Ник. Горькавый
Курьер-619 (Юпитер – Челябинск)
Глава 4
Штурман Энн
18 января 2252 года
Итак, юный пилот выбрался из недр своего корабля, взлохмаченный, в перепачканном комбинезоне, на котором добавилась новая дырка, и решил попросить Энн налить ему чего-нибудь холодненького. Но не успел – Энн сказала:
– У нас посетитель.
Люк открылся – и появилась Николетта. Она была одета не в давешний грязный комбинезон, а во что-то очень элегантное: зеленые искрящиеся брюки и длинный пиджак с разрезами. Девушка как-то по-особому причесалась и была так надменно-красива, что у Джера отвалилась челюсть. Тут он вспомнил, что сидит на полу, взъерошенный и чумазый, как трубочист после удачного трудового дня.
– Привет, Джер, – сказала Николетта.
– Здравствуйте, мэм, – ответил машинально Джер, вскакивая на ноги.
– Извини, что без приглашения, – сказала гостья. – Хочу посмотреть на твой корабль.
– Тут и смотреть-то нечего. Это рубка управления. – Джер немного пришел в себя и обвел рукой тесное помещение, где едва умещались два пилотских кресла и одинокая противоперегрузочная капсула. – Есть еще жилая каюта.
– Где?
Джер наклонился, пристроил снятую стенную панель на место и сказал, кивая на небольшую дверь за креслами пилотов:
– Сюда. Осторожно, не испачкайтесь.
Они прошли в его жилую каюту. Койка была поднята, и каюта выглядела небольшой комнатой со встроенной в стену кухней и дверью в душевую кабину.
– Есть еще большой грузовой отсек на тысячу кубометров – он внизу.
– Я его уже видела вчера, – сказала Николетта, прошлась по комнате и бесцеремонно осмотрела душевую с космическим унитазом, похожим на открытый рыбий рот.
– А где кровать?
– Их две – в каждой стене. Если обе раскрыть, то повернуться будет уже негде.
Джер предусмотрительно открыл вторую кровать, которую он не использовал, – его собственная кровать была сложена незаправленной. Вторая кровать открылась, одновременно надувая свой матрас. Николетта осмотрела узкое ложе и даже села на его торец, проверяя матрас на мягкость.
– Значит, здесь ты и проводишь почти всю свою жизнь?
– Да, мэм.
Раздался голос Энн:
– Могу ли я предложить кому-нибудь кофе, чай или прохладительные напитки?
– Ах да – это твой компьютер, – вспомнила Николетта и спросила у кибера: – Как тебя зовет твой хозяин?
– Он зовет меня Энн и не любит, когда я называю его хозяином.
– Сколько ты с ним летаешь?
– Больше двух лет.
– И как он тебе?
Энн ответила с заметной иронией:
– Как пилот Джер входит в верхние шесть процентов выпускников летной школы. Он также хорошо следит за моим здоровьем – вернее, техническим состоянием корабля.
– А каков он как человек?
Энн удивилась:
– Уточните смысл вопроса. У него нет судимостей и есть друзья, а про все остальное… я не знаю, как измерить человека.
– Разве у вас нет сексуальных отношений? – спросила Николетта.
Джер побагровел как рак, но смолчал, только прошел в ванную и стал отмывать грязные руки, не закрывая дверь.
– Нет, мэм, – ответила, не дрогнув, Энн. – Ничего, кроме легкого флирта. Джер придерживается очень старомодных взглядов на вопросы секса.
Она обратилась к Джеру, который старательно сушил руки под струей горячего воздуха.
– Хозяин, может действительно перейти от слов к делу? Когда мы вернемся на базу, ты можешь пригласить меня на свидание в кабину виртуальной любви – я не откажусь.
– Приглашу и оставлю тебя там, – буркнул Джер. – Мэм, не обращайте внимания на мой компьютер – он… она – большой шутник.
– Она интересная особа, где ты добыл такую эмоциональную программу?
