Никита Котляров
Жертва требует красоты
От автора: посмотреть и послушать рассказ в видеопрочтении автора можно на YouTube канале "Эверблиум".
***
После многих лет упорного труда и бюрократического ада, после многочисленных проверок, десятков заполненных форм и одного судебного заседания мне наконец-то удалось заказать снятие наличных средств. И вот, две недели назад я получил уведомление о выдаче мне лицензии на хранение бумажных денег и о блокировки соответствующей суммы на моём счёте. А сегодня рано утром в мою дверь постучали инкассаторы и передали мне опломбированный чемоданчик.
Перед тем как его открыть, я ненадолго отключил чип. Никаких сомнений в подлинности банкнот у меня не было. Просто я хотел вдохнуть запах свежей, настоящей краски, хотел прикоснуться к шершавой бумаге и провести пальцем по выпуклым словам и номерам купюр. Это тоже стоило затраченных мною усилий. Приятный бонус к основной цели.
Чип я отключил, когда заперся в своей специальной комнате. Я её переделал из кладовой. Обеспечил там максимальную герметичность, самостоятельно установил хорошую вентиляцию и поставил самодельные очистители воздуха. Поэтому вонь там почти не ощущалась.
Купюры были ещё тёплые. Без сомнения, их напечатали сегодня перед отправкой. Чтобы разобрать каждую ноту аромата, я поднёс чемодан прямо к носу и стал жадно вдыхать. Я делал это, пока у меня не закружилась голова.
Затем я скинул сообщение Адану, что выезжаю, и отправился собираться. Больше ждать сил не было. Какая-то часть меня твердила, что по-хорошему не помешало бы задержаться на день-другой для лишней страховки. Сразу же выбегать с наличными из дома, как только их получил, мне казалось подозрительным. «А что, если DCC или полиция решили установить за мной слежку?» – не давала мне покоя моя природная опасливость. С другой стороны, с лицензией я имел право хранить наличные и ездить с ними по городу хоть круглосуточно. Да и Адан уверил меня, что после получения денег я могу сразу отправляться к нему, выжидать нет необходимости.
В столь важный день я хотел выглядеть с иголочки. У меня имелось несколько типов костюмов. Я выбрал номер три от «Орти». Мне нравилась форма его лацканов. Костюм я сделал тёмно-синим, а ткань кашемировой. Дополнил же образ я нагрудным платком и галстуком винного цвета для контраста.
Перед выходом ещё раз проверил содержимое своего специального рюкзака. Нужно было убедиться, что всё исправно и на месте. Это я делал на кухне, сидя за своим несменяемым дубовым столом. Я чудом выловил его на дне всемирной паутины. Он был похож на настоящий, как никакой другой. Дизайнер проделал тончайшую работу. Прожилки, лак, запах – всё было выполнено на высшем уровне.
Машину менять не стал. В общем-то, раз подобрав для себя, я её почти никогда не менял – снаружи «Феррари»; салон – от «Роллс-Ройс». Жаль только, что под капотом моего шаблона находился двигатель отнюдь не «Феррари». Даже на шаблон С-класса пришлось копить. Так что, если на обратном пути в зеркале заднего вида я увижу полицейские проблесковые маячки, чтобы уйти от погони на скорости можно было даже не думать. Хотя какое зеркало заднего вида? На обратном пути его у меня не будет…
На улице сияло солнце. Температура, как всегда, была комфортной. Это мне нравилось. Солнце и пение птиц поднимают настроение, как ни крути. Хотя сейчас я и так чувствовал себя более чем хорошо. Нет, я был на седьмом небе от счастья! Ещё до приезда инкассаторов, едва разлепив глаза, я ощутил себя так, будто мне удалось вернуться в детство, у меня день рождения, и родители уже несут в мою комнату тот самый подарок, о котором я так долго мечтал.
По дороге до Нью-Фрейма я обычно наслаждался видами зелёных лугов, где можно было увидеть упитанных коров или гарцующих лошадей. Но в этот раз всё моё внимание было сосредоточено на дороге. Ведь сейчас она вела меня к моей цели. Поэтому никакие красоты не могли с этим сравниться.
Лес высоченных небоскрёбов становился всё выше. Издалека здания напоминали сталактиты в пещере. И каждый новый взгляд на город, хоть немного, но отличался от предыдущего – свет и стекло всегда рождали различные сочетания. То шпиль «Эмпайр Тауэр» будто вспыхивал огнём, то изогнутый фасад «Вейв Билдинг» снопом искр разбрасывал вокруг себя радугу.
Нью-Фрейм – вот уж действительно головокружительное место, доверху полное красок. И дело было не только в красивых зданиях и рекламных экранах на каждом шагу, из которых постоянно что-то вылетало, высовывалось или выпрыгивало. Люди – они поражали больше всего. Тысячи их густым потоком, словно река, что одновременно течёт вперёд и назад, непрерывно прибывали в движении. Если смотреть на это достаточно долго, то у тебя могла закружиться голова. Не только из-за количества людей. Дух перехватывало от пёстроты.
