Нико Павло
Я напечатал конец цивилизации
2
Нейдж задумчиво рассматривала себя в зеркале, переодеваясь после дневной смены. Ну и очень даже ничего: круглые плечи, грудь большая, но не слишком (мужикам как раз такая нравится), маленькие, все еще почти розовые соски́. Ну чего им еще надо? Как он сказал тогда – с меня ужин в лучшем ресторане вашего паршивого городишки? Вот и приглашайте, вот и ведите… Как было бы здорово – пройтись с ним неспеша по улочкам их городка, понимающе улыбаясь завистливым взглядам знакомых. Потом выпить с ним в баре по бокалу пусть дешевого, но все-таки шампанского, потанцевать, включив давно забытый музыкальный автомат в пыльном углу зала… Да, все можно было бы, если бы… Ну почему ей всегда так «везет» с парнями – то пропойца, то урод, распускающий руки, то мошенник (как же жаль ту брошку!), то вот, пожалуйста, невменяемый. Ну, спасибо хоть на этом, а то мог бы и с расстройством личности сюда угодить!
Она надела блузку, сняла шапочку, и, распустив волосы, стала задумчиво надевать сапожки. А парень-то классный, и не урод, и шутник, а говорит так, что хочется его слушать и слушать. Впрочем, какой он тебе парень, давно уже взрослый мужик, скоро пятый десяток разменяет. Да и не весельчак вовсе, а шутит, потому что хочет от чего-то избавиться, что-то точит его изнутри, думает о чем-то все время… Думает, когда думает, что его никто не видит, улыбнулась она, вспомнив, как не раз подсматривала за ним в комнате видеонаблюдения, в которую забегала якобы поболтать с дежурным охранником.
Она вспомнила его личное дело, которое украдкой прочитала, едва он поступил к ним. Ну как же, ученый, университет закончил, что-то там то ли открыл, то ли изобрел. Но в жизни у него не сложилось – и здесь долго не работал, и там не задержался. А потом случилась эта беда – перевернулся с семьей на пикапе. Жена с дочкой погибли, а у него ни царапины, бывает же такое! Ну да, пьяный был сильно, а Господь-то пьяных, говорят, бережет… Ну, от смерти может и бережет, а вот разума лишает, он же после того случая и тронулся умом, надо же такое выдумать – заявил на телевидении, что он тот вирус изобрел. Она вспомнила эпидемию кори, которая, неожиданно начавшись, так же неожиданно закончилась. Странная какая-то эта корь была, на обычную не похожа, люди от нее несколько дней как бы в мыслях путались, вели себя странно, забывали иногда, где они и кто они… Да, к нам же тогда несколько заболевших тоже попали. Правда, недолго пробыли, через пару недель вылечились и с головой у них вроде как все стало в порядке.
Она пошла дальним коридором, чтобы еще раз пройти мимо шестой палаты и, остановившись за поворотом, несколько минут постояла в тени, откуда Того не мог её видеть. Он сидел за столом, смотрел на экран ноутбука и время от времени просматривал какие-то бумаги, лежавшие на столе рядом с ним. С тех пор, как два дня назад ему предоставили возможность работать, он практически не выходил из палаты, попросив приносить туда и еду. Странно, но ему даже разрешили каждый день гулять, правда в сопровождении усиленной охраны, что тоже было необычным для обычных обитателей их заведения. Х-м… Необычным для обычных… Да, тот жирный боров видно большая шишка, раз смог договориться о таких послаблениях для Того, надо же! Но как же он ненавидит Того! Она вспомнила перекошенное лицо толстяка, когда тот в последний раз выходил из его палаты – она не могла даже представить, что человек может так ненавидеть кого-нибудь или что-нибудь. Что-то у него личное к нему, нельзя так ненавидеть из-за работы или чего-то такого! И где-то я его уже видела, подумала она, вновь вспомнив властное лицо, искаженное ненавистью. Где же это могло быть? Когда? И тут она вспомнила это лицо на обложке журнала "Джей Кью" года два назад – кто же это, кто? Что там было еще в том номере? Интервью с каким-то киноактером (Брэд Питт, что ли), гонки в Монте-Карло, какой-то скандал в английском королевском семействе – наследственное заболевание, лекарство редкое… А! Вспомнила! Это же глава этой… фармацевтики… ну точно, ДрагСтандарт! Ну да, и зовут его Салливан, там это имя и было на обложке, как же я сразу-то не вспомнила? Во дела! Значит у Того были какие-то отношения с этой компанией и отношения очень крепкие, раз они его так опекают. Вот так-так, значит что-то они от него хотят, что-то очень важное, раз все ему позволили. Интересно, зачем он им так нужен?
