Николь Келлер
Мама на Новый год. Запутанная история
Я делаю еще пару шагов, но машина резко срывается с места и с визгом выворачивает на дорогу.
Облегченно выдыхаю. Мысленно обзываю себя дурочкой и качаю головой.
Ну, конечно, это не Виктор. Он никогда не водит машину так агрессивно. Да и что ему тут делать?! В конце концов, он мог бы ответить на звонки и предупредить, что заедет…Да и смысл был приезжать к моей школе, а потом сбегать?..
– Влада Игоревна, – Тая дергает меня за руку. – Все хорошо? Вы куда? Школа же там…
– Да, – бормочу, возвращаясь в эту реальность. – Да, все хорошо. Извини, задумалась. Пойдем, Тая.
Завожу Таю в ее класс под удивленный взгляд Лары. Она смотрит на меня, на свою ученицу, зачем-то отводит взгляд в сторону и стремительно бледнеет. Шумно сглатывает и прячет ладони за спину.
– Что это значит? – накидывается на меня вместо приветствия. Провожает глазами Таю, которая уныло бредет на свое место, здороваясь по пути с одноклассниками.
Злость, которую я усиленно гасила весь вечер и все утро, вырывается наружу и выплескивается на голову подруги:
– Это значит, что я прикрыла твою задницу, Лара! – хватаю подругу за локоть и вывожу в коридор, чтобы первоклашки не подслушивали наш разговор. – Девочка ночевала сегодня у меня! А ее отец так и не перезвонил. А теперь представь, что было бы с ней, пройди я мимо! Как минимум, голодный обморок и травма на всю жизнь!
Лара прикрывает рот ладонью. Ее глаза готовы вылезти из орбит.
– Ее отец так и не объявился?! – ахает, хватаясь за сердце.
– Нет. И его телефон не отвечает. Ты мне точно дала правильный номер?
– Конечно! Я сама сейчас попробую ему позвонить.
Лара судорожно достает мобильный из кармана и тычет в экран. Но результат тот же: абонент не абонент.
– Ты позвонила в полицию? Директор в курсе?
– Что? – поднимает на меня расфокусированный взгляд. – Ах, да…Да, конечно, позвонила.
Пристально вглядываюсь в лицо Лары. Но тут звенит звонок, и я вынуждена уйти в свой кабинет.
В течение следующих уроков у меня нет возможности спуститься к Тае в класс. На переменах я по очереди пытаюсь дозвониться до Виктора, либо до отца Таи. Безуспешно.
В учительской я замечаю Лару. Она пьет чай, поглаживая выпирающий животик.
– Как там Тая? Ты смогла дозвониться до ее отца?
– До отца нет, но ее забрали. Можешь расслабиться, – Лара с невозмутимым спокойствием отхлебывает чай из кружки. – Что ты так за нее переживаешь? Как будто это твоя дочь.
– Я за любого другого ребенка переживала бы также, – бормочу, а внутри кошки скребут. Так сильно, что со стороны сердца начинает припекать. – А кто забрал?
– Какая-то женщина, – отмахивается Лара. Раздраженно ставит кружку на стол и, кряхтя, поднимается со своего места. – Няня, наверно. Она у них меняется почти каждый месяц.
Няня…
Тревога нарастает с каждой минутой. Хочется сорваться с места и бежать. Искать девочку, которая с первой минуты знакомства так запала мне в душу.
Да и о какой няне может идти речь, если еще вчера ее у нее не было?! И телефон отца все также недоступен…
Здесь что-то не так.
Я прокручиваю эти мысли по дороге домой, повышая градус своей тревожности.
Но все они отходят на второй план, когда я все же дозваниваюсь до мужа и слышу в трубке недовольное:
– Алло?
Глава 9
Егор
Вашу ж мать, какого хрена так больно?!
С трудом разлепляю веки и не понимаю, где нахожусь. Белый потолок, непонятного бежевого цвета стены. Кресло в углу комнаты у окна. Там же – девственно чистый небольшой стол. Больше напоминает простенький номер отеля.
Отличает лишь противный монотонный писк над головой. Дергаюсь, чтобы встать, и тут же писк вкручивается в виски, вызывая тошноту. Вскидываю руку, чтобы зажать уши, как в нее что-то впивается.
– Млять! – шиплю, поворачивая голову. Я точно в палате больницы, а в руку мне впивается иголка от капельницы.