Сложно, если не сказать невозможно, было отыскать в толпе двух одинаково одетых людей, сколько ни смотри. Рядом с парнем в шортах и сланцах вышагивал другой, в огромной мушкетёрской шляпе с торчащим из неё пером, ещё больше самой шляпы. Переведи взгляд – и вот тебе женщина с ангельскими крыльями за спиной или в костюме кота.
Самые невообразимые наряды соседствовали со строгой классикой. Смешное и даже дикое находилось рядом с первостепенной элегантностью. Все цвета и фасоны, тысячи и тысячи образов и стилей, существовавших когда-то или придуманных буквально вчера, – всё замешивалось в калейдоскоп беспредельного разнообразия. В центре – особенно.
К этому невозможно было привыкнуть. Вот уже пятнадцать лет я мотаюсь в Нью-Фрейм на работу, но так и не привык. Чтобы постоянно не смотреть по сторонам с отвисшей челюстью, нужно было никуда не смотреть, просто не обращать ни на что внимания. Так все и поступали. Каждый предпочитал находиться в своём, сотканном только для себя мирке. Поэтому именно в Нью-Фрейме, где проживали десятки миллионов человек, где вокруг одного всегда находилась толпа других, каждый ощущал себя ещё более одиноким, чем где-нибудь в глухом лесу. А подними голову, рискни посмотреть по сторонам – и тут же тебе понадобится несколько таблеток аспирина и приём у психолога.
Ситуация на дорогах не сильно отличалась. В городе, вплоть до окраин, можно было увидеть самые разнообразные модели автомобилей, как из далёкого прошлого, так и совершенно уникальные. Никогда не знаешь, с кем будешь стоять на светофоре. Это мог быть и «Фольксваген Жук» с реактивной турбиной на крыше, и «бигфут» на двухметровых колёсах, и пускающий во все стороны молнии «Делориан».
Во времена до чипов это бы всё запретили, так как подобный «тюнинг» повышал опасность движения, просто хотя бы тем, что сильно отвлекал водителей. Но с чипами ничего можно было не бояться. С ними аварии на дорогах стали большой редкостью.
После Нью-Фрейма опять пошли луга, но здесь всё было в цветах: красные, жёлтые, синие… где-то они складывались в надписи. «Добро пожаловать в Нью-Фрейм», например, или «Вы покидаете Нью-Фрейм». Аромат тоже присутствовал. И в этот раз я решил приоткрыть окошко, чтобы впустить его.
Три года назад, когда цветы только появились, запах был такой резкий и сильный, что мог взбодрить после бессонной ночи. Оказалось, что даже со сладким ароматом цветов можно переборщить. Но этот недочёт быстро поправили.
У щита с надписью «Музей и артефакты Адана» я свернул с трассы и ещё какое-то время ехал вдоль рядов кипарисов. Скоро показалась крыша особняка хозяина музея. Когда я парковался, то увидел Адана на веранде. Высокий мужчина в деловом костюме со значком федерации на лацкане сидел в кресле и курил сигару.
– Мистер Пентел! Наконец-то! Как же долго мы с вами ждали этого дня! – поприветствовал меня Адан, когда я вместе с чемоданом выбрался из машины.
– И не говорите.
Мы обменялись рукопожатиями.
– Как добрались?
– Отлично. Прекрасные кипарисы у вас на подъездной дороге. В прошлый раз, когда я приезжал, кажется, их не было.
– Я их недавно поставил. Пришлось переплатить за качество, но зато теперь глаз всегда радуется. И мой, и моих гостей. Прошу! Продолжим беседу в моём кабинете.
Я прошёл за Аданом внутрь. Музей и магазин занимали весь первый этаж особняка и цоколь. В музее Адана я бывал не раз. А впервые оказавшись тут, я ходил кругами по залам, зависая у каждого экспоната, почти целый день. Сейчас я бы тоже не отказался ещё раз всё подробно осмотреть. Тем более несколько месяцев назад я не пропустил мимо уведомление о том, что в дальнем зале, посвящённом цифровой эпохе, появился новый ценный и редкий артефакт – между макетами ракеты типа «Falcon 9» и витриной с разными моделями смартфонов появился стенд с настоящей книгой. В идеальном состоянии! На фотографиях с открытия Адан перерезал красную ленту и фотографировался с разными «шишками» из города. Мало того – экспонат интерактивный. Как говорилось в заметке, каждую страницу книги защитили наноплёнкой на основе графита. Это означало, что книгу можно было трогать и свободно листать, не боясь повредить древность.
– Присаживайтесь, – Адан указал на диван рядом с журнальным столиком. – Что будете пить? Кофе? Чай? Что-то особое?
– Я бы не отказался от стакана воды.
– Отличный выбор! Угощу вас натуральной.
– Не стоит, – засмущался я. – Подойдёт и синтезированная.
– Нет-нет. Вы же мой клиент и гость. Я должен принять вас, как подобает.
