Ника Высоцкая
Три месяца лета
– В интернат? – вслух произнесла я, а затем быстро закрыла рот рукой. Уголок его губ дернулся вверх, и он натянул ехидную улыбку.
О да, ту самую ненавистную улыбку, которую я терпела десять лет своей жизни.
– Не пойму, как такая маленькая, впечатлительная девчонка может работать в медицине? Твое упорство поражает. – нотка недоверия блеснула в его глазах.
– Можешь быть спокоен, я всего лишь прохожу практику. И если вдруг, ты как обычно, по своему желанию захочешь испортить мне жизнь, ты это сделаешь и без моего разрешения. Но подумай, сейчас мы в равной степени зависим друг от друга. Так что ты говорил про интернат? – с трясущимися губами я пыталась выговорить каждое слово, вкладывая в них огромные усилия, дабы они казались убедительными. Расправив плечи, он слегка наклонился вперед.
Темные растрепанные локоны спадали ему на глаза, и он пристально наблюдал за моей реакцией на его движения.
– Да, Амелия, не все так успешны как ты. Мне не нужна твоя жалость и не лезь ко мне с расспросами. Старшие классы я учился в закрытом интернате и для выпуска мне нужна справка от психолога, так что будь добра, играй по моим правилам. – он смотрел на меня снизу вверх, но он не выглядел побежденным. Правую руку он опустил на стол, рядом с моим бедром. Я обернулась и обратила внимание на его костяшки. Они были в синяках и шрамах. Быстро отвела взгляд, обратившись к нему.
– Нет. – резко отрезала, подозревая, что нарываюсь на конфликт.
Когда он одним движением поднялся со стула с встал почти вплотную ко мне я на секунду зажмурила глаза. А когда открыла, обнаружила, что он выше меня на две головы. Медленно подняв глаза, я вжалась в край стола.
– Думаешь, чуть повзрослев, ты стала сильнее меня? -хриплым шепотом произнес он.
– Алан, послушай. Я не хочу навредить тебе, всего лишь хочу разобраться в ситуации по-взрослому. Мы можем помочь друг другу, а после, исчезнуть из жизни друг друга навсегда. Поэтому предлагаю перемирие на этих условиях. Соглашайся. -я постаралась запереть весь свой страх внутри себя. Ноги предательски дрожали, а глаза то и дела округлялись от огромного выброса адреналина.
Между нами повисло молчание. Жуткое напряжение тяжелым грузом тянуло нас обоих на дно. Но он продолжал сверлить меня взглядом еще целых пять минут.
И вот напряжение начало спадать. Он сделал шаг назад и вытянул руку вперед. Его взгляд нес неясный смысл, но то, что Алан Хэмиш не собирался играть по моим правилам, я поняла сразу.
– Пожалуй, в некоторых твоих словах есть капля логики и здравого смысла. Но у меня есть условие.
Мое тело слегка обмякло, услышав в голосе нотки согласия.
– Мы не будем все тридцать дней сидеть в этом стремном кабинете. Дай свой номер, я напишу адрес, где встретимся завтра. – он кивнул в сторону моего кармана на халате, указывая в сторону телефона.
Пораженно выдохнув, я сдалась. Достала свой телефон и позволила очередной манипуляции Алана сработать. Но на этот раз, для меня была хоть какая-то польза.
– Только не ройся там. -легкая улыбка озарила мое лицо, когда я отдавала ему в руки телефон. Алан лишь издал презрительный смешок.
Написав от моего имени себе сообщение с адресом, он вернул мне технику, положив телефон в мою ладонь, а второй рукой накрыл ее же снизу.
– Не забывай, даже если ты мозгоправ, твои уловки на меня не подействуют. Ты все та же Лия Эванс, жалкая девчонка, желающая помочь только себе, а не другим. – он медленно убрал руки и зашагал в сторону выхода.
– Алан, прости. -меня снова накрыло чувством вины, ровно, как и четыре года назад.