Зашибись! И какого хрена я тут делаю?! Я же в офис ехал…
В момент, когда я почти выдернул эту сраную иголку, в палату вбегают врач и медсестры.
– Что вы делаете?! – орет та, что поменьше и вмиг оказывается рядом. Отбрасывает мою ладонь в сторону и снова вставляет иглу на место, прибавляя напор на капельнице. – Вам лежать нужно спокойно и не шевелиться!
– Как вы себя чувствуете? – спрашивает доктор, проглядывая какие-то бумаги из папки. Подозреваю, что связанные со мной.
– Как заново родился. Выспался, отдохнул на год вперед.
– Шутите? – усмехается доктор. – Очень хорошо, значит, идете на поправку. Галя, – обращается к мелкой, – общий анализ крови, проверим показатели. Давление. И капельницу повторить.
– Стоп, стоп, – торможу врача, поднимаясь на локтях. Все тело отзывается тупой болью, как будто оно – сплошной синяк. – Я подлечился в вашем санатории, спасибо. Когда я могу уйти?
Медики переглядываются и пытаются скрыть улыбки. Выходит откровенно паршиво.
– Уйти? – доктор качает головой. – А вы шутник, Егор Максимович.
– Да что происходит?!
– Вы попали в аварию два дня назад. На вас множественное количество гематом, вашу левую руку собирали как пазл трое хирургов в течение шести часов. У вас серьезная травма головы. И вам положен абсолютный покой в течение минимум десяти дней.
Смотрю на доктора, и бровь сама ползет вверх. И выходит что-то типа «Вы в своем уме?».
Возникает неловкая пауза.
Но потом мой перетряхнутый мозг цепляется за одну фразу доктора. Внутри все холодеет, инеем покрывается. Но решаюсь уточнить, вдруг это у меня так мозги атрофировались, и это я не так понял?
«…два дня назад».
– Погодите, вы хотите сказать, что я здесь торчу уже два дня?!
И снова медики переглядываются. Доктор хмурится и подходит вплотную ко мне.
– Следите за ручкой. Хорошо. А теперь смотрите прямо, – светит мне прямо в глаза фонариком. – Все реакции хорошие, содружественные. Вы помните, как вас зовут?
– Да. Аверин Егор Максимович. Мне тридцать пять лет.
– Хорошо, – доктор что-то отмечает у себя в папке и, кажется, остается довольным моим осмотром.
– Так что, я действительно был без сознания два дня? – я начинаю закипать и поэтому повышаю голос.
– Да, все верно. И это чудо, что при такой травме головы у вас нет никаких серьезных последствий…
Но я больше его не слушаю. Не обращаю внимания на ор и суету медсестер.
– Вам же сказали, что…
– А я говорю, что не могу! У меня дочь! У нее, кроме меня, никого нет. И я понятия не имею, что с ней творится все эти два дня, и где она вообще! Где мой телефон?!
– Я сожалею, но ваш телефон разбился во время аварии. Поэтому мы не могли связаться с вашими близкими. Вас никто не искал. Единственное, в вашем кармане были права, оттуда мы знаем, как вас зовут.
Не с первой попытки, но я все же сажусь. Рука в гипсе отдает такой болью, как будто ее бензопилой пилят без наркоза.
Шиплю, зажмуриваясь до чертовых звезд перед глазами. Медсестра вмиг оказывается рядом и пытается уложить обратно, но я пресекаю ее попытку одним взглядом. Так, что она отшатывается назад.
Картинка плывет. Голова гудит и, кажется, как будто вообще не моя. Тошнит нереально. Но я стараюсь не обращать внимания на свое состояние. Гораздо больше меня волнует, как там моя дочь. Где она, с кем?!
Два дня.
Два гребаных дня!
Как назло, я три недели назад уволил очередную няню. Боже, где Тая вообще может быть?! Что случается с детьми, чьи родители пропадают? Куда их отвозят? В полицию? Детдом? Дом ребенка? Что там есть еще?!
Булат уехал с семьей в отпуск, наша секретарша и замы вряд ли начнут искать мою дочь. Да и они мало что знают о Таисии…А больше у нас с ней никого нет. Никого, кто мог бы позаботиться о моем ребенке, пока я валялся в клинике.
Вся надежда на учительницу и директрису школы. Что они ее не бросили. Но это мало утешает.
– Где мои вещи?
