Николай Александрович Юрконенко
Лейтенант запаса
– Ничего себе! – почти восторженно воскликнул Игорь. – Удрал, значит?
– Удрал, да не шибко далеко… – усмехнулся Гусаров. – Ловкий оказался, отчаянный, но глупый… Котелок осмотрели, в нем горячая перловка с мясом, обед, значит… «Батя» все вычислил очень просто и быстро: солдат явно шел в направлении парка боевых машин разведроты дивизии, больше-то в этой стороне никаких подразделений нет. У него на поясе штык-нож, следовательно – дневальный суточного караульного наряда. Пообедал в столовой сам и тащил пайку какому-нибудь «деду», начкару, например…
Всей командой начальство двинулось в направлении парка. А дальше дело техники: перебрали весь наряд, опознали беглеца-удальца. Ну, понятное дело, что это наш Дудкин оказался. «Батя» приказывает: «Построить весь личный состав в казарме, вызвать командира части!»
Ну, тут и началось! Всем стало ясно, что дисциплинарный батальон Дудкину корячится, да и ротному начальству беды не миновать – «Батя» на расправу весьма крут! Кузьменко прибежал в расположение, он тогда еще капитаном был, за ним старший лейтенант Никитин, взводные лейтенанты… У всех, я извиняюсь, рожи белее ваты, «ЧП» как-никак на всю дивизию! Шутка ли, рядовой солдат приказ самого Главкома ВДВ не выполнил, и аж с подполковником сцепился…
– Да, это действительно настоящее «ЧП», – согласился Игорь. – И чем же все закончилось, старшина?
– Чем закончилось… – тот озадаченно смотрел перед собой. – Вы уже наверняка слышали, что наш «Батя» большой оригинал, во многом – непредсказуемый, жесткий, но справедливый. К нам у него отношение особенное, еще с войны установил Суворовское правило: «Солдата не надо жалеть, солдата надо беречь!» Мы его за это уважаем, и он нам отвечает тем же.
– Взаимная любовь у вас с Маргеловым, надо понимать… – сам не зная почему, съязвил Игорь.
– Так оно и есть! – косовато глянул на него Гусаров и продолжил. – Ну и вот, рота застыла, как ледяная, а в казарме такая тишина, что полет мухи слышно. Привели Дудкина, поставили перед строем. Стоит бледный, но держится, глаз не прячет, и заметно, что приготовился к самому худшему. Понимает, что дисбат ему светит…
«Это ты, барбос, весь стенд изрешетил?» – спрашивает «Батя», а сам Дудкина глазами насквозь сверлит. – «Мы там десятка три дыр насчитали?»
«Так точно, товарищ генерал-полковник! Сколько раз проходил мимо него, столько раз и метал нож. Все равно тот стенд старый, весь заржавленный, зачем его жалеть».
«Тебе что, ростовых фигур на «тропе разведчика» не хватает для этого?»
«Так ведь там просто деревяшки, а здесь американский зеленый берет… И потом мне больше нравится, когда мой штык железо пробивает – и звук другой, и усилие другое для этого нужно приложить».
«Значит, вот так ты это объясняешь… И всегда тебе удается втыкать нож?»
«Почти всегда. Раза три-четыре только не получилось – рукояткой ударился. Но потом я добавил лишний шаг и все стало получаться. Пол-оборота не хватало ножу».
«Та-а-ак… – видим мы, призадумался «Батя», а потом спрашивает. – А теперь ответь мне, воин, почему ты котелок с кашей бросил, а нож прихватил?»
«А я ваше наставление вспомнил, – отвечает Дудкин. – Ведь вы говорите: «Оружие есть – жратва найдется!»
«Молодчик! Мои слова помнишь, только цитируешь не совсем точно. Я говорю так: «Патроны есть – жратва найдется!»