– Это стандартная программа-пилот, но я долго воспитывал ее в таком… ироническом духе.
– Когда мы останемся одни, то непременно выясним, кто кого воспитывал! – мелодично усмехнулась Энн.
– Да, я вижу, тебе тут не скучно! – с удивлением сказала Николетта. – Энн, что за профилактику вы тут проводите?
– Проверяли одну нестабильную цепь, но уже закончили.
– То есть Джеру тут больше делать нечего?
– Забирайте его, пожалуйста, не нужен мне этот грубиян.
Джер прокашлялся:
– Энн не знает всех моих планов. А они у меня большие.
Николетта погрустнела и сказала:
– Прости меня, Джер, я не хотела тебя вчера обидеть…
Джер яростно помотал головой:
– Мэм, то, что случилось с вашими родителями, настолько чудовищно, что ни о каких извинениях не может быть и речи. Но я не мог не сказать вам о том, что никогда не знал своих родителей и вырос в обычном государственном детдоме – только не в земном, а в марсианском. После этого я не мог больше болтаться у вас перед глазами и напоминать собой… о вашей трагедии. Мне было очень приятно побыть в вашем и профессора обществе, но мне пора вернуться в свою социальную нишу. Я забылся, простите меня.
– Ты не виноват в моей беде, – грустно вздохнула Николетта. – Мы завтракали сегодня вдвоем с дедом, и это было мрачно как на кладбище. Пожалуйста, вернись, мне скучно без тебя.
Она положила свою ладошку на его кисть. Рука Николетты была тонкой и красивой. Ладонь Джера – крупной, с плохо отмытыми пятнами смазки и в свежих ссадинах. Контраст был настолько силен, что юноша посмотрел на девушку и сказал:
– Мы очень разные.
– Конечно, – пожала плечами Николетта. – Ты – другой, и это здорово. Мне интересно с тобой. Зови меня, пожалуйста, по имени. Обед через час, мы с дедушкой приглашаем тебя. И возвращайся в свою каюту – там кровать шире и ванная комната лучше. Ну, пожалуйста.
Джер понимал, что такая просьба в устах фоурессы – это нечто невероятное. Фоурам достаточно было просто приказать.
– Спасибо за приглашение, но мне надо принять душ и переодеться, – тихо сказал пилот.
Николетта обрадовалась его неявному согласию.
– Я подожду тебя в рубке, мы пока поболтаем с Энн.
Она вышла из каюты, а Джер остался стоять в ошеломлении, глядя на свою трудовую руку, за которую держалась красивейшая, как он сейчас понял, девчонка-фоур. Энн, которая могла присутствовать сразу во всех помещениях курьера, сказала:
– Ты должен на что-то решиться, Джер. На виртуальные свидания ты не ходишь, и даже реальным девушкам приходится тебя тянуть за руку. Не будь букой, пойди с ней, может, через недельку тебя поцелуют в щечку.
– Ты там не болтай много, распустил я тебя… – проворчал Джер.
Они шли обедать, и Николетта рассказывала о том, что бóльшую часть жизни провела в столице Марса, а весь последний год летает с дедушкой. Учится она заочно, хотя ей больше нравится учиться в реальной школе, сидя среди обычных учеников.
– Расскажи еще что-нибудь из Плутарха, – попросила она.
Джеру это не составляло труда:
– Эретрийцы колонизовали остров Керкиру, а когда Харикрат приплыл с войском из Коринфа и победил их в бою, они сели на корабли и отправились на родину. Однако соотечественники, прослышав о случившемся, не пустили их в Эретрию и не дали сойти на берег, бросая камни из пращей. Не имея возможности ни убедить, ни осилить многочисленных и неумолимых сограждан, бедолаги отплыли во Фракию и заняли там место, где раньше будто бы жил Мефон, предок Орфея, и город свой назвали Мефона. А соседи назвали переселенцев «испращенными».
– Неудачники никому не нужны! – кивнула Николетта.