– Егор Максимович…
– Я все равно отсюда уйду! – ору так, что закладывает уши. И тошнота накатывает с новой силой. – У. Меня. Дочь. Одна. Два. Дня, – каждое слово заколачиваю в барабанные перепонки медперсонала.
Доктор недовольно морщится. Отворачивается к окну, задумчиво жует губу, о чем-то размышляя.
– Хорошо, – выталкивает из себя через силу. – Насильно удерживать вас здесь никто не имеет права. Я попрошу принести вам ваши вещи. Все, что от них осталось. И принесу выписку с моими рекомендациями. Настоятельно прошу – следуйте им. И сохраняйте постельный режим хотя бы дней пять. Тогда есть надежда, что вы снова не окажетесь на нашей больничной койке.
– Понял, док. Несите скорее вещи. Мне нужно искать мою дочь.
Глава 10
Егор
С огромным трудом, не без помощи медсестры залезаю в свои шмотки. Вернее, в то, что от них осталось. Девчонка смотрит на меня с немым укором, но молчит, поджав губы. А я, хоть и гордый и предпочитаю сам раздевать девушек, а не чтобы они меня одевали, от помощи отказываться не стал. С одной рукой я провозился бы до вечера.
Сползаю на первый этаж и падаю на диван для посетителей. Откидываю голову на спинку и тяжело дышу.
Как я в таком состоянии буду искать свою дочь?! Перед глазами вертолеты, ноги едва несут, руки трясутся…Еще тошнит, млять…У меня даже в самые отвязные годы после жуткого похмелья не было такого состояния.
Дерьмо.
– Куда же вы собрались? – раздается тихое над головой. – Вы же на ногах едва стоите…
– Мне нужно, – упрямо чеканю, с трудом поднимая веки и стараясь сфокусироваться на той, что несколько минут назад меня одевала. – По дороге оклемаюсь.
Медсестричка кривит губы, но ничего не отвечает. Лишь оглядывает меня с ног до головы и морщит свой аристократичный носик.
Да, выгляжу я как бомж. Одежда грязная, мятая, местами драная и залита кровью. Но другой нет. Я как сирота казанская, ей-богу. Даже передачки никто в больницу не принес.
По привычке похлопываю себя по карманам и только потом вспоминаю, что мой телефон пал смертью храбрых. Каким-то чудом только кредитка уцелела.
– Девушка, – окликаю медсестру и морщусь – в голову как будто молотком гвозди заколачивают. – Вы можете вызвать мне такси, пожалуйста?
Она лишь кивает и достает мобильный из кармана халата. Быстро тыкает и сообщает:
– Через три минуты подъедет черный кроссовер. Я вызвала вам тариф комфорт плюс, чтобы вас хотя бы в дороге не перетрясло.
– Спасибо большое.
Втягиваю в себя воздух, мобилизую все силы и отталкиваюсь от дивана. Как раз, пока едет такси, я сползу с главного крыльца – там целых шесть ступенек.
Пошатываюсь, едва принимаю вертикальное положение, и медсестричка тут же делает два шага навстречу.
– Все в порядке, – выставляю ладонь вперед. – Я сам.
К моменту, когда приезжает такси, я без сил падаю на заднее сидение. Водитель сначала разглядывает меня через зеркало заднего вида, а потом аж разворачивается. Хмурится и морщится. Кажется, даже принюхивается.
– Тройной тариф, – хриплю, прикрывая веки. – Если поедешь сейчас и без лишних вопросов. И музыку выруби.
– Куда?
– Что? – морщусь и с трудом сглатываю ком тошноты.
– Ехать куда?
– В ближайший магазин техники. За телефоном.
Пока таксист разворачивается и везет меня в торговый центр через пробку, я выключаюсь. Мой мозг находится в периферийном состоянии: я чувствую, как меня трясет, как рука адски ноет, как тошнит. Но сил открыть глаза нет. Я просто не в состоянии этого сделать.
В себя прихожу, когда водитель резко тормозит, и я чуть не врезаюсь своей многострадальной головой впереди стоящее кресло.
– Приехали, – бубнит водитель, нахмурившись и сканируя меня в зеркале заднего вида.
– За тройной тариф можно было и поаккуратнее везти.
– А я не уверен, что у тебя есть деньги!
Достаю свою кредитку и молчаливо верчу в пальцах.
Лицо водителя моментально разглаживается, но легкое недоверие сохраняется.