«Виноват, товарищ генерал-полковник! – толкует Дудкин. И совсем уже обнаглев, добавляет. – Патроны, это хорошо, а нож для разведчика поважнее будет…»
– Я в это время на ротного как раз посмотрел, – взгляд Гусарова посуровел. – А у того желваки на скулах выперли и лицо пятнами… Стоит рядом с «Батей», всю роту глазами испепеляет. И понял я… да и не только я, а все поняли, что с этого дня наша служба пойдет «ко'лом», привычная жизнь закончилась!
А Василий Филиппович продолжает допрос:
«А скажи-ка мне, герой с дырой, почему ты не выполнил мой приказ: «Стоять»? Да еще и подполковнику Еремину руку едва не выломал? Чего тебе на асфальте не лежалось, раз уж попался?
«Виноват, товарищ генерал! – отвечает Дудкин. – Я тогда еще одно ваше правило вспомнил: «Сбили с ног – воюй на коленях! Сбили с колен – лежа наступай!»
«Нет, вы видели, гвардейцы, такого ухаря?! – обращается к нам «Батя» и мы замечаем, что он начинает отмякать… – Гусаров в который уже раз улыбнулся. – Мало того, что мои присказки наизусть знает, так еще и выполняет их неукоснительно. Молодец, настоящий гвардеец! Всё что угодно можно допустить, но только не плен! Сдаваться мы, десантники, не имеем права!»
– Сказал Маргелов это, а вся рота ушам своим не верит: разгильдяя, нарушителя дисциплины, хулигана, «Батя» хвалит… Хвалит, черт бы его побрал, этого Дудкина! А дальше – больше: поворачивается «Батя» к ротному и приказным тоном говорит:
«Этого деятеля наказать самым строгим образом! Пусть десять суток на гарнизонной гауптвахте «отдохнет» за неповиновение и за порчу войскового имущества. Далее: стенд с тем дурацким америкосовским солдафоном демонтировать и установить на «тропе разведчика». Пусть ваши вояки его штыками дырявят, раз уж так эффектно это получается… Только внесите в конструкцию доработку – приварите к стойкам уголки, чтобы изрешеченную жесть можно было вынуть и заменить…»
Гусаров умолк, снял берет и поерошил ладонью свои жесткие темные волосы, на его простое мужественное лицо легла тень задумчивости.
– Значит, вот так всё завершилось… – недоверчиво произнес Игорь. – Довольно банально, я бы сказал…
– Да нет, товарищ гвардии лейтенант, – возразил Гусаров. – Всё завершилось гораздо интереснее, чем мы ожидали. Прошелся «Батя» вдоль строя туда-обратно, на наши рожи смурны'е посмотрел внимательно, на Дудкина глянул. И говорит, показывая на него рукой:
«Вот таким и должен быть настоящий десантник, тем более – разведчик! За все свои нарушения, боец, ты понесешь заслуженное наказание, посидишь на «губе», подумаешь, как жить дальше… А за то, что кашу бросил, а оружие спас, что не позволил взять себя в плен и сумел уйти, что генерала не испугался и перед подполковником не спасовал, прими от меня, гвардеец, этот подарок…»
С этими словами снимает с руки свои часы и подает их Дудкину. Тот сначала обалдел, а потом как заорет: «Служу Советскому Союзу!» А вся разведрота в осадок выпала! Что угодно ожидали, но только не это…3
Игорь с величайшим изумлением уставился на Гусарова, вымолвил потрясенно:
– Вот это – номер! Кто бы мог подумать…
– Да, номер… – в синих глазах старшины тоже проступило изумление, словно эту историю он сам услышал впервые. – Отсидел Дудкин свой назначенный срок, вышел с «губы»… А месяца через два приказом по части ему ефрейтора присвоили.
– А это за что же? – еще больше удивился Игорь.
–За что… А вы подумайте, товарищ гвардии лейтенант… – многозначительно ухмыльнулся Гусаров. – Уж если сам Главком ВДВ лично солдата поощрил, то куда деваться ротному начальству? Вот такая история…
– Да уж, всем историям – история… – покивал Игорь. Какое-то время он переосмысливал услышанное, потом произнес. – Ну, пошли по домам, старшина, на сегодня историй, пожалуй, достаточно.
