Николь Келлер
Ребенок от чудовища
Потому что это не мой муж.
Это человек, которому я бы от всей души пожелала гореть в аду. Он тот, кто пугает меня до чертиков одним лишь своим взглядом.
Передо мной стоит Артем Волков.
Глава 6
Аврора
– Опять ты меня не послушала, Аврора, – скучающе тянет Артем, приближаясь ко мне. – Я же сказал тебе быть дома.
– Как ты нашел меня? – я изо всех сил стараюсь не развернуться и не убежать. Но чудовищу нельзя показывать свои слабости. Он обязательно этим воспользуется. Да и куда мне с моим животом?!
– Знаешь, мне не удалось выяснить твои новые имя и фамилию так быстро. Но я узнал Германа. Пересекались однажды. А у меня хорошая память. Я установил прослушку на его номер. Глупо было предупреждать…своего друга, Аврора.
– Что тебе нужно, Артем? Мой отец в могиле, как ты и хотел. Я тебе больше не нужна.
– Ты – нет. А вот мой ребенок будет жить со мной. И это не обсуждается.
В моей памяти всплывает сцена, когда Артем за руку лично отвел меня на аборт. И мне бы его обязательно сделали, если бы гинеколог не оказалась маминой близкой подругой. Волков убил бы чужими руками собственного ребенка. Совершив насилие не только над маленькой жизнью внутри меня, но и надо мной в том числе.
И волна неконтролируемой ярости едва не сносит меня с ног. После всего того, что он наворотил: аборт, заставил меня сбежать из города абсолютно без ничего, не имея возможности общаться с родными и друзьями – после всего этого он смеет непрозрачно намекать, что отнимет у меня ребенка?! МОЕГО РЕБЕНКА?!
Это слишком даже для чудовища.
Моя рука взлетает в воздух до того, как мой мозг сообразит, что я творю. И в следующую секунду мою ладонь обжигает от удара по щеке Артема.
Его голова резко откидывается в сторону, а я тяжело дышу и замахиваюсь второй раз. Моя малышка чувствует мое состояние и начинает активно пинаться, но я мысленно прошу ее успокоиться и потерпеть. Нам надо, наконец, разобраться с ее «папашей».
Я вновь замахиваюсь, но Артем перехватывает мою руку, слегка сжав ее. Волков буравит меня злым и горящим взглядом, предупреждая, чтобы я не делала глупостей. Но меня уже не остановить.
– Ты ошибаешься, если думаешь, что сможешь отнять у меня ребенка, Волков! Только через мой труп! И твои связи не помогут тебе. Только не в этот раз. Я – жена состоятельного мужчины, и этот ребенок – его. И будет носить его фамилию, – добиваю, гордо вскинув голову.
Но лучше бы я научилась вовремя прикусывать язык и держать его за зубами.
Потому что Артем как с цепи срывается. Он держит мой подбородок двумя пальцами, заставляя смотреть ему в глаза, и буквально рычит, выплевывая каждое слово:
– Мой. Ребенок. Никогда. Не будет. Носить. Чужую. Фамилию!
– Еще как будет. А теперь отпусти меня, мне пора, – вырываюсь из его плена и разворачиваюсь.
– Не торопись, Аврора, – летит мне холодное в спину, что заставляет остановиться. – Ты остаешься со мной.
– Откуда такая самоуверенность, Волков? Сейчас при тебе нет твоих «шестерок», так что мой муж, – специально выделяю голосом последние слова и с удовольствием смотрю, как его лицо перекашивает от злости, – легко с тобой справится.
– Сейчас ты позвонишь своему другу, – намеренно не употребляет слово «муж», – и скажешь, что вы расстаетесь.
Выгибаю вопросительно бровь, молча глядя на этого психа. Артем достает телефон, что-то там ищет и протягивает его мне.
А меня начинает тошнить лишь от мимолетного взгляда, брошенного на фотографию. Инстинктивно прикрываю живот и отодвигаюсь от Артема. Как будто он намерен повторить все это со мной.
Мой жест не остается незамеченным, и Волков поясняет:
– То же самое произойдет и с твоим другом, Аврора, если ты сейчас же не бросишь его. Поэтому в твоих интересах позвонить и сказать, что вы расстаетесь. Подумай о его здоровье. Ты же не хочешь, чтобы он пострадал.
