Николай Старинщиков
Дамба
Набоков стиснул челюсти, сжал губы. Конечно, он всё понял. И тряхнул в ответ головой.
– Вот и хорошо. Позже мы конкретизируем требования. А инструкцию мы заменим. Если что – докладывайте…
– Понятно…
Набоков кинул взгляд в сторону Шубина. В начальники двинулся, а ведь не хотел. Ни за что, говорил, не променяю свободу на хомут заводского чиновника.
Проверяющие сели в машину и двинулись дальше. Вдалеке маячил на воде тёмный причал. Осадчий с Шубиным остановились и вышли из машины. Осмотрелись. Другие причалы, возможно, по-другому построены. Из железобетона. Этот – из стальных труб и рельсов, вбитых вертикально. Между ними, крест-накрест, набросан внахлест уголок, а поверху раскинулась стальная площадка из листового металла с ограждением по бокам – вот и весь причал. Он нужен всего раза два в году – когда танкер с мазутом приходит. В остальное время здесь пусто.
Шубин остановился у ограждения и посмотрел вниз. Слабая волна огибала сваи. Свежо на реке, зыбко. Тимофеич напряг зрение: вдоль дамбы в их сторону двигалось судно маломерного флота.
– Опять идут! – встрепенулся Шубин. Он словно увидел старых знакомых. – Жаль, камней здесь подводных нет…
Катер шёл на пределе мощности. Метров за триста он слегка изменил курс.
– Это они меня искупали! Те самые! – воскликнул Шубин. – И покрутил пальцем возле виска. – Привет вам, придурки!..
Люди в катере словно того и ждали. Один из них развернулся к дамбе. В руках у него темнел автомат. Катер уже миновал причал. На волне его подкинуло, и длинная очередь чиркнула по водной ряби, ударив в бетон под настилом.
Тимофеич ухватил Осадчева за руку и повалился на пол. Они откатились с площадки за дамбу. Очередь вновь ударила. Пули чиркнули снизу по настилу.
– Стараются, суки! – Шубин жался к земле.
Осадчий лежал рядом, держа в руках телефон.
С реки вновь ударила очередь. Ребятам в катера было нескучно – им это нравилось.
По настилу вновь ударила пуля – теперь почему-то сверху – и пошла рикошетом вдоль дамбы, злобно урча. Только после этого донёсся звук выстрела. Кто-то стрелял одиночными со стороны дамбы. Вторая пуля с той стороны звонко шлёпнулась в стальную опору. Лодка взревела и стала удаляться от дамбы, ревя мотором.
– Уйдут, суки! – Шубин достал телефон, нашёл нужный номер и позвонил. В полиции не торопились вникать в происшедшее.
– Уйдут, пока вы чешетесь! – кричал Шубин. – Повторяю: лодка дюралевая! С подвесным мотором!.. А никто и не шутит – здесь серьезные люди. Начальник службы безопасности и старший инспектор… Между прочим, это уже второе нападение…
Он вынул записную книжку и записал время.
Начальник службы безопасности ничего не писал. Его трясло. Со стороны центрального поста с револьвером в руке бежал Набоков. Приблизился и упал на травянистый спуск.
– Кто такие? Какого им надо?..
– Убери ствол, Андрюша. – Шубин косился в сторону револьвера. – Те самые, что меня искупали – понял?
– Ну…
– Так что возьми себе на заметку. И остальным передай.
Набоков опустил пальцем курок и убрал револьвер в кобуру.
– Теперь это… Кто стрелял от моста? – спросил Шубин.
– Недобайлов. Заметил неладное и пальнул пару раз.
– Молодец, Паша…
Шубин поднялся во весь рост. Осадчий подниматься пока не хотел. Прикипел.
– Ушли, Степаныч. Вставай, – сказал Шубин. Подал руку и дёрнул начальника кверху. Тот целиком теперь полагался на своего инспектора.
Втроем они опустились к воде и стали осматривать опоры. Обнаружили пару вмятин от пуль, одну пробоину.
– Позвони Недобайлову, чтобы пропустил группу, а то ведь упрётся, – вспомнил Шубин.
Осадчий набрал номер и велел Недобайлову пропустить группу полиции. Потом вынул почку сигарет из кармана, закурил. Набоков тоже. Шубин смотрел на них с завистью. Хоть палец соси при такой жизни.