Глава 3
Светлана, жена Игоря, приехала через полтора месяца после его прибытия в войсковую часть. Ранним утром он встречал поезд. Накрапывал нудный мелкий дождь и совсем по-штатски подняв воротник защитного плаща, Игорь с нетерпением всматривался в лица пассажиров, выходивших из вагона на перрон.
– Немедленно приведите себя в порядок, товарищ офицер! – приказным тоном сказал проходивший мимо полковник-танкист, сделав акцент на слове «офицер». Внутренне чертыхнувшись, Игорь торопливо схватился за воротник.
Светлана вышла одной из последних. Увидев ее изящную фигурку, Игорь бросился навстречу, напрочь забыв данное себе слово: не суетиться. Они обнялись и горячо расцеловались, не обращая внимания на снующих вокруг людей.
– Игорешка, милый, тебя и не узнать в военной форме! Сразу как-то повзрослел, возмужал… – рассматривая мужа с радостным удивлением, Светлана отстранилась, потом снова прижалась к его груди.
– Ну пошли, пошли, – он осторожно отодвинул ее от себя, подхватил большой коричневый чемодан. Они вышли на привокзальную площадь. Здесь, в сквере, усевшись на мокрую от дождя лавку, долго и неотрывно смотрели друг на дружку, держась за руки. Светлана нашла, что муж заметно похудел и повторила, что он сильно изменился за время их разлуки. Игорь, в свою очередь, отметил ее новую прическу – удлиненное каре, которая была ей весьма к лицу, и еще раз нежно поцеловал жену.
– Ну, и как ваша небесная служба, лейтенант Березкин? – Светлана искательно заглянула ему в глаза. – Кстати, тебе очень идет десантная форма: голубые петлицы, голубой околыш… и голубые глаза. Игорешка, милый, я так соскучилась, – она положила голову на покрытый дождевыми каплями его правый погон. Помолчав, добавила. – В твоем последнем письме я отчетливо ощутила тоску и разочарование… Или что-то неправильно поняла?
– Нет, все так и есть. Была тоска, – она о тебе. Было и есть разочарование, – оно о службе…
– Трудно? – серьезно уточнила Светлана.
– Трудно… – Игорь понурился, отвел взгляд. – Трудно, Света, это не то слово… Оказывается, существуют войска, где главный девиз звучит так: «С любых высот – в любое пекло!» А чтобы в том пекле чувствовать себя как рыба в воде, надо обязательно уметь стрелять, взрывать, ложиться под танки, нырять, бегать как лось, разбивать кулаком кирпичи, подразумевая, что это черепа противника и филигранно, как хирург, обращаться с ножом, ведь он твое главное оружие, а уже потом пистолет или автомат…
– Почему? – Светлана не сводила с мужа встревоженного взгляда.
– А потому, что ты, видите ли, разведчик и обязан уметь убивать людей без лишнего шума!
–Ты разочарован, милый, я вижу, – задумчиво проговорила Светлана. – Но мы уже вместе, и это главное. Теперь ты сильнее в два раза, – она сняла с него фуражку, прижалась губами к его высокому чистому лбу, стала гладить волосы, светлые, мягкие, мало похожие на мужские. Игорь отстранился, чтобы рассмотреть жену получше. Только сейчас он по-настоящему понял: как долго Светланы не было рядом, как ему не хватало ее и, может быть, это и было главной причиной его неуверенности в себе.
Глаза Светланы сияли счастьем. Крутые брови, родные, такие заветные ямочки на щеках, появляющиеся во время улыбки, темные волнистые волосы, все эти незабываемые черты были так новы и свежи, лицо светилось таким неподдельным выражением любви, что Игорь почувствовал, как спокойствие широкой волной вливается в его истосковавшуюся душу. Он решительно поднялся со скамьи.
