Наташа Кокорева
Круг замкнулся
Глава 5
Глаза, круглые с перепугу, смотрели на Рокота. Чернели громадные зрачки с зеленоватой каймой, блестели слезы.
– Ты что здесь делаешь? – В этот раз Рокот рявкнул тише: он вовсе не хотел издеваться над подростком – коротко стриженный оболтус в суконной робе с вышитой на плече ласточкой был едва ли старше Лилу.
Сирота из храмового приюта?
Паренек втянул голову в плечи и поспешно отошел в сторону. Такой же страх и такую же ядовитую зелень во взгляде Рокот уже видел не так давно, видел… в канун Долгой ночи.
Должно быть, он всю жизнь будет помнить Ларта – оруженосца, который не дожил до своего рыцарства всего лишь день. Ларт был одним из лучших, Рокот пророчил ему большое будущее, представлял своей правой рукой.
А вместо этого – убил.
Накануне праздника прибежали дружки Ларта, такие же сопливые мальчишки, и донесли, что он спутался с безродной посудомойкой и прямо сейчас они развлекаются у нее в каморке. Такой подлый и старый ход, чтобы выслужиться, – когда-то Рокот и сам был настолько соплив, чтобы позорно использовать Кодекс против соперников. Но в этот раз все оказалось правдой. Мало того, в крале, которая совратила Ларта, один из дольных узнал девку небезызвестного в Ерихеме вора, которую в свое время отпустили под честное слово, когда разогнали крупное гнездо. А теперь она перекинулась на чистенького оруженосца! С какой бы радостью Рокот вместо Ларта убил ее! Это было бы справедливо. Но Кодекс есть Кодекс. В свое правление Рокот не допустит, чтобы рыцари спивались и путались с безродными девками, которые потом бросают родных детей.
Ларт умер мгновенно. Он не мучился. А вот посудомойка осталась жить. Обритая наголо, выжженная черным багульником, чтобы не плодила бастардов, она осталась жить. И это ее жгучий зеленый взгляд вспомнился теперь Рокоту.
– Простите, что помешала, – нежно пропела сиротка, праведно потупила глазки и подняла над макушкой сложенные ладони. – Да пребудет с нами мир и покой.
Рокот не сразу вернулся из воспоминаний.
Так этот оболтус – девчонка? На казарменном дворе? На миг Рокот уставился перед собой, будто увидел привидение. Нет. Однозначно, это не могла быть та шлюха. Эта сиротка младше и совершенно на нее не похожа, просто глаза такого же цвета… и все же что она делает на казарменном дворе?!
– Иди сюда, – зашептали из-за угла.
Девочка дернулась, но Рокот первым обогнул конюшню и увидел целую толпу детей в сиротских робах с черными ласточками на плечах. Позади возвышался Слассен с тремя учениками. Ритуальные шелковые хламиды струились по ветру, натертые лысины блестели весенним солнышком. Заливались птички. Красота. Идиллия. Храмовый приют, а не рыцарские казармы!
– Что здесь происходит?! – уже не сдерживаясь, рявкнул Рокот.
Слассен вздрогнул и стремительно подошел к нему. Еще мгновение назад храмовник стоял позади сирот – и вот уже рядом, доверительно похлопывает Рокота по плечу и нашептывает со своим любимым присвистом:
– Это сироты, они идут с нами, чтобы строить храмы, при которых они и останутся, будут помогать служителям и молиться.
– Никаких девочек-сироток в моем отряде, – отрезал Рокот. – С любой работой по строительству храмов справятся рыцари, а вы с учениками поясните детали.
Храмовник растекся в снисходительной улыбке:
– Рокот Рэй, я уважаю рыцарей Меча и Света, ваши руки и помыслы действительно чисты, как того и требует Кодекс, и все же вы проливаете кровь. Вы и должны ее проливать во имя защиты веры, но потому не можете строить храмы. Строители храмов – светлые создания, выращенные в мире и покое. В любви Сарима.
Рокот пожевал нижнюю губу и потер подбородок. О таких тонкостях он и вправду не задумался, когда получил приказ. Что ж.
