Ник Алнек
Зовите меня Фомич

Усевшись за стол, Фомич обратился к приятелю:

– У меня тут тоже пришлый. Тилом зовут. Ничего о себе не помнит. Предполагаю, что он больничный.

Внимательно посмотрев на молодого человека, Захарыч сказал:

– Наш. Вчера вечером поступил с проломленной головой.

Вздрогнув от этих слов, Тил схватился руками за свою голову.

– Ты чего за голову хватаешься? – удивился Фомич. – Ты же – душа, а проломленная голова в больнице лежит.

Шумно отхлебнув из кружки горячий напиток, он добавил:

– Видать, подрался с кем-то.

– Нет, – взяв с тарелки кусок колбасы, сказал Захарыч. – Парень в такси ехал. Произошла авария. Он из машины вылетел через лобовое стекло. Его тело в реанимации, на четвертом этаже.

Он положил колбасу на хлеб и продолжил:

– Правда, с ним конфуз вышел. Пока скорая бумажки оформляла, вещи его – тю-тю. Спер кто-то.

– Украли? – переполошился Тил.

– Бывает, – Захарыч потянулся за еще одним куском колбасы.

– А как же мои документы и деньги?

– Да не волнуйся ты так! Может еще найдутся, – попробовал обнадежить его Фомич.

– Это вряд ли, – возразил Захарыч, запихивая печенье себе в рот. – Сейчас главное найти тех, кто его знает. Травма тяжелая. Скорее всего, операция потребуется.

– Плохо дело, – задумчиво сказал Фомич и подпер рукой подбородок.

Тил возмутился:

– Какое вы имеете право ставить диагноз, не будучи врачом?!

Порывшись в карманах старомодного пиджака, Захарыч вынул бумажную салфетку и несколько конфет. Тщательно вытерев рот салфеткой, он посмотрел на молодого человека:

– Я, уважаемый, при больнице не первый год служу. Я при ней больше ста лет нахожусь и всякого насмотрелся. Чтобы правильный диагноз поставить, мне университетских дипломов не требуется. Ежели сказал, что операция потребуется, значит так и будет.

Придвинув к себе кружку, Захарыч взял одну из конфет.

– Так почему врачи ничего не делают?! – Тил перевел взгляд с одного домового на другого.

– А чего торопиться? – удивился Захарыч, снимая с конфеты обертку. – Доктора делают все, что должны делать. Поддерживают жизнь в теле. Но родные все равно нужны.

Тил побледнел:

– Но вся моя родня живет в Дании…

– Ты погляди! – обрадовался Фомич. – Память вернулась. Что еще о себе помнишь?

– Я – учитель и мне предложили работу при посольстве, – молодой человек схватился пальцами за волосы. – Я только вчера прилетел в Москву. Приземлился в аэропорту, взял такси. Потом авария… В посольстве даже не знают, что я здесь.

– Думаю, нам надо связаться с теми, кто тебя знает, – задумчиво сказал Фомич и потянулся за конфетой.

– Но как?! Документы украли, я нахожусь в коме…

– Способов много, – ответил Фомич и, не снимая обертку с конфеты, сунул ее себе в рот. – Слышь, Захарыч, что-то твоя спутница совсем скисла. С ней-то, что?

– Сиганула утром с семнадцатого этажа. Любовь… неразделенная.

– Бедняжка, – посочувствовал Фомич. – Надеюсь, оклемается.

– Не знаю – не знаю. Семнадцатый этаж, как-никак, – покачал головой Захарыч.

– А если не выживет? – шепотом спросил Тил.

– Отправится на небеса, – Захарыч шумно отхлебнул из кружки.

– А чего ты шепчешь? – удивился Фомич и подлил чай в кружку Захарыча.

– Перед ней не удобно, – ответил молодой человек, кивая в сторону гостьи. – Зачем ей слышать о том, что она может умереть.

Фомич заерзал на табурете:

– Захарыч, подскажи, как парню помочь?

– Можно влезть в сон того, кто его знает. Будет логично предположить, что это должен быть кто-то из его родни.

Фомич посмотрел на Тила:

– Ты, милый, где у себя в Дании живешь?