Она испуганно вжалась в стену, когда Того неожиданно вскочил со стула и стремительно подбежал к двери, вглядываясь в плохо освещенный сумрак коридора. Конечно, он не мог видеть её, она знала это совершенно точно, однако почему-то с ужасом смотрела на его лицо за толстым стеклом, приходя в отчаяние от одной только мысли, что он заметит ее. Наконец он оторвался от прозрачной поверхности и, как бы нехотя развернувшись, побрел к столу. Она рванулась из угла, пронеслась по коридору и пулей вылетев из входных дверей, подбежала к своему Шевроле на стоянке лечебницы. Нажимая трясущейся ногой на педаль акселератора, она снова пришла в отчаяние – ну почему, почему она так испугалась? Испугалась и… отчаянно желала его в тот момент!
///
Того оторвался от экрана ноута и еще раз мысленно пробежался по результатам последних тестов Тропарда. Итак, его догадки подтвердились – Тропард действительно открыл «умный» фермент. Твои догадки? Конечно, мои, а чьи же еще! Не обманывай себя, все якобы твои догадки являлись тебе вдруг, неизвестно, как и почему. Во всяком случае, они не были плодом долгих размышлений и виртуозных логических построений, и тебе это прекрасно известно.
Того встал, потянувшись, и пройдя несколько кругов по комнате, остановился у окна. Выбраться сегодня в поля, что ли, третьи сутки ведь сижу на разгибаясь, надо бы в душ залезть, воняет от меня уже, наверное, как от козла. Надо привести себя в порядок, а то, как же перед девочкой-то дальше перья распускать? А она уже созрела, ну, почти созрела – чуть ли не каждый час заходит узнать, как я, и что я. Это ее профессиональные обязанности, дружок, не более того! Да неважно, девочку осталось дожать совсем немного и можно будет выбираться отсюда. А если она откажется? Или, что еще хуже, доложит администрации, а те Салливану? Ну и что? В первом случае я ничего не теряю, хотя будет трудновато без напарника выбраться. А если она донесет… И что? Как будто Салливан не догадывается, что я при первом же удобном случае рвану из этой богадельни. А план я девочке до последнего не сообщу – узнает, что от нее требуется только в ночь побега. Он состроил зарешеченному окну страшную рожу, представив себя и Нейдж, зловеще крадущихся в непроглядной ночи. Ну а потом-то что с ней делать? Он поморщился от мысли, что эту проблему, в конце концов, придется решать. Ладно, решим, и уж точно без твоей помощи, тварь ты кровавая! И к твоим методам прибегать я не буду, и не надейся!
Он вздрогнул от звука собственного голоса, поняв, что последнюю фразу произнёс вслух. Черт! Надо держать себя в руках! Последнее время все чаще приходится себя контролировать, неужели я и впрямь сошел с ума? Забавно, но эта мысль не приводит меня в ужас, ну, сошел и сошел… И если сумасшествие это путь к открытиям, то тогда – да здравствует сумасшествие! Он машинально вскинул руки вверх, опять забыв, что находится под пристальным наблюдением, теперь уже, и мордоворотов, и холуев. Повернувшись к камере под потолком в дальнем углу палаты, он с трудом удержался, чтобы не показать ей язык. Стоп! Зачем давать им повод изменить условия моего содержания? Тогда уж никакой Салливан не поможет. Кстати, о Салливане, пора уже переходить ко второй части Марлезонского балета – выбраться в близлежащий городишко, пригласив милую Нейдж на бокал шампанского. А в случае отказа подключим Салливана, наш толстый мальчуган стал совершенно ручным и сделает все, что я ему велю. Впрочем, палку, конечно же, перегибать мы не будем.
Он улыбнулся, в который раз с удовольствием вспомнив, как развел компанию, чтобы получить доступ к данным Тропарда и понять строение «умного» фермента. Формула была нужна, формула! Теперь я смогу научить своего паразита поднимать лапки и отходить в сторону, когда на его пути встанет умный человек. М-да… И кто бы мог подумать, что любой умник отмечен этим маркером – ферментом, который, и выступает катализатором создания нейронных связей в мозгу, и ускоряет прохождение импульсов между ними. А всего-то нужно было разыграть комедию с якобы эпидемией кори, чтобы меня «упекли» в психушку. Но теперь вирус, который я «напечатаю» на своем принтере, будет поражать только дураков! Тех, у кого этот фермент почему-то не синтезируется. И в случае псевдокори это были цветочки, мои дорогие, то временное помешательство было лишь слабым намеком на то, что могут мои белки-убийцы интеллекта. Которого у вас и отродясь не было. Не было и уже никогда не будет! Стоп, а о белка́х-убийцах я откуда узнал? Да ниоткуда не узнал, сам их синтезировал, не такая уж это проблема, не бином Ньютона. Все вирусы производят протеины, так что «напечатать» вирус, который кодирует еще и белки́, вызывающие Альцгеймер или Паркинсон, вовсе не проблема. Вот с «умным» ферментом совсем другая история – очень уж это сложное соединение, один домен RAZ чего стоит! Но вот почему этот фермент синтезируется только в организме умных людей – этого я никак не пойму… И его функции в организме в общем-то неясны́, зачем он нам нужен? Живут же дураки без него и ничего – мыло не едят и под себя не ходят. А может быть он появился еще на заре человечества, просто «спал» до сих пор, когда пришло время отсортировать умниц от тупиц? Но тогда выходит, что кто-то, еще несколько миллионов лет назад, предвидел, что я синтезирую вирус, который сможет отличать умных от дураков и дур… И кому же под силу столь долгоиграющий план? М-да… здесь у меня одни вопросы без какой-либо перспективы получить на них ответы.