– Твоя правда, Слассен, – примирительно кивнул он. – За ежедневной рутиной и житейскими мелочами порой мы упускаем суть. – Храмовник просиял, но Рокот не дал ему и слова вставить, сурово закончив: – И все же в моем отряде не будет девушек-сироток. Парней бери сколько хочешь. Но терять своих рыцарей я не намерен. А все мы люди, и далеко не все – святые.
Рокот вовсе не считал святыми самих храмовников, но рассуждения на эту тему уж точно стоило оставить при себе.
Слассен осторожно кивнул:
– Я понял, будут только парни, – и добавил: – С черного хода мы подвезли все, что нужно для храмов: особое цветное стекло, сложные детали шпилей… боюсь, нам потребуется пара фургонов – в одном поедем мы, а в другой сложим груз.
Два фургона вместо одного, пара десятков лишних ртов в виде сирот, и все в последний день, как же иначе…
– Будут вам фургоны, к вечеру получите дорожные мешки, палатки и прочее, – пообещал Рокот и направился в оружейную, не слушая витиеватых речей Слассена – сегодня нет времени для любезностей.
Сборы проходили споро, без суеты. Рокот шел через казарменный двор и с удовольствием отмечал, как по ровным дорожкам снуют оруженосцы с поклажей, перекидываются командами – система работает, каждый человек знает свое место.
А это что? Рокот замедлил шаг и развернулся.
Среди небеленых льняных рубах оруженосцев ярко синели одежды мага – Мерг наконец-то сподобился прислать человека? Самое время. Хорошо хоть, не к завтрашнему утру.
Натянув улыбку, Рокот пошел к нему.
Не Мастер, те рядятся в тяжелые васильковые мантии и несут себя гордо, с налетом презрения к простым смертным. Мастера Мерг для похода, видимо, пожалел. Это учитель, труженик Школы, вроде простого рыцаря. Ладно, спасибо, не подмастерье. Может, с ним будет проще договориться.
Маг переминался с ноги на ногу, озирался по сторонам. Голубая накидка просвечивалась солнцем. Ее гордо именуют «плащ», но, по сути, это скорее халат: прямой рукав чуть ниже локтя, без воротника, без пояса, никаких знаков отличия. Даже у храмовых сироток на робах и то ласточки пришиты.
А ведь Рокот мог бы сейчас носить такое же позорище! Когда-то Мирта всерьез предлагала ему сдаться в Школу…
«Ты понимаешь, что меня никто не мог вылечить? Ни Мастера Школы, ни знахарки, но этот степняк научил тебя, и вот – у нас родилась малышка. Он тебе что-то такое дал, чего в городах не знают! Иди к магам, поделись этим», – говорила она.
Иди к магам, откажись от поста главнокомандующего, похорони рыцарство и стань книжным червем. Ради этого Рокот столько лет служил, пробивался из простого оруженосца, рвал жилы? Чтобы пожертвовать всем во имя грязной магии? Нет. Он вмешался в замыслы Сарима, запятнал свою веру, излечив Мирту от бесплодия, – да, но… две новые жизни того стоили. Это его личные счеты с богом, и о них вовсе не обязательно кому-то знать.
– Мир и покой, – склонился маг, наконец-то заметив его, и тут же протянул запечатанный свиток. – Главнокомандующий Рокот Рэй?
– Он самый, – кивнул Рокот, изучая гостя.
Волосы ежиком, нос с горбинкой, глаза карие. Такие знакомые карие глаза. Что за день? Повсюду знакомые глаза…
– Стел Вирт, – тонкие губы мага скривились улыбкой. – Назначен Мергом сопровождать твой отряд в лесном походе.
«Стел Вирт» – синели каллиграфические буквы на свитке.
Хорошая шутка. Сын Грета Вирта. Во всей Школе другого мага не нашлось, что ли? Только не хватало нянчиться с сыном Грета. Что, если он весь в отца? Так же бездарно умрет во имя невесть чего, а Рокоту потом отвечать. Нет. Исключено.
Но вслух он процедил:
– Рад знакомству. Поедешь в фургоне со служителями, твой дорожный мешок будет готов к вечеру.
И про себя добавил: «Если Мерг подыщет замену, тебе сообщат».
– Я бы предпочел поехать верхом, – заявил Стел.
