Николай Агапов
Собор на хайпе
– Ну, что тут у вас? – сказал король, не сильно сдерживая смех и показывая на пустой стол.
Женщина, ничтоже сумняшись, щелкнула пальцами, и откуда ни возьмись выбежал мальчонка, несший в руках свернутый в рулон рисунок. Практически вырвав из его рук бумагу, она властно махнула рукой, и мальчонки будто и не было рядом с ними. Легким движением она распустила рулон в воздухе и плавно опустила на стол.
Король осекся на середине смешка, когда увидел открывшееся перед ним на рисунке.
Там было два вида, один снаружи и один изнутри.
– Вот тот собор, который увидит Небесный царь, – проговорил, едва дыша, король, уже сделав свой окончательный выбор в пользу этого проекта.
– Как твое имя?
– Дидаха, мой повелитель.
– Я выбираю тебя, ты будешь руководить возведением этого чуда.
– Слушаюсь, мой повелитель.
И вот сейчас, подходя к собору, он вспоминал, что он тогда увидел на бумаге и свое чувство трепета перед сим грандиозным сооружением. Он, как и каждый раз, подходя к собору, испытывал все тот же трепет, и ему казалось, что именно этого и хочет Небесный царь, чтобы у каждого, кто подходит к этой громадине, складывалось впечатление собственной ничтожности перед его величием.
Прямо на него шли словно убегающие в глубину, в бесконечность три арки, под сводами арки уютно разместились чудеснейшие витражи, поражавшие своей симметричностью и гармонией. И доминировали над всем этим две башни, уходящие как будто до самого неба, на их фоне любой подходящий к собору человек чувствовал себя букашкой. Будто две руки исполинского молящегося, воздетые к небу, они будут передавать все молитвы находящихся в соборе прямо Небесному царю, мечтал молодой король, когда увидел впервые рисунок Дидахи. И эта вера укрепилась в нем после того, как он увидел собор завершенным.
– Не могло такое сооружение оставить равнодушным Небесного царя, – думал он. И мнилось ему, что с неба в ответ протягивается не менее исполинская рука, дабы коснуться вершин шпилей соборных башен.
После утверждения Дидахи на роль верховного зодчего ему предстояло выбрать место для будущего собора. Сперва он думал разместить собор на острове, на котором был расположен сам замок, но Дидаха ответила ему, что собор не такой маленький, как он себе его представляет, и места на острове не хватит для его воплощения, так как замок занимает почти весь остров. Чтобы оценить размеры сооружения король повелел выстроить своих солдат по форме и размерам основания собора. Через несколько дней, когда Дидаха справилась с поручением, она вернулась к королю:
– Мой повелитель, ваши войска выстроены в соответствии с вашим пожеланием на основной земле, за пределами острова. Если ваше величество соизволит выйти на балкон, то вы сможете увидеть это своими глазами.
– Идем немедленно!
С нетерпением ожидавший выполнения приказа король направился немедленно к выходу на балкон, а прислуга бросилась распахивать створки, чтобы не задерживать его величество. Его взору открылась прекрасная панорама, некоторое время он просто наслаждался обзором своих обширных владений, и ощущение громадной власти вновь наполнило его. Потом, опершись на балюстраду балкона, он сосредоточился на ближайших окрестностях. Слева от моста на основной земле толклись дома жителей предместья, а справа в чистом поле расположилось то, ради чего он и вышел сюда. Вплотную плечом к плечу стояли больше тысячи воинов и образовывали шеренгу шириной около 40 метров и уходившую вдаль на длину около 90 метров. Из хижин и домов предместья повысыпал люд посмотреть, что происходит рядом с ними в поле, почему собралась целая армия. Неужели надвигается новая война? Близко подходить они не решались и смотрели издали, переговариваясь между собой, и частенько меж них пробегала фраза:
– Ой, что-то да будет!