Я тяжело сглатываю и прикрываю глаза. Кулаки сжимаются сами собой. От бессилия хочется орать, колотить Артема, снова орать, как я его ненавижу, и что он сломал мне жизнь, но…
Вместо этого я достаю телефон и набираю Германа.
– Да, родная, я уже спускаюсь. Жду лифт.
– Стой, – сиплю в трубку, едва сдерживая слезы. – Не надо, Герман, не торопись.
– Что случилось?
– Мы…нам надо расстаться, – выдавливаю из себя, прикрывая глаза.
– Что? Почему?! Что случилось, Аврора?!
– Ничего. Просто так надо. Прости…И спасибо за все.
– Стой, погоди! Не бросай трубку! Это он тебя заставил, да?! Не делай этого, Аврора! Вместе мы справимся! Я найду выход!
– Прощай, Герман, – и, пожалуйста, будь счастлив, – мысленно прошу у облаков. Он достоин этого, как никто другой.
Прости, дорогой, но так надо. Для твоей же безопасности. Я не могу потерять еще и тебя.
Сразу добавляю его в черный список, чтобы мы не трепали нервы друг другу, и чтобы он, не дай Бог, не попался под гнев Артема.
– Доволен? – бросаю, пряча глаза, полные слез. Дочь отчаянно лупит меня ножками изнутри, несогласная с моим решением. Ребенок тоже не хочет жить с таким отцом. Но ничего, малышка, мама обязательно что-нибудь придумает.
– Вполне. А теперь пошли.
И я следую за Артемом на стоянку, как Иисус на голгофу. Я знаю, на что подписываюсь. Но иногда приходится проиграть бой, чтобы выиграть войну. А наша война с Артемом Волковым только начинается.
Артем помогает мне забраться на переднее сиденье автомобиля и сам пристегивает меня ремнем безопасности, проверяя, чтобы он не давил на живот. Он мимолетно касается его, и дочь тут же пинает ножкой в место прикосновения.
Артем замирает и поднимает на меня взгляд, в котором читается…безграничное удивление. И это, пожалуй, первая такая положительная эмоция от этого мужчины.
Он качает головой, как будто скидывает с себя наваждение, обходит машину и садится за руль. Но не спешит трогаться с места.
– Дай руку.
– Зачем?
– Поменьше разговоров, Аврора! Дай руку, – и требовательно протягивает ладонь.
Вкладываю в нее свою правую руку, а Артем ловким движением пальцев стягивает мое обручальное кольцо и надевает свое.
– Эй, что ты делаешь?! – не успеваю я возмутиться, как он опускает стекло и выбрасывает кольцо Германа на асфальт.
Жалобный звон отдает в ушах, обозначая, что именно сейчас моя жизнь разделяется на «до» и «после». И все, включая материальные вещи, остается в прошлом.
– Вот теперь ты точно моя жена, Аврора, – довольно заявляет Артем, резко стартуя с места и увозя меня…в ад.
Глава 7
Аврора
Прошедшая ночь оставила во мне … непонятный осадок.
Я битый час, до крика и истерик, отстаивала свое право жить отдельно от чудовища. В своей, пусть крошечной, как каморка Гарри Поттера, комнате. Даже под лестницей. И желательно подальше от спальни Артема. А лучше вообще в другой Галактике.
Но Волков непоколебим. Он с равнодушным лицом твердит одно и то же, как маленькому ребенку – мое место в этой спальне. И точка.
Хорошо, я – девочка умная, меня научили, что в некоторых ситуациях надо уметь идти на компромиссы. И я согласилась бы делить с чудовищем спальню в дневное время, но спать отдельно ночью. Да, кровать у Волкова просто королевских размеров, но меня не прельщает мысль спать с ним и делить одеяло. Больше нет.
Но Артем и тут не сдает своих позиций. Ему бесполезно что-то говорить, доказывать, объяснять. Создается впечатление, что он не понимает, что я – дочь убитого им врага. И что я определенно отомщу за смерть своего отца. Как – еще не знаю, но точно не оставлю этого ни за что!
Что ж, раз муженек не идет на уступки, значит, и я поступлю по-своему.
Я иду в ванную, чтобы принять душ и привести хаотичные мысли в порядок. А когда я выхожу, Артема в комнате уже нет. Отлично.
