Ника Ёрш
Отбор с осложнениями
Глава 4. Розы и шипы
– Это так грустно, – произнесла Эмма, глядя вслед убегающей Амалии. – Бедняжка. Как думаете, что произошло?
– Пилон указал пальцем вниз, – пожала плечами стоящая рядом рыжеволосая менталистка. Ее подопечная – миниатюрная черноглазая блондинка сидела на стуле, отрешенно глядя перед собой.
– А с вашей невестой все в порядке? – озаботилась Эмма.
– Да, – отмахнулась женщина. – Я ее слегка вырубила. Хрупкая душевная организация.
– Симпатичная, – сказала Эмма, но больше из вежливости. Сейчас ротик блондинки был безвольно приоткрыт, и с уголка губ стекала слюна. Менталистка заботливо промокнула ее губы салфеткой и слегка приподняла пальцем подбородок, так что рот закрылся.
– А ваша? Как выглядит? – спросила она с жадным любопытством. – О вашей невесте все судачат.
Эмма заметила, как остальные менталистки, еще оставшиеся в зале, умолкли, ожидая ее ответа.
– Она очень красива, – соврала она, делая честное лицо. – Необыкновенная девушка. И такая сила духа. Просто королевская!
Менталистка блондиночки поскучнела и заправила платиновую прядь волос за розовое ушко подопечной.
– Смелое заявление, – сказала она. – Однако я очень удивлюсь, если вы пройдете во второй тур.
– Посмотрим, – упрямо ответила Эмма.
– Посмотрим, – миролюбиво согласилась рыжая. – А вот эта девушка, – она кивнула в сторону шатенки, поглощающей тарталетки одну за одной, – точно будет в финале.
– Вот как?
Эмма глянула на невесту, которая теперь взахлеб запивала тарталетки соком. Да, симпатичная. Глаза такие голубые… Пожалуй, стоит узнать сильную конкурентку поближе. Она подошла к столу и налила в бокал девушке еще сока.
– Спасибо, – поблагодарила та. – Эти маленькие бутербродики такие соленые! Их просто невозможно съесть больше десяти штук за раз.
Она ослабила розовую ленту на талии и выдохнула.
– Зачем же вы их едите? – спросила Эмма, разглядывая девушку.
Остренькое личико, немного лопоухое и обрамленное выгоревшими прядками, курносый нос. Сочные губки, яркие, как ягоды, россыпь веснушек на золотистой коже. Отчего, интересно, ее считают фавориткой? Она, конечно, милашка…
– Милаша, – сказала невеста.
– Что? – не поняла Эмма.
– Я – Милана Фонжевьен, но все зовут меня Милаша, – пояснила та. – Знаете, сколько бутербродов было в каждой тарелке? Двадцать. Смотрите, три блюда, значит, всего шестьдесят штук. Шестьдесят. Шесть и ноль. А шесть – число диавола. Я съела одну, но осталось пятьдесят девять, а девять – это перевернутая шестерка. Пятьдесят восемь – плохое число. Моя нянюшка в пятьдесят восемь лет подвернула ногу. На ровном месте! Пятьдесят семь, пять плюс семь – двенадцать, это две шестерки, два числа диавола. Пришлось есть еще.
Эмма внимательно посмотрела в голубые глаза Милаши. Там была звенящая пустота, и смутные обрывки мыслей пролетали в небесной голубизне легкими облачками. Вот у Бригитты совсем другие глаза – подумалось вдруг. Такие живые, цепкие, в них сразу виден и ум, и характер…
– А потом мне захотелось пить, – пожаловалась девушка, оттопырив нижнюю губу. – И я забыла, сколько съела.
– Милана, – высокая женщина в синем платье, так выгодно подчеркивающем и стройную фигуру, и темные волосы с красным отливом, быстро подошла к своей невесте, отобрала у нее бокал и, поставив его на стол, отряхнула крошки с высокой груди девушки. – Сейчас наша очередь. Ты помнишь, о чем мы говорили?
– Если меня спросят – невинна ли я… – начала девушка, нахмурив от усилия лобик.
