Николь Келлер
Развод. Его случайный ребенок
Глава 7
Карина
Буквально в следующую секунду в задний бампер на скорости влетает внедорожник. Удар такой силы, что машину отбрасывает вперед, а я от души прикладываюсь лбом об руль.
Перед глазами цветные круги, место удара ноет. Хороша же я буду на следующем дежурстве со звездой во лбу!
Тру виски и моргаю, чтобы вернуть резкость зрения. Во рту появляется привкус тошноты. Только сотрясения мне не хватало для полного счастья!
Хватаюсь за ручку, чтобы выбраться наружу, осмотреть масштабы бедствия. Но не успеваю.
Дверь резко дергается, и я едва не вываливаюсь на раскаленный асфальт. Но сильные руки вовремя подхватывают и ставят прямо. В голове шумит, перед глазами все плывет, и я зажмуриваюсь, чтобы унять подкатившую к горлу тошноту.
А когда раскрываю глаза, буквально врезаюсь в широкую сильную грудь, обтянутую белой футболкой.
В ноздри вбивается пряный аромат туалетной воды, и кружится голова. Потрясающий аромат.
Мужские руки сильно, но в то же время бережно прижимают к себе. медленно ползу взглядом выше: по загорелой шее, острому подбородку, пухлым губам, носу с небольшой горбинкой и замираю на серых глазах, что рассматривают меня с интересом и…желанием.
Кружится голова, а щеки покрываются румянцем. Сердце заходится в бешеном ритме. А в низу живота завязывается узел желания. Черт возьми, мое тело тянется к этому совершенно незнакомому мужчине! Наверно, потому что на меня в жизни никто не смотрел вот так: сразу присвоив себе и с неприкрытым острым желанием. Не обращая внимания на окружающий мир и бессовестно раздевая глазами.
Наверно, у меня действительно сотрясение, раз в такой момент я думаю о мужчине…О его запахе, руках и о том, как он касается меня…Ведет ими вниз…
С незнакомцем, кажется, тоже происходит что-то странное. Он зависает на моих губах. Рассматривает их внимательно, невольно, облизнув свои. От этого жеста тепло разливается внизу живота.
Мужчина ползет ниже и спотыкается о мою вызывающую грудь. Его глаза вспыхивают, уголок рта дергается в ухмылке. Да, я не ношу белья, потому что безумно жарко и мне неудобно! Тем более, я только до машины и обратно…И вовсе не предполагала, что попаду в объятия незнакомца…
Но мужчина резко жмурится. Трясет головой и снова смотрит на меня.
Теперь его глаза усталые, с примесью страха и злости.
И все очарование момента окончательно рассеивается, когда он рявкает:
– Кто вас вообще так водить учил?! В зеркала совсем не смотрите!
Глава 8
Карина
Первые несколько секунд открываю и закрываю рот. А потом прихожу в бешенство от подобного хамства. Вырываюсь из рук, продолжающих удерживать меня и нагло поглаживать. И отталкиваю наглеца от себя.
– Что, простите? То есть, я еще и виновата?! – шиплю змеей. Я устала, выпотрошена открывшейся изменой мужа, а тут еще ДТП, в котором меня пытаются обвинить…И непонятно, во сколько выльется ремонт машины. А сейчас, учитывая нависший надо мной развод, каждая копейка на счету. – А вы в курсе вообще, что задница впереди идущего автомобиля неприкосновенна?! Слышали про соблюдение дистанции, скорости и все такое?
Мужчина сощуривается. Его глаза полыхают и…выражают куда больший интерес. Но одновременно с этим губы упрямо поджимаются, а вся его поза выражает напряжение. От мужчины веет силой и опасностью.
И…черт возьми, мне это нравится! Все мое женское существо тянется к красивому, сильному нахалу.
Вот только характер у него не для слабонервных.
– Я вам сигналил! Моргал фарами! Просил уступить дорогу! Я тороплюсь! Это вопрос жизни и смерти!