Обернувшись, он лишь торжествующе улыбнулся и покрутив пальцем у виска выскользнул за дверь.
Следующие пару часов я изучала папку с документами на Алана и не понимала, за что ему эти испытания по жизни. Мне не хотелось на него злиться. Нет. Я уже давно простила его за весь тот кошмар, что он мне преподнес. Но теперь я хотя бы понимала почему он так себя вел и продолжает вести.
Я помогу ему.
Хотя бы попытаюсь.
Тем же вечером.
Рассказав про свой первый день практики бабушке, сразу же как вернулась домой, я постепенно приходила в себя.
Решила не пугать бабушку острыми фразами Алана, а лишь кратко рассказала, что мне дали пациента со слегка нарушенной психикой. Еще не хватало, чтобы она переживала за меня.
Перекусив фирменными свежеиспеченными блинами от моей бабули, я вернулась к себе в комнату. За окном уже было темно, а звезды усыпали небосвод. Усевшись на свой огромный подоконник, я подложила под спину подушку и набрала номер Салли. Мне жизненно важно было поделиться с ней всем, что происходило со мной сегодня.
Буквально после первого гудка, она приняла вызов. На экране появилась милая мордашка с голубыми патчами под глазами.
– Хей, Мел, как ты? – она сонно улыбалась, видимо уже готовилась ко сну.
Я тяжело вздохнула. Поставила телефон, облокотив его о стену подоконника.
– Салли, это просто катастрофа. Пораженно я опустила руки перед телефоном и наклонила голову вниз.
– Милая, ты чего? Тяжелый день?
– Чувствую теперь каждый мой день здесь, будет таким! В любимой кофейне я встретила Люси, девочку из моей школы помнишь? Она работает бариста и все так же видимо терпеть меня не может. А еще, Господи! Ты не поверишь! Мой пациент на практике на все эти долгие 30 дней, гребаный Алан Хэмиш! Пусть я и простила его, но черт возьми, он правда ненормальный! Он вечно манипулировал мной в школе и хотел провернуть это сегодня! – эмоционально произносила каждое слово я.
Салли молча кивала, не перебивая слушала меня, но глаза ее все больше и больше округлялись от каждой следующей новости.
– А еще он поставил мне дурацкие условия! Теперь если я не помогу ему, он не поможет мне, и моя практика может пойти под откос. Ну почему со мной вечно что-то не так? Салли, неужели я заслужила этого? – устало произнесла я.
– Так, тише. Выдохни. Этот Хэмиш не знает с кем связался! Не вздумай давать себя в обиду, ведь ты выросла и теперь ты главнее его, ты врач, а он так, психически неуравновешенный тип. – Салли пыталась поддержать меня, но меня уже было не остановить.
Чувство несправедливости захлестывало меня и негатив начинал расти с бешенной скоростью.
– Он все еще раздражает и пугает меня, но мне его жаль. У него тяжелая судьба. И вроде бы я могу ему помочь, но вот только бы он перестал быть таким засранцем! – злобно крикнула я.
– Ты в праве отказаться от пациента, Мел. Ты же, знаешь об этом? – ровным тоном произнесла она. Слова эхом отразились от моих барабанных перепонок. Я понимала, что она права, но моя совесть не позволяла так поступить с Аланом. Ему по жизни здорово досталось, и он явно был не в порядке.
– Спасибо, Салли. Ладно, я разберусь с этим. – тяжело выдохнув, я попыталась сменить тему.
– Амелия, я рада что ты позвонила. Помни, все будет хорошо. Люблю тебя. Мне пора спать и тебе кстати тоже, завтра важный день. Звони в любое время, жду! – она поцеловала камеру экрана и отключилась.
Пропущенные звонки Итана и непрочитанные сообщения висели тяжелым грузом на моем сердце. Тишину разразила вибрация от звонка.
Итан.
Не думая, немедленно беру трубку.