– Дай, Степаныч, сигаретку, – попросил он.
Тот протянул пачку. Шубин раскурил сигарету, затянулся и тут же закашлялся.
– Нам, главное, дождаться… – говорил он.
Вскоре подошла дежурная машина отдела полиции. Из машины выбрались двое участковых и оперативный уполномоченный. Следователя с ними не было. Понятых тоже. Следом пришёл ещё один «уазик». Из него вышли женщина-следователь, лет под сорок, а также и сам начальник Заволжского отдела полиции Мигель. И под конец прикатились на лёгкой машине четверо молоденьких в штатском.
Следователь недовольно косилась в их сторону.
– Кто такие? Не мешайте работать.
Ребята предъявили удостоверения УФСБ и, держась обособленно, принялись молча бродить возле причала.
На осмотр ушло около часа. Как и рассчитывал Шубин, с места происшествия ничего не изъяли. Эксперт сфотографировал вмятины со следами от пуль и на том успокоился. Следователь бродила пока что среди опор. В одном месте нагнулась к основанию дамбы и стала ковырять пальцем. Внутри оказалась автоматная пуля.
– Достань мне её, – оживилась следователь.
– Чем я тебе? – огрызнулся эксперт. – У меня не бурильный станок.
– Неси чемодан…
Следователь подняла обрезок трубы и, бросив папку на покатый бетон, стала долбить отверстие.
– Ну! Что я тебе говорила?! – сердилась она. – Изымай пинцетом.
Эксперт уцепился за донце пули, вынул её из углубления и положил в пакет.
– На излёте влетела, – сделал он вывод.
– Хорошенько ищите, – подсказывал Мигель. – Где понятые?
– Вон стоят, – кивнула в сторону Осадчева следователь. – Идите сюда.
– Мы потерпевшие, – сухо заметил Шубин.
Следователь и начальник полиции переглянулись: умные, насчёт понятных соображают. А где их взять, понятых, если кругом лишь вода и камень?
Мигель поднялся от реки наверх, подошёл к дежурной машине.
– Волга, Волга, я Петровка – приём…
– Слушаю вас, Петровка, – я Волга…
– Посмотрите там понятых срочно и доставьте ко мне на дамбу – как поняли? Приём…
– Вас поняли…
Ещё через полчаса к месту происшествия доставили двоих мужиков-понятых потёртой внешности.
Осмотрев причал, следователь собралась в отдел полиции. Предстоял допрос свидетелей и потерпевших.
Делать нечего. Надо ехать. Набоков сдал оружие и сел рядом с остальными. Пашу Недобайлова вкратце опросили перед этим на месте и отпустили – его некем на посту заменить. Шубин переживал больше обычного. Нашёл себе работу, от которой волосы дыбом. Надо было бежать с дамбы, а он даже перевёлся, чтобы оказаться в гуще событий. Дебил! Дурак и есть…
Впрочем, одного из троих в этом катере где-то он точно видел.
Глава 7
Алик с Индусом, понурив головы, стояли перед куратором.
– Кто вам позволил, шакалы?! – кричал куратор. – Катер поставить немедленно, где брали, и больше не трогать! Оружие спрятать! Без моего разрешения ни шагу!
– Да пошёл ты, – окрысился Алик.
– Что ты сказал?! Повтори!
Куратор приблизился и с силой вцепился Алику в шею:
– Кому ты смеешь так говорить? Отцу?
– Больше не буду. Прости…
Куратор обернулся к Индусу:
– Чтоб духу твоего больше не было. Ступай…
Куратор был зол, как никогда. Трое помощников, без которых ему не обойтись, совершенно вышли из рамок. Это была орда.
– Вы для чего оружие взяли с собой? Вам для чего катер доверили – по мужикам на дамбе стрелять?
Разговор происходил на лодочной станции, рядом с речным портом.
– Индусу надо на тот берег, – напомнил Алик. – У него нет денег.
– Хоть вплавь пусть добирается…
Индус развернулся и пошагал по набережной. В ночь. Без копейки в кармане. Одна у него была надежда: шеф смилостивится и снова возьмёт под своё крыло. Не может не взять – слишком они повязаны.