Успокоившись и осмотревшись, замечаю на другом конце спальни широкое кресло. Да, несмотря на его размеры, мне на моем сроке будет неудобно в нем спать, но на настоящий момент лучше так. А завтра я что-нибудь придумаю.
Довольно ухмыльнувшись, стягиваю с кровати плед, поудобнее устраиваюсь и укутываюсь, как в кокон.
– Я же сказала, муженек, – выплевываю последнее слово, как ругательство, – что мы не будем спать вместе.
Малышка толкается, словно подтверждает мои слова. Улыбаюсь, обнимая живот двумя руками, и поглаживаю, словно убаюкиваю.
– Спи, моя душа, мама ни за что не даст тебя в обиду. Все будет хорошо.
Но утро приносит свой сюрприз.
Я сладко потягиваюсь и…понимаю, что у меня ничего не болит и даже не затекло. А должно бы. И вообще я лежу, а не полусижу.
Резко распахиваю глаза и нахожу себя на этой чертовой кровати! Видимо Артем перенес меня, когда я уснула, и таки заставил спать с ним! Мерзавец! Даже легким одеяльцем накрыл, а не тяжелым пледом! Сейчас я ему все выскажу, заодно и плюну в лицо!
Резко разворачиваюсь, но вторая половина кровати пуста. Да, постель примята, Артем определенно спал там, но сейчас его нет. В глаза бросается второе одеяло. Надо же, само благородство просто!
Я встаю, кипя от злости и ярости. Накидываю халат, который кто-то оставил для меня на спинке стульчика, и вовремя – раздается стук в дверь.
На эмоциях резко ее распахиваю, но там оказывается Людмила Григорьевна.
– Доброе утро, Аврора Мироновна, – она оглядывает меня с головы до ног, однозначно замечает мое перекошенное от злости лицо, но продолжает добродушно улыбаться. – Я накрыла вам в столовой, спускайтесь завтракать, пожалуйста, пока все не остыло.
Я смотрю на эту женщину, которая своей заботой напоминает мне мою маму, и моя злость тут же отходит на второй план.
– Спасибо большое! Сейчас спущусь.
Я наспех умываюсь, и мой взгляд цепляется за обручальное кольцо на пальце. Решительно снимаю его, оставляя на краю раковины.
– Я никогда не буду твоей женой, чудовище, – решительно говорю сама себе в зеркало.
Теперь моя главная проблема на настоящий момент – что мне надеть? Все мои вещи остались за много километров отсюда. А те немногие, что я привезла с собой, – в нашем с Германом номере.
Я решительно иду в гардеробную: надену пока рубашку и спортивные брюки Артема, как-нибудь переживу. А потом надо будет придумать что-то с моим гардеробом. Но как, ума не приложу: своих денег у меня нет, а просить у Волкова…лучше ходить голой, чем быть ему должной.
Но, как оказалось, решать и думать ничего не придется. Муженек обо всем позаботился.
Гардеробная у Артема просто огромная. Слева висят мужские вещи: множество костюмов, рубашек, туфли, спортивные костюмы, – другими словами, все, что только душа пожелает. Ну, а справа – все женское. И для беременных. Платья, брюки, кардиганы, обувь, сумочки…все, вплоть до нижнего белья и носков. И все абсолютно новые и с бирками. Видимо, привезли, когда я сбежала.
– Спасибо, чудовище, это мило с твоей стороны, – бормочу, натягивая на себя милое легкое платьице, – но не думай, что тебе это зачтется. Я гордая, но не глупая.
Из столовой доносятся умопомрачительные ароматы, и у меня тут же громко урчит желудок, напоминая, что я давно нормально не ела и морила голодом себя и ребенка.
Скорее сажусь за стол и из последних сил сдерживаю себя, чтобы не накинуться на еду.
– Вы вчера так и не поужинали, – деликатно замечает Людмила Григорьевна, ставя передо мной ароматную овсянку с кусочками натуральных фруктов. – Так нельзя. Поешьте, вам надо правильно питаться.
Я лишь киваю головой, уплетая кашу за обе щеки.
Но все хорошее имеет свойство заканчиваться. Вот и мое «доброе утро» подошло к концу.