Грет так же смело задирал нос на тренировках, так же криво улыбался и вызывающе подмигивал. А в конце боя молил о пощаде. Правда, не каждый раз: Грет был достойным соперником, чего не скажешь о Стеле. Рокот снисходительно посмотрел на его бледную кожу, не знавшую ветра, на тонкие пальцы с парой чернильных пятен и усмехнулся:
– Тогда на конюшнях тебе помогут подобрать лошадь.
– У меня есть своя, но я хотел бы взять в поход ученика. Ему потребуется лошадь и второй дорожный мешок со снаряжением, – Стел потер бровь и спрятал руки за спину.
Врет? Рокот нахмурился:
– В приказе ни слова про ученика.
Стел передернул плечами:
– У каждого рыцаря есть оруженосец, я не думал, что нужно оговаривать это отдельно. В поход я иду со своими поручениями от Школы, которые не касаются рыцарей: я должен доставить ценный груз в Каменку, собрать материал для работы. Ученик мне совершенно необходим.
– Достаточно, – Рокот поднял руку, будто сдерживая поток его слов. – У меня нет времени на подробности. Вас обеспечат всем необходимым, в случае недоразумений сошлись на меня. Ночуем сегодня в казармах, выступаем за час до рассвета.
– Но я хотел обсудить планы, детали маршрута. Поход оказался для меня большой неожиданностью, но тем не менее у меня есть свои соображения. Рыцарям следует выглядеть более… мирными, потому что…
Только не это! Грет никогда не был настолько занудным, но тоже все время хотел отыскать «бескровный выход», за что и поплатился. Похоже, сынок и вправду пошел в отца.
– Обсудим по дороге, – отрезал Рокот, резко развернулся и поспешил прочь.
Может, стоит попросить вовсе никого не посылать с отрядом? Со степняками справились как-то без вездесущих книжных червей. Чем уж лесники такие особенные?
В кабинете Мерга удушливо пахло розами. Чистые занавески, свет из арочных окон на дорогущем саримском ковре – светлица придворной дамы, а не кабинет главного мага Городов.
– Мир и покой, – вежливо кашлянул Рокот.
Мерг оторвался от бумаг и улыбнулся, будто только теперь заметил посетителя, хотя посыльный умчался наверх, как только Рокот представился и переступил порог Школы.
– Рокот Рэй, очень рад, что ты выкроил для меня время в столь напряженный день… – Мерг встал из-за стола, на ходу оправляя высокий воротник мантии, и указал рукой на дверь в дальней стене. – Выпьем по бокалу горячего сидра? Там и поговорим.
Все-таки посыльный забегал, и даже сидр успели подогреть. Похвально.
Когда они вошли в крохотную круглую комнату, Мерг плотно закрыл дверь и указал на низкое кресло. Сам он сел в такое же кресло напротив только после того, как Рокот последовал приглашению. Больше в комнате ничего не было, кроме круглого стола с двумя непрозрачными бокалами.
Рокот выдержал подобающую моменту паузу – с должным уважением изучил ажурную роспись стен, мраморные плиты под ногами – и вновь вежливо прокашлялся.
– Ты совершенно прав, сегодня не тот день, когда я могу безмятежно распивать пряный сидр, пусть у тебя он и приправлен особыми травами.
– Саримскими травами, – Мерг глубоко вдохнул ароматный пар, расплылся в плоской бесцветной ухмылке и довольно сощурился, отчего стал еще сильнее походить на древесную жабу – не догадаешься, что когда-то он был как две капли похож на красавца Ериха! – Недавно пришел караван. Уж как мы его ждали! Ведь я перепробовал все… все! И что ты думаешь? Оказывается, нам не хватало сурьмы для завершения ключей. Пока я это понял, пока дождался каравана…
Так говорит, будто они уже много раз обсуждали вот так, за бокалом сидра, эти треклятые ключи! А между тем Слассен только вчера передал их под видом величайшей государственной тайны – Мерг должен быть в курсе. Что это? Уловка? Проверка?
– Ключей? – осторожно переспросил Рокот, готовый в любой момент достать из-за пазухи шелковый сверток со словами: «Ах, ты про эти раструбы!»