– Включи видео, где ты?
Отстраняю телефон от уха, переводя звонок на видео.
– «Привет» сказать не хочешь? Я дома, была загружена. Первый день практики и все такое.
– На столько загружена, что не можешь ответить любимому? – недовольно произносит он.
– Я ведь переживаю! Уже начинаю собирать вещи, не могу оставить тебя одну!
– Не надо, Итан. Мне правда нужно время, чтобы прийти в себя и отдохнуть, мы не виделись с бабушкой уже три года. – тяжело вздыхаю я.
– Ты никогда не звонишь первая, Амелия! Имей совесть! Я тут на нервах! – кричит он. Ставлю кучу денег на то, что, если бы он был рядом, мои плечи бы уже посинели от его мертвой хватки.
– Я тебя услышала. Хватит кричать пожалуйста. Мы же решили, что нам нужна пауза в отношениях.
Хочется спрятаться под одеяло и избежать этих бессмысленных диалогов. Забиться в угол и проплакать там всю ночь. Сегодняшний день довел меня до изнеможения.
– Это ты так решила, но я считаю иначе. Я люблю тебя, разве ты не понимаешь? Обещай позвонить завтра!
– Обещаю. – еле слышно шепчу, сдерживая слезы.
Капкан захлопнулся.
Тяжело дышать.
– Ну чего ты, малышка! Не плачь! Скоро мы снова будем рядом! Все, целую, пойду спать.
Вытирая тыльной стороной ладони глаза, улыбаюсь натянутой улыбкой экрану, мечтая закончить этот разговор.
– Пока. – и я отключаю телефон.
Аккуратно перебравшись на свою кровать, медленно заползла под одеяло и накрылась им с головой. Мысли гулом кружились в мыслях, не давая уснуть. Тогда я включила на минимальной громкости свой любимый плейлист и начала тихонько подпевать и совсем не заметила, как плавно погрузилась в глубокий сон.
Глава 3
Доверие – как способ манипуляции
Или нет?
Алан
Тусклые лучи солнца вяло пробирались сквозь потрескавшиеся окна, заклеенные малярным скотчем. Гул за обшарпанными стенами не прекращался всю ночь, и я вновь чувствовал себя разбитым, снова открывая глаза в ненавистном мне месте.
Уже четвертый год я вижу одну и ту же картину перед глазами.
Отец и мать пьяные в стельку выясняют отношения на нашей крохотной кухне. Летит посуда, гремят бутылки, я слышу крик, переходящий в слезы. Пыль столбом рассыпается от стен, которые за столько лет впитали в себя ненависть и страдания их жителей.
Следующий слайд.
Мама плачет и умоляет людей в форме остановиться. Отец с безумной улыбкой на лице тянет ее в дом. И вот я уже на пороге интерната, где меня встречает женщина преклонных лет, говоря гадости про моих родителей и пытающаяся вселить в меня желание жить.
Эта женщина на протяжении четырех лет вносила весомые поправки в мою память о родителях, гордо заявляя, что я им не нужен. Да кому я нужен такой? Абсолютно бесполезный, тупо существующий и создающий проблемы всем вокруг ребенок.
Как ни странно, именно это место мне принесло множество и положительных моментов, хотя и ужаса я здесь хапнул сполна.
Здесь я обрел несколько друзей, это Майк и Нейтон. Они старше меня на два года и в отличии от меня, родителей у них нет. Нашей обычной рутиной постепенно становились тусовки с неограниченным количеством алкоголя и беспредметными драками со всеми подряд, кто не уважал наше мнение. Курить я так и не бросил. Сигаретный дым, лечил мои раны, а поскольку их с каждым годом становилось все больше, бросать эту привычку я не намеревался.
В мой последний год здесь, я решил слегка отойти от пьянства и драк, уделив внимание работе, так как всякого рода пособия уже сходили на нет в силу моего быстро летящего ввысь возраста.