За спиной раздается тяжелая поступь, и напротив садится как всегда невозмутимый Артем.
– Доброе утро, Аврора. Надеюсь, тебе хорошо спалось? – улыбается краешком губ, издеваясь.
– В кресле было бы лучше, – встаю, желая удалиться.
– Сядь, – летит ледяной приказ. – И ешь. С этих пор каждое утро мы будем завтракать вместе, Аврора.
– Я никогда не…– шиплю, но Волков жестко перебивает.
– Про убийцу твоего отца я слышал. Не повторяйся. Я понимаю с первого раза. Но в этом случае отказы не принимаются.
Во всех случаях с тобой они не принимаются, Артем Волков.
Я плюхаюсь обратно на свое место, но аппетит уже испорчен, и кусок в горло не лезет.
– Кого мы ждем? – интересуется как бы невзначай, кивая на живот, как будто мы – обычные супруги.
– А тебе не все равно?! Или ты еще конкретный пол ребенка загадал? Если не совпадет с ожиданиями, что будешь делать? В клинику на искусственные роды отвезешь?! – язвлю, а вопросы сыплются из меня, как горох из дырявого мешка.
– Нет, но в клинику мы сегодня все равно поедем.
– У меня другие планы.
– Мне плевать, на твои планы, Аврора, – жестко припечатывает еще и смотрит на меня исподлобья, – Я сказал, мы едем в клинику.
И тут мою баррикаду спокойствия, которая все время трещала по швам, и которую я старалась во что бы то ни стало удержать, с треском прорывает.
– Зачем?! Что тебе от меня еще надо?! Завершить начатое?! – перехожу на крик, вскакивая со своего места.
Артем, не сводя с меня пристального взгляда, медленно поднимается и опирается кулаками об стол.
– Насколько я знаю, все беременные должны стоять на учете в клинике. Сегодня мы поедем, ты познакомишься со своим лечащим врачом, заодно проведем комплексное обследование. И надень обручальное кольцо. Не снимай, его Аврора. В последний раз предупреждаю. Иначе в следующий раз я не буду так добр и приклею его на клей.
Глава 8
Аврора
Мы едем в абсолютной тишине, даже не глядя на друг друга. Я смотрю в окно, но ничего не вижу. Во мне пустота. Я настолько вымоталась, как морально, так и физически за эти дни, что сил ни на что не осталось.
Наверно, поэтому не с первого раза слышу, как Артем окликает меня.
– Аврора?
Поворачиваю голову в его сторону и понять не могу, чего он от меня хочет.
– Что?
– Все в порядке?
– Ты немного непоследователен, знаешь? – усмехаюсь и, кажется, снова начинаю оживать: потому что в груди нарастает злость. – Сначала использовать меня, заставить покинуть город, бросить все: родных, близких, друзей – абсолютно все. Потом утащить, как варвар в свою пещеру, буквально отобрав меня у мужа. Выводить меня из себя несколько дней, а потом спрашиваешь, все ли у меня в порядке?! Нет, Волков, ни черта не в порядке! Хотя бы потому, что я сижу здесь, с тобой! А должна бы готовиться к родам!
– Если тебе что-то нужно, достаточно просто попросить, – убийственно спокойно произносит Артем, как будто происходящее в нашей жизни для него в порядке вещей. Обыденность.
– Я лучше откушу себе язык, – бросаю, инстинктивно обняв ладонями живот и убаюкивая мою принцессу, что так не вовремя решила устроить танцы.
– Я спросил, кто у нас должен родиться? Мальчик или девочка? – Артем меняет тему и заворачивает на стоянку медицинского центра.
– Девочка, – отвечаю, устав препираться. А сама слежу за реакцией чудовища: скривится ли, услышав, что у него родится девчонка, а не наследник. Пусть только попробует! Загрызу.
Но на удивление, Артем улыбается буквально на долю секунды и тут же становится серьезным. Но я успеваю заметить эту его эмоцию и зачем-то запечатлеть в памяти.
Разумеется, в клинике нас уже ждут и встречают едва ли не с фанфарами. Как выясняется, наблюдать меня будет генеральный директор лично.
– Добрый день, Артем Васильевич, Аврора Мироновна, – женщина кивает нам, широко и искренне улыбаясь. – Меня зовут Ольга Николаевна Коршунова, я – генеральный директор клиники и ваш лечащий врач, Аврора Мироновна. Пройдемте за мной.