– Да, я изначально хотел тебя сам посвятить во все тонкости, но Ерих и Слассен долго сомневались… – Мерг замялся, подбирая нужное слово.
– …сомневались, можно ли мне доверять? – подсказал Рокот. – Сказать честно, мне было бы спокойнее, если бы вы предпочли оставить меня в неведении.
– И все же Ерих убежден: если ты будешь осознавать истинную значимость похода, ты сделаешь все возможное, – радостно заявил Мерг и таинственно добавил: – И невозможное.
– Я знаю лишь то, что цена ошибки высока, – Рокот пожал плечами. – Многочисленные секреты не прибавили мне понимания.
– Мы доверили тебе свой секрет, мы знаем твой – мы в одной связке, ведь так? – Мерг выразительно вытаращил глаза с белесыми ресницами.
Рокот шумно отхлебнул обжигающий сидр. Это уже не туманные намеки Слассена – сильные мира сего и вправду в курсе, что Рокот маг. Но им удобно держать его на месте главнокомандующего, особенно когда он не задает лишних вопросов и не копается в праведности методов, которыми они действуют, и ставит приказы монарха превыше всего.
– Я клялся династии Рон, я остаюсь верен клятве, – отчеканил Рокот. – Я могу задать вопрос?
Мерг одобрительно кивнул и поднял бокал, не скрывая детского удовольствия от напитка.
– Караван прибыл недавно. Значит, ключи созданы лишь недавно. Значит, вы… не успели проверить их в действии. К чему такая спешка с походом?
Светлые глаза Мерга блеснули медью.
– Мы как раз и хотим их проверить в действии – в полноценном действии.
– И сделать это лучше…
– …подальше от Городов, – закончил Мерг.
Повисла гнетущая тишина.
Что же это за ключи такие? Если бы Рокот лично не увидел за завтраком румяную Лилу…
– Какой вывод мне следует из этого сделать? – уточнил он.
– С ключами нужно обращаться предельно осторожно. Они дороги, до конца не изучены и невероятно важны.
– И я бы не узнал этого, если бы не зашел сам?
– Я бы за тобой послал. Потому что за ключи должен был отвечать Эман Рон, мой двоюродный племянник. И эта ноша осталась бы на его плечах. Он участвовал в создании ключей и изучал лес. Но мальчик взбунтовался, и вместо него идет Стел Вирт.
– Не лучшая кандидатура, – тут же среагировал Рокот. – Я потому и пришел…
– Я догадался, – мягко улыбнулся Мерг – и на этот раз его лицо действительно выглядело мягким, не отталкивало, можно было даже различить следы былой красоты. – Но Стел лучше всех знает лес. Мастер Норк стар и не выдержит поход, а Стел – на самом деле готовый Мастер, просто мы не спешим принимать его работу и давать васильковую мантию. Но он из тех, у кого по любому вопросу есть свое мнение…
– Он ничего не знает о ключах?
– Схватываешь на лету, – кивнул Мерг. – И он не должен знать. Он не приносил клятвы верности Ериху, не понимает, что значит «хранить тайну» и что мир часто не такой, каким кажется на первый взгляд.
– Зачем он тогда нужен в отряде? – нахмурился Рокот.
– Он много знает о лесе, у него открытое наивное сердце. Лесные ему поверят. Если кто-то из Школы и может помочь вам договориться с местными – это Стел.
– Но если он не захочет подчиняться?
– Покажешь ему это, – Мерг протянул свиток.
Приказ об увольнении Стела Вирта и запрет на въезд в Города, действителен только с личной подписью и печатью Рокота Рэя.
Мерг тихо добавил:
– Если Стел будет послушным мальчиком, ты уничтожишь приказ.
Рокот осторожно свернул свиток и спрятал в футляр для ценных бумаг.
– Я надеялся, что мы найдем взаимопонимание, – Мерг поднялся и по-отечески похлопал его по плечу. – В благодарность я обещаю не оставлять твою семью без присмотра.
– Благодарю за заботу, – Рокот с трудом выдавил любезность в ответ на вежливую угрозу.
Глава 6
Стрелок поднял над головой факел. Прямые пряди отливали огнем, касались шеи, топорщились на вороте рубахи. Лицо будто светилось изнутри.