– Я в магазин. За новым телефоном. Дождитесь меня.
– А деньги?..
– Маршрут не окончен. Ждите.
Мужик что-то бубнит себе под нос, тяжко вздыхает, но все же показывает пальцем вперед через водительское стекло.
– Я вон там буду, на стоянке для таксистов.
– Понял. Постараюсь недолго.
Но надо мной сверху как будто кто-то насмехается.
Я стою возле эскалатора, перечитываю бездушное «Не работает» и забористо матерюсь под нос. Судя по отшатнувшейся женщине и прилетевшему в спину «Хамло», я все это произношу вслух.
А все потому, что нужный мне магазин находится на втором этаже. Лифт – в другом конце первого этажа. Если я до него доползу, то выпаду на втором этаже и уже никуда не сдвинусь.
Поэтому выхода нет – придется подниматься.
Стиснув зубы, вцепившись здоровой рукой и делая передышки на каждой пятой ступеньке, через целую вечность оказываюсь на втором этаже. Плюсом к моему «презентабельному» внешнему виду добавляются испарина на лбу, одышка и желание выплюнуть внутренние органы.
Разумеется, из-за этого ни один консультант не спешит ко мне с предложением их новинок и лучших моделей. Смотрят брезгливо, а старший, кажется, держит руку на кнопке вызова охраны. Надо будет оставить им отзыв на сайте, что клиентоориентированности у них ноль.
– Последнюю модель… «яблока» дайте… пожалуйста, – выдыхаю сквозь зубы. Каждое слово дается с трудом.
Но парень не спешит шевелиться. Смотрит на меня, выгнув бровь. Почти как «мой» таксист. И только когда я во второй раз проворачиваю фокус с кредиткой, он оживляется.
– И данные восстановите, пожалуйста, – подрагивающей рукой на клочке бумаги царапаю свою почту. – Вот с этого облака все загрузите.
– Сейчас все сделаю, – оживляется парниша, когда статус моей покупки становится успешным. Вежливость мгновенно взлетает на сто пунктов. – Чехольчик, наушники желаете?
– Свалить отсюда скорее желаю.
Консультант поджимает губы и стреляет в меня недовольным взглядом. Плевать. Сил на вежливость, тем более, там, где ее не заслуживают, не осталось.
Выползаю из магазина и падаю на ближайшую свободную скамейку. Пока беру передышку и отдаю команду желудку не выворачиваться наизнанку, мессенджеры и раздел входящих наперебой пиликают, уведомляя о пропущенных звонках и сообщениях.
Смахиваю все одной рукой и залезаю в контакты. Нахожу номер классной руководительницы Таи и набираю. Жду один гудок, второй, третий…Не отвечает.
Какого хрена?! Сейчас как раз время продленки, и учительница точно должна быть в школе!
Набираю еще раз, но картина не меняется – мне никто не отвечает.
Лаааадно, допускаю, что она занята детьми, ее телефон в сумке, и Лариса Петровна просто не слышит.
Отталкиваюсь здоровой рукой, стискиваю зубы, едва принимаю вертикальное положение – все тело снова откликается болью. Повторяю подвиг на бис – спускаюсь на первый этаж. У выхода вовремя замечаю аптеку и направляюсь туда. Шлепаю на прилавок рецепт от доктора, а на терминал – карточку. Получаю свои лекарства, нахожу в пакетике обезболивающее и прямо у кассы закидываю две таблетки, запивая минералкой.
Выползаю из аптеки и снова падаю на скамейку. Пока жду «приход», достаю из кармана пальто разрывающийся мобильный. Сбрасываю вызов с какого-то номера, хочу смахнуть сообщения, но меня неожиданно цепляет самое последнее.
Какой-то незнакомый номер звонил мне двенадцать раз. Что за настойчивость?! Проваливаюсь в сообщение и вглядываюсь в цифры. Пытаюсь откопать в недрах памяти, кому же принадлежит этот набор, но ничего не выходит. Этот номер мне незнаком. А вот его владелец, похоже, меня знает…
Сверху выплывает входящее в мессенджере. Читаю начало, и по спине катится ледяной пот.
«Здравствуйте! Егор Максимович, Тая у меня…»
Какого хрена, млять?!
Я уже не обращаю внимания на свое состояние и несколько раз подряд нетерпеливо жму по сообщению. Открываю, перечитываю несколько раз и выдыхаю, прислоняясь затылком к прохладной стене.
