просвещенной Европы и с подлинника переложены Н. И. Гнедичем с отличною верностью и красотою. На сербские и других славянских народов песни давно надлежало бы обратить внимание. Напрасно г. Востоков переложил их размером песен русских: это заставило его употреблять в глаголах окончание ти и во многих местах подвергло неприятному стечению слов. Из «Русских простонародных песен», переделываемых бароном Дельвигом, в песни «Пела, пела пташечка» мы особенно узнаем свое родное, всякому знакомое с детства. Вообще барон Дельвиг прекрасно передает нам русские простонародные песни, и после Мерзлякова, которого несколько русских песен поют от Петербурга до Кяхты, никто еще не умел так мило переделывать их. Идиллия «Купальницы» и «Романс» – его же, бар. Дельвига. В первой находим верные картины природы и правильный русский гекзаметр; едва ли после «Рыбаков» (Н. И. Гнедича) это не первая настоящая идиллия на русском языке. Романс мил своим добродушием и какою-то непритворною задумчивостью веселости. «Младой певец», «Недовольный», «К княжне***», сочин. кн. Вяземского, заметны чувством и остротой мыслей. Крылова И. А. помещено пять басен: это пять доказательств, что Крылов не стареет; басня «Прихожанин» принадлежит к образцовым басням; слабее других показалась нам «Богач и поэт». – Неизвестным хорошо переведена баллада Гете «Царь Фулесский»[2].