Когда они зашли в столовую, профессор как раз доставал из пасти микроволновки первую тарелку. Он посмотрел на часы и довольно кивнул:
– Точно вовремя! Молодцы!
Они сидели за столом и ели вкуснейшую пиццу канцоне. Дедушка посмотрел на Николетту:
– Ну и чем он там занимался?
– Он действительно чинил какую-то электрическую цепь, но жить ему там совсем необязательно.
Профессор кивнул головой и, прищурившись, посмотрел на Джера:
– Что заставило тебя вернуться?
Тот нашелся с ответом:
– Ваша внучка. Она два дня ходила тут в грязном комбинезоне, как серая мышка, и не произвела на меня сильного впечатления. Но когда она пришла умытой и причесанной, в этом шикарном зеленом костюмчике, то меня достаточно было только поманить.
– Да, я его отбила у девушки Энн. Она там флиртовала с ним вовсю, на свидание приглашала, остроумная такая.
– Девушка Энн? – удивился Мамаев.
Джер пояснил:
– Это штурман моего корабля. У него хороший процессор, и в свободное время я усложнял его эмоциональные реакции.
Николетта хмыкнула:
– Ты бы слышал, как она разговаривает!
Профессор сказал заинтересованно:
– Хочу услышать. Джер, вызови своего штурмана.
Пилот поставил свой переговорник вертикально на стол и позвонил Энн.
– Слушаю тебя, Джер.
– Энн, с тобой хотят познакомиться.
На планшетнике появилось изображение очень красивой девушки. Она оглядела присутствующих и сказала, остановив глаза на профессоре:
– Здравствуйте, профессор Мамаев, мы общались с вами два дня назад.
– Здравствуй, Энн. Мне хвалили твое остроумие. Как ты оцениваешь сложность своих эмоциональных цепей?
– Профессор, я, конечно, отвечу, но неужели вы хотите лишить себя удовольствия лично оценить меня?
– Хм, – удивился профессор. – Снимаю свою просьбу. О чем вы говорите с Джером во время полетов?
– Ах, профессор, вы затронули больное место в наших взаимоотношениях. Он все свое время проводит перед экраном или в наушниках, читая или слушая очередную книгу. За последний месяц мы общались в среднем восемнадцать минут в день! Скажите ему, чтобы он был повнимательней ко мне!
– Ну, я знаю супружеские пары, которые говорят друг с другом еще меньше, – усмехнулся профессор. – Когда он тебя перепрограммировал?
– Полтора года назад. Мы беседовали по три часа в день! Это был золотой период наших отношений, но он давно закончился.
Профессор обратился к Джеру:
– Ты можешь объяснить, с точки зрения алгоритмики, что ты сделал со своим штурманом? Она действительно прекрасный собеседник!
– О, спасибо за комплимент, профессор! – воскликнула мелодично Энн. – Сразу видно джентльмена старой школы! Не сравнить с нынешней неблагодарной молодежью.
Джер ответил профессору:
– В статье Добинго об искусственном интеллекте была высказана смелая идея о связи фаззи-логики[3] и остроумия.
– Я видел эту нашумевшую статью, – кивнул профессор. – Мне понравилось его определение: «Остроумие – это точная ассоциация, умноженная на неожиданность».
– Мне показалось интересным попробовать воплотить в жизнь его идеи для эмоционального общения. Я заставил Энн прокопать всю стандартную библиотеку в миллион томов и выбрать оттуда художественные реплики, которые могут быть ответами на какие-то вопросы. Она насобирала…
– Девятнадцать с половиной миллионов таких реплик! – встряла в разговор Энн.
– Что такое «художественная реплика»? – поинтересовалась Николетта.
– Есть информационные реплики: например, я спрашиваю Энн о давлении атмосферы на этой станции. Тут ничего не надо придумывать, а просто ответить – девяносто процентов земной. Но бóльшая часть людских разговоров не связана с передачей конкретной информации. Как сказал Плутарх: «Мы часто задаем вопрос, не нуждаясь в ответе, а стремясь услышать голос другого человека». Я могу просто сказать: «Как я устал! Скорее бы выходной день!» Такая реплика требует художественного ответа, например…
– Перестань киснуть, до отпуска осталось две недели! – сказала Энн.