«Здравствуйте! Егор Максимович, Тая у меня. Вы не забрали ее вовремя со школы, и я была вынуждена отвести ее к себе. Ваша дочь ждет вас по адресу: Энтузиастов, 15 – 102. Влада Игоревна.»
Жди меня, моя малышка, папа уже едет к тебе.
Глава 11
Егор
Обезболивающее начинает действовать, и я уже не напоминаю себе рухлядь. Отголоски боли еще присутствуют, но состояние вполне терпимое. Заруливаю по пути к банкомату, разживаюсь наличностью.
Выхожу на улицу, ветер сразу же ударяет в лицо, а ноги разъезжаются. Да, давайте! Только упасть мне еще не хватало! Чтобы снова встретиться с врачом, который по частям будет теперь мне ногу собирать!
Как назло, мой таксист остановился в самом конце парковки. Иду к нему, пробираясь сквозь спешащих людей. Скоро Новый год, и все они торопятся, видимо накупить подарков близким. Наверно, я единственный, кто еще не приготовил подарок от Деда Мороза своей дочери.
Чудом не поскользнувшись на льду, доползаю до такси и заползаю на заднее сидение. Протягиваю хрустящую купюру и коротко велю:
– На Энтузиастов. Поехали поскорее. Меня дочь заждалась.
– На Энтузиастов так на Энтузиастов, – сразу веселеет мужик.
Но тут меня ждет облом.
Ни моей дочери, ни Влады Игоревны нет.
Я колочу в дверное полотно, и едва не выношу его, когда распахивается соседская дверь.
– Ты что творишь?! – рявкает женщина преклонного возраста. – Что нужно? Я сейчас полицию вызову!
– Не надо полицию. Мне Влада Игоревна нужна. Я дочь свою ищу.
– Вот родители, – цокает, качает головой и едва не сплевывает мне в ноги, оценив мой внешний вид. – Даже домой к учителю припрутся, лишь бы оценку хорошую своему спиногрызу выбить. Нет Владочки! На работе она еще! Ищите там!
И захлопывает дверь, не дав мне и слова вставить.
Что ж, на работе так на работе. Придется в школу ехать. Я так и так собирался начать поиски оттуда.
Но и тут не все гладко.
Ни Влады Игоревны, ни классной руководительницы Таи нигде нет. Как и моей дочери. Все ее одноклассники есть, а Авериной Таисии нет.
– Где. Моя. Дочь?! – рявкаю на завуча, опираясь здоровой рукой на стол. Я порядком подзадолбался: никто не смог найти ни Владу Игоревну, ни Ларису Петровну. Мне пришлось обойти полшколы в поисках этих двух женщин, но меня только швыряли из кабинета в кабинет. И мое волнение за своего ребенка достигло своего пика. И я едва держу себя в руках, чтобы не разнести эту элитную, млять, школу.
– Успокойтесь, папаша, – гундосит завуч, поправляя очки на переносице. – Вы для начала представьтесь. У меня полторы тысячи учеников, я физически не могу знать всех родителей в лицо.
– Аверин Егор Максимович. Отец Таисии, из первого «А». Я не могу найти ни классную руководительницу, ни свою дочь. Где она?
Завуч снова смеряет меня взглядом. Только на этот раз пренебрежительным и брезгливым. Откидывается в кресле и складывает ладони в замок на животе.
– Опомнились, папаша. А где вы шля…были два дня?! Вашей дочери здесь нет.
Шлепаю перед ней выписку из больницы.
– Где. Тая?!
Завуч приподнимает очки, бегло читает, шевеля губами, и стремительно бледнеет.
– Но…мы же не знали…Нас никто не поставил в известность…
– Где она?! Говорите уже, млять!
– Так забрали…Из службы опеки…Поймите, за девочкой никто не пришел, мы вынуждены были сообщить в соответствующие органы…
Вашу ж мать!!!
Ни хрена не понимаю!
– А как же Влада Игоревна?! Она забирала ее. Даже писала мне об этом! – трясу мобильным в воздухе.
Завуч складывает губки куриной попкой и вскидывает подбородок, слегка прищуриваясь.
– Она не имела на это никакого права. Не переживайте, мы с ней сами разберемся…
– Куда?! Куда повезли Таю?
– Я точно не знаю, но я слышала что-то про детский дом номер один…
МЛЯТЬ.
