Никита Шарипов
Иной мир. Побег в никуда
Поглядев на тварь не больше секунды, я бросился обратно. Движется многоног медленно и торопиться за потенциальной добычей не хочет. Скорее всего, уверен, что мы никуда не денемся.
– Насмотрелся? – с железным спокойствием спросил Андрюха. Булат и Саня также не выглядят испуганными.
– Насмотрелся, – ответил я, стараясь не терять самообладания. – И он мне не понравился. Варианты у нас есть, или импровизировать придётся?
– Будем пытаться убить – сказал Саня. – Не получится, тогда отступаем и снова пытаемся убить. Если поймём, что не вывозим, то отступим до расширения пещеры и спрячемся в кармане. Внутрь многоног не пролезет, камень грызть не способен. Максимум просунет конечности, но от них мы спрячемся, не такие длинные они у него. Хороший план?
– Дерьмо план, – честно ответил я. – Всё могло быть лучше, нам просто не нужно было гулять по пещере…
Отступили к следующему повороту пещеры.
– Вы этого многонога уже убивали, да? – спросил я, стараясь вытащить подствольный гранатомёт не снимая рюкзака.
– Подствольник не доставай, – покачал головой Саня, держащий поворот на прицеле. – Один выстрел, и ты нас похоронишь. Я пулемёта своего опасаюсь, а ты гранаты тут хочешь метать. Уверен, что пещера не обрушится?
Не уверен. Ни в чём не уверен. Хотя нет, в одном уверен наверняка: если выживем, то мне предстоит очередная чистка глушителя. А чистить его занятие не приносящее удовольствие. Впрочем, с глушителем от АС ВАЛ или ВСС Винторез ситуация ещё хуже. Оружие, оно ведь уход любит. Как женщина. Даже поболее.
Многоног вальяжно выполз из‐за поворота, и в него полетели пули. Уши заложило мгновенно, несмотря на то, что стреляют только Боков и Мусин. Оба поливают адскую тварь из автоматов Калашникова сотой серии с заранее установленными глушителями и снятыми прикладами. Из всех нас только Саня не ленится таскать за собой пулемёт и не забывает ныть о его тяжести.
Многоног на пули не обратил внимания, рикошетят они от его пластинчатой брони, а затем рикошетят от стен пещеры. Светлячки на такое шумопредставление отреагировали молниеносно и отключили освещение. Булат и Андрюха прекратили стрелять и включили фонари. Мой и Бодрова уже включены, многоногу свет не нравится, но столь незначительный дискомфорт его остановить не способен.
– Шашку зажигаю – сказал Булат, когда насекомому осталось до нас метров тридцать. – Может, испугается.
Слабо верится, что такой метод поможет, но попытка не пытка. Горящая красным и испускающая много дыма осветительная шашка улетела по ноги многоногу и, попав в воду, потухла. Булат прокричал:
– Должна была в воде гореть!
– Отступаем! – следом скомандовал Андрюха. – Шашек он не боится, сам знаешь. Зря потратил!
Я решил не испытывать госпожу удачу на благосклонность и увеличить дистанцию до адского многонога. Стрелять в него даже не пытаюсь. Приближается он медленно, но верно. Медлительность радует, неторопливый монстр, не то, что некоторые. Вспоминаю бругара и понимаю, что воевать с ним проще. Хотя бы тем, что место обитания той зверушки поверхность. Под землёй всё сложнее.
Отступающий последним Саша Бодров вытащил из рюкзака наушники, нацепил их на голову и, показав нам большой палец, остановился. Я зажал уши и открыл рот. На пулемёт и вылетающие из него пули многоногу было пофиг.
– Уходим в карман – сказал Андрюха, когда оружие Бодрова смолкло. – Убить этого чудика мы не способны, будем ждать.
Мы прибежали к карману, внутрь забрался Булат и принял все вещи через узкую щель. Последним в укрытие залез Саня и забормотал:
– Вот же уродина многоногая… здоровая, тварь… хрен убьёшь такую…
– Вы с ним встречались раньше? – повторил я ранее заданный вопрос.