Адан подошёл к бару, пододвинул хрустальный графин и наполнил стакан. Сигару на время этого он сунул в зубы.
– Вода – основа основ. Добавил листьев – получил чай. Добавил спирта – получил водку. Добавил душу – получил человека.
– Пожалуй, да…
Мне всё никак не удавалось комфортно разместиться на диване. Он был мягким, очень удобным, но я не знал, куда мне деть чемодан. Положить на стол? Поставить на пол? В итоге я оставил его у себя на коленях и прижал к груди. Я нервничал. С одной стороны, потому что я вплотную приблизился к осуществлению своей мечты. С другой – из-за той цены, которую мне предстояло заплатить. И я говорю совсем не про деньги, что привёз.
– Всё есть одна большая река, если подумать, – продолжил Адан, поставив передо мной стакан. – Жизнь человечества течёт. Время бежит. Всё стремится куда-то, непонятно куда. Или понятно, но от этого понимания тебе становится только хуже.
Адан подошёл к большому сейфу рядом со столом и начал набирать комбинацию.
– Одно можно сказать наверняка – энтропия накапливается.
– Что вы имеете в виду? – поинтересовался я, сделав глоток. Когда вода коснулась моих губ, по коже на руках пробежали мурашки.
– Я имею в виду то, что несмотря на гений человечества, который позволил выживать нам так долго, само время стареет. А вместе с ним и пространство. Либо наоборот, не важно…
Адан достал из сейфа кейс, сел в кресло напротив дивана, где сидел я, и только после этого закончил мысль:
– Сложно объяснить, но я это ощущаю всегда и острее других, ведь моя жизнь и работа – искать артефакты времён, когда существование было молодо и свежо, как только что распустившийся цветок. Но сейчас, очевидно – лепестки опадают, растение умирает, и мы не знаем, что можно с этим сделать.
– Я вас понимаю. Я ощущаю похожее.
– Конечно! Иначе вас бы тут не было.
Адан положил чемодан на стол и щёлкнул замками. Внутри, за толстым стеклом, лежал он… Подлинник аналоговой эпохи. В идеальном состоянии, как и новая книга музея. Глаза отказывались верить, что перед ними действительно предмет истинной красоты.
В этот артефакт я влюбился с первого взгляда. Когда стало известно, что вопрос по выдаче мне наличных решился положительно, я сразу отправился к Адану выбирать покупку. Мне стоило едва переступить порог комнаты, где Адан хранил все находки для продажи на чёрном рынке, как мой взгляд, словно магнитом, притянуло к тому, что лежало сейчас в кейсе передо мной. Пожалуй, впервые в жизни я видел что-то настолько красивое, настолько настоящее. Эти цвета, линии… Всё буквально кричало о жизни и любви.
«Почему вы решили продать его? – спросил я Адана тогда. – Почему не выставили в музее?»
«Я хотел, но не удалось договориться, – ответил тот. – У меня большие связи в городе, которые позволяют мне многое, но далеко не всё. К сожалению. Эта находка класса «А». У частных музеев лимит на хранение подобных древностей. Мой лимит уже закрыт. Я могу лишь заменить один экспонат на другой, но один всё равно придётся отдать, за что мне полагается государственная премия в десять тысяч – просто смешно».
Артефакт был намного дороже всего остального, что я мог приобрести. Но изначально я не планировал экономить. Моей мечтой всегда была покупка чего-то настоящего, максимально живого. Благодаря Адану мне удалось найти такую вещь. Да, цена была высока, но красота во все времена требовала жертв.
– Я вам рассказывал, как мы нашли его? – спросил Адан, пока я завороженно рассматривал содержимое чемоданчика.
– Нет. Вы только упомянули, что вам сильно с ним повезло.
– О-о, ещё как. Обычно всё, где бы не происходили раскопки, сломано, повреждено, оплавлено, либо разъедено плесенью. Особенно это касается хрупких вещей вроде этой. Ваш артефакт сохранился чудом. Сверху на него упал эмалированный таз. Сам таз засыпало песком и завалило кусками бетона разрушенного здания. Получилось так, что естественным образом эта красота хранилась в идеальных условиях, защищённая от воздуха, влаги, всего, что могло навредить столь хрупким волокнам.
Я по-прежнему не смел оторвать взгляд от артефакта. Краски поражали своей глубиной. Каждая линия изгибалась в непредсказуемом направлении. Я видел много превосходных дизайнерских работ, вроде моего дубового стола на кухне или кипарисов Адана, но ни одна из имитаций не могла сравниться с этим ярчайшим отпечатком чистой творческой энергии, которая излилась когда-то в далёком прошлом.
– Жизнь на Земле зародилась благодаря бесконечной череде случайностей, – продолжал Адан. – Ваш артефакт тоже сохранился благодаря, пусть и не бесконечной, но большой череде удачных обстоятельств. Исключи хоть один элемент и от красоты, которую мы имеем сейчас возможность лицезреть, стерлась бы даже память.