Еще раз медленно прогуливаюсь взглядом по очкам авиаторам, по его белоснежной футболке, любуясь сильным подтянутым телом, по белым брюкам. Перевожу взгляд на представительный, как я называю про себя, «бандитский» внедорожник… И снова злость завладевает всем моим существом.
Потому что я догадываюсь, куда торопится этот наглец летним вечером в таком виде. И ярость полыхает, как костер инквизиции. Потому что по его вине я, мало того, что застряла тут до глубокой ночи, так еще, скорее всего, на длительное время останусь без машины.
– Вот что. Я действительно тороплюсь, – достает из кармана портмоне и вынимает оттуда стопочку шуршащих купюр. – Здесь достаточно на ремонт и даже хватит на моральный ущерб. Всего доброго.
И…просто разворачивается и идет к машине широким шагом, привлекая взгляд аппетитной задницей.
Смотрю на купюры в ладони как на нечто инородное и отравленное.
Вспыхиваю как спичка. Глаза кровью наливаются.
Почему каждый мужчина в моей жизни включает альфа самца и считает, что финансовое и социальное положение в обществе позволяют ему так со мной обращаться? Пренебрежительно относиться, ни во что не ставить, унижать изменой…
Все это смешивается в адский коктейль и, как лава, выливается наружу.
Настигаю наглеца в тот момент, когда он распахивает дверь своего зверя. Не позволяю ему забраться в машину. Дергаю за руку на себя и, наглец, не ожидавший подобного, с удивлением поворачивается ко мне.
– Знаете, что, засуньте свои деньги в свою аппетитную задницу! И, да, мы стоять тут будем до второго пришествия и ждать ГАИ!
Наглец открывает рот, чтобы наверняка вывалить на меня очередную порцию какашек, но…
С заднего сидения я слышу стон. И он ни черта не от удовольствия.
– Яр…Быстрее, пожалуйста…Мне кажется, что-то не так…Мне очень больно…
Перевожу недоуменный взгляд на наглеца. Он моментально подбирается и становится серьезным.
– Мы торопились в роддом. Наташе стало плохо утром, тошнило. Отравилась, что ли…
В этот момент дверь заднего сидения распахивается и девушку выворачивает прямо на землю. Обида и ярость сдуваются, как воздушный шарик. И на смену разъяренной хищнице приходит врач.
Обхожу наглеца и заглядываю внутрь салона, за считанные секунды оценивая обстановку.
Передо мной девушка примерно на тридцать пятой неделе беременности, плюс-минус. На лбу испарина, бледная, дыхание учащенное. Двумя руками держит животик и часто морщится.
Картина вырисовывается тревожная. Это точно не отравление.
– Здравствуйте, позволите, я вас осмотрю? – улыбаюсь, стараясь приободрить девушку.
– Вы кто?
– Не поверите, я акушер-гинеколог. Болит? – киваю на животик.
– Да, – пищит Наташа. – Ночью стало прихватывать. Я подумала, что это тренировочные. Но утром стало резать…и тошнить…Мне очень страшно…
– Не бойся, я рядом, – ощупываю ее живот, слушаю сердцебиение ребеночка.
И всеми силами стараюсь не показывать тревогу на своем лице. Плод лежит неправильно и при таком предлежании сама она родить не сможет. А Наташа в родах, я даже без осмотра на кресле и УЗИ в этом уверена. Нужна срочная операция. Иначе…даже думать не хочу.
Улыбаюсь, стараясь отвлечь будущую мамочку от боли и дурных мыслей.
– Наташа, послушай, тебе нужно в роддом. Сегодня ты станешь мамочкой.
– Как это? – встревает в разговор Наглец. Я так окрестила его в своей голове и, полагаю, это второе имя этого мужчины. – Ей еще рано рожать!
Выразительно смотрю на Яра и велю не встревать. Нельзя терять времени.
– Мне и правда рано…
– Я понимаю, но так сложились обстоятельства, – не хочу говорить ей предположительный диагноз. Только истерики мне сегодня не хватало.