– Да будет лето грядущее лучше лета уходящего! – прокричал он.
– Да будет! – хором откликнулись селяне.
Белянка замерла с тяжелой корзиной пирогов и негромко поддержала общий хор. Она любила наблюдать из толпы, как Стрелок улыбается одними глазами, хмуря брови и плотно сжимая губы.
Вот только улыбается он не ей, а Ласке.
Но даже если каким-то чудом он и пригласит ее под ту самую балладу, Белянка сможет лишь потанцевать и пожелать ему счастливого лета. Поцелуй и обручение – не для нее, не для ученицы ведуньи. И если с простым парнем еще можно было бы как-то попытаться, быть может, и вправду отказаться от волшбы, то Стрелок – Отец деревни, основа благополучия, пример для подражания. Крепкая семья, куча розовощеких детишек и добрая хозяюшка – вот что ждет его в будущем.
Как же Ласка собралась с ним обручиться? Неужели они как-то договорились?
Махнув факелом трижды, Стрелок бросил его внутрь главного костровища в середине поляны. Огонь полыхнул на мелких веточках, занялась сухая кора – и вот уже разгорелись поленья. Искры взвились тугой спиралью в прозрачное вечернее небо. Семеро парней подпалили факелы от главного костра и разошлись разжигать огненное кольцо из костров поменьше, внутри круга длинных столов.
– Да будет так! – Стрелок поднес руку к пламени, будто бы пытаясь поймать искры, рассмеялся, обернулся и посмотрел точно туда, где стояла Белянка.
Но она поспешила отвести глаза и с деловым видом принялась раскладывать пирожки по мискам на длинных столах. Когда Белянка вновь глянула на главный костер, Стрелка там уже не было. Она медленно вдохнула тревожный дым. От затылка по спине и рукам разбежались мурашки. В нетерпении перекатившись с пяток на носки, она невольно задела плечом Ласку, но та даже не заметила – темные глаза неотрывно смотрели на разгорающиеся костры. Белянка прикусила губу и отвернулась. Наверняка Ласка представляла, как они танцуют, а она смеется нежно и ласково, только для него.
Лучше не думать об этом. Лучше просто дышать праздником.
Неподалеку, в сумраке ветвей, шелестели цветастые юбки, звенел девичий смех, гудели последние сплетни. Внутри огненного круга толпились нарядные парни. Белели рубахи, мелькали улыбки, взрывался хохот.
Музыканты выкатывали барабаны, обтянутые оленьими шкурами. Едва слышно дышали пробными звуками деревянные дудочки, позвякивали колокольчики, трещотки, бубенцы. Певец Дождь настраивал лютню, тонкие пальцы любовно гладили струны. Волосы с ранней проседью закрывали сухие щеки подобно струям воды.
Воздух загустел от ожидания. Позади остались зима, долгие ночи, холод и талая слякоть. На рассвете народится Новое лето. Света станет чуть больше, чем тьмы. Жизнь начнет очередной виток бесконечной спирали.
Над поляной раздался протяжный гул барабана. Смех и болтовня смолкли – стал слышен шелест молодых листьев на ветру. Менестрель ударил по струнам и запел Проводы Зимы. Негромкий, но звонкий голос осторожно вплелся в мелодию вечера. Охотники и хозяюшки на длинных скамьях за границей огня шумно захлопали в ладоши и подхватили старые как мир слова. Парни подбежали к кострам, протянули руки и помогли девушкам запрыгнуть в круг.
Заскользили темные силуэты стройных красавиц и высоких молодых охотников. Они кружились, расцеплялись и сходились вновь. Плясали отблески костра, смешиваясь с веселым смехом, уносились в весеннее небо золотистыми искрами.
– Так до утра и будешь тут стоять? – дернула за рукав Ласка.
Белянка перехватила ее взгляд и пожала плечами.
– Ну и стой, раз боишься! – Ласка широко улыбнулась и побежала в круг, легко перемахнув через костер. Зеленая юбка взметнулась над огнем.
– Не боюсь! – крикнула Белянка и поспешила следом. Высокий сполох костра лизнул голубой подол, согрел щиколотки, а в следующий миг поток танцующих увлек ее за собой.