Утешением теперь чаще становился американо в кофейне Маяк у самого побережья океана. Черный кофе, такой же черный, как мое сердце, думал я. И все чаще стал проводить именно здесь вечера, вплоть до закрытия заведения, а после гулял по берегу, думая о своей жизни и как глубоко я погряз в собственных страданиях. И лишь память о том злосчастном дне застилала пеленой мой разум. Слезы матери и улыбка отца.
Они предали меня.
Оба.
В один из таких вечеров я обнаружил небольшую лачужку. Заброшенную, старую, и явно никому не принадлежащую. Возможно, это был рыбацкий домик, а может здесь и вовсе не жил человек, но после нескольких посещений, я слегка преобразил ее, дабы хотел обрести свое логово, укромное место, в котором я буду скрыт от посторонних глаз и устоявшихся правил.
На стенах висели рыболовные сети, посередине лежал серый плед и пару подушек, маленький столик и лампа, работающая на батарейках.
Заросшая снаружи мхом, она абсолютно не привлекала внимание окружающих, что давало мне преимущество для сокрытия ее от лишних глаз.
Рутина сегодняшнего дня – это зайти с утра в кофейню Маяк, взять свой горячий черный кофе и сесть у берега в своем логове, размышляя о будущем. Будущем, которого я так страшился. Возвращаясь назад в интернат, я нередко сталкивался со старшими парнями и у нас завязывались драки. Тогда стены моей лачужки видели меня в самых ужасных проявлениях. До жути пьяным, с разбитыми костяшками и синяками на теле и с белоснежной сигаретой в зубах. Каждый раз, закуривая новую, я чувствовал, как травлю свое нутро, но также чувствовал, что заслуживаю этого.
Были и ясные дни, когда удавалось разгрузить больше вагонов и я получал более весомые деньги, чем те копейки, которые мне доставались обычно. Тогда я прятал их именно там, в моем «собственном доме» и возвращался назад в ненавистный интернат.
Оставалось всего ничего, три месяца до моего выпуска из него. Но главным условием было – получить хорошую рецензию от психолога, чтобы к интернату не было вопросов. И тогда бы я смог уйти из этого разрушающего личность места. Уже навсегда. Так же, как я ушел от родителей. Но у судьбы видимо на все свои планы.
И как бы ты не старался, что бы ты не делал и как бы не хотел светить, ты продолжаешь гореть. Гореть так неистово, что после тебя и пепла не останется, лишь грустные воспоминания о проблемном мальчике.
Казалось, куда хуже.
Но теперь мое и без того унылое будущее зависело от единственного человека, которого я обижал без причины с самого детства, сливая на него весь негатив и боль, лишь бы не мне одному было плохо. Детская психика, она ведь такая хрупкая и, если рядом не окажется никого, кто смог бы помочь – ты обречен на провал. Глубочайший провал в своей жизни.
Амелия Эванс – маленькая девочка, которой повезло родиться в любящей семье получала от меня столько боли, сколько не получал никто из моего окружения в те дни. Я отравлял ее жизнь и искренне верил, что поступаю верно, ведь если делают больно мне, то эту боль я не буду держать в себе.
Ведь именно так поступал отец с матерью. Напившись до беспамятства, он ни раз бил ее и оскорблял. Мне доставалось тоже. Ведь если любишь – вытерпишь всякое. Так говорила мать, когда я пытался ее защитить от отца. И поскольку я получал много боли, мне хотелось ее разделить хоть с кем-то. И этим кем-то оказалась именно она.
Я всегда искренне завидовал ее нескончаемому позитиву, чувству справедливости и самое главное тому, что у нее есть семья. А так, как дарить любовь меня не научили, я дарил боль. И верил, как и верю сейчас, что это правильно. Разделить боль с кем-то куда приятнее, чем разделить радость. Радость – может быть лицемерной. Каждый вложит в нее свой смысл, а вот боль – она объединяет людей. Это трудные времена, которые ты можешь пройти не в гордом одиночестве, а с кем-то, кто так же как и ты знает цену счастью.