– Едем! Посмотришь, какая у нас с тобой роскошная квартира. Целый дворец, тебе и не снилось…
– Игорешка! Нам дали квартиру? – радостно изумилась она. – Вот счастье! А почему ты ничего не написал об этом?
– Сюрприз готовил, – чуть иронично улыбнулся Игорь. – Правда тот дворец – это всего лишь комната в офицерском семейном общежитии, но зато данные двадцать пять квадратных метров будут принадлежать нам в течении двух лет. И даже все удобства имеются в конце коридора: общая кухня, душ, туалет… Понимаешь, все решил случай, – я пришел временно устраиваться в общагу, а в ней как раз освободилась комната, один лейтенант убыл в другую часть. А иначе пришлось бы снимать частное жилище… Но и это еще не все: я для тебя должность нашел, будешь в «пэ эм пэ» работать, там как раз есть вакансия терапевта. Интернатура пройдена, теперь ты в свободном полете – так что решение за тобой.
– А что это такое, «пэ эм пэ»?
– Полковой медицинский пункт, – пояснил Игорь. – Но гражданский медперсонал там тоже имеет право работать.
– Здорово! – возликовала Светлана и в порыве чувств захлопала в ладоши. – Разумеется, я согласна! – она встала рядом, стройная, почти такого же роста, как и он, в его любимом темно-синем плаще, подняла над головой зонтик, привычно взяла мужа под правую руку.
– Едем скорее.
– Он молча переложил ее руку на свою левую, на вопросительный взгляд ответил солидно:
– Теперь ты жена офицера, привыкай ходить слева, правой рукой мне положено отдавать честь…
– Слушаюсь, товарищ лейтенант! – звонко выкрикнула Светлана.
– Гвардии лейтенант! – все так же серьезно поправил ее муж.
***
Нагретые от долгой работы блоки радиостанции источали сухое металлическое тепло, и от этого лицо Игоря пылало жаром, которого не мог остудить даже прохладный поток от вентилятора.
– Попробуйте еще раз, товарищ лейтенант, – старшина Гусаров поднялся с металлического крутящегося кресла радиста. – Только не напрягайте руку, а то снова ничего не получится.
Игорь занял место за пультом, положил пальцы правой руки на ключ передатчика. Гусаров окинул лейтенанта критическим взглядом. В который уже раз они уединялись в радиоклассе, а результат пока что был мизерным. Игорь с большим трудом постигал сложную технологию работы на ключе азбукой «Морзе».
– Начали, – Гусаров придвинул к себе радиоблокнот с колонками тренировочных буквенных групп, негромко, но отчетливо произнес. – «Эл».
Игорь тотчас же напрягся, лихорадочно вспоминая точки и тире, потом неуверенно тронул черную эбонитовую головку ключа. Но контрольного писка не последовало.
– Что вы забыли сделать, товарищ лейтенант? – спросил инструктор.
Игорь чертыхнулся:
– Не переключился на передачу, – он поспешно щелкнул тумблером, на панели загорелась желтая лампочка: аппарат к работе готов.
– Итак, буква Эл, – повторил, Гусаров. – Ее напев помните?
– Помню, «летатели», – Игорь склонился над ключом.
– Та-ак, хорошо… А теперь буква П. Ее напев?
– «Поля наши», – сказал Игорь и отбивая слоги ударами ключа, повторил медленно и раздельно. – По-ля-на-ши…
– Отставить, товарищ лейтенант, – Гусаров вздохнул. – Вы сейчас передали букву Щ, а ее напев: «Га-ла-кти-ка» Устали, наверное, путаете схожие напевы… На сегодня морзянки, пожалуй, хватит, давайте немного поработаем в телефонном режиме. Для этого нужно перенастроить передатчик. Делается это так, запоминайте…
Только часа через два Гусаров выключил электропитание, стал неторопливо сворачивать оборудование, убирать в сейф техническую документацию и кодировочные блокноты. Игорь утомленно стащил с головы наушники. В его ушах стоял неумолчный писк осточертевшей морзянки и голоса учебного эфира.