Так, о чем это я? А! Компания-то как повелась, как поверила, что принтер уже вовсю работает! И пусть думают, что это они нашли меня в психушке, так и было задумано. Иначе ни за что бы не поверили. Не поверили, если бы я сам к ним пришел с предложением отдать им принтер в обмен на результаты исследований Тропарда. Так что сто́ило попасть в психушку, сто́ило… И прибежали они, послав Салливана, и предложили все, что, только душе моей угодно взамен обещания отдать им мое сокровище… грязное, подлое, безжалостное сокровище…
Внезапный приступ головной боли скрутил его, вынудив присесть на край кровати. Он посидел некоторое время, прижимая руки к голове и мучительно ожидая, когда молот ударит сначала в правый висок, затем в затылок, а позже в темя в конце очередного пыточного цикла. Ну, давай, еще пару раз и всё, считал он, вжимаясь в койку, обреченно ожидая следующих ударов. Наконец приступы прекратились, и он облегченно откинулся к стене, прислонившись затылком к прохладной шероховатой поверхности. Знакомая тошнота подступила к горлу, но, помедлив немного, отступила, оставив во рту зловонный привкус. Так, сейчас, сейчас… Полежим немного и всё пройдет, всё… Ну вот, уже вполне ничего себе, а совсем скоро станет еще лучше…
Как всегда, после очередной пытки, голова стала ясной, мысли накатывали одна за другой, хотелось что-то срочно предпринять, кого-то увидеть, а кому-нибудь и в морду двинуть. Местного мордоворота, что ли, вызвать и остатки супа в рожу ему плеснуть? Но-но, я тебе вызову, потом месяц не видать нам прогулок, а уж свидания с Нейдж тем более.
Подобные приступы накатывали на него периодически, только он никак не мог понять закономерность их появления. Они могли настигнуть его и ночью, и днем, и в жар, и в холод, и в постели, и где-нибудь в горах или в лесу… Однако некая связь все же была – после подобных приступов всегда что-то менялось к лучшему: или ему приходила в голову конструкция очередного узла принтера, или идея белков-убийц интеллекта, или ему удавалось решить проблемы с финансированием… Или он терял память и не помнил, что происходило в тот или иной промежуток времени. Причем некоторые события он помнил отчетливо, а некоторые напрочь забывал, вспоминая о них… м-м… нет, не вспоминая, а воссоздавая некое подобие реальной картины по обрывкам сведений и новостей, почерпнутых из различных источников. И началось это ещё в университете. Он помнил, как его первый раз скрутило в очередном походе, Николас тогда жутко перетрухнул, говорил, что я трясся, как в припадке, и бился головой о землю.
Со временем он научился, конечно же, переносить приступы не так впечатляюще, во всяком случае люди, случайно оказавшиеся рядом во время очередного припадка, не шарахались от него, как от буйного. Он обращался не раз к врачам, но те лишь разводили руками, не в силах поставить диагноз. Принимать обезболивающие было бесполезно – предугадать заранее появление приступов было невозможно, – а проходили они также быстро, как и появлялись.
Эх, за что же ты меня так, Мироздание? Могло бы ведь и другого кого определить на роль спасителя человечества, точнее инициатора нового витка эволюции. Нового витка эволюции? Ну да, только теперь вместо динозавров вымрут дураки! Почему ты выбрало меня? Силен ты риторические вопросы задавать! Да уж, это наша отличительная черта… Х-м, а вот это мне как-то раньше в голову не приходило… Что, если эволюция человечества и правда, не прекратилась, а лишь на какое-то время как бы приостановилась? Приостановилась или была остановлена? И кем же? Да никем конкретно, просто несколько факторов, обеспечивающих эволюцию, перестали действовать – естественный отбор, случайные изменения генотипа и… ну, да, мутации. Правда, некоторые считают, что эволюция человека не прекратилась, а просто перешла из биологической в технологическую. Но это, конечно же, сущий вздор, и даже думать в этом направлении неинтересно.