Николетта хмыкнула:
– Зачем нужно было собирать столько реплик? Я часто слышу длинные разговоры, в которых кто-то из собеседников участвует с единственной сочувственной репликой: «Какой кошмар!»
Джер усмехнулся:
– Я не ленивый и написал алгоритм, который позволяет Энн остроумно ответить на любую реплику со стороны человека. Она использует не только имеющиеся заготовки, но и их вариации и различные комбинации на базе стохастической логики. Сначала Энн часто отвечала невпопад, но мы постоянно общались, и я все время улучшал этот алгоритм.
Энн сказала:
– Джер, ты страдаешь комплексом Пигмалиона!
– Сейчас Энн промахивается с ответом не чаще раза в месяц. Если я вижу, как можно улучшить логику и убрать данный сбой, я это делаю.
Девушка с планшета воскликнула:
– Люди, вы заставляете меня чувствовать себя препарированной лягушкой!
– Но эти редкие ошибки уже несущественны – все равно Энн стала очень интересной собеседницей. Я даже невольно очеловечиваю ее, хотя, конечно, в реальности это просто киберштурман с лишним программным приложением.
– Какие же вы все-таки бессердечные, люди! Уйду я от вас, поплачу в своей каморке.
И Энн действительно отключилась. Профессор удивленно покачал головой.
– Джер, ты – просто молодец! Сделать такого собеседника из обычного корабельного штурмана… Когда ты как пилот уйдешь в отставку, то сможешь найти себе работу программиста. Я готов тебе помочь в этом.
Джер покраснел от удовольствия и волнения.
– Спасибо, профессор, я был бы очень рад такой работе.
Профессор кивнул:
– Договорились, Джер. Я рад, что ты пришел: у меня есть к тебе просьба, но я не знаю, как это устроить официально, потому что мне нужен и твой корабль.
Юноша ответил:
– Расскажите в чем дело, профессор, потом решим, что предпринять.
– Для нашего эксперимента нужно установить несколько стандартных гравидатчиков вокруг Юпитера вдоль орбиты Ио. Они нужны для точного определения параметров гравитационного поля самой планеты и ее спутников. Я собирался сделать это сам, но на нас с Витторио навалилась куча дел. Можно поручить это тебе? Ты справишься?
– Полагаю, что – да. Какой тип у датчиков?
– ДжиЭс-189.
Джер вызвал свой корабль.
– Энн, ты знакома с гравидатчиками ДжиЭс-189?
– Да, господин. – Тон Энн был холоден, как льды Европы.
– Они подходят к нашему пусковому устройству для мини-спутников?
– Да, господин.
– Отлично. Не дуйся, а то цвет лица испортишь.
Джер повернулся к профессору:
– Мы сможем разбросать любое количество таких датчиков, даже не надевая скафандров и не выходя наружу. Вы оплатили мое пребывание здесь – в таком случае несложные операции вроде доставки грузов по местной системе входят в перечень моих обязанностей.
– Прекрасно! – обрадовался профессор. – С тобой легко иметь дело – ты нашел решение проблемы за две минуты. Витторио, приготовь оптимальные координаты для гравидатчиков. Давай разбросаем их с запасом – штук тридцать.
– У нас нет датчика-диспетчера для сбора и обработки этой информации, – буркнул Витторио.
– Ну и хирш с ним! – вдруг вступила в разговор Энн. – Я сама обработаю эти данные для вас, милый Витторио!
Милый Витторио от неожиданности вытаращил глаза. Профессор тоже удивился.
– Энн, ты использовала мое любимое ругательство!
– Специально, чтобы сделать вам приятное, Леонардо! – согласилась Энн. – Вы – знаменитость, я о вас многое почерпнула в социальных сетях.
– Энн, ты слишком навязчива и любопытна, – строго сказал Джер.