Глава 12
Егор
Не тружусь даже запахнуть пальто. Едва покидаю стены этой шараги, ветер в лицо швыряет мне пригоршню колючего снега.
Но я не обращаю на это внимания. Ничего не чувствую. Ни холода, ни боли.
Только животный страх за своего ребенка. За то, что она оказалась одна хрен пойми где. Я даже представить не могу, насколько ей страшно. Больно.
И от этих мыслей печет в груди. Растираю там, где сердце бухает о ребра, и осторожно схожу со ступеней, по пути пробивая в навигаторе адрес детского дома.
– Отвезите меня на Петрозаводскую, дом шестнадцать, – отрывисто бросаю водителю. Откидываю голову на спинку сидения и стараюсь дышать глубоко и ровно, чтобы унять подкатывающую тошноту. Чертово сотрясение.
– Так это детский дом! – удивленно восклицает мужик.
– И?! – раздраженно рявкаю, приоткрывая один глаз.
– Вам точно нужно туда?..
– Просто. Отвезите. Меня. В этот. Сраный. Детский. Дом.
Водитель наконец-то соображает, что нужно просто молча выполнять мои инструкции за тройной-то тариф. Заводит автомобиль и выруливает на дорогу.
Сжимаю и разжимаю ладони, пытаясь унять вибрацию в своем теле. Оно натянуто, как струна. Одно неверное движение, и я нахрен сдетонирую.
Я понимаю, что администрация школы поступила по инструкции. Понимаю, что они по-своему правы.
Но, млять!
Неужели нельзя было отнестись по – человечески?! Попытаться найти меня? Связаться на крайний случай с секретарем нашей с Булатом фирмы! Уж она забрала бы Таю. Догадалась бы.
Я ведь, когда устраивал дочь в эту элитную, мать их за ногу, школу, заполнил хренову тучу бумаг! На ипотеку столько не оформляют, сколько при приеме первоклашки! И я не раз указал место работы и контактные данные.
Но завуч и директриса поступили как удобнее. Как проще. Не задумываясь совершенно, что перед ними напуганная девочка. По сути, ребенок совсем. У которого пропал отец. Единственный родитель, между прочим. Не смог забрать со школы.
И я каждый месяц отваливаю ах…лиард денег, чтобы администрация поступала вот так. Как солдаты бездушные. Классному руководителю все до лампочки касательно ее учеников…Какого хрена эти люди вообще работают в системе образования?!
Боже, Тая, наверно, думает, что я ее бросил…
Зарываюсь пальцами здоровой руки в волосы и стону. От душевной боли за своего ребенка.
– Случилось чего? – осторожно обращается водитель, ловя мой взгляд в зеркале заднего вида.
– Случилось…– глухо повторяю, отворачиваясь к окну. Рука на перевязи начинает ныть – обезболивающее, похоже, отпускает. Или же просто на нервной почве. – Дочку ищу.
Мужик глубоко задумывается, хмурится. Так сильно, что между бровей пролегает складка. Но молчит до самого конца пути, напряженно вглядываясь в дорогу через лобовое стекло.
Когда он останавливается у центрального входа, я снова завожусь. Здание старое, серое, в ужасном состоянии. С деревянными окнами и кое-где облупившимся фасадом. Тут и не пахнет гостеприимством и детством. От этого здания разит безнадежностью, обреченностью и злобой. Если бы не дочь, хрен бы я переступил его порог.
– Спасибо, возьмите, – протягиваю мужику несколько хрустящих купюр за поездку.
Притихший водитель молча берет деньги и, даже не взглянув на них, кидает на переднее сидение.
– Я вон там буду, в «кармашке», – неожиданно заявляет мужик.
Замираю от услышанного.
– Я могу надолго задержаться. Пока оформят бумаги, пока пройду всю бюрократическую хрень…
– Неважно, – обрубает водитель и наконец поворачивает ко мне голову, серьезно глядя в глаза. – У меня тоже есть дети. Я подожду.
Всматриваюсь в лицо мужика, с которым мы не поладили сначала, и с благодарностью киваю. Протягиваю руку, и тот с готовностью ее пожимает.
Глава 13
Егор
Выхожу из машины и ускоряюсь, как могу. В конце чуть ли не на бег перехожу и влетаю в здание детдома.
На посте охранник лениво поднимает голову и осматривает с головы до ног. Брезгливо морщится, в глазах зарождаются первые признаки неприязни.