– Встречались, – ответил Булат. – И приятного в той встрече было мало, почти сутки по пещерам скакали, прежде чем сумели убить. А убили мы его при помощи взрывчатки, завалили в узком участке пещеры, но с этим многоногом такой метод не прокатит.
Из щели, которая служит входом в карман, послышалось шуршание. Одна из ног твари вынырнула из темноты и с огромной силой воткнулась в каменный пол, незначительно расщепив его.
– Вот тебе раз – сказал Бодров, стоящий в метре от смертоносной конечности. – Жаль, нет топора, отрубил бы к чертям.
Я понял, что вжимаюсь в стену. Боюсь, чего уж скрывать. Булат, посмотревший на меня, воскликнул:
– Ермак‐то жим‐жим! Расслабься, Никита, мы в безопасности. В относительной, но безопасности.
Конечность многонога исчезла в темноте. Я направил луч фонаря в щель и увидел жуткую драконью рожу. Ох уж эти глазки… Не могло их поменьше быть?
– Как‐то поехали мы на соревнования в Черногорье, – начал рассказывать Андрюха, устраиваясь поудобнее на своём рюкзаке в углу кармана. – Было это давненько, почти два года назад. Я там был, Саня, Булат и Денис были, ещё Раиса Серкова и Осипов Илюха.
– Зачем поехали? – спросил я, как зачарованный глядя в щель, в которой видна голова многонога. Или не голова? Головогрудь, вроде, более правильно будет.
– Поучаствовать в турнире, – продолжил Андрюха. – Каждый год этот турнир проводится, Светлый спонсирует, победителям лям кредитов вручается. Каждому! Обязательное условие: все участники должны постоянно снимать своё нахождение в пещерах, а пещер там много. Участников обычно около двух сотен набирается. Можно ходить группами, что безопаснее. Есть и одиночки, но этих психов вообще понять невозможно. Перед началом турнира выбираются пещеры, на одну пещеру не более десяти человек. Заходишь в пещеру и должен продержаться в ней трое суток и всё заснять. На этом правила заканчиваются. Оружия можно брать хоть сколько, еды и всего остального тоже. Те трое суток я запомнил надолго, на всю жизнь…
– Это точно, – согласился Булат. – В Черногорье больше ни ногой, пусть Светлый себе свой лям в одно место засунет. У меня после того трёхсуточного турпохода седина появилась.
– Я тоже в Черногорье больше ни ногой, – добавил Бодров. – Седины у меня не добавилось, к счастью, но проблем со здоровьем после того похода хватало. Чуть от пневмонии не сдох.
– Сколько участников обычно выигрывают? – спросил я, подготавливая автомат к стрельбе.
– Не более десяти процентов из пещер возвращаются, – ответил Андрюха. – Зайти не проблема, но выйти надо обязательно в другом месте, а для этого нужно дорогу найти, что не так просто. С нами в компании четверо китайцев были, вдесятером зашли, но вшестером вышли. Все живые, к счастью, но не все целые. Булат, Бодров и Осипов на наших плечах вернулись, притом Саня прям на грани был.
– Да, – кивнул Бодров. – Плохо помню, мне до встречи с костлявой считанные минуты оставались. Андрюха меня вынес, а потом Ольга вылечила.
– Вам заплатили? – я прицепил фонарь к автомату и снял предохранитель.
– Конечно, заплатили, – ответил Булат. – Правда, не всем, а только тем, кто на своих ногах вышел, это тоже условие обязательное.
– А с китайцами что случилось? – спросил я.
Булат, вздохнув, ответил:
– Второй день шёл, и они решили вернуться. По пути нарвались на двух паучков, одного убить сумели, а второго нет, пожрал он их. Потом мы паучка добивали, потому что заплутали и пришли туда, где уже проходили. До своей смерти, кстати, китайцы немало тварей положили, путь нам, так сказать, облегчили.
– Стрельнуть в глаз многонога хочешь? – поинтересовался Андрюха.
– А что? – удивился я. – Нельзя? Сидеть без дела тоже не вариант, не на Нугуманова же нам надеяться, татарин в пещеру точно не полезет.