На ночь он забился между двумя сараями, рядом с садами по Волжскому косогору, и лег на валявшийся тут же матрас. Было тепло. Индус действительно скоро уснул и даже видел сны.
А во втором часу ночи неожиданно пошёл снег с крупой. Шоколадное тело Индуса покрылось гусиной кожей. Индус материл Зелинского, погоду, а также день, когда сошёлся с матёрым бандитом. Наконец он не выдержал, выбрался из укрытия и двинул вдоль берега, держа на себе истрепанный матрас. Его колотило. Будь у него хотя бы одежда, было бы легче. А то ведь обрадовался теплу, шорты напялил – и успокоился.
Взгляд бегал вдоль берега, усыпанного лодками. Но они оказались все на мощных винтовых замках – не открыть их с налету. Индус лихорадочно искал для себя посудину.
Дощатая старая лодочка лежала у самой воды кверху дном. Давно некрашеная, тёмная, незаметная. Индус кинулся к ней, перевернул. Лодка оказалась на тонкой цепи. Однако эту цепь не порвал бы даже бык. Замок тоже был винтовой. Вместо весла оказалась обтесанная топором грубая доска. Оставалось избавиться от цепи.
Индус вновь бросился по берегу, наткнулся на ржавый обрезок трубы, подхватил и метнулся назад. Сунул с разбегу под стальную поперечину и с остервенением двинул. Поперечина гнулась, сопревшее дерево трещало. Под конец цепь скользнула в песок вместе с поперечиной: на носу у лодки зияли теперь два рваных отверстия приличных размеров.
Индус бросил в лодку весло, упёрся в нос и двинул посудину к воде. Столкнул. Следом бросился сам и стал торопливо грести, радуясь от души.
Но стоило отойти от берега, как лодку стало сносить. Упрямый ветер дул в одном направлении, усиливаясь с каждой минутой.
Прошёл битый час, прежде чем удалось достичь середины водохранилища. Мост темнел рядом чёрной громадиной, за ним светились огни какого-то судна. Казалось, оно целилось прямо в Индуса, и тот прибавил оборотов. Ладони горели, спина трещала от напряжения. Индус греб из последних сил, сухогруз напирал сверху и не думал сбавлять обороты.
– Что ж ты делаешь, паразит! – ударило по ушам. – Тварь непромытая! Самоядь проклятая! Это я тебе говорю – капитан корабля! Пошёл во-о-он!
Индуса вторично посылали за последние сутки. Он усиленно грёб, успел выскочить из-под удара и отойти на приличное расстояние. Но тут его вновь развернуло: крутая волна от сухогруза, идя сбоку, ударила в корму, заставив носом черпнуть воды, вторая добавила, а третья захлестнула окончательно.
Старое дерево едва не шло ко дну. Индус держался за корму и молил создателя, лишь бы утлый челн не ушёл ко дну окончательно. Руки у него тут же задубели. Ветер сносил его вдоль моста к желанному берегу. Там был Заволжский район и квартира за обшарпанной дверью; в ней сейчас спал и видел сны другой участник компании, которого куратор не выгнал.
Лодку прибило у южного примыкания дамбы. В этом месте располагались цеха мостостроителей, стояли плавучие и наземные краны. Между этим участком дамбы и заводским поселком проходила высокой насыпью железная дорога, так что дамба здесь не охранялась.
Индус выбрался из воды и двинул в сторону моста. Ноги мелко дрожали. Ветер дул навстречу и утихать не хотел. Добравшись до будки обходчика, Индус попытался в неё войти, но его не пустил испуганный женский голос.
– Иди, говорят тебе! – кричала женщина. – Ступай, откуда пришел, пока я полицию не вызвала.
– Мне плохо… – мямлил Индус, но женщина оказалась несговорчивой.
– Отойди от будки, иначе охранников позову! Они тебе накостыляют… Пошёл отсюда!
Это был третий случай, когда его послали. Индус перешёл через пустынную дорогу, идущую от моста, шагнул на дамбу и тут спрятался за бетонное основание, обозначающего границу Заволжского района.
***
На земле лежал снег. Он охладил атмосферу, застав кого в юбчонке, кого в шортиках на голеньком теле. Накануне, когда обладатели юбок и шорт уезжали из дома – была жара, а тут вдруг завернуло.