– Ну что, старшина, толку ноль? – помолчав, спросил он.
Гусаров помедлил с ответом. Затем изрек щадящим тоном:
– Я бы так не сказал… По передаче слабовато, чего скрывать, но зато по приему на слух результат выше вчерашнего. Да и в телефонном режиме неплохо… Вы не расстраивайтесь, я еще труднее доходил до всего этого, а потом как-то само пошло.
Игорь только удрученно качнул головой.
***
– Внимание, взвод! – Гусаров неспешно прошелся перед строем. – Цель сегодняшних занятий: отработка действий на штурмовой десантной полосе препятствий. Работаем парами. Первому отделению на вышку, второму три круга «рваным бегом», третьему на турник, отрабатывать «выход силой» и крутить «десантную эмблему»4. Командиры отделений – выполнять!
Солдаты дружно загрохотали сапогами по гулкой металлической лестнице, поднимаясь на вышку «тросовой горки», столпились на площадке. Гусаров прошелся взглядом по их лицам:
– Сержант Абшила'ва!
– Я! – раздался громкий голос, и к старшине подбежал рослый смуглолицый парень. Перебросив автомат в положение «за спину», он поднес ладонь к виску.
– Пойдете в паре с лейтенантом Березкиным, – не дал ему доложить Гусаров.
– Есть! – блеснул черными глазами сержант. А Игорь с досадой отметил, что выбор Гусарова недаром пал именно на него – грузин Абшилава был ротным медбратом. «Опасается за меня, старшина, страхуется… Думает, поди, что полоса есть полоса, и мало ли что может на ней произойти. Досадно, черт побери!»
Щелкая карабинами, Игорь и сержант Абшилава надели на себя лямки подвесной парашютной системы. Гусаров придирчиво осмотрел ее крепление на разведчиках. Внимательно наблюдая за медбратом, Игорь повесил на шею автомат с примкнутым металлическим прикладом, сдвинул на живот подсумок с запасными магазинами.
С десантной полосой препятствий Гусаров знакомил его поэтапно, изо дня в день проводя недолгие индивидуальные занятия. Поэтому все эти «стены», «заборы», «насыпи», полуразрушенные дома, зигзагообразные лабиринты, бассейны с имитацией горящего напалма, узкие подземные переходы и прочие множественные препятствия, хитроумные сюрпризы были уже в какой-то степени известны Игорю. Но в комплексе, в едином целом, штурмовать десантную полосу препятствий ему предстояло первый раз.
– Что я доложен делать, старшина? – как можно равнодушнее поинтересовался Игорь, ощущая, как неуправляемое чувство тревоги и волнения заполняет все его существо.
– Только одно: максимально соблюдая все меры безопасности, выполнять наше десантное правило: «Делай, как я! Делай вместе со мной! Делай лучше меня!» – строго пояснил Гусаров. С этими словами он поднял руку с зажатым в ней секундомером, выждал несколько секунд и скомандовал. – Приготовиться! Пошел!
Резко оттолкнувшись от порожка правой ногой, Абшилава провалился вниз. Преодолевая страх высоты и ощутив, как неистово заколотилось сердце, Игорь ринулся вслед. Круговая лямка больно ударила по телу, в бедра врезались ремни ножных обхватов. И сразу же наросла поступательная скорость, пружиня под тяжестью десантника, тросы зыбко заколыхались над головой, навстречу стремительно понеслась земля. Игорь увидел, как Абшилава вскинул автомат, торопливо сделал то же самое. И вот они, мишени, четыре фанерных ростовых фигуры – «забор». Рядом коротко застрочил Абшилава. В прорезь прицела Игорь кое-как поймал мушку. Длинная холостая очередь дробью рассыпалась над полигоном. Игорь снова прицелился, нажал на спуск, освобождая магазин от остатка патронов.