– На него мы и не надеемся. – Андрюха слегка улыбнулся. – Мы, если ты не понял, Никита, ждём. Многоног тварь опасная, но предсказуемая. Если он медлителен, то это значит, что сытый. Был бы голодный, так вальяжно за нами бы не пошёл. Надеемся, что скоро потеряет к нам интерес и просто уйдёт. Схема проверенная.
– Не стрелять? – растерялся я.
– Да стрельни разок, – махнул рукой Андрюха. – Попадёшь в глаз и увидишь ярость адского многонога.
Я решил выстрелить. Попаду в глаз, значит, прострелю мозг. Если он, конечно, там имеется.
Автомат толкнул в плечо. С глушителем не слишком громко получилось, терпимо.
В глаз я, что удивительно, попал. Попадание автоматически включило отбойный молоток – так кричит разозлившийся многоног. Стрекочет, если выражаться правильно. В щель просунулись сразу две ноги и принялись крушить камень. Рёв поднялся оглушающий.
– Зря! – прокричал Булат. – Так он ещё дольше успокаиваться будет.
Минуты две орал адский многоног, и крошил каменный пол кармана крепкими и острыми ногами. Мельтешили они с поразительной скоростью, дробя квадрат размером метр на метр в пыль и при этом оставаясь целыми. Прочности им не занимать.
Многоног успокоился резко. Ноги пропали в темноте лаза, оставив на полу кармана две глубокие борозды. Сложилось ощущение, что членистоногое было вытянуто наружу силой. Точнее, оно не ожидало, что его начнут тянуть за хвост, и попыталось удержаться просунутыми в карман конечностями. Думаю, что другими конечностями насекомое тоже цеплялось за каменный пол пещеры.
– Его кто‐то вытянул! – Боков обеспокоенно вскочил, подхватил с пола рюкзак, автомат и, врубив фонарь, принялся освещать лаз. – Сань, кто у нас по силе превосходит многонога?
– Из пещерных никто, – не задумываясь ответил Бодров. – Из наземных бругар посерьёзнее будет или гориллоид, но первый в пещеру не полезет, а второй в этих краях не водится вроде бы. Не знаю, кто его вытащил. Может, ещё один многоног объявился? Они ведь жрут друг друга… Тишину поймали, слушаем!
Я прислушался. Из щели не доносится никаких звуков, кроме еле слышного журчания воды. Фонарь пользы приносит мало, в том пространстве, что освещает, пусто.
– Берсерк многонога как за здрасьте уложить может, – сказал Булат. – Берсерки по пещерам гулять любители.
– Кто такой берсерк? – тут же спросил я.
– Это медведь, – ответил Боков. – В пещере ты встретил отшельника, помнишь? Есть ещё берсерки, эти тоже одиночки, но на месте не сидят. Убийцы из них отличные. Кто рискнёт высунуть голову наружу и посмотреть?
Я головой показал, что выходить не намерен. Булат и Саня сделали то же самое. Андрюха устало вздохнул и, направившись к проёму, пробормотал:
– Кому, как не мне, это делать…
Если многонога уделал некий берсерк, то я сойду с ума. Ну не может он нам встретиться в этой пещере. Слишком много встреч для столь непопулярного места. Этот мир что‐то сложное, но к тому же это сложное слишком предсказуемо. Порой начинает казаться, что нахожусь в компьютерной игре. В интересной, хорошо реализованной, но игре. Возможно такое на самом деле? Не знаю, но поверить готов во многое.
Пробыв в пещере секунд пять, Андрюха позвал нас:
– Выходим, не боимся, тут относительно безопасно.
Первым выйти наружу рискнул Бодров. Следом за ним в щель пролез я и обомлел. Нет, этого точно не может быть!
Многоног, пытавшийся добраться до нас и сожрать, лежит в нескольких метрах от щели, ведущей в карман. Его ужасная голова отрезана и валяется в жёлобе, по которому течёт ручей. Лишившееся головы тело разрезано в районе брюха, и на пол пещеры вывалилось всё его содержимое. Ядовито‐жёлтая слизь и останки каких‐то животных, не успевших перевариться. Слизь шипит и понемногу разъедает пол пещеры. Воняет жутко, тухлятиной вперемешку с кислятиной. Лютая смесь в брюхе у многонога хранилась.