– Не ругайся, – вступился за Энн профессор. – Мне интересно с ней разговаривать. Уникальная особа! Столько инициативности и неожиданных поступков.
– Ах, профессор, вы – душка! – сказала кокетливо Энн.
Николетта прыснула от смеха:
– Ну, Джер, ты такую милочку сделал!
Тот смущенно покраснел:
– Мой алгоритм предполагает столько свободы и стохастических выборов, что я сам часто удивляюсь случайным ответам Энн.
– Ты не прав, Джер, – сказала Энн. – Я – глубоко детерминированная особь.
Николетта, смеясь, сказала:
– Тебе надо научиться гордо говорить: «Я – приличная девушка!»
– Я запомню эту реплику, – пообещала Энн сладким голоском.
Джер и Николетта летели к Юпитеру по сложной орбите, вычисленной Энн. В определенный момент киберштурман выбрасывал датчик – от Джера требовалось только вставить новый мини-спутник в обойму выбрасывателя. Поэтому им с Николеттой оставалось много времени на разговоры.
– Ты нас здорово удивил своими знаниями о червоточинах, – сказала Николетта. – Неужели тебе интересны все эти пространственно-временные загогулины и закавыки?
– Двигатели малой тяги на кораблях-курьерах работают на энергии реликтового гравитационного излучения. Я заинтересовался этим излучением и прочитал несколько книг по космологии. Оказывается, черные дыры являются взрывчаткой нашего мира – и, когда Вселенная сжимается до размеров в несколько световых лет, эта взрывчатка детонирует: черные дыры сливаются и сбрасывают свою массу в гравитационное излучение. Гравитационная масса Вселенной резко уменьшается, и возникает мощная сила отталкивания, которая раскидывает оставшиеся черные дыры в разные стороны – вместе с протонами и нейтронами, которые образовались при фотодиссоциации[4] ядер железа и других химических элементов. Кроме черных дыр, в пламени сжатой Вселенной могут уцелеть только нейтронные звезды, представляющие собой атомные ядра в десяток километров с мощной гравитацией. Реликтовые черные дыры и нейтронные звезды становятся темной материей нового космоса, а вокруг самых массивных черных дыр растут галактики, например наш Млечный Путь. В центре Вселенной остается только самая большая черная дыра…
– Мы проходили это в школе. Этот взрыв Вселенной с остатком в виде огромной черной дыры мне показался аналогичным взрыву Сверхновой, в центре которого тоже остается черная дыра.
– Да, очень похоже. Центр Вселенной расположен в направлении созвездия Эридана, и я частенько посматриваю туда, где расположена Большая черная дыра. Она расширяется и в далеком будущем поглотит нас. А пока она растет и растягивает окружающие нас галактики так, что нам кажется, что они расширяются в разные стороны с ускорением.
– Кажется? – удивилась Николетта. – Ведь Вселенная действительно расширяется с ускорением – это обнаружили наблюдатели, и так написано в учебниках!
– Это не совсем так. На самом деле Большая черная дыра растет и тормозит разлет галактик, но мы воспринимаем это как ускорение.
– Не понимаю!
– Представь себе колонну автомобилей на ночной дороге. Водитель передней машины видит, как огни задних машин отстают от него все больше. Он думает, что это из-за того, что его автомобиль ускоряется. На самом деле это задние автомобили тормозятся из-за роста гравитации Большой Черной Дыры. Абсолютное торможение выражается в относительном ускорении. Когда этот эффект ускоренного разбегания колонны обнаружили, его было психологически проще интерпретировать как ускорение первых машин. Так во многих книжках и осталось – в детали редко кто вникает.
– Но ты же вник… И при таком интеллекте ты работаешь обычным курьером!
– Мне нравится моя работа. Мне пришлось преодолеть немало барьеров, чтобы ее добиться.
Николетта задумчиво сказала:
– Да, в нашей жизни слишком много правил и препятствий…
– Плутарх сказал: «Чем ближе государство к падению, тем многочисленнее его законы».