– Ты ответишь «да», спокойно и уверенно, – кивнула женщина с красными волосами, так туго затянув розовую ленту на ее талии, что Милаша охнула.
Вот наряд у невесты оказался на редкость продуманным: квадратное декольте открывало изящные ключицы, и верхнюю часть груди. Золотистые холмики вздымались над белой пеной кружев, вызывая ассоциации с аппетитными булочками в сахарной пудре. И без того тонкая талия подчеркнута атласной лентой, а пышные юбки похожи на облако. Смело – надеть белое, как будто Милана Фонжевьен уже идет к алтарю…
– Но я целовалась с Лиамом, – громко прошептала Милаша, склонившись к менталистке. – Этой весной, когда цвели вишни. Лепестки кружились на ветру и жужжали пчелы…
– Это неважно, – ровно ответила менталист, и на ее скульптурном лице лишь четче выделились желваки. – Поцелуи не в счет.
– С языком, – возразила Милаша, распахнув голубые глаза.
Ментальная волна, хлестнувшая от женщины, была такой силы, что задело даже Эмму. Она отшатнулась и вцепилась в край стола.
– Я буду молчать о Лиаме, – кивнула Милаша, подобравшись и расправив плечи. – Отвечать коротко. Да или нет.
– Умница, – похвалила ее женщина и подтолкнула к двери, пройдя следом.
– И она – фаворитка отбора? – недоверчиво переспросила Эмма, когда странная пара скрылась в комнате, где заканчивался первый конкурс отбора.
– Не она, – вздохнула рыжая, слегка похлопывая по щекам блондиночку. – А ее менталист. Это Ирэна Воблер. Менталист королевы. Она выиграла прошлый королевский отбор и теперь явилась за победой снова.
Черноглазая блондинка пришла в себя, облизнула губы, поморгала и улыбнулась менталистке.
– Вот так, моя хорошая, – засюсюкала та, – и никаких истерик. Ты справилась, ты просто молодец.
Она помогла подняться невесте и, приобняв ее, повела прочь из зала. А Эмма, поняв, что ничего интересного уже не случится, поспешила в их с Бригиттой покои – делиться новостями.
Та ждала ее, сидя на диване в общей комнате. Широко расставив ноги под цветохроном, раскинув руки по спинке мебели и глядя в потолок. Внушительная грудь ее мерно вздымалась, тихо потрескивали бревна в камине. На звук открывшейся двери Бригитта опустила голову и уставилась на Эмму:
– Все закончилось?
– Все только началось. Скоро обед, тогда и узнаем, что запланировано дальше.
Бригитта кивнула и быстро поднялась. Двигалась она удивительно легко, учитывая размеры, но немного угловато.
– Ты, наверное, привыкла все время проводить с братьями? – предположила Эмма. – Скажи, а как же твоя мама? Где она?
– Занимается домом, – ответила девушка, пожав плечами.
– Но вы не слишком близки? – Эмма подошла ближе, погладила Бригитту по руке, снова поражаясь твердости ее мышц. – Расскажи мне больше о своей семье. Какие у вас традиции? Нравы?
– Как у всех, – буркнула Бригитта, внезапно накрыв ладонь Эммы своей лапищей и осторожно ее сжав. – Лучше расскажи мне ты кое-что.
– Конечно, спрашивай.
Эмма с трудом удержалась от того, чтобы не отнять свою руку. Отчего-то она чувствовала жуткую неловкость от этого простого жеста, значащего наметки их близости.
– Ты влюблялась когда-нибудь? – немного кокетливым тоном спросила Бригитта.
– Ах, это, – Эмма улыбнулась, – нет, я не влюблялась по-настоящему. Были, конечно, симпатии во время обучения, но это так… А что?
– Да вот, – жестом фокусника леди Дракхайн вынула из кармана своей хламиды миниатюрную карточку с изображением белокрылых птиц в небе и отдала ее Эмме. – Принесли, пока тебя не было. Без конверта, читай-не хочу. Видимо, ваша свадьба – дело решенное.
Эмма забрала карточку, медленно перевернула ее и, чувствуя, как злость захлестывает изнутри, прочла: “Милая моя Мими, спешу узнать, как ты устроилась во дворце. Всего ли тебе достаточно? Не обижают ли? Одно твое слово – и я заберу тебя. Твой Свейн Тибрих”.