– Мы как раз ехали в клинику, – напоминает Наглец. – В «Здоровье».
Качаю головой.
– Не пойдет. Там слабая гинекология и детская реанимация.
Наглец вскидывает брови и, по всей видимости, собирается возражать, но мы не имеем права терять драгоценные минуты.
И снова злость накрывает меня, как саваном. И жгучий стыд.
Неужели все мужики такие невозможные кобели?! В двух шагах от беременной жены лапать и взглядом раздевать незнакомую девушку?! Наглец и кобель.
– Так, я отгоню свою машину на обочину, – цежу сквозь зубы, едва себя сдерживая. – Садись за руль. И поедем ко мне в клинику.
Глава 9
Карина
Наверно, я взглядом все же транслирую то, что так тщательно скрываю от Наташи, и Наглец передумывает спорить. Молча подчиняется и делает как велено.
Сажусь на заднее сидение и помогаю роженице устроиться поудобнее. Постоянно слушаю сердцебиение и слежу за динамикой. И она хреновая.
Через пять минут замечаю кровь на ее бедрах. Наташа стонет громче и хватается за живот.
– Наглец, прибавь скорость. Вот здесь можно объехать через двор.
Его глаза скрыты за стеклами авиаторов, но я кожей чувствую тревогу будущего папаши. Яр коротко кивает и слушается меня.
– Я хочу…– бормочет Наташа, прикрывая глаза, – чтобы только вы меня оперировали. Пожалуйста…
Коротко киваю. Сейчас важнее сохранять спокойствие и наблюдать за состоянием мамочки. Благо, Наглец быстро нас домчал.
Срываюсь с места, влетаю в приемную под ошарашенный взгляд дежурной медсестры.
– Карина Владимировна, вы же домой…
– Некогда объяснять! Вызови санитаров и каталку! У нас отслойка плаценты! И готовьте операционную.
Выбегаю обратно одновременно с санитарами. Яр сам лично бережно опускает Наташу на каталку. Ее везут в клинику, а Наглец хватает меня за руку.
– Прооперируй ее, пожалуйста.
Он так смотрит…нежно и в то же время требовательно. Уверена, так умеет только Наглец.
Несмотря на усталость, на раздражающую где-то на периферии сознания головную боль, я соглашаюсь и иду готовиться к операции.
Буквально вываливаюсь из операционной спустя почти два часа. Вымотанная, выжатая досуха. Нет сил, чтобы пойти переодеться и наконец покинуть эту клинику.
И лишь возможность столкнуться нос к носу со счастливым папашей – изменником- мужем толкает меня в спину.
Я резко вскакиваю на ноги и иду. Но не к ординаторской, а…в детское отделение. Я никогда такого не практикую по личным причинам, но иду узнать, как малыш Наташи.
– Карина Владимировна? – с удивлением вскидывает брови неонатолог. Но тут же широко улыбается и приглашающим жестом окидывает отделение. – Рада вас видеть в нашем детском царстве. Ваши сегодняшние подопечные чувствуют себя отлично. Девочка Наташи Царевой мелковата, конечно, всего два двести, но голосистая командирша! Выходим! Наест щеки и скоро поедет с мамочкой домой! А сынок Зарубиной умничка, крепыш. Мамочка отдыхает, мы забрали его к себе…
Я кидаю взгляд на сына любовницы моего мужа, и горечь скапливается во рту. Глаза жгут слезы обиды, и я под недоуменный взгляд коллеги, бросив сдавленное «Извините», вылетаю из отделения и из клиники.
Но не успеваю даже и метра пробежать, как на ступеньках меня ловят сильные руки и тут же впечатывают в горячее тело. Как будто имеют на это право. Как будто я уже ему принадлежу.
Но в следующее мгновение силу сменяет нежность, и эти самые руки гладят меня по спине, даря то умиротворение, которое мне так необходимо…
– Все хорошо? – раздается тихий низкий голос сверху.