Индуса трясло. Его словно ветром лихим занесло в Заволжский район – в одной рубашонке, шортах и тонкой ткани поверх головы.
Охранник с дамбы, заметив пришельца, доложил начальнику смены, а тот по цепочке Осадчему. Осадчий прибыл вместе со старшим инспектором Шубиным и стал расспрашивать темнолицего. Человек расположился возле бетонного изваяния и молчал как рыба. Он не походил на человека из здешних краев. Пришлось вызвать полицию.
– Кто таков? – принялись за него два сержанта, прибывшие по вызову к дамбе.
Спросили и ждут. Но, боже ты мой, какая может быть мысль у посинелого бродяги. Тот трясся всем телом, что даже платок съехал на шею.
– Говори!
– Здесь у вас холодно… Вернусь домой – больше никуда не поеду, – щелкал зубами Индус. – Из Индии я.
Сержанты удивились. По-русски шпарит иностранец.
Индуса посадили в машину и повезли в дежурную часть. Осадчий с Шубиным поехали следом.
– Для чего ты приехал? – спрашивал Индуса дежурный. – Где у тебя паспорт?
– На рынке украли. Хотел познакомиться с вашей историей, сходить в мечеть.
– Вот оно что. Религией интересуемся…
Индус едва моргал, закатывая от усталости глаза. Он валился с ног. Хотелось спать.
– Надо задержать его как бродягу, – планировал дежурный. – Пусть поторчит с месячишко в приёмнике.
– Не-е-е! – проблеял Индус. У него вдруг прорезался голос. – Нельзя меня месяц! Я жаловаться буду консульство.
В полиции приуныли. В приёмнике справку потребуют – не болен ли какой-нибудь редкой болезнью. Те ещё тоже деятели.
– Второго иностранца за последние сутки вылавливаем, – сказал дежурный. – И снова голого. Без штанов. Будто он выпал откуда. А может, в карты кому проигрался…
– Приморозило – вот они и полезли со всех щелей, – отозвался помощник.
– Короче, забирайте его себе, – проговорил Шубин, глядя на Осадчева. – А мы пошли. У нас своих дел полным-полно.
– Где вы его нашли? – снова спросил дежурный. – На дамбе? Но что же он дальше-то не поехал? Там и остановки-то нет…
– Могли выкинуть. Из автобуса, – подсказал Шубин.
– Посади его в камеру, чтоб не вонял здесь! – крикнул дежурный помощнику и полез в стол за сигаретами.
– У него, может, СПИД… – куражился помощник. – Он, может, для того и приехал, чтоб заразу здесь разводить…
– Перчатки надень, ошмонай и в камеру. Потом врача ему вызовем.
– Чё ждать-то… Вызывай прямо сейчас.
Помощник мыслил трезвее. Медики могли забрать несчастного, и тогда вопрос был бы исчерпан – вот как надо решать. Идея сама собой проклюнулась наружу.
Дежурный набрал номер скорой помощи.
– Доставили тут одного. С переохлаждением организма…
Бригада скорой помощи не заставила долго ждать. Дежурный щёлкнул электрическим приводом запирания двери и пропустил в дежурную часть двоих мужчин в синей униформе.
– Видали экземпляр? До сих пор трясётся… – дежурный поднялся из кресла.
Медики приблизились к объекту. Тот сидел в углу, закатив глаза. Доктор натянул перчатки, уцепился пальцами в запястье и стал смотреть себе на часы. Затем поднял задержанному поочередно каждое веко. Индус замычал.
– Забираем, – решил доктор, не глядя в сторону дежурного. – Действительно, переохладился. Кроме того, истощение.
– Бога ради! – улыбался дежурный.
Медбрат вышел к машине и вернулся с носилками. Разложил их на полу.
– Давайте, мужики, кинем его, – обратился он к офицерам. Сам стоит, пальцами шевелит, перчатки поправляет.
Дежурный бросил на стол авторучку, посмотрел себе на ладони. Марать руки не входило в его планы.
– Помоги им, – приказал он помощнику.
Тот бросился в подсобку, вернулся с черными резиновыми перчатками в руках. Натянул их быстро и схватил доставленного за пятки.