– Вот же… – Эмма проглотила ругательства, но карточку смяла в руках.
– Что-то не так? – Карие глаза Бригитты смотрели внимательно, с нескрываемым интересом. – Кто такой этот Свейн?
– Мой жених, – ответила Эмма, отворачиваясь. – Он так считает. И вот…
Она разжала ладонь, показывая смятую бумажку.
– Красноречиво. – кивнула Бригитта. – А ты, значит, не горишь желанием идти за него?
– Нет.
– Что так?
Эмма пожала плечами, размышляя над поступком Свейна. Это надо было послать во дворец карточку с текстом столь фривольного содержания! Он словно бы всем рассказал, что она не свободна… или – еще хуже! – имеет связь вне брака! Эмма быстро подошла к камину и, присев, закинула карточку в огонь. Тот жадно лизнул бумагу и, распробовав, накинулся, поедая и потрескивая от удовольствия.
– Так что с этим Свейном не так? – не унималась Бригитта. – Он страшный?
– Нет. Очень даже красивый.
– Старый? Больной?
– Нет. Молодой и полный сил.
– Горбатый? Бедный и хромой?
– Нет же! – Эмма вскочила и яростно всплеснула руками: – Прекрати, прошу! Он не калека и вполне себе приятен, а еще богат.
– Тогда я не понимаю, – пожала могучими плечами Бригитта. – Если у твоей семьи проблемы с долгами, и есть жених, способный все проблемы решить, то…
– Но ведь я не люблю его! – воскликнула Эмма возмущенно. – И потом, у меня есть дар. Я долго училась и способна на большее, пойми! Если мы победим, то я смогу открыть свое дело, и мне не придется искать помощи от мужчины, которому я нужна только для… продолжения рода.
– Но мне ты говоришь, что я должна прыгать от счастья, раз стала одной из тринадцати претенденток в невесты Вилли, – с усмешкой проговорила Бригитта.
Эмма поморгала и так яро покачала головой, что даже мушки в глазах появились.
– Нет-нет, все совсем не так! – сказала она. – Принц, он…
– Красавчик, – кивнула Бригитта, принимаясь загибать пальцы, – молодой и полный сил. Не калека и вполне приятен. И ему нужна жена, чтобы… дай-ка подумать… ах, да, родить как можно больше наследников.
– Ты передергиваешь, – Эмма вымученно улыбнулась. – Все же есть разница между Свейном и его высочеством. Перед тобой откроются огромные перспективы, Бригитта. Ты сможешь влиять на его решения, мягко направлять, помогать людям…
Эмма сбилась под ироничным взглядом Бригитты. Она читала в ее глазах упрек и насмешку, и ей стало невыносимо стыдно. Но всего на пару мгновений. Все же иногда правда бывает во вред, и надо лучше продумывать, что говорить Бригитте в будущем.
– Стать принцессой – ни с чем не сравнимая честь! – подавшись вперед, Эмма выпустила немного магии, стараясь придать своим словам больше силы. – И твое сердце еще не занято, а значит, Вильгельм сможет стать единственным. Ты подаришь ему свой цветок, позволишь ему помочь распустить твой бутон…
– Эмма, – произнесла Бригитта, и все магические потуги Эммы разбились о ее щиты, – твои цветочные ассоциации меня уже утомили.
– Это не просто слова! – возразила Эмма. Она вскочила с кресла и принялась ходить туда-сюда по гостиной. – Я – менталист.
Бригитта согласно кивнула.
– Я вижу ауры людей.
– И как тебе моя аура?
– Нормальная, – ответила Эмма, быстро глянув на Бригитту, которая вальяжно развалилась на диване. – Но ты закрыта от меня, и это плохо.
– Мы, горцы, не пускаем малознакомых людей к себе в ауры.
– Я вижу лишь оболочку, внешнюю часть, – Эмма остановилась и, опустившись на колени прямо у ног Бригитты, взяла ее руку в свою. – Позволь мне проникнуть глубже.