Земля! Резкий удар в ноги, падение на бок. Игорь лежа расстегнул карабины и сбросив лямки подвесной системы, откатился к траншее. Стараясь не терять из глаз Абшилаву, захлестнул автомат ремнем на правой руке, стволом назад, пополз под колючую проволоку, густыми рядами натянутую над землей. Мешали штык-нож в ножнах и подсумок на животе, Игорь впопыхах забыл сдвинуть их по бокам перед приземлением. Передвигаясь быстро и плавно, словно огромная ящерица, лейтенанта обогнал Абшилава. Мелькнули подошвы его сапог, и сержант кувырком свалился в траншею, Игорь последовал за ним. Абшилава выхватил из ниши окопа противпехотную гранату и с сильным размахом метнул ее вперед. Следуя его примеру, Игорь тоже размахнулся, но настолько нерасчетливо, что граната ударилась о заднюю стену траншеи и выпала из руки.
– Сейчас вы убили и себя, и меня, товарищ лейтенант! – не преминул заметить сержант и, показав на часы, снова бросился вперед, неся на плече ящик с патронами. Дрожащими от напряжения руками лейтенант схватил такой же ящик, обняв его, побежал по ходу сообщения, задевая плечами за бетонированные стенки. Выбросив ящик на бруствер, поставил носок сапога в выемку окопа и рывком вытолкнул тело наверх. Сержант, прижавшись к земле, нетерпеливо ждал напарника-офицера. Подбежав к стоявшему неподалеку от окопа грузовику, десантники один за другим запрыгнули в его кузов. Достав из ранца магнитную мину, сержант прилепил ее к кабине автомобиля. Используя эту короткую паузу, Игорь перевел бешеное дыхание, сердце колотилось где-то в горле. Выдернув чеку из мины, Абшилава спрыгнул с кузова и метнулся в зигзагообразный лабиринт, сваренный из труб. Почти не помогая себе руками, он в один миг преодолел препятствие. И снова остановился на выходе, поджидая Игоря.
Ворвавшись в полуразрушенный дом, заваленный кирпичами и бетонным обломками, с торчащей из них арматурой, десантники бросились по изуродованной взрывом лестнице наверх. Прыжок, еще прыжок. Миновали второй этаж, расстреляв на ходу еще по одному магазину патронов. Лестница, ведущая наверх, вдруг оборвалась, дальше была пустота. Не останавливаясь, Абшилава резко метнулся вперед, прыгнул и повис на руках, уцепившись за обломок лестницы. Сделав выход силой на две руки, он исчез за стеной.
Когда Игорь обходом забрался в полуразрушенную квартиру, сержанта в ней уже не было, только в проеме вышибленной стены качался задетый на бегу Абшилавой гнутый арматурный штырь с куском бетона на конце. Игорь побежал вперед, согнувшись, пролез в коридор, остановился в растерянности: впереди зиял широкий провал – целое перекрытие было сброшено взрывом вниз.
– Сюда, товарищ лейтенант! – донесся снизу голос сержанта. Игорь оторопело глянул на него:
– А как?
– По трубе… Резко прыгайте вперед, обнимайте ее руками и ногами и скатывайтесь вниз. Только автомат переведите за спину.
– А если я промахнусь или не успею ухватиться? – леденея от страха, Игорь смотрел в лежавшую под ногами восьмиметровую пустоту третьего этажа.
– Чувство самосохранения не позволит вам ошибиться… Представьте, что вы обезьяна и прыгайте! – почти приказным тоном сказал сержант. – Снизу я вас подстрахую, да и песка с опилками здесь достаточно.
Действительно, трубу окружал толстый и широкий слой желтоватой смеси. Но это не успокоило Игоря, а наоборот испугало еще больше. Подумалось: «Раз подсыпали песка, то значит были случаи срыва с этой грёбаной трубы…»
– Товарищ лейтенант, мы теряем время! – снова голос Абшилавы, уже совсем раздраженный. – Вы прыгаете, или мне идти дальше одному?!