Желание побыстрее исчезнуть из этих давящих стен угнетало меня, и я то и дело срывался на младших. Устраивал драки и скандалы, а вечером с чувством минимального удовлетворения сидел на мягком диване кофейни и пил горячий кофе.
Вот и сегодня я планировал посетить мои места силы, но для начала нужно было выйти из интерната незамеченным.
Тяжелее всего приходилось осознавать, что мои следующие тридцать вечеров пройдут в компании Амелии. А если учесть тот факт, что она гребанный мозгоправ – все становится куда печальнее. Встретив ее вчера, меня ослепила ярость, которой я не испытывал уже давно. Эта девочка напоминала мне тяжелые времена в доме родителей. Она будто давила на свежие раны и засыпала их сверху солью. Нет, она была не виновата в этом, хотя бы отчасти. Но я не мог с собой ничего поделать, ведь контроль эмоций – моя слабая сторона. Которая ни один раз мне помогала.
Надеюсь, что за время нашей пропасти в общении она не изменилась. Мне не хватало кого-то вроде нее.
Спустившись по водостоку со второго этажа здания интерната я пробежал несколько километров в сторону берега. К моменту, как я достиг своей конечной точки, солнце уже стремилось упасть за горизонт, окрашивая небо в розовые оттенки.
Усаживаясь поудобнее на уже «своем» диване в Маяке, я проверил телефон. На экране висело уведомление, сообщение с адресом кофейни.
Ее номер был у меня, и я намерен договориться с ней на то, чтобы эта девчонка не копалась в моей душе, ведь бередить прошлое – всегда неприятно.
– Эванс, кофейня Маяк. 30 минут. Жду. – я отправил сообщение и убрал телефон в карман.
Опустив голову на стол, я слегка задремал, а когда очнулся, ощутил легкое касание на моем плече.
Я смутился.
– Какого черта? – начал я отбиваться спросонья, но заметил ее.
Ярко голубые глаза тревожно смотрели на меня, ожидая нападки. Язык ее тела говорил об этом явно.
– Я взяла американо, надеюсь ты его пьешь. – тихо проговорила она, отпуская мое плечо и падая рядом на сидение.
– Значит, кофейня? Нам нужно более уединенное место, чтобы начать терапию.
Я возмущенно вскинул брови.
– Терапию? Я не больной. Выбирай слова.
Амелию это ни капли не возмутило, она лишь скромно ответила:
– Извини, но называю вещи своими именами. – она пожала плечами.
Я уже начал злиться, как бариста принес нам наши напитки и поставил чашки на стол.
– Приятного отдыха! – произнес он и улыбнулся Амелии.
Я раздраженно цокнул и закатил глаза.
– Бери кофе и идем. У меня есть место, которое идеально подойдет для копания в моей башке. Она нахмурилась и скрестила руки на груди.
– Одной чашки кофе нам хватит? -хмурое выражение лица сменилось улыбкой, а я словил раздражение. Ее попытки наладить контакт вызывали во мне чаще злость, чем желание начать с ней общаться.
Я молча встал с дивана и взяв в руку свой напиток, направился к выходу, не оглядываясь.
Она, как я и хотел, последовала за мной.
Практически в полной тишине мы добрались до моей любимой части побережья. Туда, где скромно возвышалась над песочным убранством моя лачужка. Амелия изначально не поняла, куда я веду ее и с опаской оглядывалась.
Я ловко забрался во внутрь дома и протянул ей руку, так как чтобы попасть в мою обитель, надо было по камням забраться выше и не промочить ноги, случайно оступившись.
Она недоверчиво протянула свою руку, и я силой дернул ее во внутрь. Ругаясь, она перепрыгнула через пропасть между камнями и оказавшись внутри, победно вкинула ладони вверх. Меня позабавил этот жест.