Взгляд Бригитты скользнул по ее лицу, задержавшись на губах.
– О таком меня еще не просили, – произнесла она со странной интонацией.
– Женская внутренняя суть напоминает цветок, – продолжила Эмма, поглаживая руку невесты. – Скрытая за внешними щитами нежность, способность любить, дарить тепло. Словно волны энергии, расходящиеся лепестками. И когда этот цветок раскрыт, когда женщина проявляет свою суть ярко и полно, она становится неотразимой.
Бригитта вдруг потянулась к ней и погладила кончиками пальцев по щеке.
– Твой цветочек наверняка очень хорош, – сказала она мягко.
– И твой тоже, – кивнула Эмма.
– Я так не думаю, – уклончиво ответила та, и Эмме показалось, что она улыбается.
– Я помогу тебе раскрыться, Бригитта, – пообещала она, сжав крупную ладонь леди Дракхайн и прижав к своей груди.
Та внимательно проследила за ее движением.
– Я сделаю все, что в моих силах! – произнесла Эмма. Сейчас ее переполняло сочувствие к девушке, сидящей напротив. Такая закрытая – и дело совсем не в цветохроне. – Это судьба свела нас вместе. Мы можем стать по-настоящему близки.
– Я бы да… очень за… – Бригитта поерзала в кресле, поправила цветохрон.
– Правда? – обрадовалась Эмма. – Тебе ведь тоже этого хочется, признай?
– Ну… да, – промычала леди Дракхайн.
– Я разбужу в тебе женщину! – пылко воскликнула Эмма.
– Да… – протянула Бригитта. – Погоди, что? – встрепенулась она.
– Мы сделаем это вместе, – кивнула Эмма, поднимаясь с колен. – Будем действовать быстро. Интенсивными методами. И я тебе обещаю – твой бутон вскоре расцветет!
– Ну, все, я проголодалась! – решительно поднявшись, Бригитта первой двинулась к двери. – Пойдем, проверим, чем сегодня потчуют во дворце. Я бы сейчас и кабанчика съела!
– Не сомневаюсь, – вздохнула Эмма, следуя за девицей.
В обеденном зале, ко всеобщему удивлению, было накрыто на меньшее количество персон. Эмма, удрученная мыслями о том, как помочь Бригитте раскрыть скрытую в ней женственность, не сразу обратила внимание на ажиотаж, царивший среди присутствующих.
Когда леди Дракхайн тронула ее за плечо и заметила, что тарелок не хватает, Эмма даже собиралась возмутиться: сколько можно есть, когда другие от нервов не могут и крошки проглотить?! Однако вскоре до нее дошел смысл сказанного и – о чудо – выяснилось, что сразу две невесты после первого же конкурса добровольно отказались от участия в отборе!
– Уехали низкая шатенка и та рыжая, что красила губы! – быстро наведя справки, рассказала Эмма Бригитте. – Это замечательно! Понимаешь?
– Не совсем.
– Вот так, медленно, но верно, судьба ведет тебя к законному месту – рядом с принцем. Соперницы уходят сами!
– Ах, это, – леди Бригитта кивнула, – и правда.
– Ты не выглядишь счастливой. У нас минус две конкурентки, – напомнила Эмма.
– Мне больше интересно, с чего они вдруг решили уехать, – ответила Бригитта, и Эмме показалось, что она хмурится. – Такие красивые девушки, из благородных семей… Вчера еще кипели намерением стать будущими королевами и вдруг добровольно отбрасывают единственный шанс.
– Может, просто устали от гонки? Или побоялись огласки своих ответов на неудобные вопросы первого конкурса? – предположила Эмма самое очевидное, но сама тоже задумалась. Что касается рыжей – та наверняка была опорочена, но шатенка выглядела очень милой, настоящей леди…
– Нужно расспросить слуг, – тихо проговорила Бригитта, следуя к своему месту за столом. – Возможно, они что-то слышали. Местами на таких отборах не разбрасываются.
Эмма про себя признала правильность мыслей Бригитты. Хоть ее женственность пока что спит под прочным панцирем, ум работает хорошо. Принц обязан был это заметить!