– Я прыгаю, сержант! – сделав над собой неимоверное волевое усилие, чтобы не закрыть глаза, Игорь ринулся вперед. Ударившись грудью, он судорожно обхватил отполированную сотнями ладоней толстую трубу и стремительно покатился вниз. С ударом погрузившись по щиколотки в песок, вдруг ощутил, что не в силах разжать руки.
– Ну вот, теперь и я стал обезьяной, сержант… – сипло пробормотал Игорь, на его лице появилось жалкое подобие улыбки.
– Потом… Это потом, товарищ лейтенант! – резко бросил Абшилава. – Сейчас надо идти дальше, старшина Гусаров ждет на финише. – Он повернулся и не оглядываясь побежал. Игорь оторвался, наконец, от трубы, шатаясь, зашагал вслед. Потом, преодолевая желание упасть и не двигаться, побежал.
На воде широкого бассейна жарко чадило напалмовое пламя. Разбежавшись, Абшилава гибким нырком ушел под воду. Вдохнув побольше воздуха, Игорь с разбега бросился за ним и поплыл под водой, быстро работая руками. Ткнувшись головой в стену, уцепился за скобу, повис на ней. Собрав остатки сил, с неимоверным трудом выбрался наверх. Сержант помог ему подняться.
– Держитесь, товарищ лейтенант?
– Пока держусь, – прохрипел тот.
– Тогда быстрее, осталось немного, всего два этапа.
Они побежали дальше, вода хлюпала в сапогах, маскировочные костюмы противно прилипали к телу. Над широким рвом была натянута тросовая лестница с перекладинами. Когда Игорь ступил на нее, то почувствовал, что она уходит из-под ног. Он судорожно ухватился за боковые леера. Позади шумно задышал Абшилава.
– Быстрее, быстрее вперед! Не смотрите вниз, держите равновесие!
Перед самым концом Игорь все же наступил мимо перекладины, рухнул во весь рост на ходившую ходуном лестницу, едва не уронил лязгнувший затвором автомат. И уже не церемонясь, схватив сильными руками за ремень и капюшон пятнистой куртки, сержант молча рванул лейтенанта вверх.
На крутом откосе стояло несколько ростовых фигур-мишеней. Вырвав из ножен штык-нож, Абшилава отработанным размашистым движением руки метнул его в одну из них. Лезвие с глухим стуком вошло в дерево. Не целясь, почти наугад, Игорь тоже швырнул свой штык и с величайшим изумлением увидел, как он воткнулся в мишень.
– Отлично, товарищ лейтенант! – Абшилава на бегу вырвал из доски свой нож, его белокипенные зубы блеснули улыбкой. Ликуя от удачи, Игорь догнал его. И вовремя: из сторожевой будки возле железнодорожной насыпи наперерез им выскочили двое. Не останавливаясь, Абшилава крикнул:
– Первый мой! – и в тот же миг, отделившись от земли в огромном прыжке, сделав на лету ногами «ножницы», обхватил ими противника и, крутясь, повалился набок, увлекая за собой нападавшего. Второй в два шага настиг лейтенанта, взмахнул деревянным учебным ножом. Вспомнив, чему его учил старшина Гусаров, Игорь попытался поставить блок и в это момент почувствовал довольно ощутимый удар в область ключицы.
– Вы убиты, товарищ лейтенант! – нападающий опустил тренировочный нож. Игорь тотчас же узнал ефрейтора Дудкина, того самого Петьку в кубе.
Подбегая к финишу, Игорь увидел стоявших кучкой солдат первого отделения, уже отштурмовавших полосу препятствий. Почти все смотрели на часы, многие улыбались.
Отдышавшись, Игорь подошел к Гусарову, рядом с которым, отжимая мокрый маскировочный костюм, стоял сержант Абшилава.
– Ну как там мое время, старшина?
Гусаров молча протянул ему секундомер. Застывшая стрелка показывала результат, на восемь минут превышающий минимальный норматив.