Первые шаги под музыку вышли неуклюжими. Не в такт. Белянка зачарованно смотрела на упругие, четкие движения рук, покачивания бедер, резкие повороты головы. Но повторять было как-то… неловко. Словно стоит ей лишь поднять согнутые локти и хлопнуть в ладоши, как все взгляды тут же обратятся к ней.
Над правым ухом раздался ехидный смешок:
– Сидела б лучше в избушке, Белка!
Ласка. Вот уж у кого проблем с танцами никогда не было. Белянка выдохнула и развернулась к ней:
– А мне здесь нравится! Имею право – мои первые танцы!
Ласка склонила голову набок и прищурилась. Смоляные волосы блеснули огнем.
– Ты научилась отвечать. – Что-то изменилось в лукавом взгляде. – Ладно, иди сюда.
Ничего хорошего Белянка не ожидала, но Ласка ухватила ее за запястье и подтянула к себе спиной.
– Закрой глаза, – прошептала она в самое ухо. – Повторяй за мной. Нет, не открывай глаз! – она плотнее обняла ее и повела в танце, проговаривая движения.
Шаг. Поворот. Удар барабана. Шаг. Перекат. Клекот трещоток. Звон. Поворот. Хлопнуть в ладоши. Шаг. Поворот…
– Поймала, молодец! Слушай, слушай стук сердца!
Невольная улыбка тронула уголки губ.
– Не останавливайся!
Белянка открыла глаза и встретила радостный взгляд Ласки. Вихрь танца кружил, не давая ни мгновения отдыха. Руки, юбки, лица, улыбки, глаза. Радость, что копилась с самого утра, рвалась наружу. Радость и благодарность. Никогда еще Ласка не делала для нее ничего настолько прекрасного! Она подарила ей ритм! Белянка запрокинула голову к звездному небу и расхохоталась.
– Веселитесь? – сильная мужская рука легла на талию и вырвала из потока.
Рыжие вихры брата щекотали шею, в воздухе висел винный дух, и веснушки горели будто бы особенно ярко. Второй рукой он обнимал Ласку.
– Передохнем? Как вам танцы?
Уверенно и неторопливо он вывел их за границу огненного круга, к длинным столам, и сунул обеим по кружке густого хмельного кваса, сдобренного медом. Белянка подозрительно понюхала желтоватую пену.
– Можно-можно, – кивнул он и поднял кружку. – За Новое лето!
Ласка пригубила квас. Темные глаза под длинными ресницами блестели тревогой, взгляд рассеянно скользил поверх голов. Брат одним глотком осушил кружку и с грохотом поставил ее на стол. Ласка повернулась и шагнула к кругу танцующих, но он осторожно перехватил ее запястье:
– Разреши пригласить тебя на танец под балладу?
Белянка чуть квасом не поперхнулась.
Ласка замерла – окаменела.
Как хорошо, что брат не видел лица своей избранницы! В темных глазах полыхал гнев, губы были плотно сжаты, ноздри раздуты. Глядя в глаза Белянке, Ласка прошептала беззвучное проклятие.
Лишь один-единственный раз за лето парень мог пригласить девушку на этот танец, древний обряд признания в любви. И отказать было нельзя. Никак нельзя! Смертельное оскорбление!
Невыносимо медленно она опустила веки, выдохнула и обернулась к Ловкому с очаровательной улыбкой. Мягко положила ладони ему на плечи и подняла полные насмешки глаза:
– Не боишься танцевать с будущей ведьмой?
– Да у меня сестра – ведьма! – подмигнул он.
– О, если для тебя Белка – ведьма, то ты совсем не знаешь меня! – промурлыкала она.
Белянка отчетливо слышала угрозу в обманчиво ласковом напеве.
– Вот я и хочу – узнать тебя поближе! – Ловкий резко прижал Ласку к себе и увлек в круг.
Ее прощальный взгляд, полный гнева и обещания скорой расправы, вышиб из Белянки остатки воздуха.
Ловкий и Ласка? Как? Она же просто пожелает ему удачного лета. Разобьет ему сердце?..
А как же Стрелок? Как Ловкий мог перейти дорогу другу? Но если Ласка танцует с Ловким, то… нет. Даже думать об этом нельзя.