– Вам чего надо? – лает вместо приветствия.
– Дочь забрать. Ее вроде сюда привезли со школы. Таисия Аверина.
– Что, папаша, проспался и вспомнил, что у тебя ребенок есть? – усмехается, не торопясь меня пропускать через турникет.
Оглядываю свою грязную одежду и скриплю зубами. Матерюсь себе под нос и призываю все остатки благоразумия, чтобы не дать этому охраннику, возомнившему себя крутым мужиком с яйцами, в бубен.
Очень стараюсь.
– Не ваше дело. Где я могу забрать ребенка?
– Тебе что тут, магазин? – подается вперед и оскаливается. Проверяет границы моего терпения. И он их, стоит отметить, уже несколько раз нарушил за эту минуту. Я на грани. – Захотел, приперся и забрал ребенка обратно?
– Как. Я. Могу. Это. Сделать?
– К директору нужно идти, – меланхолично бросает мужик. Снова медленно прогуливается по мне взглядом и усмехается своим мыслям. – Паспорт давай.
– Паспорта нет. Вот, – протягиваю чуть помятое водительское удостоверение, лежавшее в одном кармане с кредиткой, оттого и уцелевшее.
– Без паспорта не пущу.
– У меня права есть, – цежу, теряя терпение и вновь тычу ими едва ли не в лицо обнаглевшего мужика.
– И что? Это не замена документу, удостоверяющему личность, – упрямо твердит свое мужик.
– Послушайте, у меня там дочь…Она меня ждет. Ну, будьте вы человеком…
– Паспорт покажи, и тогда пущу. Без паспорта не положено.
Зверею, представив, сколько дней займет восстановление чертового паспорта. И все эти дни моя дочь будет в этом, с позволения сказать, учреждении. Одинокая и напуганная.
Представляю в красках и мгновенно зверею. И…опираюсь здоровой рукой о турникет и просто перепрыгиваю через него. Я заберу своего ребенка чего бы мне это не стоило.
Несусь на второй этаж, перескакивая через ступеньку.
– Эй, ты куда! Стой! Стой же ты! – мужик с поста за мной.
– Тая! – ору во всю силу легких на весь коридор, заглядывая в каждую дверь. – Таисия! Та-я!
– Что здесь происходит? – на моем пути возникает необъятных размеров женщина. Судя по ее виду – директор этой богодельни.
– Я ищу свою дочь, – задыхаясь и складываясь пополам от боли во всем теле, выдаю я. – Аверина Таисия. Вам на днях ее привезли. По ошибке.
– А вы…
– А я – ее отец. Когда я могу, в конце-то концов, увидеть и забрать свою дочь?!
– Не орите, – властно обрубает женщина, как и охранник несколько минут назад, прогуливаясь по мне взглядом. – Документы предъявите. Сначала докажите, что вы – папаша. А то вы все сначала шляетесь, где попало, забываете о ребенке, а потом приходите и права качаете. Плавали, знаем.
Эта женщина возмущенно бубнит еще что-то, пока я протягиваю зажатые в ладони права. Я не слушаю ее, считаю до десяти, пытаясь успокоить кипящий в крови адреналин, требующий выхода.
Отворачиваю голову к окну, надеясь, что хотя бы падающий снег успокоит нервы.
Но хрена лысого.
Становится только хуже от увиденного.
В долю секунды мне срывает тормоза.
– МЛЯТЬ! – и в следующую секунду несусь на выход, забив на свое состояние.
В окне я замечаю, как во дворе толпа ребят окружили мою дочь и толкают ее от одного к другому. Эта картинка перед глазами на повторе, и мои глаза наливаются яростью. Стискиваю кулаки до хруста суставов.
Если хоть один волос…если хоть одна слезинка…
Уничтожу.
Всех.
И каждого.
– ТАЯ! ТААААЯ! – ору, как обезумевший. Пошатываюсь, но не падаю.
Дочь резко вскидывает голову. Замечает меня. И срывается с места, расталкивая обидчиков локтями.
– Папа! – бросается в мои объятия. Ловлю ее здоровой рукой, но наше столкновение все равно очень сильное, и я падаю на колени прямо в грязный снег. Тая утыкается мне в шею и рыдает в голос, содрогаясь всем телом. Она как никогда близка к истерике. Цепляется за пальто на спине пальчиками и с силой стискивает меня в своих объятиях. – Папочка! Ты пришел! Ты пришел, папочка…
Глава 14
Егор
Прикрываю глаза и стискиваю зубы, чувствуя, как крошится эмаль. Обнимаю дочь сильнее и прижимаю к себе, пытаясь унять бешено колотящееся сердце.