Как и следовало ожидать, аппетит Бригитты ни капли не изменился. На тарелке сначала возникла горка еды, а после – почти так же быстро – исчезла. Эмма, решив на этот раз не давить на подопечную, тоже с удовольствием поела, преступно радуясь тому, что другие две девушки сошли с дистанции. Каковы бы ни были причины, теперь невест оставалось всего четырнадцать!
В конце трапезы, насмотревшись на грациозные движения остальных девушек, Эмма поняла еще одну важную вещь: Бригитте необходимо было повторить правила этикета. Она заметила, что у горянки все же не хватает манер для дворца: все ее движения, в отличие от других невест, были слишком просты и порывисты, а грация если и присутствовала, то какая-то неправильная – слишком… хищная, что ли? А однажды, Эмма готова была поклясться, Бригитта облизала пальцы, пользуясь тем, что под цветохроном этого не видно! Ее манеры были далеки от образцовых, что не удивительно, учитывая, что Бригитта родилась и выросла в глуши.
Стоило девушкам расправиться с обедом, как дворецкий объявил о внезапном дозволении принца: всем дамам предлагалось пройти в знаменитый королевский сад, дабы насладиться поистине волшебными видами и получить эстетическое удовольствие, отдохнув душой после первого конкурса.
– Может, принц и сам там будет, – зашептала Эмма, прижавшись к леди Дракхайн. – Нужно проявить себя в лучшем виде.
– Хорошо.
– Но и не забывай, что ты должна быть внимательной, – наставляла Эмма, следуя за поднявшейся Бригиттой. – Нам нужно также понять, кого из конкуренток следует опасаться больше всего. Присмотреться к ним.
– А вот это правильно, – в голосе Бригитты наконец послышалась заинтересованность, – присмотримся к ним и потом обсудим, кто что из себя представляет.
– Да-да, – закивала Эмма, радуясь новому желанию “своей” невесты: посплетничать. Пусть это не самое лучшее занятие, но в таких разговорах можно больше узнать о самом собеседнике.
Размышляя, Эмма шла за невестами, слушая в пол-уха комментарии их сопровождающего – элегантного мужчины, красиво рассказывающего о легендах замка Иствиг.
– …и тогда прекрасная, но убитая горем принцесса, ее высочество Виолетта Юрингем, велела посадить у строящегося еще дворца сад, красивее которого не было бы во всем королевстве. Она велела собрать в нем все сорта роз, какие только возможно и невозможно! Она пригласила лучших мастеров…
Рядом громко зевнула Бригитта, и Эмма снова вспомнила о намерении обучить подопечную манерам. Пусть цветохрон и избавляет ее от необходимости прикрывать рот, все-таки будущая правительница не должна вести себя столь вопиющим образом.
Стоило подумать об этом, как опасения Эммы подтвердились. Идущая чуть впереди высокая брюнетка с прекрасными миндалевидными глазами цвета охры, обернулась и уточнила излишне громко:
– Вам скучно, леди Дракхайм? В вашем графстве, как мы понимаем, время проводят гораздо веселее?
Слава всем святым, Бригитта не успела ответить. Вмешалась судьба в лице Миланы Фонжевьен:
– А что же хорошего в розах? – поразилась девушка. – Они ужасно колючие и так сладко пахнут, что часто доводят до головных болей. Да еще и количество лепестков на цветке всегда очень неудачное, если вы не обращали внимание. Вот провели бы нас к озеру Хрустальной Надежды – это стало бы чудом из чудес!
– Озеро, у которого может прогуливаться лишь королевская семья, – закивала шатенка слева от Эммы.
– Говорят, воды его спокойны даже в самый сильный ветер, – добавила Амалия Стетхейм, – и прозрачны, как слеза младенца.
Глаза Амалии слегка припухли, но девушка все еще была здесь, и Эмма сгорала от любопытства – так ей хотелось узнать, какой вопрос довел блондинку до слез, и почему она не уехала вместе с двумя другими конкурсантками. В другой ситуации она была бы не против подружиться с Амалией, но сейчас ей хотелось избавиться от нее как можно скорее! Даже с заплаканными глазами она напоминала печального ангела.