Белянка поймала себя на том, что невольно вглядывается в толпу в поисках белобрысой макушки, той, что на полголовы выше других парней. Вон он, на дальнем краю поляны, пробивается сквозь стайку цветастых юбок – каждая норовит попасться на глаза Отцу деревни в преддверии той самой баллады.
Один не останется. Белянка заставила себя отвернуться. Нет. Уж ей-то точно нельзя сейчас попадаться ему на глаза. Ученицы ведуньи не должны танцевать под эту балладу. Но Ловкий и Ласка?..
Неторопливо Белянка подошла к реке. На душе плескалась муть, а песок под ногами сделался зыбким, ненадежным. Дурное предчувствие. Глаза пытливо всматривались в темноту на той стороне, за пастбищами и огородами. Уйти и брести сквозь ночь по колено в воде, переплыть реку, и… там, в той стороне, есть ответы? Поддержка?
– Вот ты где! – горячие ладони опустились на плечи.
Белянка вздрогнула, не в силах вдохнуть, не в силах поверить своим ушам. Веки обожгло слезами. Невыносимо медленно она развернулась, не в силах поверить глазам.
– Потанцуем? – просто, даже как-то буднично спросил Стрелок и улыбнулся – одними глазами, с легкой насмешкой, но не обидно, а бесконечно ласково.
Сердце Белянки стукнуло и замерло, губы дрогнули, распахнулись ресницы, мир перевернулся.
Чтобы удержаться на подгибающихся коленях, она ухватилась за его руку. Он вскинул брови и предложил ей вторую ладонь. Древний обряд обручения. Белянка чуть склонила голову набок, выдохнула и уверенно сжала свои холодные от страха пальцы.
Круг замкнулся.
Но это ничего еще не значит. Она не должна его целовать. Она должна пожелать ему удачного лета.
Первые аккорды баллады уже сплетались с ночной тишиной, шепотом реки, шорохом деревьев и треском сгорающих поленьев. Несколько мучительно прекрасных мгновений Стрелок пристально изучал ее. В огромных зрачках озорно плясали языки пламени. Его губы были сомкнуты в насмешливой полуулыбке, на шее пульсировала жилка.
Белянка боялась дышать.
Наконец он решительно повел ее в огненное кольцо костров. Голос Дождя дрожал везде и всюду, разливаясь над водой реки, поднимаясь над верхушками сосен, отражаясь от звезд.
Капали слезы полночной луны,
Травы степные хранили заветы,
Дикие ветры безумной войны
Между сердцами воздвигли запреты.
Мелькали вихрем искры, слабели пальцы и закрывались глаза. Щека Белянки прижалась к неожиданно близкому плечу. Нежное дыхание коснулось волос, согрело душу. Тяжелые веки закрылись. И не осталось ничего – лишь пушистое солнышко у самого сердца.
Жизнь или Смерть? Стрелам быстрым решать.
Нет примирения! Камни молчали.
Только Любовь снимет ненависть-шаль,
Только Луна серебром обвенчает.
Танец кружил сердца в едином ритме, и даже огонь искрился в такт скользящим шагам. Творилось таинство древнейшей магии. Великой, но доступной каждому. Первоисток тепла, первооснова жизни, связующая сила, что хранит целостность мира. Любовь.
Судьбы народов – извечный раздор.
Места под ветром нам хватит с лихвою!
Две половинки влюбленным с тех пор
Светят единой звездой пред зарею.
Казалось, будто душа покинула тело, смешалась с искрами и поднялась вверх. Пары стремительно кружились между кострами, составляя волшебные узоры обряда. А у самых верхушек сосен плыла сумеречная звезда – покровительница влюбленных.
Смолкли струны лютни. Поляна загудела оживленными голосами. Белянка остановилась, отрешенно глядя на широкий ворот его рубахи. Нужно что-то ответить. Но как? Нельзя. Нельзя!
Стрелок наклонился к самому уху и прошептал:
– Музыка закончилась.
Пепельные волосы коснулись ее шеи.
Судорожно вздохнув, она кивнула, коротко взглянула на его губы, но не двинулась с места.
– Пожелаешь мне удачного лета? – Стрелок отстранился.
В глазах блеснуло удивление? Страх?
