Наум Содамов
Инструмент. Как есть
– Что там? – спрашиваю я и, не дожидаясь ответа, подхожу ближе, что бы посмотреть в ящик.
Над головой раздается оглушительный хлопок, земля, разлетаясь в стороны, накрывает нас всех сантиметровым слоем. Я, уже на четвереньках подползаю к ящику и смотрю в него. Земля засыпала содержимое, но это не оружие как я думал. Я ничего не понимаю. Кейс наполнен конечностями. Руки, ноги, выглядят они конечно как настоящие, но никаких костей и торчащей плоти нет, только темные соединительные защёлки и блестящие точки контактов.
– Что это за херня? – поворачиваясь к парням, спрашиваю я.
– Ты сам все видел, – отвечает Сергей.
– Руки, ноги, – добавляет Борис.
– И чьи они тогда? Зачем они здесь?
– Я думаю, – продолжает Борис, – это запасные части тела. Может до нас в бою участвовали роботы. Война длиться уже три года, если я не ошибаюсь.
– Да, да, – качая головой, говорит Сергей. – С начала, на фронт отправили роботов, а затем уже всех остальных. И вообще, с кем мы воюем?
– Я не знаю, – глубоко вздыхая, говорит Борис.
– Я тоже, – после минутной паузы говорю я, – будем отступать.
Часть 2
Из-за туч, в некоторых местах тёплыми лучами, солнце, освещает огромные куски земли. Ветер поменялся, он теперь дует в сторону врага, возвращая назад весь, этот удушающий дым, смертоносной взрывчатки.
Я, лёжа на животе, уже как три минуты медленно пользу в противоположную сторону от нашего окопа. На расстоянии метров в десять, с обеих сторон, ползут парни. Окоп прикрывает нас. Он находится на возвышенности, а мы ползем по плавному спуску. Капли, с мокрой травы попадая на лицо, на доли секунды освежают грязную, высушенную, воспалённую кожу. Это чувство, на мгновение возвращает меня, в какое-то мутное, не моё детство. Отчётливо слышны новые атаки врага, всю неделю, без перерыва, они долбят по нам, ежечасно продвигаясь вперёд. Я ещё раз смотрю вправо, затем в лево, парни ползут. Тревога, она отступила спустя час, проведенный в окопе, а сейчас, я чувствовал прилив совсем других эмоций, не тревоги, нет, скорее всего, это радость, радость за то, что мы ещё живы. В километре от нас, если карта не врет, должен располагаться ещё один окоп. Вдруг я ловлю себя на мысли, что я не понимаю кем я был до войны, что все воспоминания смазаны и непонятны. Я прекрасно помню, как проходил комиссию, затем был краткий курс подготовки, но что я делал до этого, вспомнить не получается, только редкие воспоминания детства. Страх вперемешку с интересом сковывает мое тело, я остановлюсь. Напрягаясь, сознание, пытается поднять старые воспоминания, но ничего не удается. Меня охватывает паника, затем, сильное желание поговорить об этом с парнями. Я ползу дальше, над головой слышан свист, затем, в двадцати метрах от меня взрывается снаряд. Снова свист, за ним следует оглушительный звон в голове. Я ползу, но трава перед глазами остаётся на месте, стараюсь изо всех сил, но она не двигается. Я поворачиваю голову вправо, на месте где должна быть моя рука, видны только ошмётки куртки. Мне не больно. Поворачиваясь на бок, я обращаю внимание на свои ноги, их нет. Правой нет от самого живота, левой по колено. Опять я ловлю себя на мысли, что мне не больно. Неужели у меня такой высокий болевой порог? Фантастические мысли наполняют голову. Фантомная боль, мгновенно пронзает руку, и также быстро затихает. Я внимательно смотрю на её остаток, затем на остатки ног. Мне совершенно не больно, и меня это начинает пугать. Затем, зло берёт надо мной верх. И я, что есть силы, хватаю оставшейся ладонью за место разрыва. Не больно! Хватка ослабевает, рука сползает на грудь. Черный след тянется за ней, пачкая камуфляж. Это не кровь! Перчатка, черная как уголь, но никак не красная. Я поворачиваю голову, и, поднимая остаток руки, закасываю порванный рукав.