– Не хоромы, но я люблю это место. Особенно в это время дня. Солнце почти село, а значит скоро начнутся сумерки, а дальше нашему взору откроется звездное небо. Ну в общем сама увидишь. – я небрежно провел ладонью по волосам, отбрасывая их назад. Амелия восторженно вздохнула, осматриваясь вокруг.
– Здесь очень хорошо, Алан. Напоминает мне одно место. Ты, часто здесь бываешь? – ее светлые глаза изучали мои движения, закрыт я или открыт. Эти мелочи я подмечал быстро.
– Не сканируй меня, Эванс.
– Алан, пожалуйста, у меня есть имя. – настойчиво попросила она, аккуратно потянувшись за чашкой кофе.
Я демонстративно закатил глаза, а после достал из кармана сигарету и вставил ее между зубов. Пламя от зажигалки опалило края бумаги и табак начинал тлеть, источая уже знакомый мне аромат. Я сделал глубокую затяжку и выдохнул дым высоко над головой, хижину наполнил горьковатый туман.
Амелия закашлялась и недовольно посмотрела на меня.
Мне было все равно на ее недовольства. Сигареты спасали мне жизнь. Хотя все твердят об обратном.
– Ты можешь не курить при мне? Этот дым, он очень вредный. – прокашлявшись произнесла она.
– Лия, я не обязан выполнять твои требования. Не нравится – высунь голову в окно. – и я выдохнул дым прямо ей в лицо.
Надо было видеть ее реакцию. Она резко соскочила с места и начала размахивать руками. Я поднялся за ней. И тут она своими маленькими пальчиками вырывает сигарету из моего рта и кидает ее в просвет между камней. Сигарету уносит волной, а в воздухе все еще стоит аромат гари.
– Ты совсем с ума сошел! Если ты хочешь получить свою дурацкую справку, веди себя нормально! Я не смогу тебе помочь, если ты продолжишь вести себя как урод. Детство прошло, Алан и мы уже давно не дети. – переведя дух, она продолжила -Не курить в моем присутствии, не пить алкоголь и вести себя адекватно – вот мои условия. Она громко топнула ногой. Половицы издали тихий скрип.
Все еще кипя от злости, я начал было кричать, но осекся. Уж больно мне хотелось быстрее свалить из этого интерната.
– Я и так нормальный, но похоже у нас с тобой разные понятия нормальности. -скрестив руки, я вернулся в сидячую позу. Амелия последовала моему примеру.
Не без труда Амелия вернула себе самообладание и решила продолжить диалог.
– В какой роли тебе будет проще довериться мне? Когда я твой психолог или… – я поднял руку в сторону протеста.
– Давай без этой ерунды пожалуйста. Если ты продолжишь так дальше – ничего не выйдет. Я и так тебе не особо то доверяю, а тут еще эти приколы с пациентами и врачами.
Она шумно выдохнула и облокотилась спиной к стене, собрав ноги ближе к себе, сгибая колени.
– Я тебя услышала, как хочешь. Что ж, так это твое место силы? – неожиданно спросила она. Заметив мое смятение, она добавила.
– Расслабься, я просто хочу поговорить. Как с человеком. Знакомым. Если чувствуешь прилив гнева или раздражения – сосчитай до десяти и сделай три глубоких вдоха и выдоха. Должно стать легче. – она улыбнулась.
Этим советом я воспользовался тут же, потому что не привык видеть ее улыбку.
Выдох.
Спасибо. – неожиданно для себя выдал я.
Она удовлетворенно кивнула и продолжила смотреть на меня, ожидая ответа.
– Это – не место силы. Это убежище, логово. Место тишины, где я – это я. Пусть тебе кажется это бредом, но приходя сюда, я чувствую, что здесь нет оценочных взглядов, здесь нет ничего, только голые стены. Но теперь появилась ты и мне тяжело перестроиться. -скрепя сердцем выдавил из себя правду.
– Позволь провести одну практику? – тихо спросила она.