– Да, – отвечаю Наглецу в грудь, вдыхая головокружительный аромат. Понимаю, что это аморально, неправильно, но ощущаю себя тряпичной куклой – у меня просто нет сил. Ни на что. – Поздравляю, у вас дочь…Два двести, рост не знаю. Наташа в реанимации отходит от операции. Завтра сможете ее навестить в часы…
– Пойдешь со мной на свидание? – неожиданно прерывает Наглец.
Глава 10
Карина
В голове взрываются фейерверки.
Обида и боль от вскрывшегося двоеженства Аркадия отходят на второй план. Их просто вытесняют злость и неудержимая ярость на всех мужчин – кобелей и Наглеца – их предводителя, в частности.
– Я никуда с вами не пойду, отпустите меня!
Начинаю извиваться, чтобы выбраться из тисков этого мужчины. Даже несколько раз ударяю кулаками его в грудь, но Наглец этого не замечает. Только когда я смотрю на него матом исподлобья, опускает руки вдоль туловища. Но назад не отходит, так и продолжает нарушать мое личное пространство. Прячет ладони в карманах брюк и рассматривает, слегка нахмурившись, так, что у меня сосет под ложечкой.
Пожирает взглядом.
Присваивает.
Клеймит.
По телу разгуливают мурашки, внизу живота – пожар, а грудь становится тяжелой. И губы, на которых он так зависает, покалывают и горят.
Как он это делает, черт возьми?! Без рук, без каких-либо слов, одним только взглядом…Так, что рядом с ним любой здравый смысл уходит в закат.
– Почему? – выдает с претензией. Нависает сверху, припечатывая взглядом серых глаз.
Наглец есть Наглец!
Засранец без совести и тормозов. Еще и привлекательный, черт бы его побрал!
От бесцеремонности и нахальности этого вопроса, я даже не сразу нахожусь с ответом. Во все глаза смотрю на мужчину и пытаюсь понять: он сейчас серьезно?!
Учитывая, как он продолжает смотреть меня со спокойствием удава, лишь с легким напряжением во взгляде…то да, он серьезно.
Неужели у Наглеца напрочь отсутствуют какие-либо моральные принципы? Уважение к женщине, выносившей и родившей ребенка?!
– Почему? – шиплю, разве только не плююсь ядом, как змея. А жаль. – Вы еще спрашиваете, почему?! А вас не смущает, что вашей жене сделали только что операцию?! У вас вообще-то дочь родилась! А вы даже не проявили интереса к ребенку! Да еще и практически на глазах у супруги заигрываете…Мне мерзко.
Наглец с весельем на лице рассматривает меня, склонив голову набок, как диковинную зверушку. Или как несмышленого ребенка.
А потом засранец делает то, что вводит меня в еще больший ступор.
Он откидывает голову и смеется.
– А ты, значит, собственница? Это хорошо, потому что я тоже.
Открываю рот, чтобы коварно заявить, что я замужем, но не успеваю. Резко посерьезневший Наглец серьезно раскладывает по полочкам:
– Наташа – моя младшая сестренка. Позвонила мне сегодня в слезах и соплях, что ей плохо, и попросила отвезти в клинику. Больше некому, потому что эта засранка мелкая категорически не признается, кто отец ребенка. Ты дала мне всю важную и нужную информацию и по сестре, и по ребенку. К Наташе не рвусь, потому что прекрасно знаю, что в реанимацию не пускают. Как в детскую, так и во взрослую. И к детям я, кстати, так себе. Всю остальную информацию я могу получить по телефону или на ресепшен. Но уже завтра.
Хлопаю ресницами и совершенно под другим углом смотрю на Наглеца.
Впечатлил. Прямо сразил наповал. Я бы даже сказала, что с козырей зашел!
Никто, абсолютно никто за всю мою практику еще так здраво не рассуждал и не берег мои нервы. Все требовали немедленного свидания, показать ребенка, подержать на ручках, передать в реанимацию конфет, цветов и шампанского (ну, а что такого?! У женщины праздник же!).