Следую за врачом, по пути осматриваясь по сторонам. А вот чудовище меня в очередной раз удивляет: не сводит с меня глаз, внимательно следя.
Ольга Николаевна пропускает меня вперед в кабинет, а вот Артему преграждает путь.
– Побудьте здесь, пока я буду проводить осмотр вашей жены. Я вас приглашу, – мягко, но твердо заявляет доктор.
– Я хочу присутствовать и быть в курсе всего.
– Уверены, что хотите быть в курсе настолько…глубоко? – усмехается Ольга Николаевна, вздернув бровь. А мне она уже нравится! Сработаемся!
– Ну, что ж, ваше состояние меня вполне устраивает. На настоящий момент развитие идет в срок и без каких-либо отклонений. Сейчас мы пройдем в кабинет УЗИ, а завтра с утра сдадите анализы. Вот, возьмите направления.
Мы с доктором выходим в коридор, и Артем вскакивает со своего места, коршуном оглядывая меня с головы до ног.
– Все в порядке?
Кривлюсь от его показательных выступлений. Терпеть не могу вранье и наигранность, особенно на людях. Поэтому решаю промолчать. Но доктор отвечает вместо меня.
– У вашей жены все просто чудесно. Сейчас мы идем на свидание с малышом, – Ольга Николаевна так и источает заботу и позитив.
– Малышкой. У нас девочка, – строго поправляет ее Волков.
Удивленно смотрю на муженька. Со стороны прям идеальный отец. Возможно, он такой и есть, но я этого уже не узнаю. Потому что последнее, что я намерена сделать – подпустить врага моей семьи к своей дочери.
Ложусь на кушетку с бешено колотящимся сердцем. Я волнуюсь, как никогда. Настолько, что даже вспотели ладони. И в этот момент поддержка близкого человека была бы как никогда кстати. Но я ни за что не протяну руки Артему и не покажу своей слабости. Это правило номер один, если я хочу выжить с ним под одной крышей.
Поэтому лишь крепче вцепляюсь обеими ладонями в платье и перевожу взгляд на монитор.
– Ну что, давайте взглянем, как поживает ваша принцесса, – добродушно улыбается доктор, размазывая гель по моему животу. – Не волнуйтесь, расслабьтесь, ведь малыши чувствуют настроение мамы. Все будет хорошо. Сначала я все посмотрю по своей части, запишу все параметры, а потом отвечу на ваши вопросы. Мы сможем сделать даже фотографии на память, если принцесса пожелает показаться.
Несколько минут обследования кажутся мне вечностью. Да, там, в городе, где мы жили с Германом, я, конечно же, наблюдалась, но УЗИ для меня всегда оставалось самой тревожной и радостной процедурой одновременно.
– У вас просто чудесная дочь, – широко улыбается доктор. Она что-то щелкает на аппарате, и на экране появляется трехмерная картинка, где я четко вижу самые родные и любимые щечки, ручки, губки, которые она смешно надувает.
Я улыбаюсь сквозь слезы счастья, не сводя взгляда с экрана монитора. В этот момент по наитию я перевожу взгляд на Артема. И впервые вижу его таким.
Без маски. Живым и настоящим.
Его глаза горят, он не видит и не слышит никого вокруг. Артем, кажется, не моргает и не дышит. Он подался немного вперед и внимательно следит за экраном.
А на нем малышка неожиданно улыбается и машет ладошкой.
– Она улыбается! – шепчу, шмыгая носом, как будто увидела восьмое чудо света. Хотя, так оно и есть на самом деле.
– Да, и передает родителям привет. Держите, мама и папа, это вам на память, – доктор протягивает нам две фотографии и флешку.
Поднимаю глаза на Артема и в который раз за утро удивляюсь: у него на лице широкая улыбка. Искренняя. Добрая. И она сразу его преображает, делает моложе, и ни за что не поверишь, что такой мужчина способен убивать и шантажом удерживать беременную женщину.
– Может у вас остались какие-то вопросы ко мне или по УЗИ? – Ольга Николаевна немного спускает меня с небес на землю.