Сдержав первые рвотные позывы, я приблизился к стенке пещеры, упал на колени и принялся освобождать желудок. Неприятное это занятие и болезненное к тому же.
– Воды? – спросил Булат и протянул мне пол‐литровую бутылку.
– На голову… – пробормотал я и, немного переместившись, наклонился.
Помывшись, всё же попил, предварительно прополоскав рот. Каждый новый вдох воскрешает тошноту, нужно срочно выйти на поверхность.
– Под язык закинь – сказал Андрюха, протянув мне небольшую зелёную пластинку. – Это местная травка, что‐то вроде мяты, если по вкусу судить. Бодрит, убивает тошноту и отключает обоняние, до завтрашнего дня нюхать ты будешь неспособен.
Закинув пластинку под язык, почувствовал мятный вкус, а затем появилось ощущение, что рот под завязку набили концентрированной мятой. Онемело всё: зубы, десны, язык, нёбо, нос и, кажется, даже лоб. Способность чувствовать запахи отключилась. Способность чувствовать вкус, кроме мяты, скорее всего, тоже. Пусть будет мята, согласен.
– Где ты раньше был? – с трудом спросил я.
Боков не ответил. Только пожал плечами и пошёл в центр пещеры. Пошёл к берсерку, который сумел так легко расправиться с многоногом. И почему я не заметил его сразу?
Светлячки на потолке пещеры начали включаться. От середины к краям. В считаные секунды гирлянда замерцала нежно‐голубым светом, и надобность в фонарях отпала.
Огромный медведь, закованный в стальную броню, сидит у стены, уронив голову на плечо. Грозный меч, не менее полутора метров длиной, валяется рядом с ним. Если посмотреть на стенку пещеры, то всё становится ясно, берсерк врезался в неё спиной. Судя по тому, как раскрошился камень, полёт был быстрым.
– Он мёртв? – спросил я, всё ещё пытаясь привыкнуть к мятному вкусу во рту. – И это… если жив… опасен?
– Должен был выжить, – тихо ответил Саня, стоящий совсем рядом с поверженным многоногом. – Берсерки, они живучие, покрепче людей будут. Плохого мы ему не делали, значит, не опасен.
– Не советую так близко с этой тварью стоять – сказал Булат. – Многоног и без головы опасен, если ты не забыл. Втащит и считай погиб. Медведя он, будучи мёртвым, в стену запустил.
Я попытался мысленно воссоздать бой берсерка с многоногом: тварь пыталась забраться в карман, в котором мы укрылись, и ничего не замечала. Берсерк схватил её за хвост и отбросил в сторону. И это не взирая на то, что многоног минимум втрое тяжелее его!
Следующим действием берсерк отделил голову урода от туловища ударом меча, а затем дополнительно вспорол брюхо. Поверженный, но ещё способный оказать сопротивление, враг нанёс один единственный удар. Мощный хвост резко согнулся и стукнул берсерка в грудь. Получив немалое ускорение, тот пролетел через всю пещеру и врезался в стену. На этом бой кончился.
– Медвежонку досталось, – громко сообщил Андрюха. – Мало того, что вся броня всмятку, так ещё и две дырки в грудине. Нехилые такие, с кулак размером каждая!
Многоног подал признаки жизни. Хвост с острыми ногами дёрнулся в сторону Саши Бодрова и спустя мгновение вернулся на прежнее место.
– Не стреляй! – тут же крикнул Булат, хотя я и не собирался стрелять. От меня до многонога метров шесть, и при всём желании дотянуться он не способен. А вот до Бодрова дотянулся. Или почти дотянулся?
– Зацепил, гад! – Булат подскочил к Бодрову и подхватил его, не дав упасть. Посмотрев на меня, крикнул: – Да не стой ты столбом, Никита! Помоги!
Оттащив Бодрова от мёртвого многонога, мы усадили его на пол у стены. Булат снял рюкзак, а я помог избавиться от пулемёта. В районе рёбер, справа, костюм слишком быстро темнеет. Отверстие многоног в груди проделал солидное, почти с кулак размером. Саня ничего не понимает и крутит головой по сторонам, изображая на лице удивление. Вдох и из раны пошли пузыри. Булат начал громко материться, я принялся звать Андрюху.