Со стороны наверно выгляжу дурочкой с улыбкой на глазах и сияющими глазами.
А потом до моего мозга доходит главное.
Наглец сказал «младшая сестренка»? Мне не показалось же?
– Наташа – твоя сестренка? – уточняю.
– Да. У нас с ней тринадцать лет разницы. Поздний ребенок в семье, принцесса и все такое. И вот нате, родственнички, вам подарок: беременность вне брака непонятно от кого. Удивила так удивила. Ну, так что, раз все разногласия улажены, идем? – подмигивает, снова растягивая губы в нахальной улыбке. – Ты мне понравилась с первого взгляда. Я тебе, кажется, тоже, раз ты успела рассмотреть мою аппетитную задницу.
Чегоооо?!
Челюсть стремится к земле, и я даже не пытаюсь ее поймать. Часто дышу от возмущения и стыда. В целях защиты, отвратительно слабой, конечно, скрещиваю руки на груди. И молюсь, чтобы не начать краснеть. Но, судя по ехидной улыбке Наглеца, все же начинаю.
– Ну и самомнение у вас, Наглец! – показательно фыркаю. – Я определенно точно ничего такого не говорила.
Черт, и правда, неужели я сказала это вслух?! Не умеет же он читать мои мысли?!
Улыбка Наглеца становится шире.
– «Засуньте ваши деньги в вашу аппетитную задницу», так, кажется ты сказала?
Роняю лицо в ладони и мысленно ору. Что за день сегодня?!
Мужчина бережно отнимает мои руки от лица. В его взгляде – ни единого намека на насмешку или ехидство. Там что-то другое. То, что сейчас мне нужно меньше всего.
– Да ладно, не смущайся. Зато я знаю, что нравлюсь тебе. Так что насчет свидания? – медленно скользит взглядом по моему телу, заставляя его трепетать. Да сколько можно?! Зрачки Наглеца расширяются, губы плывут в соблазнительной улыбке. – Не вздумай плести что-то про «я не одета». Можешь идти прямо в этом медицинском костюме. Меня заводит.
Мотаю головой.
– Никаких свиданий не будет. Да и я устала. У меня практически две смены рабочих получились.
– Так и я не работать тебя зову! Накормлю, напою…Ты мне расскажешь, что не так с клиникой «Здоровье».
В удивлении вскидываю брови.
– А вам зачем? Ваша сестренка родила, вы можете вернуть деньги за не оказанные услуги…
– Дело в том, что я ее владелец. И мне оооочень интересно стороннее мнение по поводу реанимации и отделения гинекологии.
И тут меня осеняет. Щелкает в голове, и становится вдвойне неудобно.
– Так вы – Царев Ярослав…
– Можно без отчества. А тебя как зовут, Тигрица?
Закатываю глаза на пошлое прозвище.
– Карина Владимировна.
– Поехали, Карина Владимировна? – понижает голос до сексуального низкого шепота.
Глава 11
Карина
– Нет, – устало качаю головой выдыхаю. – Мне не до свиданий.
Ярослав мигом становится серьезным. Чем снова удивляет.
– Что-то случилось? – скользит ладонью по моей талии, не разрывая зрительного контакта. Обнимает. Таки снова лапает меня Наглец, не может руки при себе держать. – Расскажи, я могу помочь.
Неожиданно. Мягко, но с твердой уверенностью выдыхает почти в губы. Так, что я едва ли не сдаюсь, но вовремя успеваю включить мозг и прикусить язык.
Я не буду вмешивать в свои семейные неурядицы постороннего мужчину. Даже, когда так велик соблазн.
– Спасибо, но нет.
Ярослав вглядывается в мое лицо. Словно дает шанс передумать. Но, не дождавшись ответа, кивает, с уважением принимая мою позицию.
– Хорошо. Вот моя визитка, здесь мой личный номер. Звони в любое время. По любому вопросу.
Берет мою ладонь и вкладывает картонный прямоугольник.
Но не спешит отпускать.