Я отрицательно мотаю головой, а вот Артем неожиданно выдает, вновь надевая на лицо прежнюю маску:
– У меня остались.
– Слушаю вас.
– С нашим ребенком все в порядке?
– На данном этапе абсолютно, – твердо отвечает Ольга Николаевна, вселяя и в меня свою уверенность.
– Что значит «на данном этапе»? – хмурится Артем, и это не предвещает ничего хорошего.
– Это значит, что до родов еще есть время, и на состояние мамы и малышки могут повлиять различные факторы. Но поводов для волнения нет: мы будем держать руку на пульсе и предупреждать все, что может негативно сказаться на их здоровье, – терпеливо, как школьнику, объясняет Ольга Николаевна.
– Какие обследования нам надо пройти? Анализы, узкие специалисты, генетик? – с завидным упорством продолжает пытать доктора Артем.
– В этом нет необходимости, – разводит она руками. Видно, что такая дотошность немного удивляет и Ольгу Николаевну, но профессионализм не позволяет ей отвечать как-то иначе. – Ваш ребенок абсолютно здоров, повторюсь, это видно и по осмотру и по результатам УЗИ. Вы видели это собственными глазами! Зачем лишний раз беспокоить мамочку и малышку?
– И все же я настаиваю, – талдычит Артем. – Есть скрытые генетические заболевания…
– Хватит! И что тогда? – выпаливаю, не сдержавшись. Я настолько зла на его тонкие намеки, что готова расцарапать ему лицо прямо при свидетелях. – Откажешься от дочери?
Глава 9
Аврора
Я выхожу из клиники и иду прочь настолько быстро, насколько это возможно в моем положении. Прохожу мимо припаркованной машины, игнорируя открытую Артемом пассажирскую дверь.
– Аврора! – окликает меня мой палач, но я не оглядываюсь. Он хотел, чтобы я съездила в клинику и встала на учет – я это сделала. Сейчас у меня свои дела. Должно же быть у меня личное пространство!
– Аврора! Стой! – звучит уже настойчивее, но я все равно иду своей дорогой. Что я могу еще услышать от чудовища? Все, что хотел, он уже сказал.
Артем все же догоняет меня, хватает за руку и разворачивает к себе. Разумеется, вся та любовь, весь тот трепет, что были у него в глазах в кабинете УЗИ, давно исчезли и спрятаны под маской непрошибаемости и короля мира.
– Я, кажется, к тебе обращаюсь, – угрожающе произносит муженек, сверля меня темным взглядом. – Куда ты так торопишься?
На меня неожиданно сваливается усталость, и я резко выдыхаю. И с этим вместе как будто уходят все силы.
– Что тебе еще надо, а, Артем? Ты убедился, что «товар» не бракован, на днях тебе это еще подтвердит и генетик. Я услышала, что ты не откажешься от дочери. Окей. Я сделала все, как ты хотел: приехала в эту клинику, встала на учет, прошла обследование. Теперь я могу уделить время своим делам? Или же ты хочешь сказать, что я заперта в твоей тюрьме без права выхода в свет?
– Что за дела?
– Неважно, тебя они не касаются. Может быть, уже отпустишь меня, -показываю взглядом на его довольно приличную хватку на моем предплечье, – синяки останутся. Поползут слухи, что Волков избивает беременную жену. Партнеры оценят.
Артем тут же убирает от меня руки, как от прокаженной. Едва ли не отшатывается.
– Аврора, садись в машину, хватит препираться, – если бы не знала Волкова, подумала бы, что он тоже устал. Очень уж у него соответствующий голос, да и общий вид. – Не в метро же тебе кататься беременной.
– Зачем в метро? Не настолько все плохо, Волков. На такси.
– Я никогда не доверю свою беременную женщину какому-то таксисту! Еще не понятно, как он ездит! Садись в машину. Отвезу, куда скажешь.
Становится прохладно, а я все же легко одета. Не хватало еще и простудиться для полного счастья.
Артем снова помогает мне забраться на переднее сиденье и пристегивает ремнем.
– Не давит? – дергает ремень, касаясь живота, и смотрит мне в глаза. Разумеется, там плотная стена, которую мне никогда не пробить. Но мне кажется, что он специально проявляет эту чрезмерную заботу, чтобы иметь возможность хоть так коснуться ребенка. Потому что в другой ситуации я не подпущу его и на пушечный выстрел к себе. Особенно после сегодняшней его выходки в клинике с генетическим анализом.
