Николай Александрович Добролюбов
Исследование о торговле на украинских ярмарках И. Аксакова

Как забавный образчик того, какие иногда бывают последствия утайки торговцами точных сведений, мы сообщим здесь историю перевода Ильинской ярмарки из Ромна в Полтаву.

В Ромне, уездном городе Полтавской губернии, издавна существовали четыре ярмарки, из которых три были оптовые. По-видимому, это должно было способствовать обогащению и украшению города и усилению населения. Но малороссийские обитатели Ромна не воспользовались своим положением, и г. Аксаков в этой беспечности и равнодушии находит отличительную черту малороссийского населения. По его замечанию, в великорусских купцах гораздо более развито стремление получше устроиться. Чисто малороссийские города представляют, по его словам, вообще весьма печальный вид. Кролевец, где ежегодно бывает богатая ярмарка, в течение уже 200 лет кажется жалкой деревней в сравнении, например, с Нежином и Путивлем, которые отстоят от Кролевца всего на 50 верст, но из которых первый обстроен греками, а второй – город великорусский… Так и Ромен: он несравненно хуже, чем, например, Сумы, хотя его ярмарки в десять раз превосходят сумские. В Ромне всего 15 каменных домов и 76 капиталов, включая и еврейские; а в Сумах 97 каменных домов, кроме лавок, и 69 купеческих капиталов. Все это г. Аксаков приписывает тому, что Сумы – город великорусский, а Ромен – уже чисто малорусский. В Ромне, между прочим, с 1802 года заведен был особый сбор для устройства каменных рядов. Сбор этот составлялся посредством вычетов из суммы, платимой иногородными купцами владельцу за наем лавок. Капитала набралось уже до 300 000 рублей серебром; но к постройке всё не приступали. Роменцы находили для себя выгодным получать доход за старые дощатые лавки; а новый гостиный двор, по их предположениям, мог быть обращен в пользу города. И не только строить новых лавок, – они и старых-то поправлять не хотели, а знали только – возвышали наемную плату. Доходило до того, что они брали с крестьян деньги за то, чтоб пустить их в сарай днем, во время дождя. В то же время – как размеры торговли на ярмарках, так и доходы жителей показывались постоянно в уменьшенном виде. О размере этих уменьшений можно судить по следующей заметке г. Аксакова. В 1854 году жители получили дохода с ярмарки, по официальным сведениям, 11 000 руб. сер. Но им принадлежит около 350 лавок; если бы средним числом положить по 60 руб. (а краснорядские лавки платят по 100 руб. и дороже), то выйдет с лишком 20 000, кроме найма квартир и пр. Все подобные обстоятельства были на виду у высшего местного начальства, когда оно задумало перевести Ильинскую ярмарку из Ромна в Полтаву, с целью оживить этот город, дать ему доходы и возможность обстроиться. Услышав об этом намерении, роменцы взволновались: упустить из рук верный и без всяких хлопот получаемый доход не хотелось и им. Поднялись голоса, утверждавшие, что для ярмарки нельзя найти места лучше Ромна, что тут и обычай, и старые предания, и центральное положение Ромна, между Курском и Харьковом, Сумами и Кролевцем, – все благоприятствует торговле. Но им возразили официальными ведомостями, показавшими, что Ильинская ярмарка падает в Ромне, что доходы жителей ничтожны и т. д. «Таким образом, – замечает г. Аксаков, – и жители и купцы были наказаны за свою привычку утаивать истину в показаниях об оборотах торговли и о доходах» (стр. 98). Ярмарка была переведена в 1852 году, и капитал, собранный в Ромне, решили передать в Полтаву на постройку гостиного двора. Роменцы вступились за свою собственность, и половину капитала уступили им, но другую, к их крайнему огорчению, все-таки перевели в Полтаву.