Королю бросился в глаза контраст между стройностью его армии и убогим хаосом предместья. И ему страстно захотелось внести в эту убогость хотя бы чуточку прекрасного своим собором. Поняв размеры своего сооружения, он повернулся к Дидахе и своим придворным, сопровождавшим его на балкон, и сказал:
– Я увидел достаточно, можете распустить солдат и успокоить народ. Пока никакой войны не предвидится, пусть возвращаются к своим обязанностям и не ведут пустых толков.
– Будет исполнено, мой повелитель, – сказал сенешаль и, низко поклонившись, удалился исполнять приказание.
– Все свободны, – распустил остальных король.
Сам вышел снова на балкон, сел в невысокий каменный трон, установленный здесь же. Положил руки на головы львам, которыми были украшены передние опоры, и стал указательными и средними пальцами вращать подвижные глаза львов. Это всегда помогало ему думать.
Он устремил взор в раскинувшиеся перед ним казалось бескрайние просторы. Там уже выдвинувшиеся слуги начали разгонять люд и возвращать его к своим рутинным обязанностям. Потом его сплоченные ряды солдат стали разбредаться в разные стороны, кто возвращался к себе домой, кто к месту службы, откуда их выдернули для этого грандиозного построения, смысл которого был мало понятен. Они напоминали муравьев, разбегающихся прочь от распотрошенного зверем муравейника, а король меж тем думал где же построить его величественный собор. Долго он просидел, перебирая места, но раз утвердившись в месте, он тут же отвергал его, и в итоге так ни к чему и не пришел. Устав от этого бесплодного занятия, он решил завтра один выйти за пределы замка и попытаться поговорить с Небесным царем о месте для собора.
На следующий день, взяв с собой свиту из двадцати человек, король выдвинулся в поля.
Отъехав от замка, он сказал своей свите:
– Отъезжайте подальше и охраняйте периметр, чтобы никто не побеспокоил меня. Сами не приближайтесь, пока я не призову вас. Все, пошли!
И король, дождавшись чтобы все удалились подальше, неспешной рысью повел свою белую лошадь по кличке Грация в поле.
Остановившись у одиноко растущего ясеня, он ловко спрыгнул с лошади, похлопал Грацию по крупу и отпустил попастись поодаль. Сам же, упав на колени и воздев очи затянутому облаками небу, стал просить Небесного царя указать ему место для собора. Он напоминал большущую бабочку, сбитую каплей дождя и беспомощно распластавшуюся на земле. Он периодически опускался к земле и шептал:
– О, услышь меня и дай мне ответ!
То вскидывал к небу руки и очи и кричал все о том же. Когда он прижимался к земле, в нос ему ударял аромат полевых трав с каким-то одним особенным ароматом, которого он не знавал ранее. Этот аромат с одной стороны пьянил, с другой очищал его голову от всех мыслей, помогая сосредоточиться на действии. Так он провел более часа, тщетно пытаясь обратиться к Небесному царю. Когда силы оставили его, он подошел к ясеню, уселся на траву, росшую под ним, и оперся спиной о шершавый ствол. Тион глубоко вздохнул, втягивая в себя ароматы трав, и закрыл глаза, а когда открыл, то ему предстала перед взором следующая картина. Из сомкнутых казалось вплотную облаков пробился солнечный луч. Будто указующий перст он утыкался в вершину близлежащего холма. Увидев это, король забыл об усталости, свистнул лошадь и, не имея сил ждать ни секунды, побежал ей навстречу. Остановив Грацию и стремительно взобравшись в седло, он пустил ее в галоп по направлению к холму. Долетев туда в считанные минуты, он застал луч солнца, стремительно уменьшавшимся в размерах. Спрыгнув с лошади, он понесся к тому месту, где еще оставалась полоска света. В самый последний момент перед исчезновением луча он успел выхватить меч из ножен и воткнуть в землю в том месте, где находился луч. И только теперь, рухнув на колени перед мечом, он стал осознавать, что с ним произошло. Тион таки был услышан. И король, устремив взор на гарду меча, стал благодарить Небесного царя за ниспосланный ему знак.