Все эти психологические штучки не вызывали доверия, но я все же согласился, раз уж привел ее сюда.
– Я хочу, чтобы ты закрыл глаза. И пару минут посидел в тишине. Твоя задача не реагировать на мои действия, если они будут, а запоминать чувства, которые возникают. Когда придет время закончить – я скажу стоп. Дальше мы делимся мыслями и обсуждаем почему так происходит. Готов?
Естественно, я не был готов, но кивнул. Хотелось поскорее закончить этот бред.
Сев в позу лотоса, я закрыл глаза и погрузился в тишину. Сначала не происходило ничего. Было тихо и даже дыхание Амелии я не слышал. Но спустя минуту, я почувствовал ее рядом. Невербально. Она не касалась меня, не говорила ничего, но я ее чувствовал. Испугавшись, я открыл глаза.
Она сидела чуть ближе, чем до того, как я закрыл их.
– Я же просила, закрой. – потребовала она.
Я подчинился.
Эксперимент так эксперимент.
Еще минуту все было тихо и тут я почувствовал ее тонкие маленькие пальцы у себя на плече. Я судорожно вздохнул, не ожидая такую бурю нарастающих эмоций.
– Тише, я рядом. – ее ладонь сжала плечо крепче и слегка погладила его.
Чувство тепла начинало нарастать, и я испугался нового прилива эмоций, поэтому резко вскочил на ноги, тем самым напугав Амелию.
– Так, я поняла. Без касаний. Что ты почувствовал? – она продолжала спокойно сидеть и смотреть на меня снизу вверх.
– Мы можем закончить? Я не хочу.– отрезал я.
Ее взгляд слегка изменил тональность. Голубые глаза казалось, чуть потемнели, но она не ушла, а лишь взяла в руки чашку с американо, отпила пару глотков и произнесла: – Чувствовать что-то кроме боли – это нормально.
Я сел на край порога, свесив ноги к валунам, где волны слегка бились о камни.
Поднял голову вверх и начал считать звезды. Всегда так делал, когда хотел уйти от неприятного разговора.
– В качестве исключения. -она села со мной рядом, буквально в паре сантиметров и повторила за мной позу. А затем протянула мне открытую пачку сигарет. Я удивленно посмотрел на нее, пытаясь понять секрет. Ведь чем больше я делал ей зла, тем с большим принятием она относилась ко мне. Раньше я ненавидел ее за это, но сейчас, встретив ее через четыре года интерната, я почувствовал нечто родное. То, что всегда было рядом. А поскольку эти чувства для меня были в новинку, я пытался всячески от них избавиться. Я подкурил сигарету, но выдыхал дым в противоположную сторону от Амелии.
Она благодарно кивнула и отвела взгляд к звездам.
– Как ты себя ощущаешь?
– Я не могу выразить. Да и не хотел бы, наверное. Мы можем оставить все как есть и просто посидеть? – постарался не сильно язвить.
– Как тебе будет удобно. И она облокотила голову на дверной проем.
В тишине мы просидели по ощущениям часа два. Амелия молча смотрела на волны, звездное небо и украдкой переводила взгляд на меня. Когда наши взгляды встречались, поначалу она улыбалась, но после нескольких моих безразличных ответов, ее взгляд стал холодным.
– Комфорт. Я бы, назвал это чувство так. – громко произнес я.
От неожиданности Амелия вздрогнула.
– Думаю, для первой встречи достаточно. Поможешь мне добраться домой? – ее голубые глаза в полумраке казались уставшими. Голос был тихим и спокойным. С одной стороны я понимал, что пора расходиться, но с другой, мне действительно было комфортно. Не хотелось возвращаться в интернат.
– Все в порядке? – чуть с напевом протянула она, подсаживаясь ближе.
Я слегка наклонился к ней.
– Сейчас – в полном. – прошептал я и вернулся в исходное положение.