– Поехали…
Медбрат с доктором взяли по одной руке, помощник дёрнул на себя ноги, и подняли индуса над полом. Затем передвинулись к носилкам и вновь опустили.
– Может, хоть есть чем накрыть? – спросил врач.
– Откуда! У нас же не армия спасения, – огрызнулся дежурный. – Поезжайте, пока копыта не откинул… – И помощнику: – Помоги им к машине донести.
Осадчий с Шубиным пока что стояли в коридоре.
– В интересное время живём, Тимофеич, – вздохнул Осадчий. – Когда бы настоящего индийца увидели…
Тимофеич смотрел вслед бригаде медиков. Стрельба. Индусы. Где-то он видел его. Возможно, издали.
Мимо прошёл, возвращаясь, помощник дежурного и посмотрел в их сторону, обдирая взглядом.
– Вы нам таких не возите! У нас здесь не медицинское учреждение!
– Откуда нам знать… Мы обыкновенные граждане.
Помощник махнул рукой и юркнул за дверь.
Время приближалось к восьми утра, дежурная смена в полиции ещё только готовилась к сдаче дежурства. Звонок Осадчева поднял Шубина из постели в четвёртом часу. Этот ранний подъём был ничем не обоснован, поскольку полиция могла обойтись без них?!
– Что будем делать? – спросил Шубин. – Может в кафе, на чашечке кофе?
Входная дверь отворилась. В проеме стоял полковник Мигель, одетый в форменную куртку с капюшоном. Он вошёл в коридор. Дежурный бросился ему докладывать.
– Потом, – отмахнулся от него начальник. – При сдаче дежурства.
Он косо взглянул на Шубина с Осадчим, кивнул и направился к лестничной клетке.
– Не зайти ли нам к этому дяденьке? – подумал Шубин, провожая взглядом полковника.
Они поднялись на третий этаж, подошли к двери кабинета с медной табличкой, на которой было выгравировано: «Начальник отдела полиции полковник полиции Мигель Евгений Солуянович. Приём граждан по четвергам с 15-00 до 19-00».
Шубин открыл дверь и шагнул первым. Осадчий не отставал. Мигель стоял у раскрытого сейфа и таращил глаза на вошедших, морща лицо.
«Лимоном закусывает, подлец! – рассудил Шубин. – Вон как харю-то скрючило!»
– Слушаю вас, господа… – произнёс тот, утирая губы. – Какие будут вопросы?
Шубин искал глазами, куда бы присесть? Однако хозяин кабинета не спешил предложить им стулья. Вероятно, ему казалось, что вывески на дверях достаточно. Сегодня не четверг, и начальник не намерен тратить служебное время.
Шубин взял один из стульев у стола совещаний и сел, не раздумывая.
– Нам бы узнать, движется наше дело или нет, – сказал Шубин. И Осадчему: – Присаживайся, Михаил Степанович – в ногах правды нет…
Мигель плюхнулся в кресло. Серое лицо зарозовело.
– Что вы имеете в виду? – спросил он.
Шубин взглянул на Осадчева. У того дрожал подбородок.
– Нет, ну как же… – оторопел Шубин. – На нас покушались, стреляли из автомата. Может, тех лиц давно поймали и скоро осудят, а мы до сих пор не знаем… Скажите хоть что-нибудь. Ведь нас чуть не убили. Вы сами были на месте и видели.
– Вообще-то я ничего не видел, кроме причала.
Мигель справился с минутным замешательством.
– Тогда скажите хотя бы – возбуждено уголовное дело или нет?
Мигель сцепил пальцы, побежал глазами по столу.
– Уголовное дело… Материал, насколько я помню, пока что в стадии проверки. Но об этом лучше узнать в следствии.
Осадчий скрипнул стулом, но промолчал. Прошло столько времени, а тут и конь не валялся.
– Так что лучше вам сразу туда… – повторил Мигель.
– Мы бы хотели, чтобы вы сами узнали, – проговорил Осадчий. – Вам это легче сделать. Режимное предприятие – это вам не пустяк. Звоните…
Мигель нажал клавишу переговорного устройства на столе.