Бригитта прошла вперед, загородила своими широкими плечами Амалию, а заодно и еще двух невест, повернула голову в сторону и задумчиво почесала грудь.
– А с западной стороны к нему прилегает болото, моя нянюшка рассказывала о нем столько сказок! – скороговоркой ввернула свое Милаша, счастливо улыбаясь. – Именно там, говорят, к первой королеве Юрингем явилась святая Селена, подарив ей артефакт, способный возбуждать любовь! И до сих пор там живут ее помощники, готовые спасти разбитое сердце отчаявшейся леди!
После конкурса Милаша переоделась в свободное клетчатое платье, довольно простенькое, но милое, а светлые выгоревшие волосы заплела в две косы и скрутила их баранками над оттопыренными ушками – прямо как пастушка на лугу. Ее менталистка держалась рядом, но больше не затыкала ей рот, по-видимому, решив, что сейчас от болтовни Милаши не будет вреда. Ирэна Воблер выглядела довольной, словно сытая кошка, снисходительно поглядывающая на мышек, и Эмма невольно задумалась – что тому причиной. То ли Ирэна рада, что ее подопечная прошла первый конкурс, не рассказав про поцелуи с языкастым Лиамом, то ли здесь что-то еще…
Остальные невесты, узнав об озере, умолкли, переглядываясь друг с другом, а их сопровождающий развел руками, виновато ответив:
– К сожалению, прогулку у озера предварительно должен одобрить его высочество. Но, смею напомнить, сегодня вы приглашены в роскошный сад роз! И вот, собственно, он сам!
Мужчина первым вошел через распахнутые двустворчатые двери. Эмма сразу ощутил невероятно сладкий нежный аромат, обволакивающий со всех сторон, а после и увидела… Множество роз… Белые, оранжевые, красные и черные! Они собирались вместе, преобразуясь в лабиринт, за цветущими стенами которого порой можно было скрыться с головой.
– Чудесно!
– Прекрасно!
– Восхитительно! – послышалось со всех сторон от невест.
– Это поразительно! – высказалась и Эмма, украдкой толкая Бригитту локтем в бок. – Никогда не видела ничего красивее!
– Ах, как мило, – пробормотала леди Дракхайн, осматриваясь по сторонам. Прищурившись, она обернулась к замку, а затем, приставив руку в виде козырька ко лбу, всмотрелась в сторону того самого озера, о котором упомянула Милаша.
– Красиво, да? – поняла ее Эмма. – Я и сама не отказалась бы там прогуляться.
Невесты разбрелись по лабиринту, и Эмма взяла Бригитту под руку. Леди Дракхайн хмурилась и выглядела напряженной, постоянно оглядываясь и будто прислушиваясь к чему-то.
– Ты любишь цветы, Бригитта? – спросила Эмма. – В вашем графстве принято дарить женщинам букеты?
– Да, – коротко ответила невеста, вновь останавливаясь и глядя куда-то поверх кустов.
– За тобой ухаживал кто-нибудь? – не отставала Эмма.
Бригитта молчала, громко сопя под цветохроном.
– Нет, – сказала она наконец, и Эмма отвела взгляд.
Бедная девушка! Эмма уже составила картину ее жизни: вечно занятая мать, которая то рожает, то управляет порядком в замке, суровый отец и восемь братьев. Откуда Бригитта могла научиться женственности? Она просто без понятия, что это такое. А теперь, оказывается, у нее ни разу не было поклонника. С этим надо что-то делать…
– Ты, верно, даже не знаешь, как вести себя с мужчинами… – пробормотала Эмма.
Вместо ответа Бригитта неожиданно дернулась и, резко повернувшись в сторону особенно высоких кустов, рванула в узкий проход между ними. Эмма растерянно замерла, гадая над странным поведением подопечной, когда услышала сдавленное хрюканье и хриплый, но до боли знакомый голос:
– Отпустите! Я буду жаловаться… Вы не имеете права!