Он оторвался наконец от стены, нагретой его затылком, и встал с кровати. Так, примем-ка мы сейчас душ и продолжим обрабатывать нашу милую медсестру. Он вошел в ванную комнату, на ходу стаскивая с себя… х-м… робу. Прав был наш боров, прав – робы мне к лицу!
Встав головой под лейку душа и ощущая как горячие струи бьют в темя и стекают по затылку, он вернулся к размышлениям о природе эволюции. Итак, эволюция человека прекратилась по причине действия трех факторов, точнее потому, что эти факторы перестали действовать. Ну, предположим… Потом появился некто, кто решил вновь запустить один из них. Так. Что из перечисленного можно запустить? Мутации? Ну нет, здесь сложно что-то менять, сложно и долго… Это же надо полностью поменять модель полового поведения, а для этого нужно добиться перемен в социальной сфере, чтобы стимулировать мужчин как можно раньше приступать к зачатию потомков. И не просто к зачатию, а заставить их стать многодетными отцами. Но увы, современные мачо отнюдь не Исмаилы… То же касается и случайных изменений генотипа, а вот с естественным отбором все гораздо интереснее. Ну да, несколько веков назад около половины новорожденных не доживали до двадцатилетнего возраста, а сейчас практически всех выхаживают. Но кто говорит о физиологической селекции? Речь идет об умственном отборе, а это ведь тоже эволюция. Ну конечно! Кто сказал, что эволюция должна быть непременно физиологической? Ведь та обезьяна, которая первой взяла в руку палку, совершила гигантский эволюционный скачок, не изменившись внешне ни на йоту! А вот то, что она до этого додумалась, изменило ее в будущем не только… м-м… интеллектуально, но и физически тоже – руки стали длиннее и крепче (чтобы с палками ловчее управляться), ступни стали больше и устойчивее (чтобы не упасть, когда палкой размахиваешь). Башка, в конце концов, тоже стала больше. Почему? Да потому что стала наша обезьяна мучиться выбором, какой фрукт лучше этой палкой сбить!
В общем, получается, что естественный отбор можно опять запустить, отсегрегировав человечество по уровню умственного развития. Правда, насколько этот процесс можно назвать естественным – вопрос! Ну, при небольшом допущении вполне можно принять, что вирус, который я создаю, появится естественным путем, пусть даже и с помощью современных технологий. В конце концов, они же тоже созданы в ходе эволюции. Так что вперед, к новым высотам эволюции!
Ладно, пора уже начинать маневры, весело подумал Того и стал выбираться из ванной, прикидывая, как лучше всего выстроить предстоящий разговор с Нейдж.
///
Нейдж стояла перед сестрой-хозяйкой, упорно рассматривая рамки с фотографиями на её столе. Она не хотела встречаться с ней глазами, опасаясь, что сто́ит только той увидеть в глазах Нейдж безумную радость, которую она никак не могла скрыть, как планам Того придет конец. Он буквально полчаса назад сообщил ей, что хотел бы выбраться в их городишко завтра-послезавтра и будет рад, если она составит ему компанию.
А говорил он так, что она просто стояла как загипнотизированная и слушала, мыслями улетая далеко за стены палаты. Слушала и отчаянно желала, чтобы он говорил еще и еще, снова и снова. Речь у него такая быстрая, правильная, а шутит так, что от смеха не удержаться. И никогда не позволяет себе ни слова грубого, ни пошлости какой в её присутствии… А ругаться-то он может, боже (прости меня, Господи), как же он матерился, когда Салливан первый раз к нему приходил – не успел тот уйти, как он просто вызверился весь, не заметив, что я еще стою у двери.
– Нейдж, вернись на землю, где ты витаешь?! – резкий голос вернул ее к действительности. – Это он просит, чтобы ты его сопровождала в поездке или ты это придумала?
– Нет, нет, миссис Эйвил, это он просил, чтобы я поехала с ним, ну… вот… я вам и говорю.
– А зачем он тебя позвал?
– Ну, он говорит, что, если ему там вдруг станет плохо… ну, знаете… у него приступы сильной головной боли бывают… ну, чтобы я могла помощь ему тогда оказать, потому как наши из лечебницы не смогут этого сделать…
– А, да! Что-то такое в его личном деле было – насчет головных болей. Но все равно, я уже давно заметила, что ты уделяешь ему слишком много внимания… впрочем, не ты одна. Другие наши пациенты тоже требуют заботы, не забывай – их у нас больше ста! Ладно, иди! Мне теперь придется срочно согласовывать этот вояж с мистером Донахью, а ему с той шишкой из ДрагСтандарт. И что за пациент нам достался, чего они с ним так носятся?