– Игорь Николаевич, как у нас дело по факту обстрела причала? – спросил он и замолчал, слушая. – Выходит, что в стадии проверки? – переспросил. – Понятно. А то тут двое пришли и спрашивают.
Мигель устремил свой пронзительный взгляд в сторону Шубина. Какие могут быть ещё вопросы, когда и так всё ясно – в стадии проверки материал пока что.
Неурочные гости продолжали хмуриться. Какое тут ясно, когда абсолютно темно. С какой целью вдоль берега мотаются посторонние лица? Почему обстреляли? И потом еще этот индус. Выпал, как из гнезда… Прямиком в сугроб.
– Ничего пока не обещаю, – проговорил Мигель, глядя теперь куда-то в бок. – Со временем, может, всё разрешится. Кроме того, хотел бы напомнить, что случай возник на спорной территории, и пока не понятно, кто должен его расследовать. Возможно – мы, а может быть, Ленинский. С их стороны стреляли…
Стул под Осадчим запел.
– Мне смешно, товарищ полковник! – сказал Осадчий. – Кажется, прошли те времена, когда покойников через межевую полосу таскали – лишь бы следствием не заниматься. Может, вы сомневаетесь, что в нас стреляли?
– Я так не считаю, – буркнул Мигель.
– Мало того, что дали уйти подонкам, так ещё и в расследовании отказываете…
– Не по нашей вине, – Мигель оправдывался. – Дежурная часть УВД виновата – к ним претензии…
Тимофеич вскочил со стула:
– Не ожидал я, чтобы свои люди и так относились.
– Судите сами. – Мигель тоже поднялся. – Допустим, возбудим мы дело, а дальше-то что? Их след давно простыл! Вы забыли, на чём они приехали? Водная полиция должна бы заниматься подобными делами. Но, сами понимаете, нет у нас такой структуры.
– Вот и поговорили! – Осадчий, оглядываясь, уже направлялся к двери. – Структуры. Разделение территорий, подследственность. Это всего лишь попытка скрыть преступление от учёта. А ты как думаешь, Николай Тимофеич?
– Аналогично, – ответил Шубин. – Это сокрытие преступления. Чиновники не хотят работать.
Мигель стоял на своем: живы, здоровы, даже не ранены. Если возбуждать дело, то по признакам хулиганства.
– Мало ли дураков на свете, – добавил он. – Решили, может, развлечься.
Шубин был вне себя:
– На них, может, не один покойник висит!
Осадчий в дверях остановился и произнёс:
– Мы все-таки надеемся…
Мигель кивал в ответ, словно лошадь на водопое. Надейтесь! Как на осеннюю слякоть…
Посетители вышли из кабинета и стали спускаться вниз. Кивнув дежурному, вышли на улицу, сели в машину и поехали к дамбе. Под колесами хлюпали остатки жидкого снега. По обочинам лежала белая пелена. Вот тебе и лето. Вот тебе и «вода зацвела».
– Ну и погода, – бормотал Осадчий, крутя баранкой на перекрёстке.
Шубин глядел перед собой, бормоча. Погода дрянь. И климат такой же. А люди – гады! Приспособленцы! Конъюнктурщики! Короче, шкуры.
– Бывало, задержишь за грабёж касатика, а его, не поверишь, – под подписку о невыезде. Естественно, только его и видели.
– Я не служил в вашей системе. Такое ощущение, что всем до лампочки.
– По барабану. Он же сказал, что мы живы. Это он намекнул, чтобы мы радовались, чтобы нос не совали на реку…
– Да-а-а…
– Им же не раскрыть его никогда…
Тимофеич замолчал. Язык устал говорить об одном и том же. Хорошо, что хоть выпросили для себя служебное оружие. У обоих за пазухой теперь пистолеты «ТТ» с двумя снаряженными обоймами, а на ремнях – специальные устройства «Удар». Говорят, подобный «хим-дым» лошадь валит. В качестве дополнения к «Ударам» купили две маски – на случай газовой атаки.
В отношении оружия Тимофеич сильно сомневался. Дадут по башке – пистолет не успеешь вынуть, не то что затвор передернуть. Было такое уже и не раз.
– Слушай, давай заедем тут к одному, – предложил вдруг Осадчий. – Как раз по дороге будет.
– Кто такой?
– Служили вместе. Давно не виделись…