Эмма бросилась на зов и вцепилась в сильные руки Бригитты, попросив:
– Не надо так, леди Дракхайн! Он здесь не со зла… Это… это…
– Я ее жених! – подпрыгнув на месте и едва не оставив в руках Бригитты лацканы своего сюртука, Свейн Тибрих яростно добавил: – Вам выделили телохранителей?! Скажи ей, что я не опасен! Переведи ей, Эмма! И пусть немедленно извинится и покинет нас.
– Но Свейн…
– Пошла вон, эй! – не сдавался кузен, глядя на Бригитту исподлобья. – Откуда только набирают таких…
Леди Дракхайн усмехнулась и сложила руки на могучей груди.
– Эй, я тебе говорю, громила, – Свейн пощелкал пальцами перед глазами Бригитты. – Уйди и оставь меня наедине с моей прекрасной, очаровательной кузиной.
– Моя твою понимайт, но никуда не пойти. Ты пойти сам. В сад, – сказала Бригитта с нарочитым акцентом.
Эмма открыла рот, да так и застыла, совершенно сбитая с толку.
Свейн же закатил глаза и, фыркнув, полез за мешком с медяками:
– Сколько? – прямо спросил он. – Сколько ты хочешь за то, чтобы оставить меня и мою невесту наедине.
Бригитта посмотрела на Эмму. Та захлопнула рот и прикусила нижнюю губу, тщательно подбирая слова для извинений перед горянкой и нравоучений для жениха.
– Три пено хватит я надеюсь? – усмехнулся тем временем Свейн, подбрасывая на ладони монетки и протягивая их леди Дракхайн.
Эмма кинулась к нему, сжала его пальцы в кулак, пряча злосчастные монеты, и с отчаянием посмотрела на Бригитту. Гордая леди Дракхайн наверняка сейчас оскорбится до глубины души…
– Ладно, я вас оставлю, но буду неподалеку, – сказала Бригитта неожиданно спокойно, будто даже с усмешкой, и прошла за поворот. Ее черный цветохрон было видно даже за самыми высокими кустами, так что Эмма, не боясь потерять леди Дракхайн из виду, повернулась к Свейну.
– Ты! – выпалила она, ткнув его пальцем в грудь. – Зачем явился сюда?
– Мне так нравится, когда ты злишься, – промурлыкал Свейн. – Выпускаешь коготки, как сердитая кошечка.
– Я здесь на работе! Как ты не понимаешь? Меня взяли менталистом на королевский отбор!
– Твоя мама мне сказала, – кивнул он, а потом жеманным жестом отбросил светлую прядь, упавшую на глаза. – Мими, это глупости. Тебе не надо работать!
– А зачем, по-твоему, я училась в институте?
Свейн пожал плечами, полюбовался на свои отполированные ногти.
– В твоей хорошенькой головке куча разных глупостей, – снисходительно сказал он. – И это даже мило. Но когда мы поженимся, ты будешь заниматься лишь домом и мной.
Он приобнял ее за талию и повел по дорожке. Эмма тяжело вздохнула, покосившись на кузена. Весь лощеный и напомаженный, блестящий, как фантик от конфеты, он вызывал у нее лишь раздражение и скуку. Однако, если она провалит этот отбор… Обернувшись и увидев черную макушку Бригитты, Эмма решила уделить пару минут кузену. Может, ей удастся убедить его оставить ее в покое и не позорить во время отбора?
***
Вейрон заставил себя отойти от менталистки, но краем глаза следил за макушкой женишка, с важным видом прохаживающимся среди роз. Эмма едва доставала тому до плеча и что-то пылко говорила, но Свейн, кажется, вовсе ее не слушал.
– Вы тоже сбежали от своей менталистки?
Вейрон быстро повернулся и увидел Амалию, сидящую на скамейке под перголой, увитой белыми розами.
– Не то чтобы… – протянул он.
– Иногда хочется побыть наедине с собой и собственными мыслями, – со вздохом продолжила она.
Как ни странно, Эмма Вейрона не раздражала. Ее слова про бутоны и навязчивое желание разбудить в нем женщину – да, а вот сама она – нисколько. Тем не менее он не стал переубеждать Амалию.
– Вы хотите остаться одна?
– Нет-нет, – возразила Амалия, сдвигаясь на краешек. – Садитесь. Я с радостью разделю с вами свое одиночество.