– Нет, все в порядке, – бурчу, уставившись перед собой.
– Куда тебя отвезти?
– Ты обещаешь, что потом оставишь меня в покое? – выпаливаю, начиная торговаться. Этого человека неожиданно становится очень много в моей жизни. И меня это угнетает. Я хочу свободы и личного пространства.
– У меня совещание и две встречи сегодня. Меня не будет до ночи.
– А, может, ты вообще не придешь ночевать? – произношу с сарказмом и надеждой в голосе. – Поверь, я не очень расстроюсь.
Артем усмехается уголком рта, наклоняется ко мне и тянет низким голосом:
– Нет, жена. Отныне я все ночи буду проводить дома. С тобой в одной постели.
Чтоб тебе провалиться, Волков!
– Так куда тебя отвезти? – отстраняется и тут же меняет тон на безразлично-холодный.
Произношу адрес сквозь зубы, отвернувшись к окну и сложив руки на груди.
– Точно туда? – уточняет, нахмурившись. – Там же больница.
Стискиваю зубы так, что становится больно в висках. Хотела бы я, чтобы это было ошибкой…
Артем останавливает машину прямо у главного входа. И, пока я отстегиваюсь и собираюсь с духом, муженек уже обходит машину и предлагает мне руку, чтобы выйти. Набрав побольше воздуха в легкие, я иду ко входу. Артем следует за мной.
– Ты же сказал, что у тебя совещание и две встречи? – раздражение и злость снова возвращаются ко мне.
– Подождут.
Муженек сопровождает меня до палаты, но перед самым входом останавливается.
– Что, не зайдешь? Даже не взглянешь, что натворил? – с горечью выплевываю, чувствуя, как подступающие слезы жгут глаза. Сейчас я мечтаю об одном: придушить виновника всех моих несчастий.
Муженек игнорирует мой вопрос, продолжая стоять у стены. Да я и не жду ответа. Их мне никто и не даст.
Тихонько толкаю дверь палаты, и мне в нос тут же ударяет едкий запах лекарств.
С детства не любила больницы, поэтому мама старалась минимизировать мои походы туда, и всегда усиленно лечила меня дома, оберегая и окружая заботой.
Мама…
В моей голове тут же всплывает образ ухоженной, красивой и статной женщины. Я до сих пор помню тепло и заботу ее рук. Ее улыбку. И даже, кажется, слышу запах ее выпечки, которой она всегда меня баловала.
Первая слеза срывается и летит на пол, оставив на щеке едкую дорожку.
Я не узнаю эту женщину, что лежит на больничной койке.
Это не может быть моя мама.
Ее лицо и руки все в глубоких морщинах. Под глазами темные круги. Некогда шелковистые волосы, всегда аккуратно уложенные, сейчас беспорядочно разбросаны по подушке. Ее губы искусаны в кровь. А руки безвольно лежат поверх простыни.
Мама очень бледная, даже можно сказать, восковая. Если бы не ее медленно вздымающаяся грудь, я бы подумала, что она…умерла.
Господи, за что ты так с нами?! Как так вышло, что некогда крепкая и счастливая семья разрушена?! Как вообще можно уложить в голове, что я сплю в одной постели и живу под одной крышей с человеком, который довел моего отца до могилы, а мать – до больничной койки?!
Хочется орать в голос от бессилия, злости и непринятия такой несправедливости. Хочется придушить голыми руками. И соблазн так велик – ведь виновник всех моих бед стоит сейчас за стенкой…
Вновь смотрю на женщину, окутанную проводами, и закусываю кулак до боли, давясь слезами. Но я не имею права быть слабой.
Я должна держаться. Ради мамы. Ради дочери. Ради их будущего и счастья.
Я смогу. Отец научил принимать все жизненные удары лицом к лицу. Он взрастил внутри меня стальной стержень.
Но он ломается пополам, когда мама распахивает глаза. Она с трудом фокусирует на мне взгляд и шепчет:
– Кто вы?
Глава 10
Аврора
У меня темнеет в глазах. Нет…Этого же не может быть…Просто я неудачно стою, мама меня не разглядела. Да и я изменилась за то время, что мы не виделись. Как минимум, у меня вырос животик.