Кивнув головой, она поднялась на ноги и ладонями обняла свои плечи. Она ежилась от холода, но упорно это скрывала.
– Мне действительно пора. Бабушка будет волноваться. Увидимся, завтра? – тихо прошептала она дрожащим голосом.
– Не уверен, есть дела. Я напишу.
– Нам нужно составить график встреч, не хочу быть зависима от твоего настроения. -с легкой улыбкой произнесла она, вызвав во мне бурю неприятных эмоций. Что значит не хочу быть зависима?
Я снял с себя олимпийку и протянул ей.
– Позже вернешь. Я вызову такси.
– Нееет, Хэмиш. Я не возьму твои вещи, даже не думай. – сказала она, отмахиваясь от кофты. В ней не было отвращения, скорее ее поведение было похоже на скромность. Удивительно, но меня забавляла палитра ее эмоций. Они такие другие. Не похожие на мои. Не отвечая на ее возражение, я накинул кофту на ее плечи и рукава завязал в области груди.
– Эванс, ты такая заноза, знаешь? – прошептал я хрипло, неотрывно глядя ей в глаза. Она не отводила взгляд, но начала слегка отступать назад, и я понял, что что-то делаю не так.
Конечно, я ведь не супер-красавчик, да и за все время нашего знакомства я причинял ей только боль. Не удивительно, что она боялась меня. И я отступил.
Но не успел я сделать и шагу, она протянула свою руку ко мне и сжав мое предплечье потянула на себя.
– Еще одна практика. И только. – прошептала она.
Недоверчиво я расслабил мышцы и принял позицию наблюдателя. Поддавшись ее действиям, я двинулся к ней ближе.
И вот. Посреди ночи. В моем убежище. Мы с Амелией Эванс стоим в обнимку, глядя на звезды.
С ума сойти. Это какое-то комедийное шоу?
Меня распирало от противоречивых чувств, и я очень боролся внутри, чтобы не сделать очередную гадость. Пару мгновений, и она начала отступать, но я задержал ее в своих объятиях еще на пару секунд, удерживая ладонями ее спину.
– Алан? – хриплым шепотом произнесла она.
Тяжело дыша, я почувствовал учащенное биение своего сердца. Чувства столь незнакомые начали заполнять меня. Голоса в голове начали нарастать и меня бросило в жар.
– Извини. – пробормотал я и отстранился от нее резким движением.
Быстро вытащив телефон из кармана, я уткнулся в экран телефона. Его свет ослепил меня, но я упорно удерживал взгляд на нем.
Найдя приложение такси, я вызвал машину. Только после этого, отложив телефон в сторону, я перевел взгляд на нее.
– Поможешь выбраться отсюда? – ища мой взгляд произнесла она.
Я коротко кивнул и двинулся в сторону двери. Выбравшись наружу, мы молча дошли до дороги, где нас уже ожидало такси. Амелия натянуто улыбнулась, помахала мне и села в машину. Я поднял руку в знак прощания и такси увезло ее от меня.
Пытаясь успокоить дыхание, я закурил сигарету и направился в сторону берега. Приятный дым наполнил мои легкие. Дышать стало легче. Сердце успокоилось и отбивало спокойный ритм. Но добравшись до моего «дома», я нашел спрятанную мной бутылку виски. Естественно, кто я такой чтобы отказывать себе в удовольствии. Забравшись обратно в тепло, я накинул на плечи плед, откинулся спиной на подушки и начал распивать свой улов. На телефоне высветилось уведомление.
– Добрых снов, Алан. Сегодня ты на несколько шагов стал ближе к себе.
С едкой усмешкой я закатил глаза и сделал глоток из бутылки.
– Ага, как же. Ближе я стал сейчас, мирно попивая обжигающий мое нутро напиток и выкуривая вторую сигарету подряд.
Ее наивное мнение обо мне шло в разрез с настоящей реальностью. Но так как мне требовалось получить от нее дурацкую справку, я был готов подыграть ей.