Так и не осознав ранения, Саша потерял сознание. Я положил его на пол пещеры и подложил под голову рюкзак. Подошёл Боков и, быстро оценив степень повреждений, спросил:
– Дырка сквозная?
Я покачал головой. Булат ответил: – Нет!
– Шанс есть – сказал Андрюха, яростно о чём‐то думая. – Если попытаемся вытащить на поверхность и отвезти в Двойку к Ольге, то потеряем его, столько точно не проживёт. Надо думать, мужики. Думаем!
– Да о чём, сука! – не сумев терпеть, я вскочил на ноги и заорал вдвое сильнее: – Как ты его спасёшь без медицинской помощи? Как?
Андрюха ударил головой, не пожалев моего носа. В глазах закружились звёздочки. Осознав, что сижу на заднице, услышал:
– Не ори на меня. Я знаю больше тебя! И я знаю, как его спасти! Просто смотри и не открывай рта. Не послушаешь – добавлю!
Удивительно, но нос остался целым, даже кровь не пошла. К моменту, когда смог встать, Андрюха был возле поверженного берсерка и начал проводить с ним какие‐то манипуляции. Булат Мусин орудует ножом, не жалея Санину одежду. Показав в сторону Бокова, он тихо попросил:
– Помоги Андрюхе, Никита, а я тут сам справлюсь.
Не знаю, что они пытаются сделать, но надеюсь, что это поможет Бодрову. Буду молчать и делать, что потребуется, и наблюдать, если делать ничего не нужно.
Приблизившись к берсерку, понял, что от медведя по имени Угрх, встреченного мной в пещере, он слишком отличается. Выше на полметра минимум и на порядок шире. Покрытую немного седой шерстью голову украшают многочисленные шрамы. Начиная с шеи и заканчивая ногами, медведь закован в ржаво‐чёрную броню. Каким образом пластинки держатся, остаётся только гадать, снаружи этого не видно. Каждая из пластинок так же, как и голова, имеет свою отметину, начиная от царапин и заканчивая глубокими вмятинами. Берсерк могучий воин, и врагов убил немерено, боевые отметины тому свидетели.
С повреждениями у гиганта всё плохо, в груди имеются две огромные дыры размером с внушительный кулак. Боков не соврал, кровь из дыр не идёт, что странно. Признаков жизни медведь не подаёт.
На стене пещеры отлично виден силуэт, оставшийся от «удачного» соприкосновения берсерка с камнем. Удар произошёл, когда он летел вниз головой. Скорее всего, ударился грудью и в момент падения перевернулся. Если бы с такой силой многоног ударил Сашу, со стены мы его вряд ли бы соскребли. Берсерк крепок, ужасно крепок!
– Так и будешь стоять или поможешь? – раздражённо спросил Боков и показал на стену пещеры: – Берсерк треснулся в неё грудиной, два шипа торчали из его груди и от удара проникли глубже. Сейчас они торчат в спине, нам надо их вытащить!
– Сможем? – спросил я, примериваясь к гиганту. Весит он минимум полтонны, а может и поболее. Сам сотни четыре с небольшим, и броня около сотни, а может даже больше. Меч пока не оценил, но и он наверняка не лёгкий.
– Сможем, если поднатужимся, – ответил Андрюха. – Нам, главное, перевернуть его и попытаться вытащить эти колья. Думаю, что сердце берсерку точно пробило. Он жив, но регенерировать не может. Не вытащим – умрёт. Пробуем!
Почему у многонога оторвались ноги, можно только гадать. Оторвались они от основания тела и пробили броню берсерка. Обе торчат из спины и не потеряли прежней остроты. Придётся выбивать.
Напрячься пришлось так, что закружилась голова. Берсерк упал на пол пещеры. Отыскав каменюгу побольше, мы принялись выбивать из спины шипы.
Справились за пару минут, а затем пришлось снова приподнять берсерка и подсунуть ему под грудь камней. Сделав это, продолжили выбивать. Когда шипы вылезли из груди сантиметров на двадцать и упёрлись в пол пещеры, потребовалось положить берсерка набок. К этому времени подоспел Булат и, убедив, что Бодров пока держится, начал помогать. Спустя пятнадцать минут дикой физической работы грудь берсерка была освобождена от присутствия шипов‐ног адского многонога.