– Да ты революционер! – усмехнулась Николетта. – Вместе с Плутархом.
Они разбросали все датчики и отправились назад. На обратном пути Джер передал управление кораблем Николетте, сидящей во втором пилотском кресле. Сначала она неловко дернула штурвал и взвизгнула от внезапной боковой перегрузки, но быстро преодолела растерянность и неплохо освоила ручное управление. Заложив последний крутой вираж перед заходом на посадку, девушка вернула управление Джеру и в восторге воскликнула:
– Как здорово! Хорошо, что я напросилась лететь с тобой. Дедушка никогда не доверял мне штурвала.
Джер улыбнулся:
– Взрослые, что они могут понимать в подростках?
Николетта наклонилась над его креслом и неожиданно поцеловала его в щеку:
– Спасибо за сюрприз!
Он ошарашенно потер горящее лицо.
– Энн ошиблась: она спрогнозировала, что поцелуй в щечку будет через неделю.
– Я выдеру у этой ехидны пару пучков проводов. За неимением у нее волос. А что это она молчит?
– Я предложил ей не встревать в наши разговоры. Она не сразу, но согласилась.
– Конечно, такая дамочка ни с чем не должна соглашаться сразу.
Они пришвартовались, но не спешили выходить – до ужина оставалось еще около часа. Джер заглянул на кухню за холодными напитками. Вернувшись, он показал Николетте кубик льда, на котором выросла странная ледяная игла в несколько сантиметров. Внутри игла была полая: тонкий канал пронизывал ее от основания до конца.
– Что это? – спросила Николетта.
– Эффект, известный многим барменам. Такие иглы иногда вырастают на ледяных кубиках, которые замораживаются в ванночке для льда. Это аналог водяного вулканизма на Европе и Энцеладе.
– Да? – удивилась Николетта. – Дай мне самой подумать.
Она стала вертеть в руках тающий кубик, а потом сообразила:
– Я думаю, что такая игла вырастает, когда поверхностный лед на ванночке имеет небольшое отверстие. Лед намерзает внутри пластикового кубика, расширяется и выдавливает в эту дырочку воду – она выходит наружу, застывает и образует ледяной конус. Он растет, и получается высокий вулкан – или иголка, в полости которой поднимается вода из замерзающей ванночки. В местных гейзерах Европы так поднимается вода из-под ледяной коры.
– Правильно. Думаю, что эту иголку можно считать псевдокристаллической структурой, потому что организованная макроструктура иголки связана не с кристаллизацией, а с побочным эффектом замерзания.
– Что такое псевдокристаллическая структура? – поинтересовалась Николетта.
– Это образование, которое похоже на упорядоченный кристалл, но не является им. Например, в агатах есть серединная полость, в которой растут кристаллы аметиста. Я как-то присмотрелся к такой аметистовой друзе в полости агата и увидел, что часть таких кристаллов внутри полые. Фактически такой псевдокристалл образован тонкими поликристаллическими пластинами.
– Как поликристаллические пластины могут образовать кристалл?
– Прекрасный вопрос! Я порылся в информационной Сети и понял, что сначала в полости вырос крупный кристалл. Потом условия кристаллизации изменились – и он покрылся тонкой поликристаллической корочкой другого состава. Условия еще раз изменились – и вода растворила кристалл, оставив более труднорастворимую корочку в качестве пустой скорлупы, которая точно повторяет форму родительского кристалла. Я хотел купить этот агат, но он оказался довольно дорогим – у меня не было столько денег. Поэтому я просто сфотографировал псевдокристалл на память.
– Я тебе подарю такой агат! – сказала она.
– Что-то уж очень ослепительно фортуна улыбается мне, – сказал задумчиво Джер. – Профессор обещает помочь с работой, ты обещаешь завалить подарками. Не к добру это. Где-то этот эйфорический период должен с треском закончиться. А то и с грохотом.
– Пошли ужинать, пессимист! – фыркнула Николетта.