Я подхожу ближе, пряча мелко подрагивающие руки. Нервно улыбаюсь и севшим голосом снова зову:
– Мам, это же я – Аврора…
Она снова хмурится, даже пытается привстать на локтях, щурится, но я не вижу в ее взгляде узнавания.
– Аврора? Простите, но я вас не знаю…
У меня внутри все обрывается. Сердце заболело так, как будто в него вогнали ржавый нож по самую рукоятку и провернули несколько раз, вспарывая на живую.
Становится так страшно, как никогда раньше.
Я опоздала…
– Мамочка, – опускаюсь на стул, стоящий рядом с кроватью. Слезы текут ручьем, заливая мою одежду, но я не обращаю на них никакого внимания. Осторожно беру маму за руку, поглаживая ее узкую ладонь. – Ну, как это ты меня не знаешь? Это же я – твоя дочь. Аврорушка, так ты меня всегда называла…
Последние слова я произношу уже шепотом, трясясь вся от ужаса и безысходности. Я понимаю, что значит мамино поведение, но отчаянно сопротивляюсь и не могу его принять.
Нет! Это не может быть она! Это же моя мамочка! Сильная, добрая, мудрая и такая еще молодая! Она обязательно должна выздороветь и увидеть свою первую внучку!
Господи, пожалуйста, только не ее…Что угодно, Господи, только не маму! Мы же столько уже настрадались!
Она разглядывает мое лицо, как будто видит в первый раз, касается его ладонью. Проводит кончиками пальцев по лбу, щеке, губам и медленно мотает головой.
– Нет, простите, не могу…Не помню…У меня нет дочери…Где Мирон? Позовите моего мужа, пожалуйста.
И последние слова толкают меня в пропасть. Я лечу в нее, задыхаясь, но не пытаюсь даже вдохнуть спасительный кислород. Зачем? Я, кажется, потеряла самого близкого и родного мне человека. Снова.
Но моя дочь не согласна с моим решением.
Она отчаянно пинается, напоминая, что от меня зависит ее жизнь. Напоминая, что я не одна. И не имею права поступать эгоистично.
Медленно дышу, собираясь с мыслями. Пытаясь доказать и заставить вспомнить маму, что я – ее дочь. Если это еще возможно.
В палату входит лечащий врач, и я быстро утираю слезы ладонями.
– Здравствуйте, доктор, – встаю со своего места. – Меня зовут Аврора, я – дочь Марины Львовны.
– Добрый день, Аврора. Очень хорошо, что вы зашли, я хотел бы с вами поговорить.
Доктор отводит меня к окну и озабоченно произносит:
– Видите ли, Аврора, вашу маму доставили к нам несколько дней назад с сердечным приступом. При ней не было каких-либо личных вещей. В общем и целом ее состоянию ничего не угрожает. Есть некоторые моменты, которые мы корректируем терапией. Но она все время вспоминает некого Мирона. Кто это? Вы можете его попросить прийти? Потому что его визит очень здорово помог бы…
Я отрицательно качаю головой, через плечо кидая взгляд на маму. Она смотрит на меня внимательно, не моргая, словно действительно пытается вспомнить, кто я такая.
А еще в ее глазах надежда. И сказать ей, что отец умер – значит эту надежду убить. Тогда, вероятнее всего, ее мозг восстановит все события, и мама меня вспомнит…Но какой ценой?..
Я не хочу, чтобы мамочке было больно, как мне. И пусть она не вспомнит меня, но как можно дольше останется в неведении и верит, что любовь всей ее жизни жива.
– Мирон – мой отец. Он умер в тот день, когда маму доставили в больницу. Вероятнее всего, сердечный приступ случился на фоне этого события, – мне так больно говорить это, что слезы снова душат меня. И я никак не могу взять их под контроль. – Доктор, мама меня не узнает, совсем. И думает, что отец жив. Скажите, пожалуйста, память к ней вернется?
Доктор хмурится и бросает задумчивый взгляд на маму.
– Думаю, это защитная реакция ее организма на эти трагические события. Память к ней вернется, но когда – не могу сказать. И рассказывать ей о том, что вашего отца больше нет в живых, не стоит. Еще непонятно, как организм отреагирует на эту новость.