– Что теперь? – спросил я, борясь с усталостью, потоотделением и пытаясь восстановить дыхание.
– Ждём, – ответил Андрюха. Мы сидим рядом с почти мёртвым берсерком, прислонившись друг к другу спинами. – Повезёт, выживет. Выживет берсерк, выживет Саня.
В голосе Бокова не было уверенности, и я решил уточнить:
– Ты точно знаешь, что делаешь?
– Нет. – Андрюха несколько раз тяжело вздохнул. – Булат, объясни ему, ты вроде не устал…
Булат, измеряющий пещеру шагами и не забывающий поглядывать по сторонам, принялся рассказывать:
– Если посмотреть далеко, когда люди только попали в этот мир, они встретили очень странный вид разумной жизни. Ввиду того, что этот вид был сильно схож с земными медведями, его прозвали «sapiens ursus». Если сказать проще – разумный медведь. В разумности их вида, Никита, можно не сомневаться, некоторые особи поумней людей будут… Контакт человек‐медведь был и есть, но назвать его гуманным нельзя. Люди достаточно часто истребляли разумного конкурента и продолжают это делать. Медведи, впрочем, людей тоже не жалуют. Были самые настоящие войны, и не всегда люди выходили из них победителями. Точнее, не выходили ни разу…
– Далеко углубился, – перебил Андрюха. – Расскажи о берсерках.
Булат кивнул и продолжил:
– Разумный медведь этого мира… любой разумный медведь… Рождаясь, все разумные медведи знают этом мир лучше, чем люди, населяющие его, вместе взятые. Мудрость им даётся по наследству. Это, так сказать, генетическая память, поэтому все они не только отличные воины, но и прекрасные знахари. Берсерки своего рода подвид, не каждый медведь способен стать берсерком, ими становятся единицы. Точнее, рождаются. Они сильны до ужаса, но ещё почти бессмертны. Убить берсерка сложно, из автомата не застрелишь. Из пулемёта крупнокалиберного, возможно, получится. Я не слышал, чтобы кому‐то удавалось убить берсерка. Вижу‐то его во второй раз.
– Ты говорил о войнах, – перебил я. – Берсерки в них не участвовали?
Булат покачал головой.
– Берсерки, как отшельники, им всё пофиг. Они любят тварей этого мира. Точнее, любят убивать этих тварей. Одиночки. Впрочем, я могу ошибаться, поговаривают, что берсерки разок давали нам люлей, но всё это байки, так думаю.
– И вы надеетесь, что он поможет нам? – тоскливо спросил я.
– Мы же помогли ему… – буркнул Боков. – Пусть теперь помогает нам. И это… Булат, проверь его, он регенерирует?
Булат склонился над огромной тушей берсерка и осторожно положил ладонь на грудь. Выждав, сообщил:
– Одно уже бьётся.
– Одно что? – удивлённо воскликнул я.
– Сердце, – ответил Андрюха. – Одно уже запустилось, а значит, регенерировало. Ждём, когда запустится второе. Два сердца – это отличительная черта берсерков. Многоног пробил сразу два и тем самым почти убил его. Пробил бы одно, он бы не лишился сознания.
Булат быстро отпрыгнул от берсерка в сторону и испуганно сообщил:
– Второе сердце запустилось. Сейчас оживёт!
С тяжёлым урчанием грудь берсерка медленно наполнилась влажным пещерным воздухом. Выдох и снова вдох, но уже более мощный. Третий и четвёртый были ещё сильнее. Объём лёгких поражает.
Бронированная лапа шевельнулась. Острые, как бритва, когти оцарапали пол пещеры. Берсерк ожил и начал вставать.
Поднимался он долго. Было заметно, что каждое движение даётся с трудом. Оказавшись в вертикальном положении, берсерк замер и посмотрел на нас. За несколько секунд бледно‐зелёные глаза налились жизнью и стали ярко‐зелёными и словно светящимися. Мне стало страшно. Сложно не испугаться, когда на тебя смотрит закованная в броню гора. И неясно, что у этой горы на уме…
