Николай Иванович Леонов Список приговоренных

После визита в его обиталище приятели долго пребывали в состоянии, мягко говоря, обалдения. Они уже много лет занимаются коллекционированием различных диковин и уникальных редкостей, однако увиденное в квартире Зубильского превзошло все их мыслимые ожидания. Те вещи, которые для них, людей далеко не бедных, из-за своей запредельной цены были абсолютно недосягаемы, у Платона лежали, что называется, навалом. Даже чаем он их угощал из чашек, цена которых могла измеряться в тысячах рублей за каждую.

– Не хочу бросить тень на память господина Зубильского, но у меня складывается такое впечатление, что он пригласил вас лишь для того, чтобы шокировать своими богатствами… – сочувственно улыбнулся Лев. – Причем, без риска излишней огласки. Вы же не стали на каждом углу рассказывать о его невероятной коллекции? Все правильно, вы придерживаетесь определенного кодекса поведения, о чем он знал наверняка. Его, конечно, понять можно – как ни верти, а показать свое собрание хочется всякому, и даже очень хочется… Верно?

– Ну, в общем-то, вы правы… – Штыров сокрушенно вздохнул. – Есть такая беда. Без конца любоваться своей коллекцией в одиночку однажды надоедает, хочется показать кому-то еще. Правда, иногда это приводит к не очень хорошим последствиям…

– Совершенно верно! – Степанов говорил, покачиваясь взад-вперед. – А Платон, насколько я смог его понять, всегда был «себе на уме». Он просчитывал каждое свое действие на несколько шагов вперед. И нас он – в этом вы совершенно правы – пригласил лишь для того, чтобы – да, произвести впечатление. Кстати, я не слышал, чтобы кроме нас двоих он приглашал кого-то еще, так что в его квартире – я в этом уверен! – человек случайный, способный причинить ему вред, оказаться никак не мог. Наверняка его кончина или естественного порядка, или… или к этому причастен кто-то из его близких.

Как далее поведали коллекционеры, в их среде излишняя демонстративность не приветствуется. Впрочем, излишняя закрытость тоже не в фаворе – она воспринимается как признак ярого жлобства. То есть в этом смысле Платон Зубильский из общей массы своих коллег заметно выделялся.

А еще, по их словам, у него, в отличие от многих других, имелось какое-то особое, почти инстинктивное чутье на подлинные редкости и ценности. Кроме того, он каким-то неведомым образом всегда точно знал, где, что и почем, однако держал эту информацию строго при себе, ни с кем ею не делился. Более того, даже если на его глазах кто-то из новичков делал напрасную покупку, он никогда и ни при каких обстоятельствах не пытался предостеречь от пустой траты. За это его некоторые очень даже недолюбливали.

Особую неприязнь к нему питал некий Виталий Аринин, молодой коллекционер, специализировавшийся на редких образцах холодного оружия. Однажды в присутствии Зубильского ему «втюхали» новодел кинжала под видом старинного подлинника. Платон, заведомо зная, что Виталия «разводят, как лоха педального», об этом даже не намекнул. Когда Аринину стало известно, что его «раритет» сработан в современной сувенирной мастерской, специализирующейся на подделках, он в сердцах пообещал всю свою коллекцию «апробировать» на излишне черством коллеге.

– Но только вы ничего такого не подумайте! Виталий к смерти Платона Модестовича абсолютно непричастен! – спохватившись, поспешил заверить Штыров.

– Я и не думаю, – заверил его Гуров. – Но телефончик у вас все же попрошу. Вдруг не только он один питает к усопшему такие вовсе не позитивные чувства?

В этот момент к ним подошла Тамара Серафимовна с листом бумаги в руке.

– Вот, изобразила, как смогла… – смущаясь, сказала она.

Взглянув на ее рисунок, Лев удовлетворенно кивнул – неизвестного старший менеджер изобразила вполне сносно. Чувствовалось, что она не напрасно получала первые места на школьных конкурсах. И здесь, в карандашных штрихах, Гуров вдруг обнаружил нечто узнаваемое. «Блин! – внутренне удивился он. – Уж не Рефодина ли он напоминает?!»

– А нам можно взглянуть? – попросил Роберт Степанов.

Повертев рисунок, оба коллекционера неожиданно сообщили, что этого человека они определенно где-то уже видели.

– Мне кажется, этого типа я мог видеть в антикварном магазине «Раритет-Ворлд», на Тихоновской, – кстати, Платон там тоже не так уж редко делал свои покупки.

– И вот еще… Здесь несколько номеров телефонов, которые вам могут пригодиться. – Развернув рисунок обратной стороной, Тамара Серафимовна показала выписанные в столбик мелким, почти бисерным почерком номера сотовых.

Добавив в этот список номера Степанова и Штырова (заодно не забыв и про номер самой Тамары Серафимовны), Гуров всем им раздал по визитке, заручившись обещанием немедленно позвонить ему, если вдруг будет замечен неизвестный, изображенный на рисунке. Напоследок, уже собираясь уходить, он спросил про изваяние Будды, хранящееся у Зубильского, – не здесь ли оно было приобретено? Старший менеджер, недоуменно пожимая плечами, пояснила, что подобный раритет ей совершенно не знаком и в «Тиара-голд» на торги никогда не выставлялся.