Наглец касается пальцев, нежно проводит по ним. Поглаживает запястье, заставляя вздрогнуть. По телу как будто пустили электрический ток, а за ним – удовольствие. Хитро улыбается, словив мою реакцию, а на дне серых глаз черти снова отплясывают свой ритуальный танец.
– Меняю ее на ключи от твоей машины.
– Что?!
– Ты попала в ДТП по моей вине. Я виноват, признаю. Еще и наорал. Наше знакомство не с того началось. Так что сейчас я исправляю свой косяк. Давай ключи, я отгоню твою машину в сервис к знакомым ребятам. Сделают быстро и на совесть.
Ярослав Царев – кто ты такой? Сколько личностей в тебе сокрыто?..
Столько открытий я для себя сегодня сделала…Что мужчина может быть жестким и нежным одновременно. Заботливым. А настойчивость в исполнении Наглеца не отталкивает, а, наоборот, завораживает, вызывает интерес и…острое желание. Бьюсь об заклад, так умеет только Ярослав Царев – непосредственный, уверенный в себе эгоист без комплексов и преград.
– Карина?
Снова краснею, зависнув на четко очерченных губах. Как он недавно на моих. С такой чувственностью мое имя еще никто не произносил…
Так как мне предстоит развод, и нужны деньги на адвоката, переезд и другие расходы, я даже не возражаю.
– Хорошо, – коротко киваю, – я сейчас, – и бегу в ординаторскую.
Сразу переодеваюсь, чтобы, не дай Бог, еще кто не начал рожать и меня не задержали. Сегодня я адски устала. Еще и головная боль снова напоминает о себе. Натягиваю платье, поправляю волосы и сбегаю из клиники.
Наглец терпеливо ждет меня у входа. Лениво оглядывает ноги, скользит по груди и снова «покушается» на губы. Приходит в себя, когда я откашливаюсь и протягиваю ему ключи от машины.
Но Наглец снова играет по своим правилам.
Перехватывает мою руку и, лукаво ухмыльнувшись, предлагает как бы между делом:
– Подвезти?
Замираю. Прислушиваюсь к себе.
Вру, говоря, что безумно устала. Устала, но не больше, чем обычно. Совру, если скажу, что Ярослав мне безразличен. И снова совру, если скажу, что у меня нет злого умысла: я знаю, что у Наглеца, как у руководителя клиники, чертовски мало свободного времени. И я украду у него еще немного, потому что на улице, несмотря на то, что время приближается к вечеру, все еще стоит удушающая жара. И я не хочу ехать на общественном транспорте или на такси, которое опять-таки непонятно, сколько придется ждать.
– Да, пожалуйста.
Ярослав широко и по-мальчишески улыбается и протягивает мне руку. Вкладываю свою ладонь, и Наглец подводит меня к своему бандитскому внедорожнику и помогает забраться.
– Правильное решение, Тигрица, – довольно изрекает, лично пристегивая меня ремнем и, конечно же, как бы ненароком прикоснувшись к моей груди.
Внизу живота сладко тянет. Настолько, что я готова простонать и скрестить ноги. И только чудом удерживаюсь. Не хватало еще тешить самолюбие этого Наглеца.
Поэтому я дожидаюсь, пока Ярослав обежит машину, запрыгнет на водительское сидение и только тогда с милейшей улыбочкой, на какую способна, тяну тоже как будто между делом:
– Не надейся таким образом узнать мой адрес.
– Почему?
– Потому что едем к моей подруге, – и называю адрес Ники.
Едва вспоминаю причину, по которой не хочу появляться в квартире, весь запал угасает. Настроение снова стремится к плинтусу. Наглец тоже замечает это и, выруливая на дорогу, интересуется:
– У тебя точно все хорошо? Уверена, что не нужна моя помощь?
Молчу некоторое время. Стараюсь держать себя в руках. Потому что, какой бы я не была сильной, я – девушка. И ничто человеческое мне не чуждо.
– Если что, у меня есть твоя визитка.