– Я здесь. Я с тобой, моя родная, – бормочу, стирая большими пальцами крупные слезы с ее щек. Мой голос хрипит, как будто в горле резко пересохло. – Все хорошо… Не плачь, пожалуйста. Я здесь, мое солнышко. Я тут. Прости. Прости, что так вышло.
– Я…я… думала, – заикается, все еще захлебываясь слезами. Мысленно всех, кто причастен к истерике моей дочери, сжигаю на костре. Я обязательно воплощу свои намерения в жизнь, но чуть позже. – Что ты меня бросил… Ребята сказали, что я тебе не нужна…поэтому ты отдал меня в детский дом.
– Глупости, – зацеловываю щеки, заводясь с пол-оборота. Выть в голос хочется, глядя на то, как дрожит моя девочка. А в ее глазах все еще плещется вселенский страх, несмотря на то, что я рядом.
А еще горю желанием разорвать этих малолетних придурков.
Строго смотрю прямо в бездонные голубые глаза. Понижаю голос, чтобы услышать могла только Тая.
– Я тебя никогда не брошу. Ты же моя девочка. Моя самая любимая доченька. Поняла?
Таисия незамедлительно кивает. И тут же шмыгает носом. Не вздрагивает, и уже хорошо. Маленькая победа. Здесь и сейчас меня волнует только ее самочувствие и состояние. С остальным я разберусь.
Доча медленно сканирует меня взглядом. И чем ниже она спускается, тем сильнее хмурится. А, когда видит загипсованную руку, ее глазки вообще округляются от ужаса.
– Папочка, что с тобой? – тянет дрожащие пальчики к гипсу, но тут же их отдергивает. – Ты упал? Поранился? Твоя рука болит?
– Ерунда. Все прошло уже, как тебя увидел. Погоди…
Тая склоняет голову набок, и я замечаю то, чего не видел в предыдущем ракурсе. Осторожно поворачиваю голову своей малышки и замечаю багровый след на ее щеке.
– Что это?! – рявкаю отрывисто, на что Тая вздрагивает и опускает глаза в пол. Как будто она в чем-то виновата. Осторожно обвожу пальцем начинающий багроветь синяк, и ощущаю фантомную боль на своем лице. Как будто это меня приложили.
– Меня толкнули, я упала и ударилась о ледышку…
Пипец. Просто конкретный.
Перед глазами пелена. Чертово состояние аффекта, в котором я способен уничтожить любого, когда дело касается моего ребенка.
Я, млять, камня на камне тут не оставлю.
Медленно поднимаюсь на ноги, по очереди оглядывая «героев». Они понимают, что следующие в очереди на раздачу после директрисы, и дружно отступают назад. Но упрямо смотрят исподлобья, опаляя нас с Таей ненавистью. Волчата.
Как будто мы с дочерью виноваты, что они оказались в этом убогом, Богом забытом месте.
Хочется руки переломать каждому, кто дотронулся до моей дочери. Кто ранил ее словами. Но я не могу себе позволить опуститься до их уровня. Это все же дети. Озлобленные, недолюбленные и жестокие. И такими их сделала система. «Ларисы Петровны» и директрисы, подобные той, что останавливается передо мной.
Она сверкает глазками, тяжело дышит, задыхаясь от недолгой, но стремительной погони. А я молча уничтожаю ее взглядом, разжимая и сжимая кулаки. Задвигаю дочь за спину и одним своим видом даю понять – не отдам. Она моя.
Адреналин бурлит в крови, и я на грани, чтобы сотворить какую-то дичь.
Например, убить кого-нибудь.
Можно начать с директрисы. Для этого мне одной здоровой руки будет достаточно.
Ведь это она виновата в том, что ее воспитанники остаются без присмотра. Она виновата, допуская, чтобы новенького гнобили и избивали за то, что у него есть один, но родитель.
– Отойдите от девочки! – некультурно тычет в меня пальцем. – Вы не пойми кто…
– Это не «не пойми кто», – кричит Тая из-за моей спины. – А мой папа! И он меня заберет! Я с ним пойду домой!