Как же хотелось его поцеловать! Но она не должна. Не должна.
– Пожелаю нам удачного лета, – она нерешительно шагнула вперед.
Слова застыли на его губах. Белянка поднялась на цыпочки и осторожно коснулась его щеки указательным пальцем.
– Прогуляемся вдоль реки? – предложил он.
Белянка чувствовала, как неловко ему – не так должны девушки отвечать на этот танец! Либо вежливый поклон, либо честный ответ и поцелуй. Но он принял ее правила и уверенно потянул прочь от шумной толпы, туда, где тихонько плескалась ночная вода.
Они шли по узкой полосе пляжа у кромки воды. Влажный песок щекотал босые ступни и пальцы ног. Ветерок трепал подол сарафана. Веселый напев летел над рекой, прятался в темноте подлеска.
Белянка обернулась. Две цепочки следов темнели в серебристых лучах луны, россыпью искр блестела вода. Сполохи костров подсвечивали крошечные листочки на тонких ветвях ив, и казалось, будто они облеплены золотистым пухом. Сырой запах земли и сладкая горечь дыма переполняли грудь, но голова кружилась не от этого.
Голова кружилась от тихого дыхания Стрелка, от тепла его ладони, крепко и нежно сжимающей ее руку, от шагов – в такт, от молчания – обо всем. И от слов, которых не придумать.
– Чего ты боишься? – нарушил хрупкое равновесие Стрелок.
Белянка прошла еще немного и остановилась.
Он смотрел открыто, без осуждения, и ждал, не отпуская ее руку. Ветер неторопливо пересыпал его скользкие волосы.
Она отвела взгляд и пожала плечами.
– Не молчи. Я должен знать, – его голос звучал вкрадчиво, мягко, но требовал ответа.
– Почему ты пригласил меня? – прошептала она.
Стрелок осторожно коснулся указательным пальцем ее подбородка и заставил посмотреть ему в глаза.
– Ты не хотела танцевать со мной?
– А хотел ли ты? – Белянка поняла, что просто не в состоянии вырваться из плена его взгляда.
Он рассмеялся до глубоких ямочек на щеках.
– Я пригласил тебя, потому что я хотел пригласить тебя.
– А как же Ласка?
– Ласка? – Он удивленно вскинул брови.
– Если бы Ловкий не опередил тебя, ты бы танцевал с ней?
Он зажмурился, помотал головой и спросил:
– С чего ты взяла?
С чего? Все так говорят.
Кто все? Ласка. И только Ласка!
Белянка усмехнулась собственной глупости и с трудом удержалась, чтобы не броситься ему на шею. Но перед глазами предстало строгое лицо тетушки Мухомор.
– Больше всего на свете я мечтала танцевать сегодня с тобой, – призналась она и тяжело вздохнула.
– Но? – продолжил за нее Стрелок.
– Но мы никогда не сможем быть вместе, – мрачно закончила она.
Он покачал головой:
– Все зависит только от нас.
– Но ученице ведуньи не положено…
– А чего хочешь ты?
Легкий вихрь пролетел над водой, брызнул в лицо и унесся в ночную высь, звеня сосновыми иглами.
– Никогда не отпускать твою руку, – выпалила Белянка. – Всегда видеть твои глаза.
Щеки пылали жарче самого большого костра.
Стрелок порывисто обнял ее, крепко сжал талию и поднял на вытянутые руки. Земля ушла из-под ног, воздух вылетел из груди. Локоны и витые косички коснулись запрокинутого лица Стрелка.
Он улыбнулся:
– В твоих волосах запутался речной ветер.
К глазам подступили слезы горячее крови. Белянка рассмеялась.
Никакая ворожба не подарит ей и толики такого счастья. У тетушки Мухомор есть еще две ученицы, а деревне нужна лишь одна ведунья…
Да какая разница!
Нет ничего важнее его взгляда.
Он бережно опустил ее на землю. Ноги подгибались.
– А я и вправду испугался, что ты не хотела танцевать со мной, – усмехнулся он.
Она уткнулась в его плечо, а он прошептал:
– На рассвете, когда первый луч коснется верхушек сосен и я подниму ясеневый посох, – посмотри мне в глаза.
Белянка кивнула, не в силах говорить.