– Значит, вам не нравится ваша менталистка? – спросил он прямо, опускаясь на скамью.
– Она милая, – вздохнула Амалия. – Но все время пытается влезть мне в голову. Она словно хочет сделать из меня кого-то совсем другого. Вы понимаете?
– Более чем, – усмехнулся Вейрон, они немного помолчали, сидя рядом, и он осторожно спросил: – Почему вы плакали сегодня? Принц плохо с вами обошелся?
– Нет! – горячо возразила Амалия. – Принц – чудесный молодой человек. Напротив, он отнесся ко мне с пониманием…
Она вздохнула, и в ее глазах заблестели слезы.
– О нет, – испугался Вейрон. – Только не плачьте.
– Не буду, – пообещала Амалия, улыбнувшись, и смахнула слезинки с длинных ресниц. – В общем, на отборе мне задали вопрос, которого я никак не ожидала услышать, – произнесла она через силу. А потом выдохнула и сказала быстро, словно боясь передумать: – Моя семья разорена. Все, что у меня есть – лишь имя. Я была помолвлена, но мой жених отказался вступать в брак, когда узнал, что я – бесприданница.
– Ну и дурак, – искренне сказал Вейрон. – Вы и сами сокровище.
Амалия благодарно улыбнулась.
– Меня спросили о причинах, по которым была расторгнута помолвка. Я пыталась соврать.
Она слегка покраснела и отвернулась.
– Я тоже пытал…ась, – Вейрон сделал вид, что поперхнулся. – Но зараза Пилон…
– Хоть бы у него этот палец отвалился, – с горечью согласилась Амалия.
– Но по сути, ничего страшного не произошло, – осторожно начал Вейрон. – Вилли может позволить себе взять в жены любую. Уж чего-чего, а денег ему хватает.
– Вы не понимаете, – покачала Амалия головой. – Теперь принц знает, что меня бросили. Это так стыдно…
Она прижала ладони к горящим щекам.
За кустами роз прошли Свейн и Эмма, которая что-то ему объясняла. Но белобрысый хмырь лишь самодовольно выпячивал грудь, как тетерев на току, и смотрел на менталистку с поволокой. Вейрон сжал кулаки. Отчего-то ему очень хотелось стереть это собственническое выражение с его морды.
– А кто это? – спросила Амалия с любопытством.
– Жених моей менталистки, – ответил Вейрон. – Редкий урод, правда?
– Отнюдь, – возразила Амалия, близоруко прищурившись.
– Да он такой же самовлюбленный хлыщ как Вилли!
– Вот именно, он немного похож на принца, – ответила Амалия. – А принц такой красавчик… Глядите-ка, он что, пытается ее поцеловать?
Вейрон быстро вскочил и, не давая себе времени на раздумья, рванул на выручку менталистке.
***
Эмма упиралась руками в грудь кузену, отворачивалась, но его губы, мокрые и розовые, были все ближе. Свейн оказался глух к ее мольбам и уговорам. Он слышал только себя и был уверен, что Эмма кокетничает, набивая цену, а на самом деле влюблена в него до беспамятства. И вот теперь он твердо намеревался сорвать с ее губ поцелуй, а она, пытаясь увернуться, грешным делом подумала, что проще и вправду его чмокнуть и сбежать.
Однако спасение явилось в виде Бригитты Дракхайн. Она словно фурия ворвалась на тропинку, разбив их уединение, схватила Свейна за руку, и, как-то хитро вывернув ему пальцы, сказала:
– Девушка не желает.
– Оставь меня! – воскликнул Свейн, пытаясь высвободить руку. – Отпусти!
Бригитта разжала пальцы, и Свейн едва не упал. Мотнув головой, он отбросил длинную прядь волос с глаз и сердито заявил:
– Моральные принципы не позволяют мне бить женщину…
– А целовать против воли позволяют?! – с угрозой произнесла Бригитта. Она резко наклонилась вперед, и Свейн отпрыгнул от горянки сразу на три шага. Наткнувшись на колючие кусты кремовых роз, рванул влево, бросив через плечо всего одну фразу:
– Я напишу тебе завтра, любимая!
